О десятилетнем правлении Анны Иоанновны мало лестных отзывов — уж очень любила императрица веселиться и не жалела на это денег. Неудивительно: в 17 лет Анну выдали замуж за герцога Курляндского, но через несколько месяцев он скончался, а юная герцогиня оказалась на 20 лет заперта в обедневшем имении покойного мужа.

Получив в свое распоряжение Российскую империю, Анна Иоанновна бросилась наверстывать упущенное — начала устраивать пышные балы и прочие развлекательные мероприятия. Дошло до того, что расходы на праздники и содержание двора в десятки раз превысили суммы, которые выделялись на финансирование армии и флота.

Причуд у императрицы хватало. Любила она, например, страшные истории: заснуть не могла без того, чтобы не послушать одну из них. По ее приказу отовсюду свозили «говорливых баб», которые умели сочинять жуткие сказки про разбойников, убийц и грабителей.


Еще одной слабостью Анны были люди с разными физическими дефектами. Поговаривали, что женщине нравилось на их фоне выглядеть красавицей, ведь ее внешность была далека от идеальной. «Императрица Анна толста, смугловата, и лицо у нее более мужское, нежели женское», — так описывал ее испанский дипломат герцог де Лириа.

У Анны Иоанновны имелся целый штат шутов, развлекавших ее с утра до вечера. Кого там только не было: карлики и горбуны, великаны и калеки, татарчата и персиянки, умственно отсталые женщины и бабки, забавляющие правительницу своим умением сквернословить. Но среди «диковинок» больше всех любила императрица Авдотью Буженинову.

По одной версии Авдотья была калмычкой, по другой — камчадалкой. Подарил ее Анне кабинет-министр Артемий Волынский, который счел внешность девушки примечательной своим исключительным уродством. Как звали Авдотью на самом деле, неизвестно: имя она получила при крещении, которое провели, прежде чем презентовать новую забаву правительнице.

При дворе шутиху называли карлицей, но на самом деле она была просто очень маленького роста. Фамилию Буженинова Авдотье дали из-за того, что от нее постоянно сильно пахло копченым и кожа девушки сально блестела. Буженинова утверждала, что у ее народа такие традиции: не мыться, а мазаться жиром. Скорее всего, это было ложью, и так девушка пыталась избежать домогательств — любителей придворных шутих, несмотря на их внешность (а иногда и благодаря ей) хватало.

Уловка отлично работала: Авдотьей брезговали даже шуты, а если кто и пытался сунуться, то получал бешеный отпор — девушка могла и покалечить. Из-за способности яростно сопротивляться Буженинову считали злой, но императрицу эта черта Дуни только забавляла. Нравились Анне и острый ум и ядовитый юмор Авдотьи.

Выделялся среди шутов императрицы еще один человек — вечно сутулящийся пожилой мужчина, старающийся пореже попадаться на глаза придворным. Но иногда в нем проскальзывала горделивая выправка, ведь это был князь Михаил Алексеевич Голицын, внук некогда всесильного Василия Васильевича.

В шуты он попал из-за романтической истории. Во время путешествия по Италии Голицын влюбился в прекрасную девушку Лючию и сделал ей предложение. Та согласилась, но при одном условии: князь должен принять католичество. Тот согласился: к религии Голицын относился весьма легкомысленно. Но приехав с молодой супругой в Россию, Михаил обнаружил, что совершил роковую ошибку: такие поступки Анна Иоанновна считала вероотступничеством и жестоко карала.

Какое-то время князь жил с итальянкой тайно в Немецкой слободе, однако нашлись «добрые люди», которые донесли о браке Голицына. Анна была в ярости! Голицына поставили перед выбором: либо он лишается титула и состояния и становится шутом, либо его ждет смерть. Императрица не шутила: как-то по ее распоряжению сенат осудил на сожжение заживо смоленского купца Боруха Лейбова и обращенного им в иудаизм капитан-лейтенанта Александра Возницына.

Князь предпочел сохранить жизнь себе и супруге. Брак объявили недействительным, Лючию выслали из страны, а Михаил стал шутом Квасником — так его прозвали за обязанность подавать квас за столом.

Придворные отлично понимали, что развлекать Михаил императрицу должен своими страданиями, и относились к нему соответственно. Голицыну плевали в лицо, давали пощечины, заставляли носить шутовской колпак, выбивали из рук черпачок — нередко к концу обеда мужчина был мокрым с головы до ног. Отвечать ему запрещалось даже словом, и за годы издевательств мужчина стал так тих и покорен, что окружающие заподозрили, что князь от горя и унижений сошел с ума.

В конце 1739 года Анна Иоанновна обратила внимание, что Авдотья загрустила. На вопрос, в чем дело, шутиха ответила, что ей уже почти 30, а супруга всё нет. Императрица тут же загорелась новой идеей: надо выдать Буженинову замуж, да еще и отметить свадьбу так пышно, чтобы ее десятилетиями вспоминали! Быстро нашелся и кандидат в мужья: Анна сочла, что презабавным будет женить Голицына на «вонючей уродке».

Впрочем, историки считают, что Квасника выбрала сама Буженинова. Авдотья догадывалась, что рано или поздно хозяйка всё равно решит развлечься устройством ее личной жизни и правильнее самой решить свою судьбу. Калмычка понимала, что лучше мужа, чем кроткий Голицын, среди шутов ей не найти. А, может быть, еще и искренне жалела Михаила, над которым все издевались, и потому решила взять его под свою защиту. Как-никак она была фавориткой императрицы и могла облегчить его существование.

Свадьба в Ледяном доме

Но Дуня жестоко просчиталась: ее жизнь не стоила для императрицы и гроша. Анна решила устроить торжество в специально построенном Ледяном доме, похожем на те, что строили еще при Петре Великом. Зима выдалась подходящей: температура держалась ниже 30 градусов мороза. По задумке Анны, пара должна была провести брачную ночь в здании из льда и, разумеется, замерзнуть насмерть.

Блажь императрицы готовили с размахом. За проект Ледяного дома посадили академика Георга Вольфганга Крафта, физика и математика, и архитектора Петра Михайловича Еропкина, который некогда создал первый генеральный план Петербурга. Придворному поэту Василию Кирилловичу Тредиаковскому приказали сочинить торжественную оду к «дурацкой свадьбе» и исполнить ее на маскараде. Тот, находя забаву отвратительной, попытался отказаться — и был избит Волынским, а вскоре после этого попал в тюрьму.

Началось строительство. Из льдин вырезали огромные плиты, укладывали их друг на друга и поливали водой, которая тут же замерзала. Вскоре между Адмиралтейством и Зимним дворцом появилось здание длиной 17 метров, шириной — пять и высотой — шесть. Вокруг крыши тянулась галерея, украшенная статуями, крыльцо с резным фронтоном делило здание на две половины. В одной располагались гостиная и буфет, в другой — туалет и спальня. Вся мебель и утварь были изготовлены изо льда: стулья, чашки, тарелки, подушки, матрасы. Ледяной была и еда — ее покрасили в натуральные цвета красками.

Вокруг дома разместили множество диковинных сооружений. Ледяные пушки и мортиры в натуральную величину стреляли железными ядрами с использованием настоящего пороха. По бокам ворот располагались две статуи дельфинов: днем из их пастей била вода, подведенная из Невы, ночью — струи горящей нефти. Справа перед домом поставили ледяного слона. Время от времени он трубил — при помощи спрятавшегося внутри него человека. Днем слон пускал четырехметровые фонтаны воды, а по ночам — такие же, но уже из горящей нефти. Ходили даже слухи, что из хобота иногда бьет алкоголь.

Сама свадьба состоялась 6 февраля 1740 года. Молодоженов усадили в железную клетку — ее вез по улицам настоящий слон. За ними следовал эскорт: по приказу императрицы в Петербург свезли по мужчине и женщине каждой народности со всех уголков России — всего набралось 300 человек. Они ехали за слоном в национальных костюмах на верблюдах, ослах, оленях, волах, лошадях и собачьих упряжках. Михаила и Авдотью обвенчали в церкви, затем устроили роскошный пир. Вечером пару привезли в Ледяной дом и заставили лечь на ледяную постель.

Представьте себе: 30 градусов мороза, вокруг — только лед. Уйти невозможно — возле спальни выставили стражу, которой запретили выпускать «молодых». Уцелеть у Голицына и Бужениновой не было ни единого шанса, тем не менее утром их обнаружили живыми, хотя и ужасно замерзшими. Ходят слухи, что спас пару тулуп, которой Авдотье удалось выменять у одного из караульных на жемчужное ожерелье, подаренное императрицей на свадьбу.


Но удивительным было другое: шутовская свадьба оказалась для Авдотьи и Михаила настоящей. Ехидной, остроумной и жизнелюбивой Дуне удалось вывести Голицына из депрессивного состояния. Мужчина стал оживать, к нему вернулось чувство юмора, его репризы придворные пересказывали как анекдоты. «Кажется, я вас где-то видела», — сказала Голицыну как-то дама. «Конечно, сударыня, я там весьма часто бываю», – немедленно отозвался шут. Об одном художнике судачили: пишет отличные картины, а дети-то у самого некрасивы! Квасник, услышав это, пожал плечами: «Ничего удивительного: портреты он делает днем, а детей ночью».

Через несколько месяцев после «дурацкой свадьбы» Анна Иоанновна умерла. Новая императрица Анна Леопольдовна распустила штат шутов и запретила в России «нечеловеческие поругания» над «дураками». Голицын оказался на свободе и даже получил обратно часть имущества. С «шутовской» женой, ставшей любимой, он не расстался: увез ее с собой в имение, признал своей законной супругой перед Богом и людьми. Жила Буженинова как княгиня недолго: в 1742 году она умерла, рожая второго сына. Голицын дожил до 87 лет. Современники говорят, что до последнего дня он сохранял здравый ум, ясную память и чувство юмора.

Нам же на память о шутовском браке, ставшим самым настоящим, осталась картина Валерия Якоби «Свадьба в Ледяном доме». На ней изображено, как беснуются гости, а на них с обреченностью смотрят Авдотья и Михаил, уверенные, что не переживут свою первую «брачную» ночь.