> Оптимист писал(а) в ответ на сообщение:
>
> Я надеюсь. что эпитафия будет несколько другой.

> pulcin писал(а) в ответ на сообщение:
>
> Дорогой ты мой товарищ!

> ДВЕСТИ ЛЕТ ВМЕСТО
> Нашим почвенникам, конечно, давно уже хотелось, чтобы евреев
> обругал кто-нибудь безусловно авторитетный. Кто-то, чьего авторитета
> не подорвешь. Не шизофреник Климов, не бездарный Личутин, не
> эзотерик-евразиец и не сектант-фанатик, а человек с мировой славой и
> безупречным прошлым. Даже Шафаревич не потянул - гуманитарии не могут
> оценить всей его математической гениальности. Теперь они вроде как
> дождались. В защиту русского ксенофобского почвенничества высказался
> человек, чьего авторитета, как полагают современные славянофилы, уже
> ничем не подорвать. И вот здесь они ошиблись действительно радикально.
> Наше время, во многих отношениях отвратительное, хорошо одним:
> многое начинается сызнова, многое приходится делать с нуля, в том
> числе и репутации. Все деградировало, все сметено могучим ураганом, и
> можно высказать некоторые крамольные мысли, которые еще вчера вызвали
> бы громы и молнии на голову неосторожного оратора. Так вот: рискнем
> сказать, что крупные русские писатели были в большинстве своем людьми
> неумными, и ничего страшного в этом нет - по крайней мере, это никак
> не сказывалось на качестве их художественных текстов.
> Подчеркиваю: речь идет о прозаиках. Гумилев не зря называл поэтов
> "самыми умными людьми на земле" и уверял, что любой, даже
> посредственный поэт будет управлять державой лучше самого изощренного
> политика. Поэзия - хотя она и "должна быть, прости Господи,
> глуповата", - в самом деле как-то благотворно влияет на ум: возможно,
> тут играет роль своеобразная комбинаторика, необходимость из тысячи
> словесных комбинаций выбрать лаконичнейшую и благозвучнейшую. Умнейшим
> человеком России (что и Николай признавал) был Пушкин; поразителен ум
> Лермонтова и гениальная интуиция Блока, уже в восемнадцатом году
> понявшего, что большевизм - явление не столько анархическое, сколько
> монархическое. Необыкновенно умны были Цветаева и Мандельштам, чьи
> стиховедческие работы гораздо точнее и тоньше всего, что написали в ХХ
> веке профессиональные стиховеды. Короче, на умных поэтов нам везло, а
> вот с умными прозаиками напряги.
> Книга Гоголя "Выбранные места из переписки с друзьями" поражает
> именно глупостью: человек, двадцатитрехлетним юношей написавший
> "Страшную месть", несет такую откровенную и, главное, смешную чушь о
> пользе публичного чтения вслух русских поэтов, что публика не зря
> восприняла его книгу как прямое издевательство, несмешной и
> оскорбительный розыгрыш. Как только прозаик берется теоретизировать -
> пиши пропало: Достоевский гениален, когда говорит о психологии, но
> стоит ему коснуться геополитики, правительства или Стамбула - выноси
> святых. Толстой - это пример наиболее яркий: положим, в "Войне и мире"
> есть еще здравые мысли, почерпнутые, впрочем, большей частью у
> Шопенгауэра, - а в "Анне Карениной", слава Богу, и вовсе нет авторских
> философских отступлений, - но все его земельные теории, его
> педагогический журнал "Ясная Поляна", статья "Кому у кого учиться:
> крестьянским ребятам у нас или нам у крестьян-ских ребят", его
> Евангелие, из которого выхолощено чудо, а восточные реалии для
> простоты заменены на отечественные типа сеней и овина... Трудно
> представить себе что-нибудь более скучное, плоское и безблагодатное,
> чем теоретические и теологические работы Толстого. Статья же его "О
> Шекспире и о драме", равно как и трактат "Что такое искусство",
> поражают такой дремучей, непроходимой глупостью, что поневоле
> уверишься: великий писатель велик во всем. Неадекватность его больше
> обыкновенной человеческой неадекватности, в ней есть какой-то
> титанизм, временами смехотворный, но и внушающий уважение. Этот
> великий знаток человеческой и конской психологии делался титанически
> глуп, стоило ему заговорить о политике, судах, земельной реформе,
> церкви или непротивлении злу насилием. Вот почему толстовское учение и
> подхватывалось в основном дураками, и сам Толстой ненавидел и
> высмеивал толстовцев - очень часто в лицо. "Вы создали общество
> трезвости? Да зачем же собираться, чтобы не пить? У нас как соберутся,
> так сейчас выпьют"...
> Некоторым исключением выглядит Чехов, который о мировых вопросах
> старался не рассуждать и откровенно скучал, когда при нем заговаривали
> на трансцендентные темы. Но некоторые обмолвки в письмах и
> свидетельства современников заставляют предположить, что и он в своих
> прогнозах (и в оценках людей) бывал близорук, как и в жизни, и при
> этом как-то особенно, от рождения, глух к метафизике. Вот почему и
> самые симпатичные его персонажи ущербны, плосковаты: нет второго дна,
> есть удручающая одномерность и пошлость, которую и автор прекрасно
> чувствует - только взамен ничего не может предложить, кроме помпезной
> и скучной демагогии насчет прекрасного будущего, в котором все будут
> трудиться, трудиться, а вечерами читать... Не стану напоминать, какую
> чушь периодически нес Набоков, как субъективны и завистливы его
> литературные оценки и насколько сомнительны политические - особенно
> замечание 1943 года о тождестве Гитлера и Сталина; а чего стоит его
> мысль о том, что переводить стихи можно только прозой, и многолетняя,
> полная оскорблений и напыщенности полемика со всем светом по этому
> поводу?!
> Это не значит, что в России не было умных прозаиков. Были - но
> они не претендовали быть великими. В набор непременных качеств
> великого писателя у нас всегда входит великая глупость. Кто претендует
> быть только выдающимся - тот еще может спастись, как Трифонов, Маканин
> или Искандер, у которых вроде бы все данные для попадания в классики.
> Не хотят: понимают, чем дело пахнет. Кто хочет истинного величия - тот
> непременно обязан нести чушь, и чем чаще, тем лучше. (Может быть, и я
> не исключение, и все сказанное выше только подтверждает мою мысль.)
> Может, прав тот же Искандер, говоря, что люди великой святости - почти
> всегда люди поврежденного ума. Более того: великий писатель, как мы
> уже показали, может быть и метафизически глух. Во всяком случае,
> человек слышащий никогда не напишет в книге вроде "Теленка": "Как же
> верно и сильно Ты ведешь меня, Господи!" Да и книги вроде "Теленка",
> боюсь, не напишет.
> Метафизическая глухота, вообще говоря, не есть порок. Не понимал
> же Толстой очевидных вещей, которые с такой наивной страстью пытался
> втолковать ему Иоанн Кронштадтский. У Солженицына с религией тоже
> крайне своеобразные отношения. Он в самом начале своей книги заявил,
> что рассматривает русско-еврейский вопрос вне его метафизической
> составляющей, - а тогда, извините, какой смысл? Это все равно как
> Ахматова говорила Чуковской, что она в Розанове все любит, кроме
> полового и еврейского вопроса; что же в нем тогда остается -
> любить-то? Люблю арбуз, но без семечек, кожуры и сока...
> Русско-еврейская коллизия и в самом деле позволяет, по-розановски
> говоря, увидеть бездны - но не со статистической же точки зрения на
> нее смотреть! Впрочем, книга Солженицына есть безусловно событие
> позитивное и важное: этот автор обладает замечательным чутьем на самое
> главное. Главным вопросом тридцатых годов был вопрос об оправдании
> революции - и Солженицын начал роман "Люби революцию!" Наиболее полным
> выражением советской власти был ГУЛАГ - и Солженицын написал
> "Архипелаг". Сегодня написать "Двести лет вместе" - значит очень точно
> чувствовать главный вопрос времени; но книга-то получилась не о
> еврейском вопросе, а о русском. Этой очевидной вещи сам Солженицын не
> увидел, и это вполне в его духе, при всем к нему уважении. Человек,
> написавший "Письмо вождям Советского Союза", с его страшным
> преувеличением китайской опасности, и горы публицистики, в которой
> содержалась тьма несбывшихся прогнозов и неверных оценок, - и не может
> претендовать на подлинный исторический охват. Он поставил вопрос - и
> спасибо ему; а уж какой вопрос поставил - в этом мы должны
> разобраться.
> Первый том был, конечно, подступом: там доказывалось, что никто
> евреям особенно не мешал жить себе в России и чувствовать себя
> прилично. Погромов было не так чтобы уж очень много, а возможностей
> работать на земле предоставлялось сколько угодно. Но вот - не хотели
> они на землю, не чувствовали к тому таланта; во второй книге евреям
> опять ставится в вину тот факт, что они ну никак не желали пахать в
> Биробиджане и в случае чего его защищать. Отчего-то палестинскую землю
> они могут почувствовать своей, а русскую - не желают; наверное, хотят,
> шельмецы, в теплый климат. Правда, в Израиле слишком даже жарко и
> пустыня кругом... Наверное, это специфическая нелюбовь евреев к
> России: любую почву пахать они готовы, но вот эту - нет. Зато
> возглавить революцию или оседлать перестройку, или занять командные
> высоты в русской культуре - это для них милое дело; и даже попавши в
> лагеря (иногда, случается, попадают туда и евреи) - они тут же
> устраиваются на лучшие места, "придурками" (!), и все потому, что свои
> своих тащат! Где один еврей устроился - тут же десятеро рядом.
> Подкормка идет с воли, денежки - ну и подкупают (начальники лагерей
> ведь тоже в основном евреи). А чтобы русский русскому помог - ни-ни! и
> денежек с воли не пришлют! Главное же - если и найдется честный еврей,
> который захочет не в санчасти где-нибудь греться, а на общих работах
> мучиться, - так его ж с обеих сторон и просмеют. И евреи не поймут, и
> русские не оценят. Потому - если ты еврей, то должен быть в месте
> теплом и хлебном, иначе не за что будет и ненавидеть тебя.
> При этом в замечательной по-своему главе "Оборот обвинений на
> Россию" содержится вполне здравый вывод: что ж евреи, особенно
> диссидентская молодежь, так ругают собственную страну? Ведь - свои ж
> деды ее построили! Ведь - за то и квартиры дадены в сталинских
> высотках, где теперь по кухням собираются поругать Родину! Говорят про
> погромы, про пьянство, Белинков вон вообще утверждает, что на дне
> каждой русской души прячется погромщик, - а сам и в доходягах не был!
> (Тут, положим, неточность: Белинков в доходягах был, на этот счет есть
> много свидетельств, он и после освобождения был форменный доходяга,
> ходить не мог и умер в сорок девять лет, - но назвать его человеком
> приятным, конечно, трудно.) А - сами ж все и сделали, своими ж руками:
> "У Фили пили, да Филю ж и побили!" - прелестная солженицынская манера
> вкрапливать в текст веселую и беззлобную пословицу. Ругали советское
> искусство, насквозь лживое, а - кто ж его и сделал, как не Эрмлер с
> Роммом? Или, может, "Обыкновенный фашизм" и "Ленин в 1918 году" не
> одними и теми же руками сделаны? Или, добавлю уже от себя, заслуженный
> диссидент Ким не писал абсолютно точной песни "Про поэта Шуцмана и
> издателя Боцмана"? "Ну какая же мерзость - поэзия Шуцмана! Есть
> обычная пошлость, но это кощунственно! Я бы вешал таких за яйцо!" Ведь
> еврейскими руками созидалось тут все - и отвратительная власть,
> которая всех закрепостила, и отвратительное диссидентство галичевского
> толка, которое все разрушило.
> К слову сказать, в своей оценке Галича (единственного поэта,
> который у Солженицына удостоился некоторой персоналии) Солженицын
> вполне прав. Говорю тут уже всерьез, своим голосом (предыдущий абзац,
> как вы понимаете, все-таки слегка стилизован, - но если автор не хочет
> договаривать до конца, приходится нам). Конечно, это ужасные слова -
> "А бойтесь единственно только того, кто скажет: "Я знаю, как надо!"
> Ужасная смесь пионерского вольнолюбия и незрелого агностицизма. Надо
> знать, как надо, иначе и жить незачем. Иное дело, что и у Галича
> Солженицын прежде всего выделяет сочинения, оскорбительные для
> русского народа, - и гениальную, вполне русофильскую песню "Фантазия
> на русские темы для балалайки с оркестром" интерпретирует как
> русофобскую, даром что написана она как раз о раскулаченном и
> сосланном русском, на любимую солженицынскую тему. Глухота
> непростительная для литератора, начинавшего вдобавок в оны времена со
> стихов. Между тем оскорбительно для русских здесь только одно - что
> эту песню про двух русских, партейного и беспартейного, написал еврей
> Галич; русского - не нашлось.
> (Скромная сноска. Солженицын, конечно, поднял огромный
> фактический материал и снабдил свой текст страшным количеством сносок
> - но и сноски подобрал довольно специфические. Например, я нежно
> отношусь к Наталье Рубинштейн, но и ей случается написать глупость -
> как вот насчет того, что Галич сподвигал людей на отъезд и что это
> путь правильный. Солженицын радостно за эту цитату ухватился. Галич
> совершенно не на то сподвигал людей, и вообще более русского явления,
> чем этот неприятный, барственный еврей, в прошлом советский драматург,
> впоследствии превосходный поэт, - в русской поэзии не было: куда там
> Евтушенке? Разве что полугрузин-полуармянин Окуджава...)
> Короче, из всего сказанного напрашивается только один вывод,
> которого Солженицын как раз и не сделал. Даже и не знаю, почему, -
> точней, знаю, но не скажу. Евреям пришлось стать в России и
> публицистами, и мыслителями, и революционерами, и
> контрреволюционерами, и комиссарами, и диссидентами, и патриотами, и
> создателями официальной культуры, и ее ниспровергателями, - потому что
> этого в силу каких-то причин не сделали русские. В силу этих же причин
> русские отчего-то не проявляют той самой национальной солидарности (не
> только этнической, кстати, - поскольку евреи ведь вообще не этническое
> понятие), которая так раздражает Солженицына в евреях... "Кто знает
> великолепную еврейскую взаимовыручку, тот поймет, что не мог вольный
> начальник-еврей равнодушно смотреть, как у него в лагере барахтаются в
> голоде и умирают евреи-зеки - и не помочь. Но невероятно представить
> такого вольного русского, который взялся бы спасать и выдвигать на
> льготные места русских зеков за одну лишь их нацию - хотя нас в одну
> коллективизацию 15 миллионов погибло; много нас, со всеми не
> оберешься, да даже и в голову не придет" (с. 333). И еще откровеннее,
> хоть и чужими вроде как устами: "Правильно делаешь, Хаим! Своих
> поддерживаешь! А мы, русские, как волки друг другу". Это хоть и цитата
> из Воронеля... но ведь и у Тэффи таких цитат хватает: "Трагические
> годы русской революции дали бы нам сотни славных имен, если бы мы их
> хотели узнать и запомнить. Мы, русские, этого не умеем". Или: "Уж если
> вы увидите в газете "русский профиль", так я этот профиль не
> поздравляю. Он либо выруган, либо осмеян, либо уличен и выведен на
> чистую воду".
> Серьезный исследователь задал бы в этой ситуации вопрос: отчего
> русские с такой легкостью перепоручили все свои главные функции этим
> неприятным евреям?! Ведь действительно неприятным: я всем сердцем
> ненавижу эти подмигивающие и подхихикивающие диссидентские компании
> еврейской молодежи, где ругают и презирают все русское, а сало русское
> едят. Раньше были варяги, тоже неприятные... Объяснений напрашивается
> два: либо русские хотят, чтобы кто-нибудь всегда был виноват, - и
> поэтому сами ничего делать не удосуживаются, а валят все в итоге на
> евреев. И царизм погубили евреи, и революцию - евреи же, и Советский
> Союз - они же. Либо - и это случай более сложный - русский народ
> вообще не заинтересован ни в какой сознательной исторической
> деятельности, потому что у него другая программа, а именно - азартное,
> садомазохистское самоистребление под любым предлогом. Тогда остается
> признать лишь, что евреи губительны не для всех народов, а
> исключительно для тех, которые не желают делать свою историю
> самостоятельно. Ну подумайте вы сами: революция, давно назревшая, да
> все не получавшаяся, - мы. Контрреволюция, то есть большой террор, -
> обратно мы. Атомная бомба, водородная бомба, НТР, авторская песня,
> кинематограф и даже патриотическая лирика - всё мы. Кто двигает вперед
> русский стих и модернизирует прозу? Да обратно же мы; сколько можно!
> Пастернак, Мандельштам, Бродский, Аксенов, демонстрация в защиту Праги
> в 1968 году, что и сам Солженицын не преминул отметить... Богораз,
> Даниэль... Да что ж это такое! Почему Ельцина и Путина поддерживал
> еврей Березовский, а обличал еврей Шендерович?! Вам что, безразлична
> судьба вашего президента - если даже активнейший и мудрейший из
> русских, Александр Солженицын, только и нашел поговорить с Путиным,
> что о судьбе русских лесов?
> Каждая нация осуществляет свою тайную программу - и только
> русские боятся заглянуть в себя, даром что Блок и написал в том же
> восемнадцатом: "Она глядит, глядит, глядит в себя - и с ненавистью, и
> с любовью"... Глядит, но что-то ничего не видит; этот кисель, где
> бурлят, бродят и сталкиваются какие-то неоформленные сущности, очень
> интересен сам по себе, но историей в чаадаевском смысле, историей
> сознательной и созидательной - этого никак не назовешь. Поэтому и
> коммерсантами, и антикоммерсантами, и публицистами, и бардами родных
> осин в России вынуждены быть евреи... которые иногда даже кажутся мне
> ее коренным населением - настолько они к ней неравнодушны. Зато
> русские грабят "свои несравненные недра" (А.Солженицын) и уничтожают
> собственное население так, как могут это делать только захватчики,
> которым здесь ничто не дорого.
> Потому-то у них и нет национальной солидарности, и не могут они
> договориться о простейших ценностях, и все у них тут не свое. "И дом,
> и сад - все было не мое, казалось мне. А может, не казалось"
> (Н.Слепакова).
> Разумеется, я мог бы много интересного понаписать о еврейской
> "двойной морали" - о космополитизме "на экспорт" и национализме для
> своих; и о "демократии" на экспорт при полном тоталитаризме для
> своих... Что есть, то есть. Такова заложенная в евреев программа,
> часто ими не сознаваемая, но тут уж надо уходить в метафизические
> дебри. Это и без меня есть кому сделать, хотя если кто заинтересуется
> - готов и я, в меру скромных способностей. Но здесь позвольте мне
> ограничиться рассмотрением единственного вопроса - или, если хотите,
> констатацией единственного факта: евреи сыграли такую, а не иную роль
> в русской истории потому, что в силу особенностей местного коренного
> населения им пришлось стать русскими. Русские по каким-то своим тайным
> причинам от этого воздержались. Возможно, их подвиг еще впереди. Пока
> же русские - никакая не нация, ибо нация есть не этническое, а
> философское понятие, совокупность надличных ценностей, которые и для
> самих русских сомнительны (евреи как раз очень их любят). Я рад, что
> здесь мои выводы полностью совпадают с теоретическими положениями
> молодого социолога Юрия Амосова, чью работу на эту тему, надеюсь,
> скоро опубликуют.
> Двести лет - а если верить Канделю с его "Книгой времен и
> событий", то и гораздо больше - евреи делают российскую историю не

> pulcin писал(а) в ответ на сообщение:
>
> Дружище!
>

> Оптимист писал(а) в ответ на сообщение:
>
> Я надеюсь. что эпитафия будет несколько другой.