А до этого душой кривили? Вот я всегда откровененPashutka (Pashutka) писал(а) в ответ на :
> Но я никогда не даю чувству страха, руководить своими поступками. > На это ушли десятилетия, но зато никто и никогда не сможет сказать, что видел меня перепуганным, так здорово научился я притворяться.
Я видел Когда вы о родственниках говорите.....
02:05 12.12.2014
То, что Иисус, символизирующий единство иудеев и христиан, нередко становился знаком и источником раздора, а то и актов насилия в отношениях между двумя конфессиями, можно смело назвать исторической драмой.
В Иисусе из Назарета парадоксальным образом воплощается и объединение, и разделение иудеев и христиан. Диалог иудаизма и христианства так важен и так труден именно потому, что главные различия между обеими религиями проявляются в радикально различных толкованиях как раз того общего, что их объединяет, и важнейшим моментом здесь оказывается понимание роли Иисуса из Назарета. Одним словом, между Церковью и Синагогой стоит Распятый. Он разделяет иудеев и христиан.
С исторической точки зрения христиане не могли не воспринимать иудейское “нет” Иисусу иначе, чем как глумление над их христианским самосознанием. В сохранении иудаизма, как “живой” религии, они видели - а порой видят и сейчас - не что иное, как попытку представить христианство в качестве религии сомнительной и даже ложной. Поэтому христиане не могли допустить того, чтобы иудаизм сосуществовал с христианством. Как писал Карл Барт, “существование Синагоги наряду с Церковью - онтологическая невозможность, зияющая рана в теле Христа, нечто совершенно недопустимое”.
В 1933 г. кардинал Михаэль фон Фаульгабер произнес проповедь, в которой заявил, что после смерти Христа Израиль был отлучен от служения Откровению. “Он [Израиль] не опознал времени своего призвания. Он отверг Помазанника Божьего и повел Его на Крест.
Дщери Сиона получили разводную, и с тех пор иудеи осуждены вечно скитаться по всей земле”. Данный тезис предполагает, что Завет с иудеями был отменен с появлением Христа. На протяжении всей истории христиане часто задавали вопрос, остается ли Израиль народом Божьим, не заняла ли место Израиля Церковь.
Положительный ответ на последний вопрос обычно называют “теологией замещения” (“теологией вытеснения”). Христиане решили, что поскольку они уверовали в Иисуса как в Мессию, богоизбранность иудейского народа была полностью и окончательно перенесена на них, а Церковь раз и навсегда заняла место иудаизма.
03:37 12.12.2014
Pashutka (Pashutka) писал(а) в ответ на :
> То, что Иисус, символизирующий единство иудеев и христиан, нередко становился знаком и источником раздора, а то и актов насилия в отношениях между двумя конфессиями, можно смело назвать исторической драмой.
"Не мир, но меч".... Пашутка мою реплику .....дочитал.....
04:51 12.12.2014
Подобная теология подразумевает, что в Божественном плане спасения для Израиля места не предусмотрено, что в истории откровения и искупления Израиль отныне потерял всякую роль. Иудейское “нет” Иисусу как Мессии означает конец Божьего попечения об Израиле. На передний план выступает новый богоизбранный народ, истинный духовный Израиль, Новый Завет.
Соответственно, христианская экзегеза, христианская литургия и христианский катехизис описывают отныне отношения Первого и Второго Заветов в таких категориях, как “обетование и исполнение”, “ветхий и новый”, “временный и конечный”, “отсвет реальности и реальность”. Конечный смысл этих формул замещения состоит в том, что Израиль, некогда возлюбленный народ Б-жий, отверг свое призвание, утратил свою избранность и, соответственно, само право на существование, стал народом проклятым или, в лучшем случае, превратился в некий анахронизм.
Многие христиане до сих пор разделяют мнение, согласно которому смерть и воскресение Христа отменили “старый” Завет. Теология замещения очень рано заняла важное место в истории христианской мысли, поэтому неудивительно, что она на многие века стала бесспорной частью христианской веры и христианского учения как на Востоке, так и на Западе.
Уже во II в. Тертуллиан (ок. 160-225) говорил об “отмене иудейского завета и иудейской избранности в пользу христиан”. Теория замещения опиралась в том числе и на Евангелие, особенно рассказ о страстях, в котором иудеи изображаются как враги Христа, как ответственные за его смерть и поэтому не являющиеся больше народом Божьим.
События Великой Пятницы определяются как конец иудейской истории. При этом дальнейшее существование иудеев рассматривалось не иначе чем в контексте богооставленности и возмездия, ибо они считались не только убийцами Христа, но и людьми настолько жестокосердыми, что и в дальнейшем продолжали отвергать Его.
Итог теологии замещения заключается в морализирующем, апологетическом и нетерпимом отношении христиан к еврейскому народу: раз ваше понимание всего, что связано с Иисусом из Назарета, не тождественно нашему, значит, вы - враги истины и не заслуживаете ничего, кроме отвержения. Теология, утверждающая, что с пришествием Церкви Христовой историческое призвание Израиля завершилось, что его роль в священной истории подошла к концу, стала краеугольным камнем теологического антииудаизма. За иудаизмом не признается неизменного и однозначного спасительного значения - разве что в той мере, в которой он имеет отношение к истории христианства.
В данном случае нам важно отметить, что христология сыграла решающую роль в легитимации многовековой трагической истории, порожденной подобным теологическим антииудаизмом. Рютер даже называет антииудаизм “левой рукой христологии”. Он писал что,в контексте понимания отношений иудаизма и христианства, как “заместительных”, мы, вместе с Мак-Гарри и Эккардтом, будем называть такой род христологии “христологией разрыва”.
Христиане, являющиеся сторонниками “христологии разрыва”, утверждают, что первоначальная избранность Израиля была “прервана”, и христианство стало “наследником” иудаизма, “верным остатком”, истинным носителем священной функции Израиля. Общим во всех “христологиях разрыва” является то, что в них подчеркивается уникальный и всеобщий характер спасительной силы Христовой; они утверждают, что в Иисусе из Назарета во всей полноте осуществились мессианские пророчества Ветхого Завета. В Христе избранность Израиля исполнилась и заново воплотилась; Христос - новый избранный Б-жий, а его Церковь, его тело - новый народ Б-жий.
В “христологиях разрыва” неизменно подчеркиваются следующие моменты:
единственность и окончательность Христа;
универсальность Христа как единственного проводника спасения;
исполнение в нем иудейских надежд и пророчеств;
Христос - это глава и воплощение Нового Израиля, наследующего иудаизм;
Христос - мессия;
необходимость проповеди Христа иудейскому народу.
09:32 12.12.2014
Pashutka (Pashutka) писал(а) в ответ на :
> Уф, всё!
Оказывается, не все
Pashutka (Pashutka) писал(а) в ответ на :
> Подобная теология подразумевает,
Прощаются....и не уходят....кто такие?
10:06 12.12.2014
pulcin (pulcin) писал(а) в ответ на :
> Уф, всё! > > Оказывается, не все
Даже не надейся! Мы только разбрались со знаменитыми тезисами Давида Флуссера и впереди нас ждут не менее любопытные документы.
Я собирал все эти материалы долгие-долгие годы, так с какой стати мне прекращать вывешивать свои компиляции?
У меня есть ещё мное, что сказать.
Ну а кому это не интересно, волен не заходить. я не обижусь.
10:13 12.12.2014
Идея разрыва фактически сводится к тому, что Иисус был Христом вопреки своему иудейству, а не потому, что принадлежал к иудейству. Теологи, разделяющие подобный христологический подход, не заинтересованы в иудейско-христианском диалоге. С их точки зрения, в контексте универсальной миссии Церкви иудеи не составляют какой-то особой категории среди нехристиан. Также и нынешнее существование еврейского народа не вызывает у них вопросов по поводу собственной теологической позиции.
“Христология разрыва” провозглашает, что в событии Христа зло побеждено раз и навсегда. История человечества до пришествия Христа рассматривается как эпоха неискупленности. Вера в Иисуса как Христа позволяет человечеству вступить в новую мессианскую эпоху.
В своем знаменитом исследовании “Вера и братоубийство” Розмари Рютер показывает, что христиане воспринимали Иисуса не иначе как исполнителя пророчеств, причем это понимание было двояким - с одной стороны, эсхатологический элемент историзировался (начало чему положил Лука, интерпретировавший Церковь, в условиях невозвращения Христа, как установление Царства, взамен прежнего избранного народа), а с другой - спиритуализировался (начало чему положили Иоанн и Павел, понимавшие эсхатологические события мессианской эпохи как внутренние неуловимые изменения, а не как зримые события неопределенного будущего).
Результатом этого процесса стал духовный, политический и экклезиастический триумфализм Церкви и христиан, закрывавший им глаза на конкретное зло - в особенности на то зло, которое порождалось их собственной христианской историей.
Пол Ван Бюрен считает, что по иронии судьбы именование “Сын Б-жий” - иудейский термин, обозначающий верное служение, близость, преданность и покорность - в классической христологической традиции превратился в титул, обозначающий силу, власть и самоутверждение.
Особым экзегетическим результатом “христологии разрыва” стало убеждение, что иудеи неспособны постичь глубинный теологический и духовный смысл собственного Писания, верное понимание которого может быть лишь христологическим. “Христологии разрыва” рекомендуют в качестве метода экзегезы иудейских Писаний “типологический” метод - а именно такое прочтение Библии, при котором события Нового Завета воспринимаются как исполнение событий, о которых рассказывается в иудейских Писаниях.
Так, в христианских литургиях иудейские Писания часто сводятся к некоей аллегории. Подобный типологический подход позволил христианам понимать персонажи и события иудейских Писаний как “прообразы” или “типы”, пророчески “прообразующие” персонажи и события Нового Завета.
Лучше всего типологический подход описывается известным изречением Августина: “Новый Завет сокрыт в Ветхом, а Ветхий Завет раскрывается в Новом”.
12:11 12.12.2014
Сам по себе типологический подход не является ошибочным. Он может стать плодотворным методом экзегезы, который, по сути дела, как я покажу далее, уже применялся в Танахе и применяется к Новому Завету.
Но в историческом плане последствия типологической экзегезы почти всегда оказывались негативными и оскорбительными по отношению к иудаизму, особенно в той мере, в которой типология превращалась в методику - а именно, когда иудаизм рассматривается исключительно, как подготовительная фаза в истории спасения, не имеющая никакой собственной ценности, значимая только по отношению к пришествию Христа.
Позже этот род типологии становится апологетическим инструментом, который, как в Adversus Judaeos, используется с целью подвергнуть сомнению внутреннюю ценность иудаизма. У христианских комментаторов Каин - это типологический убийца, старший брат (т.е. иудеи), который убивает младшего брата (Христа). Потом Каин вынужден бежать, становясь прототипом “вечного жида”; он отмечен особым знаком, отличающим его от всех других (т.е. обрезанием).
Таким образом, типология позволяет прочитывать “Ветхий” Завет христианскими глазами. А так как иудеи не обладали и не обладают подобным зрением, они увидели только буквальное значение текста и слепы к его глубинному значению.
При типологическом подходе Ветхий Завет превращается во временную истину, которая в конечном итоге будет замещена Пришествием Христа - все равно как тень заменяется светом, а старое - новым. Подобное представление Пришествия Христа делает всю предшествовавшую историю пустой и бессмысленной. Оно ведет к противопоставлению двух образов Божьих (справедливость - любовь), культа (обряд - духовность), истории спасения (возвещение - исполнение), морали (несовершенная - совершенная) и жизни (проникнута страхом или любовью).
Важно отметить, что “христология разрыва” не обязательно ведет к религиозной нетерпимости. Те из современных теологов, кто разделяет эту христологию, обычно обрамляют свои теории призывами относиться с христианским уважением к людям, исповедующим любую религию. Так, утверждают они, Израиль по-прежнему остается объектом Божьего попечения, хотя с пришествием Мессии он лишился позитивной роли в истории спасения.
Однако драматическая история христианского антииудаизма показывает, что в такого рода христианской теологии и “христологии замещения” заложен потенциал насилия.
Когда в судьбоносном 1933 г., приведшем Гитлера к власти, кардинал фон Фаульгабер говорил в своей проповеди о том, что иудеи “оплатили разводную”, он еще не догадывался, какой страшной ценой предстоит иудейскому народу заплатить за свое иудейство. Ученые, исследующие Холокост, часто отмечали параллельность нацистской идеи “окончательного решения” (Endlösung) и очень многого в традиции и практике христиан и их Церквей. Как бы сильно ни отличались исходные моральные предпосылки христиан и нацистов, программа Гитлера может считаться радикальным осуществлением старого как мир христианского предостережения: “Остерегайся иудеев!”
И главная причина, позволившая нацистам зайти так далеко, заключается в том, что западная культура буквально пропитана крайне негативным отношением христиан к еврейскому народу - как в догматике, так и в теологии.
Очень точно заметил в связи с этим Грегори Баум: “Холокост реализовал церковные фантазии о том, что иудеи - не-народ, что перед Богом для них нет места и что им давным-давно следовало признать Христа и исчезнуть”.
Баум делает вывод: “Сегодня Церкви необходимо радикально пересмотреть свое вероучение, освободить его от идеологической деформации, превратить действие Бога, явленное во Христе, в безусловную весть о жизни, а не о смерти”.
13:39 12.12.2014
Освенцим означает крах христологического триумфализма спасения. Еврейский философ Эмиль Факенхайм задается вопросом, не оказалась ли опять Великая Пятница сильнее Пасхи? “Не попрана ли сама Радостная Весть о попрании смерти?” Для Факенхайма после Холокоста не существует ни радикального чуда, ни радикальной Радостной Вести, которой не угрожал бы радикальный ужас. Его не удивляет, что большинство современных христианских теологов, дабы защитить чудо, игнорируют ужас Холокоста, преуменьшают его масштабы, низводят до уровня ужаса “вообще”, т.е. того, что есть одновременно все и ничто.
Тем не менее, мы можем утверждать, что II Ватиканский Собор дал теологический ответ на Холокост и открыл новый этап в иудейско-христианских отношениях.
Да, основной герменевтический принцип, положенный в основу документов II Ватиканского Собора, заключается по-прежнему в том, что Ветхий Завет - это приуготовление христианской веры во Христа, в котором исполнились пророчества и обретается окончательное откровение. Однако соборная декларация об отношении Церкви к нехристианским религиям “Nostra Aetate” (1965) говорит уже иным языком. Ее четвертый параграф посвящен взаимоотношениям Церкви и иудаизма и включает смелое заявление, что “иудеи не должны быть представлены ни отверженными Богом, ни проклятыми, как будто бы это вытекало из Священного Писания”.
В иудейско-христианском диалоге Папа Иоанн Павел II видит одну из главных целей своего понтификата. 31 октября 1997 г. Его Святейшество принял ученых, участвовавших в ватиканском симпозиуме “Истоки антииудаизма в христианском мире”. В своей речи, ссылаясь на II Ватиканский Собор, он сказал, что иудейский народ “вопреки всему, стойко хранит свою веру, потому что это народ Завета; также и Господь, вопреки неверности человеческой, верен своему Завету. Игнорировать этот основополагающий факт - значило бы вступить на путь ереси Маркиона, немедленно и решительно осужденной Церковью”.
Далее Иоанн Павел II подверг критике христологические теории, “полагающими тот факт, что Иисус был иудеем и что его окружение было иудейским, случайным культурным эпизодом, когда одна религиозная традиция может легко подменяться другой, а личность Господа, с легкостью отсеченная от традиции, не лишается своей идентичности”; такие теории “не только игнорируют смысл истории спасения, но и подвергают сомнению саму истинность Воплощения”.
Признание непреходящего значения иудаизма и утверждение, что иудейство Иисуса составляет определяющую черту его личности и веры Церкви, приводит к важным христологическим выводам.
Находясь в диалоге с иудейской религией и признавая ее истинность, Церковь оказывается перед необходимостью по-новому определить веру в Иисуса. Если иудаизм признается неизменно живым и достоверным религиозным опытом, можем ли по-прежнему утверждать, что Иисус исполнил мессианские обетования, содержащиеся в иудейских Писаниях, - в особенности, если факт непризнания Иисуса Мессией зафиксирован самим непрекращающимся существованием иудаизма? Может ли христианин признать непреходящую истинность иудаизма, не отказываясь от своей веры в уникальность и совершенство Иисуса Христа?
Я хотел бы показать, каким образом размышления о иудейском народе оказывают влияние на самосознание и самоопределение Церкви.
Подлинная христология сегодняшней Церкви должна позволить Церкви свободно утверждать Б-га и себя во Христе, не умаляя при этом другие религии.
13:57 12.12.2014
Pashutka (Pashutka) писал(а) в ответ на :
> Ну а кому это не интересно, волен не заходить. я не обижусь.
Да вас без присмотра нельзя оставлять ни на минуту..... От рук отобьетесь
15:36 12.12.2014
pulcin (pulcin) писал(а) в ответ на :
> Да вас без присмотра нельзя оставлять ни на минуту.....
Как говорится и снова "здрасте"!
Современные “христологии разрыва” пытаются ответить на новые вызовы. Они утверждают, что с Пришествием Христа избранничество и любовь Б-га к Израилю не были целиком перенесены на христианскую Церковь, когда иудейский народ оказался бы лишен Б-га, смысла и истинности. Иными словами, “христологии разрыва” решительно отказались от идеи “вытеснения”. По мнению Мак-Гарри, в них подчеркивается преемственность христианства от Завета с Израилем, - завета, который Христос не отменяет, а делает открытым всему неиудейскому миру.
Эти христологии провозглашают:
нерушимую прочность Завета, заключенного с Израилем;
позитивный характер свидетельства, заключенного в иудейском “нет” Иисусу и ставшего конструктивным вкладом в дело конечного спасения человечества, а не актом
неверности или высокомерного ослепления;
позитивный характер иудейского свидетельства о неискупленности этого мира; признание того, что Христос лишь частично исполнил иудейские мессианские пророчества;
эсхатологическое единство всех народов Б-жьих.
“Христологиями разрыва” подчеркивается, что если в каком-то смысле Б-г и открылся по-настоящему только в Иисусе из Назарета, то таинство этого Божественного деяния в принципе не представляет собой нечто большего, нежели таинства Божественных деяний, обусловившие первоначальное избрание Израиля. Парадигматически воскресение и жизнь Христа выполняют для христиан ту же функцию, что Исход для иудейских чаяний.
В рамках “христологии разрыва” христианская типологическая экзегеза может приобрести особый смысл и сыграть позитивную роль. Христологическое прочтение Первого Завета можно тогда определить, как обнаружение нового смыслового уровня в текстах - но отнюдь не как единственного и первоначального смыслового уровня. Христианская типология должна допускать существование иных прочтений иудейских Писаний - причем прочтений, обладающих не меньшей ценностью.
Здесь следует отметить необычайно богатые и разнообразные, классические и современные иудейские прочтения Первого Завета. Поль Рикёр указывал на то, что сами иудейские Писания содержат многочисленные примеры подобной типологии. Мы обнаруживаем в них последовательный ряд различных заветов, где каждый завет реинтерпретирует предшествующий, и где уже обнаруживается и идея “нового завета” (у Иезекииля и Иеремии). Таким образом, типологическую связь иудаизма и христианства нужно рассматривать как продолжение непрерывной реинтерпретации завета, укорененного в иудейских Писаниях. Иными словами, если типология приемлема в качестве метода экзегезы в современной христианской теологии, ее следует освободить от контекста апологетических и заместительных схем “несовершенное - совершенное”, и рассматривать по-новому, как один из методов использования богатой, сложной, непрерывной традиции растолкования Библии, столь характерной для христианства и иудаизма, ради обогащения общей для иудеев и христиан веры в Яхве.
Христианская (эсхатологическая) типология должна непременно учитывать, что она не носит эксклюзивистского характера, что ей фактически отводится место в рамках внутреннего типологического плюрализма, присущего иудаизму, и что она служит раскрытию только одной из ветвей иудаизма, а именно эсхатологической.
Рассматриваемая таким образом, типология может даже стать формой почитания исконной нерушимой ценности и неисчерпаемого богатства Первого Завета, всегда остающегося открытым для нехристологического герменевтического прочтения.
В проницательной и убедительной статье “Ein Bund oder zwei Bünde?” (“Один завет или два завета?”) Джон Павликовский разделяет “христологии разрыва” главным образом на те, которые считают иудаизм и христианство, несмотря на их общее библейское наследие, двумя принципиально разными религиями, и на те, которые верят в одновременное и взаимодополняющее участие иудаизма и христианства в одном и том же Завете. Соответственно, он их называет двухзаветной и однозаветной моделями. Однозаветные модели склонны рассматривать Пришествие Христа как расширение единого основного завета, первоначально заключенного с иудейским народом (который по-прежнему хранит его), до пространства неиудейского мира.
В конечном счете, согласно такой модели, обе религии принадлежат к одной традиции Завета, берущей свое начало на горе Синай.
Пришествие Христа является не столько предвосхищением исполнения мессианских пророчеств, сколько дает язычникам возможность участия в Завете, заключенном Богом с Авраамом, Исааком и Иаковом. Перед лицом первоначального Израиля язычники спрашивают уже не о том, может ли спастись иудей, а о том, смогут ли они принять участие в нерушимом Завете, заключенном Б-гом с Израилем.
Например, сторонником однозаветной модели был Франц Розенцвейг, считавший иудаизм “звездой Искупления”, а христианство - лучами этой звезды. Вторая модель, двухзаветная, считает иудаизм и христианство двумя различными и, в конечном счете, взаимодополняющими религиями завета. Двухзаветные модели признают существование нерушимой связи между иудаизмом и христианством, но при этом делают упор на различия между двумя традициями и общинами и показывают, как в служении, учении и личности Иисуса по-новому открывается образ Б-жий.
На мой взгляд, Павликовский прав в своей критике однозаветных моделей, превращающих христианство в иудаизм для язычников. Единый непрерывный завет после события Христа может рассматриваться как новый только в том смысле, что отныне он включает в себя и иудеев, и христиан. Двухзаветные концепции более адекватно отражают взаимоотношения иудаизма и христианства, как исторически, так и теологически. Событие Христа - это нечто большее, чем иудаизм для язычников. Иначе, спрашивает Павликовский, зачем было основывать новую общину людей, называемую Церковью, если язычники во времена Иисуса и так присоединялись к иудейской общине? Почему бы Церкви просто не войти в состав Синагоги, зачем ставить вопрос об особой общине веры? Чтобы ответить положительно на вопрос, добавило ли что-нибудь обращенное к язычникам откровение в Иисусе к откровению для иудеев, нужно говорить о двух заветах. Будучи неспособным сформулировать, какие уникальные черты несет в себе Христово откровение, христианство перестало бы существовать в качестве одной из главных религий мира.
В своем труде об иудаизме Ганс Кюнг предупреждает нас, что из-за боязни скатиться в антииудаизм мы изображаем сегодня Иисуса и иудаизм белым по белому, и становится невозможным распознать собственно индивидуальность Иисуса и понять, почему возникла отличная от иудаизма религия, с самого начала принявшая имя Христа, а не кого-то еще. И противостояние иудеев и христиан, которое почему-то длится уже две тысячи лет, сводится уже к обычному недоразумению, а иудейско-христианский диалог - к борьбе с тенью. По мнению Кюнга, такого рода иллюзия не идет на пользу ни иудеям, ни христианам. По замечанию Пола Ван Бюрена, негативное свидетельство Израиля обусловлено тем новым, что есть Христос: иудеи отвергли Его, утверждая, что Иисус Христос - нечто новое и иное.
То, что произошло между приходом и уходом Иисуса - это не просто эпизод истории Израиля. Иисус нарушил непрерывность Завета.
По мнению Павликовского, если отказаться от идеи единственности и сверхзначимости события Христа, то нет никаких оснований сохранять христианство в качестве отдельной религии.
15:51 12.12.2014
Среди лауреатов Нобелевских премий евреи, граждане разных стран, составляют примерно 20%.
С момента основания и только лишь до 2010 года 21 гражданин СССР/России получил Нобелевскую премию, из них 9 евреев (что составляет 42% – цифра, вдвое превышающая среднемировой уровень). Это: по литературе – Б. Пастернак и И. Бродский, по физиологии и медицине – И. Мечников, по физике – И. Тамм, И. Франк, Л. Ландау, Ж. Алферов и В. Гинзбург, по экономической науке – Л. Канторович.
Я бы очень хотел посмотреть в глаза, тем товарищам на нашем форуме, которые бурно радуются отъезду евреев и ожидают неминуемого и скорого расцвета, именно русской науки.
15:53 12.12.2014
Pashutka (Pashutka) писал(а) в ответ на :
> Мы стоим перед войной с арабами, живущими за пределами "зелёной черты".
Милааай! Не надо так шутить! Вы ж евреи себя умными считаете! Чего же вы опять эти шесть соток приватизировали? Израиль не страна в окружении арабов. Это была шутка, сюрпрайз. А вы его взяли и выиграли.
16:48 12.12.2014
Pashutka (Pashutka) писал(а) в ответ на :
> То, что произошло между приходом и уходом Иисуса - это не просто эпизод истории Израиля. Иисус нарушил непрерывность Завета.
> Среди лауреатов Нобелевских премий евреи, граждане разных стран, составляют примерно 20%. > > С момента основания и только лишь до 2010 года 21 гражданин СССР/России получил Нобелевскую премию, из них 9 евреев (что составляет 42% – цифра, вдвое превышающая среднемировой уровень). > Это: по литературе – Б. Пастернак и И. Бродский,
> по физиологии и медицине – И. Мечников, > по физике – И. Тамм, И. Франк, Л. Ландау, Ж. Алферов и В. Гинзбург, > по экономической науке – Л. Канторович.
Евреи. как ученые, стали более менее известны в середине -конце 19 века. К тому времени наука в той или иной мере стала коллективной Тут -то евреям масть и покатила.....Pashutka (Pashutka) писал(а) в ответ на :
> Я бы очень хотел посмотреть в глаза, тем товарищам на нашем форуме, которые бурно радуются отъезду евреев и ожидают неминуемого и скорого расцвета, именно русской науки.
Я не радуюсь, но априори будет расцвет именно русской. татарской и т. д. А какой же еще? Евреи то уехали....
