Странно, что наши красно-патриотичные любители советской родины не назвали мразью фронтовика, и не предложили наложить жесткий запрет на все произведения писателя В.Астафьева, ведь его позиция по вопросу сдачи Ленинграда, была довольно однозначной:

Обвинители были не в состоянии уразуметь простую истину: какова жизнь — таковы и краски. Астафьев не перестраивался и тем более не «подстраивался». Верный правде, он писал о неслыханном падении нравов, заодно подвергал переоценке исторические события, препарированные в официальных версиях.Его откровения напугали многих. Признаюсь, я тоже однажды дрогнул, прочтя интервью с Виктором Петровичем под заголовком «Не знает сердце середины». В полдень, 29 июня 1989 года, я сидел в дежурной комнате «Правды» и читал на свежей полосе беседу с Астафьевым, подписанную корреспондентом Е. Дворниковым. Заговорив о Ленинградской блокаде, Виктор Петрович выразился в том смысле, что во избежание громадных потерь мирных жителей следовало бы сдать город без боя. «Миллион жизней — за город, за коробки? — полемически спрашивал писатель. — Восстановить можно все, вплоть до гвоздя, а жизни не вернешь... А под Ленинградом? Люди предпочитали за камень погубить других людей. И какой мучительной смертью! Детей, стариков...»Звучало невероятно, с неоглядностью отвлеченного пацифиста, и я представил себе возмущение фронтовиков, людей старшего поколения, проклятия которых завтра обрушатся на седую голову Виктора Петровича. Им же не разъяснишь многосложности того, что он хотел выразить — как мыслитель, философ, искалеченный участник войны... Нет, надо смягчить спорные фразы. Из дежурной я стал названивать Виктору Петровичу в Красноярск — не дозвонился. В конце концов, Дворников внес в интервью поправки: вычеркнул отдельные строчки, дописал вопрос от себя: «Так-то оно так. И все же — сдавать противнику собственные города… Вы не опасаетесь, что получите уйму писем от тех, кто будет резко не согласен с вами?» — «Ну и что? Получу, — якобы отвечал Астафьев. — Заранее знаю, что получу... Но думать-то от этого я не могу по-другому». А следом шли уже его слова: «Скажу откровенно, мне кажется, человечество неизбежно придет к такому же пониманию гуманности, что и я, — только не теперь и не завтра. Повторяю, может быть, век спустя».Но и эта правка не спасла положение. Газета вышла, и поднялась буря. Читатели бесперебойно звонили, слали телеграммы в редакцию, в ЦК КПСС, требовали сатисфакции. Посыпались сотни возмущенных писем, ими набивали мешки... Не знаю, сколько таких писем получил сам Виктор Петрович, хотя догадываюсь: предостаточно. Эта публикация и накалившиеся вокруг неё страсти еще больше подстегнули, озлобили писателя. Он же максималист. Рубанет с плеча, по-казацки — и прощай, былое! Астафьев публично заявил о тотальном разрыве со всем, с чем раньше вынужденно мирился. Выдал такие заметки о войне, что у всех — у недругов и бывших друзей — волосы дыбом встали. Нате вам на закуску! Написал: Родину, верно, геройски защищали наши солдаты, вечная им благодарность, но какой кровью! Полководцы, пренебрегая стратегией, не жалея, без всякого толку бросали на убой красноармейцев. Плохо одетые и обутые, многие безоружные, они оказывались в окружении, в погибельных котлах, в топких болотах под Ельней и Ржевом — и бесследно пропадали. Бойцы ползали в окопах — в грязи, обовшивевшие, голодные. С обеих враждующих сторон в снегу коченели и гибли миллионы молодых парней. Кучка властителей развязала мировую бойню — и лучшие, здоровые люди растворились в земле и воде. Объявил печатно: «Надеюсь, жизни моей хватит, чтобы завершить новый роман о войне».
http://magazines.russ.ru/sib/2012/6/p15.html

Всвязи с вновь поднятой истерией вокруг вполне себе дискуссиного вопроса, вынужден с сожалением констатировать, что совок в расейских люях довольно живуч..

Norman Bates писал(а) в ответ на сообщение:
Выжили не все... Моя бабушка, которой сейчас девяносто шесть лет выжила и мать мою выкормила. А что, немцы предлагали альтернативу, при которой все могли выжить? Или может быть это не немцы обрекли город на полное вымирание? И не было у них в планах тотального разрушения Питера или затопления Москвы?
И при чём тут Париж, если французы слили всю свою страну немцам за полтора месяца? Понимаю — ты бы хотел, чтобы и русские поступили так же! Но, извини, как-то наши деды не додумались...
Верно! Но если бы не было партизанского движения, Кубань, как и вся Украина, и теперь была бы под немцами... и сомневаюсь, что тогда ты вообще смог бы родиться.... Даже в бараке для рабов....
И ещё... Процесс твоего превращения в полное дерьмо почти завершён. Остались незначительные детали.

>Некорректен постановкой. Одним из вариантов было, что надо было сдать город, чтобы спасти сотни тысяч. При сдаче в реальной вселенной, а не выдуманной, погибло бы не треть населения, а подавляющее большинство.

>

>«Ядовитое гнездо Петербург, из которого так долго «бьет ключом» яд в Балтийское море, должен исчезнуть с лица земли. Город уже блокирован; теперь остается только обстреливать его артиллерией и бомбить, пока водопровод, центры энергии и все, что необходимо для жизнедеятельности населения, не будет уничтожено. Азиаты и большевики должны быть изгнаны из Европы, период 250-летнего азиатства должен быть закончен».