Авиталь против Радиоинженера.

Bramis
5ug7Xr

00:31 24.11.2009

Ты еще здесь? Ну читай, я сегодня добрый. Пока не прочитаешь, не пиши ничего. Тут ответы на все твои вопросы:

ОТРИЦАНИЕ ХОЛОКОСТА
Джон Циммерман

Пер. книги: John C.Zimmerman “Holocaust denial”

перевод Майи Улановской
под редакцией Игоря Островского

Моей матери и памяти моего отца, Элиота Циммермана, воевавшего в Северной Африке и на берегах Нормандии.

ГЛАВА 10

Крематории и кремационные рвы

Вероятно ни один аспект отрицания Холокоста не обсуждался так основательно, как вопрос об устранении трупов в Аушвице. Отрицатели Холокоста доказывают, что ликвидировать тела 1,1 млн. убитых в лагере людей было бы невозможно.1 И потому в Аушвице не могло быть убито столько человек. Авторитетом по проблеме устранения трупов в Аушвице среди отрицателей числится Карло Маттоньо, чьи писания уже рассматривались нами выше. В этой главе будут рассмотрены его аргументы, касающиеся ликвидации трупов.

В 1941 г. в Аушвице имелись две двухмуффельные коксовые печи, построенные немецкой фирмой «Топф и сыновья». Ещё одна двухмуффельная печь была добавлена весной 1942 г. Каждый муффель может рассматриваться как отдельная печь, таким образом всего в лагере в этот период имелось шесть отдельных кремационных камер. Эти шесть камер находились в главном лагере, известном как Stammlager или Аушвиц I. Они размещались в здании крематория, именуемого в большей части литературы крематорием I. Летом 1942 г. центральное строительное управление Аушвица, известное как Zentrale Bauleitung (далее называемое строительным управлением), работало над планами строительства четырех новых крематориев в лагерной зоне Биркенау, известной также как Аушвиц II. В этих четырёх крематориях располагалось ещё 46 кремационных камер. Крематории II и III имели каждый по пять трехмуффельных печей (по 15 кремационных камер в каждом), а крематории IV и V – по одной восьмимуффельной печи (по восемь кремационных камер). Как и шесть камер в главном лагере Аушвица, 46 новых камер были также построены фирмой «Топф и сыновья» и отапливались коксом.2 Ни один из этих фактов

/205/

не оспаривался ни отрицателями, ни их критиками.

Принципиальный вопрос, дискутируемый отрицателями, это причины, по которым строительное управление начало строить так много новых печей. Как отмечено в главе 4, отрицатели утверждают, что причиною стала эпидемия тифа, разгоревшаяся в лагере летом 1942 г. Вспомним, однако, что недавно обнаруженные «книги смерти» Аушвица показывают очень небольшое число смертей от тифа. Ошибочность ссылок на тиф как на главную причину смерти комментировалась уже в связи с лагерем советских военнопленных в Могилеве. Считалось общепризнанным, что многие из пленных умерли от тифа. Сейчас, однако, известно, что они погибли вследствие немецкой политики уничтожения через непосильный труд.3

Историки уже давно поняли, что активное строительство крематориев велось потому, что в лагере совершались массовые убийства и потому администрация нуждалась как в эффективных средствах по ликвидации трупов, так и в помещениях, в которых можно было бы проводить газации заключенных. До начала этого строительства в Биркенау имелось два сооружения, использовавшихся для газаций. Располагались они в лесу рядом с лагерем. Имелась также газовая камера в крематории с шестью муффелями в главном лагере. Как отмечалось в предыдущей главе, судебно-медицинская экспертиза, проведенная Краковским судебно-медицинским институтом в 1994 г., обнаружила следы синильной кислоты во всех пяти крематориях, что согласуется с многочисленными свидетельскими показаниями и другими документами из Аушвица, говорящими об использовании этих строений в качестве газовых камер (см. приложение III). Упомянутые два строения в лесу были разрушены немцами, не оставившими почти никаких следом. Однако, как будет показано далее, об одном из этих строений сохранилось фотографическое свидетельство.

СОЗДАНИЕ КРЕМАТОРИЕВ

22 октября 1941 г., более чем за 6 месяцев до вспышки эпидемии тифа, строительное управление Аушвица послало письмо фирме «Топф и сыновья», строителям печей в Аушвице. В письме имелась ссылка на предшествующий разговор между шефом строительного управления и представителем фирмы «Топф и сыновья». В нем сообщалось фирме о заказе пяти трехмуффельных печей, то есть 15 кремационных камер. Этот заказ упоминается также и в двух последующих письмах, от 5 и 30 марта 1942 г.4 К этому времени в Аушвице уже было четыре кремационные камеры и одна двухмуффельная печь строилась, то есть, лагерная администрация могла рассчитывать на шесть камер.

Зачем было решено увеличить кремационные возможности лагеря в три с половиной раза (с 6 до 21 камеры), если никакой серьезной

/206/

эпидемии в нем не было? Ответ на этот вопрос кроется в других событиях октября 1941 г., того самого месяца, когда был первоначально сделан заказ. Как отмечено в главе 6, за период с 7 по 31 октября в списках лагерного морга – не путать с книгами смерти Аушвица – отмечены 1255 смертей советских военнопленных. За период с октября 1941 г. по январь 1942 г. морг зарегистрировал 7343 смерти советских военнопленных из поступивших в лагерь 9997, поразительно высокий – 73% – уровень смертности за четырёхмесячный период.5 У СС были планы резко увеличить размеры лагеря, вплоть до возможности содержать в нём 125 000 заключённых.6

Имеется также однозначные свидетельства о том, что массово уничтожались и несоветские зарегистрированные заключённые. Книги смерти Аушвица, хотя и неполные, дают по этому вопросу ценную информацию. Они показывают, что с 4 августа по 10 сентября 1941 г. умерло 1498 зарегистрированных заключённых, не являвшихся советскими военнопленными. Ещё 1490 умерло с 21 октября по 22 ноября 1941 г.7 И это при том, что за этот период отсутствуют две книги смерти, в каждой из которых значилось от 1400 до 1500 имён. Это значит, что примерно 6000 несоветских заключённых умерло за пятимесячный период с августа по декабрь 1941 г.8 Хотя общее число заключённых, зарегистрированных в Аушвице на какой-либо день 1941 г., неизвестно, но лагерный список за 19 января 1942 г. указывает на общее число в 11 703 зарегистрированных заключённых, включая 1510 советских военнопленных.9 Это значит, что в последние пять месяцев 1941 г. всего умерло заключённых больше, чем было зарегистрировано на начало 1942 г. Лагерные документы показывают, что из 36 285 заключённых, которые были доставлены в Аушвиц с 20 мая 1940 г. [в этот день в Аушвиц были доставлены первые 30 заключенных – Прим. ред.] по 31 января 1942 г., 20 565 человек исчезли из списков. С февраля 1942 г. по конец июня 1942 г. умерло примерно 12 500 зарегистрированных заключённых.10 Все эти смерти произошли до вспышки эпидемии тифа в июле 1942 г. Это подкрепляет вывод, сделанный в главе 4 настоящей работы, что не тиф был главной причиной смертности в Аушвице. В ноябре 1941 г. польское правительство в изгнании сообщало, основываясь на информации, полученной от польского подполья, что «в течение зимних месяцев нехватало печей крематориев, чтобы сжечь все трупы».11 Что говорит о том, что создание крематориев может быть связано с массовыми убийствами.

Мы знаем об Аушвице, что в какой-то момент весною 1942 г. он стал лагерем уничтожения для большинства депортированных туда евреев.12 13 октября 1942 г. шеф строительного управления отмечал в своём письме: «Что касается постройки нового крематория, то оказалось необходимым приступить к ней немедленно в июле 1942 г., в связи с ситуацией, сложившейся в результате особых акций».13 Письмо это ясно показывает, что результатом «особых акций» были мёртвые тела, которые надо было кремировать. Как отмечено в главе 4, термин «особая акция» был

/207/

упомянут 14 раз в дневнике, который вёл врач из Аушвица Йоханн Кремер с сентября по ноябрь 1942 г. Этот термин означал уничтожение заключённых.

Другое уличающее письмо строительного управления от 21 августа 1942 г. посвящено обсуждению с фирмой «Топф и сыновья» вопроса о строительстве шести новых печей в Биркенау. В письме говорится об ожидаемой постройке новых печей вблизи «банных заведений для особых акций».14 Новые печи, возможно, предполагалось использовать временно, до ввода в строй новых крематориев. В письме говорится, что эти «особые акции» имеют место в «банных заведениях». Тот факт, что печи должны находиться рядом с «банными заведениями», прозрачно намекает на то, что результатом «помывки» будут мёртвые тела. Замечание о бане следует рассматривать в контексте большого числа свидетельских показаний, рассмотренных в главе 5, об общей практике маскировать газовые камеры под душевые помещения.15 Как сказано в главе 9, инвентарный лист одного из «подвальных моргов» в крематории III упоминает 14 душевых установок и «газонепроницаемую дверь».16

Можно также опровергнуть утверждения отрицателей о том, что в упомянутых выше документах за август и октябрь 1942 г., в которых идет речь об особых акциях, имеются в виду противотифозные мероприятия. Довольно пространный трёхстраничный меморандум лагерного коменданта от 23 июля 1943 г. посвящен карантину и прочим санитарным мерам по борьбе с эпидемией тифа, охватившей лагерь. Но нигде в нем не используется выражение «особая акция».16а Этот значит, что термин не имел ничего общего с тифом, карантинами и прочими санитарными мерами, принимавшимися летом 1942 г.

ПОТРЕБНОСТЬ В КРЕМАТОРИЯХ

Как отмечено выше, отрицатели приписывают строительство четырёх новых крематориев с 46 дополнительными кремационными камерами эпидемии тифа, охватившей лагерь летом 1942 г.17 Хотя в главе 4 было показано, что тиф был причиной лишь немногих смертей,18 мы можем все же проверить необходимость такого строительства, исходя из версии, что все смерти зарегистрированных заключённых были вызваны тифом. Итак, допустим, что все погибшие зарегистрированные заключённые умерли от тифа – была ли в этом случае необходимость строить четыре новых крематория с 46 кремационными камерами, чтобы взять ситуацию под контроль? Единственный способ ответить на этот вопрос это сравнить число погибших в других концлагерях с имевшимися там кремационными мощностями. Хотя подобные сравнения и непросты, поскольку требуют сведений как о числе умерших, так и о кремационных мощностях в других лагерях, мы знаем все же один лагерь, по которому необходимая для сравнения информация доступна.

/208/

Гузен (Gusen) был лагерем, входившим в комплекс концлагерей с центром в Маутхазене. И Гузен, и собственно Маутхаузен расположены в Австрии. Гузен, в свою очередь, состоял из трех лагерей. В феврале 1941 г. в Гузене имелась одна двухмуффельная печь конструкции Топфа, то есть, две кремационные камеры, предназначенные для устранения трупов заключенных, умерших в лагере. Больше никаких печей за все оставшееся время функционирования концлагеря Гузен не прибавилось.19 До марта 1943 г. в Аушвице было три поставленных Топфом двухмуффельные печи, что в три раза превышало кремационные мощности Гузена. В 1942 г. в Гузене было зарегистрировано 7410 смертей.20 В Аушвице в 1942 г. умерло около 44 000 зарегистрированных заключённых, и кроме того, 1100 советских военнопленных, внесенных в списки морга.21 Эти цифры не относятся к узникам, убитым сразу по прибытии, поскольку они не получали регистрационных номеров. То есть, в Аушвице было в шесть раз больше официально зарегистрированных смертей, чем в Гузене, и в три раза больше кремационных мощностей. Полезно было бы также сравнить трехмесячные периоды с наивысшей смертностью в обоих лагерях. Максимальное число смертей зарегистрированных заключённых в Аушвице составило 21 900 за период с августа по октябрь 1942 г. Период с максимальной смертностью в Гузене был с декабря 1942 г. по февраль 1943 г., когда умерло 3851 заключенных. Итак, в трёхмесячный период с наивысшей смертностью зарегистрированных заключённых в Аушвице было в шесть раз больше смертей, чем в Гузене.

Сравнение этих цифр смертности говорит о том, что Аушвицу в сравнении с Гузеном, чтобы справиться с кремацией достаточно было бы удвоить свои кремационные мощности с 6 камер до 12. А если Аушвиц действительно нуждался в 46 дополнительных камерах – почти девятикратное увеличение наличных мощностей, – то Гузен нуждался бы в увеличении по меньшей мере до 12 камер. Но такое увеличение так никогда и не имело места.

Об этом свидетельствуют имеющиеся данные о печах Гузена, которые показывают, что каждая камера способна была сжигать в среднем примерно 26 тел в день, так что две камеры вместе могли сжечь минимум 52 тела за день или 1500 в месяц.22 Это значит, что в шести камерах Аушвица можно было кремировать около 4500 тел в месяц. Однако, как будет показано ниже, эти печи могли значительно превзойти данное число. Наибольшее месячное число смертей в Гузене составляло 1719.23 Наибольшее месячное число смертей зарегистрированных заключённых в Аушвице составило 9 000 в сентябре 1942 г. Однако, ещё в октябре 1941 г. строительное управление заказало 15 дополнительных кремационных камер. Даже если согласиться с заниженной оценкой Маттоньо производительности шести камер Аушвица как равной 120 трупам в день, или 20 на каждый муффель,24 то имевшиеся в наличии к середине 1942 г. шесть камер вместе с 15 дополнительными позволили бы лагерю ликвидировать по 420 трупов за день или около 12 500 за месяц.

Если верить объяснениям отрицателей по поводу 46 новых камер, то это значит, что администрация лагеря предвидела невероятную цифру в 30 000 смертей зарегистрированных заключённых в месяц!

/209/

Это, конечно, если допустить, что заниженная оценка отрицателями кремационных возможностей этих печей правильна. Единственное объяснение этому: лагерная администрация предвидела такое количество смертей, однако – не смертей зарегистрированных заключённых. Это подтверждается тем, что в начале 1943 г обсуждалась возможность строительства шестого крематория. В результате совещания 29 января 1943 г. с представителями фирмы «Топф и сыновья», поставлявшей печи для крематориев Аушвица, строительное управление заказало фирме эскиз шестого крематория. Эскиз поступил в строительное управление в первой половине февраля, и комендант лагеря был в курсе его обсуждения.

Все это происходило в период низкой смертности среди зарегистрированных заключённых, если сравнивать с летом 1942 г. Книги смерти показывают около 3 000 смертей зарегистрированных заключённых в январе 1943 г. Аналогичное число зарегистрированных заключённых умерло в ноябре и в декабре 1942 г.26 Следовательно, 9000 смертей зарегистрированных заключённых за период с ноября 1942 г. по январь 1943 г. – цифра сама по себе очень высокая – это было все же заметно меньше половины от 21 900 смертей, зарегистрированных с августа по октябрь 1942 г. Четыре новых крематория должны были быть введены в эксплуатацию в ближайшем будущем. Первый из них – в марте 1943 г. Итак, по заниженным подсчётам отрицателей, в то время, когда обсуждалась возможность строительства шестого крематория, общая кремационная мощность печей составляла 30 000 трупов в месяц, чего было бы достаточно для устранения в 10 раз большего числа мертвых тел, чем умирало ежемесячно зарегистрированных заключенных. Зачем же тогда лагерная администрация намеревалась строить ещё один крематорий, в дополнение к тем четырём, которые вскоре должны были быть введены в строй? Ответ заключается в той дате – 29 января 1943 г., – когда в лагере побывал представитель фирмы Топфа, строитель печей инженер Курт Прюфер, чтобы обсудить вопрос о строительстве еще одного крематория (так никогда и не построенного). В этот самый день строительное управление, во-первых, упомянуло в памятной записке о наличии в крематории II «газационного подвала»,27 и, во-вторых, в другом документе отметило, что в крематории II можно осуществлять одновременно кремацию трупов и «особое обращение».28 Как говорилось в главах 1, 5, 6 и 9 настоящей работы, выражение «особое обращение» (Sonderbehandlung) использовалось для обозначения уничтожения и исчезновения заключённых.

Возможно, самым лучшим свидетельством о том, для чего нужны были крематории, была секретность, требовавшаяся от тех, кто работал над этими строительными проектами. Распоряжение по строительному управлению за номером 108, изданное в 1943 г., напоминает о распоряжении номер 35 от 19 июня 1942 г. В нём говорится, что тем, кто занят в строительных проектах, «мы напоминаем, что имеем дело с военно-экономическими заданиями, которые должны хранитьться в тайне ». И специально о крематориях: «В частности, чертежи крематориев должны строго контролироваться. Ни один чертеж не должен передаваться рабочим бригадам… и все они должны держаться

/210/

под замком, если не используются в данный момент».29 Это распоряжение строительного управления вызывает вопрос: почему постройка крематория считалась военно-экономическим заданием, требующим строгой секретности, если единственным их назначением было устранение мёртвых тел? Ключевые немецкие слова в распоряжении – wehrwirtschaftliche (военно-экономическими) и geheimzuhalten (держать в секрете), они оказались единственными, которые были подчёркнуты. Распоряжение имеет смысл единственно в том случае, если эти сооружения предполагалось использовать для какой-то тайной цели, помимо устранения мёртвых тел.

РАСШИРЕНИЕ ЛАГЕРЯ

Маттоньо и другие отрицатели часто аргументируют, что планировавшееся расширение лагеря до 200 000 заключенных, о котором было объявлено в августе 1942 г., стало причиною строительства новых крематориев. Строительное управление, однако, пригласило частные строительные фирмы подавать заявки на строительство крематориев 1 июля 1942 г. – за два дня до того, как вспыхнула эпидемия тифа.31 Цитированное выше распоряжение строительного управления об «особых акциях» от октября 1942 г. также указывает на июль 1942 г. как на начало строительства. В начале июля 1942 г. численность заключенных в лагере составляла менее 16 000. 15 июля в документе, исходящем от лагерной администрации, сообщалось, что «на данный момент» планируется довести население лагеря до 30 000. О более высоких числах не было упомянуто ни словом.31а За два дня до этого руководство лагеря начало переговоры с одной строительной фирмой о строительстве крематория с 15 кремационными камерами в дополнение к уже имевшимся в лагере шести.31b Отсюда нам известно, что для лагеря с 30 000 заключенных планировалась, как минимум, 21 камера.

Как отмечалось выше, о планах по расширению лагеря Аушвиц до 125 000 узников строительным управлением было объявлено в октябре 1941 г. Это совпало с массовыми убийствами заключённых лагеря, в особенности, советских военнопленных. В это время строительное управление заказало 15 кремационных камер вдобавок к уже действовавшим шести. Это, однако, было до того, как весной 1942 г. началось уничтожение евреев.

Первое предложение о расширении лагеря датируется 1 марта 1941 г., задолго до массовых убийств советских военнопленных. Речь тогда шла о 130 000 заключённых. В отношении печей планировалось лишь заказать в сентябре 1941 г. ещё одну двухмуффельную печь, установленную весной 1942 г.32 Что дает нам верную картину того, каковы же были действительные кремационные потребности лагеря без учета массовых убийств.

Сомнительно, чтобы планировавшееся расширение лагеря до 200 000 могло повлиять на решение строительного управления об увеличении кремационных мощностей с 6 до 52 камер, поскольку, как было отмечено выше, документ строительного управления

/211/

от октября 1942 г. связывал строительство крематория со «особыми акциями», происходившими в июле 1942 г., а не с планами по расширению лагеря.32 Кроме того, сравнительная информация из других лагерей показывает, что у лагерной администрации не было бы причин строить так много печей даже и при планировавшемся расширении лагеря.

В 1942 г. году уровень смертности зарегистрированных заключенных в Маутхаузене достигал 50%. В 1943 г. этот процент упал до 15. В 1944 г. население Маутхаузена увеличилось с 17 000 до 50 000 при годовой смертности в 15%. При этом, Маутхаузен в 1942 г. и 1943 г. обходился одною печью при числе заключенных более 17 000 человек.33 Позднее, в январе 1945 г. лагерь добавил только лишь одну двухффельную печь к уже имевшейся одномуффельной печи, получив в итоге 3 кремационных камеры.

В 1944 г. Гузен увеличился с двух лагерных пунктов до трёх, но не прибавил ни одной печи. Цифры по Гузену показывают, что в лагерь поступило 14 500 человек в 1940-41 гг., 6000 в 1942 г., 9100 в 1943 г., 22 300 в 1944 г. и 15 600 в 1945 г. Смертность с 1940 г. по 1945 г. была очень высокой. С 1940 г. по 1944 г. умерло немногим меньше 25 000 из 52 000 поступивших в лагерь заключённых. К сентябрю 1944 г. лагерное население увеличилось до 22 000 заключенных.34 Однако в Гузене никогда не было больше одной двухмуффельной печи.

Таким же образом и расширение лагеря Бухенвальд не сопровождалось большим увеличением числа печей. В Бухенвальде было восемь кремационных камер. Увеличение их числа с двух до восьми произошло по мере расширения лагеря. К концу 1941 г. в Бухенвальде было 7900 заключённых, а к концу 1943 г. до 37 000. К августу 1944 г. в лагере содержалось более 82 000 узников.35 Однако число кремационных камер никогда не превышало восьми.

Самое наглядное сравнение потребных кремационных мощностей с численностью лагерного населения можно видеть на примере концлагеря Дахау. В Дахау было 6 кремационных камер. Общее число поступивших в Дахау заключённых было в 1940 г. 22 675, в 1941 г. 6255, в 1942 г. 12 572, в 1943 г. 19 358 и в 1944 г. более 76 000. В итоге к концу 1942 г. число заключённых в лагере превысило 41 000 человек, к концу 1943 г. – превысило 60 000, к концу 1944 г. в нем находилось более 137 000 узников. В противоположность этому, население Аушвица никогда не превышало 92–112 тысяч, считая и транзитных заключённых, предназначенных летом 1944 г. для пересылки в другие лагеря. К тому же, в Дахау в зимние месяцы 1942-43 гг. и 1943-44 гг. были эпидемии тифа. Поэтому в Дахау должны были быть резко увеличены кремационные мощности – если аргументы отрицателей относительно Аушвица справедливы. Однако – во время эпидемий тифа и при увеличении лагерного

/212/

населения вдвое – в Дахау никогда не было более шести кремационных камер.35а Почему Аушвиц нуждался в 52 камерах, а Дахау только в 6? Главное различие между Дахау и Аушвицем в том, что хотя в Дахау и было убито множество заключённых, но это все же не был лагерь массового уничтожения.

Как отмечено выше, по сведениям из Гузена, одна камера способна была кремировать 26 трупов в день. Значит, пропускная способность 12 камер составляла 300 тел в день. Но, как уже было сказано, история с заказом строительным управлением 15 дополнительных камер началась уже в октябре 1941 г. Прибавив эти печи к уже существующим шести камерам, лагерная администрация имела более чем достаточно возможностей, чтобы справиться с максимальным количеством смертей, которое могло бы ожидаться при условии, что массовое уничтожение людей в лагере не проводилось. Даже при смертности зарегистрированных заключённых в 50% за год в Аушвице, при населении лагеря в 200 000 человек, можно было бы легко обойтись 21 кремационной камерой. Настоящая проблема, как отмечено выше, заключается в том, что книги смерти Аушвица говорят о примерно 15% ежемесячной смертности среди зарегистрированных заключённых уже в 1941 г., еще до начала эпидемии тифа в июле 1942 г., в противоположность 15% годовой смертности.

Отрицатели утверждают, что высокий процент смертности во время эпидемии тифа вместе с расширением лагеря доказывают, что увеличение кремационных мощностей строительством дополнительных 46 камер, было вполне оправдано. Аргумент этот, однако, подразумевает, что администрация лагеря предвидела примерно 30–50 тысяч ежемесячных смертей от тифа в результате предполагаемого расширения лагеря. В действительности же, лагерь не мог бы функционировать при таких условиях и всего вероятнее, при продолжающейся эпидемии такого масштаба, его пришлось бы закрыть.

Лагерные власти должны были бы предвидеть, что любое расширение лагеря требовало взятия под контроль эпидемии тифа. 15 июля 1942 г., через 12 дней после начала эпидемии, в меморандуме строительного управления было сказано, что в настоящее время население лагеря остается на уровне 30 000. И ещё в декабре 1942 г. число заключенных едва ли превышало 30 000. Новые заключённые, вдобавок к уже имевшимся зарегистрированным, доставлялись в лагерь для работ, чтобы заменить больных заключённых, уничтоженных в лагере.

Зарегистрированное население лагеря стало увеличиваться в 1943 г., после того, как пик эпидемии остался позади и обозначилось довольно значительное сокращение числа смертей зарегистрированных заключённых. К 31 августа 1943 г. в Аушвице находилось 74 000 заключённых. За пять месяцев, с апреля по август 1943 г., в Аушвице умерло около 10 300 зарегистрированных заключённых. Будучи сами по себе очень высокими, эти цифры смертности зарегистрированных заключённых 1943 года всё же выгодно отличаются от 26 000 зарегистрированных смертей за 4 месяца 1942 г., с июля по

/213/

октябрь.35b Администрация Аушвица поэтому явно предвидела сокращение смертности зарегистрированных заключённых в Аушвице по мере расширения лагеря, а не её увеличение. Конечно, незарегистрированные заключённые по-прежнему привозились в лагерь для массовых газаций – до, во время и после эпидемии тифа.

ИЗНОСОСТОЙКОСТЬ ПЕЧЕЙ

Маттоньо ссылается на то, что печи Аушвица не могли кремировать такого количества трупов, как утверждается, поскольку не обладали достаточным для этого эксплутационным ресурсом. Он утверждает, что срок жизни печей был слишком мал, чтобы его хватило для устранения такого количества трупов. Главной опорой для утверждений такого рода является появившаяся в 1941 г. в немецком техническом журнале статья инженера Рудольфа Якобскоттера. Маттоньо писал, что Якобскоттер, «сообщая в 1941 г. о печах Топфа, обогреваемых с помощью электричества в крематории г.Эрфурта, заявил, что вторая печь способна была произвести 3000 кремаций, хотя нормальный ресурс её огнеупорных стенок составлял 2000 кремаций». Однако, печи, которые имеет в виду Якобскоттер были электрическими, а концлагерях использовались печи, работавшие на коксе. Многие из них были переделаны из печей, работавших на жидком топливе. Электрическая печь, как отмечал Якобскоттер, впервые была введена в эксплуатацию в 1933 г. Первая электрическая печь служила до1935 г. После сжигания 1300 тел было обнаружено, что требуется ремонт. Вторая электрическая печь начала работу в 1935 и её хватило на 3000 тел. Третья электрическая печь была спроектирована в конце 1939 г. и рассчитана на 4000 тел.36

Неизвестно, какие дополнительные усовершенствования были сделаны в электрических печах в начале 1940-х гг. Все, что мы знаем, это то, что эти печи в концлагерях не использовались, а если бы и использовались, то ресурс их должен бы был в 1940-х гг. стать значительно больше 4000 тел. Из того, что об этом пишет Якобскоттер, ясно, что срок жизни электрических печей быстро возрастал. Кроме того, рассмотрение вопроса о количестве тел, которое может кремировать печь до выхода из строя, чему и была посвящена работа Якобскоттера, относилось к технологии разового сжигания – одного тела за один рабочий цикл. Это было нормальной гражданской практикой. При этом сжигался также и гроб. Как будет показано ниже, сжигание нескольких истощённых тел в одной печи было нормой в Аушвице и других лагерях, и никаких гробов при таких кремациях не сжигалось.

Основной аргумент Маттоньо, что печи Аушвица не смогли бы на самом деле сжечь такого количества тел без капитального ремонта, основывается на

/214/

документах, показывающих, что в двухмуффельной печи Топфа – то есть, двух кремационных камерах – в концлагере Гузен должна была ремонтироваться кладка после смерти 3200 узников за период с момента установки печи в феврале 1941 г. Это значит, что каждый муффель кремировал около 1600 тел до того, как стало необходимым обновить огнеупорную кладку. Кладка была перебрана в октябре 1941 г. Маттоньо сделал из этого вывод, что продолжительность жизни печей Топфа не была достаточно велика.37 Гузен был частью комплекса концлагеря Маутхаузен.

Однако документы о печи в Гузене, на которые ссылается Маттоньо, будучи прочитаны полностью, вовсе не поддерживают его теорий о ее ограниченном ресурсе. Через две недели после сдачи в эксплуатацию в Гузене этой печи лагерная администрация отзывалась о ее работе в письме фирме Топфа с похвалой.38 Но в середине марта 1941 г., спустя шесть недель после ее установки, администрация пожаловалась на то, что в печи обнаружены «различные дефекты» и запросила материалы для ремонта. Дополнительно ремонтный материал был запрошен в июне.39 Поэтому совсем не исключено, что первая установленная в Гузене двухмуффельная печь была изначально выполнена с ошибками. В Аушвице восемь кремационных камер крематория IV вышли из строя вскоре после ввода в эксплуатацию в марте 1943 г. и так и не смогли быть отремонтированы [в связи с конструктивной ошибкой многокамерная печь нагревалась неравномерно и постоянно давала трещины – Прим. ред.].40 Топф признал, хотя и неохотно, свою ответственность за дефекты печей крематория IV.41 С другой стороны, 15 муффелей крематория II работали вполне исправно. Крематорий II был закрыт в течение месяца в 1943 г., но это не было связано с продолжительностью жизни печей.42 В свете того, что жалобы администрации Гузена последовали уже через шесть недель после установки печи, вполне возможно, что дефекты в ней были заложены еще при строительстве.

Маттоньо аргументирует, что если бы печи Аушвица действительно кремировали столько трупов, сколько погибло, по утверждениям историков, жертв в этом лагере, то их пришлось бы ремонтировать по нескольку раз. В архивах Аушвица, однако, нет данных, из которых бы следовало, что такие ремонтные работы имели место.43 Маттоньо прав в том, что печи Аушвица, по всей вероятности, не ремонтировались, но неправ в том, что они нуждались в ремонте в связи с большим числом кремированных тел.

Из собственных же данных Маттоньо о печах Топфа следует, что они были способны сжечь по многу тысяч тел безо всякого ремонта. Источник, из которого Маттоньо черпает свою информацию о том, что в Гузене с февраля по октябрь 1941 г. умерло 3200 заключенных, дает также и помесячную разбивку, показывающую, что с ноября 1941 г. по конец 1944 г. в лагере умерло ещё 18 600 человек, а общее количество кремаций с момента установки печи по май 1945 г. составило около 30 000.44 Однако документы фирмы Топфа, из которых Маттоньо

/215/

взял данные о ремонте печи в 1941 г., показывают, что после октября 1941 г. эта печь больше ни разу не перебиралась.

Среди этих документов находится и переписка между фирмой Топфа и администрацией Маутхаузена по поводу установки еще одной двухмуффельной печи в Гузене и одной двухмуффельной в Маутхаузене. Переписка эта началась в конце 1940 г., продолжилась в 1941-1942 гг. и шла до конца августа 1943 г. В ноябре 1942 г. и в январе 1943 г. начали поступать материалы для двухмуффельной печи в Гузен и для такой же в Маутхаузен. Однако 19 января 1943 г. администрация Маутхаузена информировала фирму Топфа, что на настоящий момент монтаж печей не входит в ее планы.45 Комендатура Гузена, однако, заказывала материалы для починки имеющейся печи в апреле и мае 1943 г.46 Но капитально, как в октябре 1941 г., кладка печи не перебиралась. Более того, не последовало и никаких жалоб на новые дефекты после ремонта в октябре 1941 г., как это было в марте 1941 г., после первоначальной установки печей.

С ноября 1941 г. до конца августа 1943 г. – за период, оставивший бумажный след в виде переписки между фирмой Топфа и лагерной администрацией, – в Гузене было зафиксировано 13 600 смертей. Ещё 5000 умерло с сентября 1943 г. по декабрь 1944 г.. В 1945 г. в Гузене умерло немногим менее 9000 заключённых.47 Как только что сказано, нам известно, что печи в Гузене не перебирались с ноября 1941 г. до конца августа 1943 г. Но что было после этой даты? В документах фирмы Топфа нет никакой информации о периоде с сентября 1943 г. по декабрь 1944 г. Это может быть истолковано так, что в это время никакой переписки за ненадобностью и не велось. Из документации фирмы видно, что печи в Маутхаузене не были смонтированы до января 1945 г. Переписка же возобновилась в декабре 1944 г.

Есть, кроме того, ещё одно неопровержимое свидетельство того, что печи в Гузене не обновлялись после августа 1943 г. Вспомним, что материалы для двух двухмуффельных печей – одна для Гузена и одна для Маутхаузена – были поставлены фирмой в начале 1943 г., но комендатура информировала Топфа, что монтироваться они не будут. С сентября 1943 г. по декабрь 1944 г. число смертей в самом Маутхаузене составило 8470 и около 5000 за этот же период в Гузене.48 Кроме того, население Маутхаузена значительно выросло, превысив в 1944 г. население Гузена более, чем вдвое. В Маутхаузене имелась лишь одна одномуффельная печь, в то время, как в Гузене была двухмуффельная, то есть, с двумя кремационными камерами. Поскольку Гузен и Маутхаузен были частями единого лагерного комплекса, то администрация комплекса, конечно, установила бы печь в первую очередь в Маутхаузене, а не в Гузене. Тем более, что материалы для обеих печей были уже получены. Однако, печь в Маутхаузене не была установлена до января 1945 г. Это значит, что определенно не было никакого капитального ремонта

/216/

печи в Гузене в период между сентябрем 1943 г. и декабрем 1944 г.

Сколько тел могла кремировать печь Топфа прежде, чем возникала потребность в ее капитальном ремонте или замене? Похоже, что соответствующая конкретная цифра неизвестна. Только что рассмотренные подробные материалы о печах Гузена не дают прямого ответа на этот вопрос.49 Также и в архиве Аушвица в Москве до сих пор не обнаружено таких сведений. Ограниченное количество документов по Аушвицу, изученных автором настоящей работы, с информацией рекламного и строительного характера, не касаются вопроса о долговечности печей.50 Однако основываясь на данных по Гузену, мы можем предположить, что печи Топфа способны были кремировать примерно от 10 000 до 15 000 тел. Наша оценка, однако, не учитывает множественной кремации, то есть, сжигания за один цикл более чем одного трупа. Как будет позже показано, именно это было обычной практикой в Аушвице.

Поскольку восемь камер крематория IV вышли из строя вскоре после того, как были построены, то для сжигания трупов могли использоваться оставшиеся 44. Автор этих строк считает, что эти печи кремировали, вероятно, 550 000 трупов, то есть, половину от общего числа убитых в Аушвице. Другая половина была сожжена под открытым небом. Как будет показано ниже, сжигание под открытым небом широко применялось в Аушвице. Мы можем, во всяком случае, отвергнуть утверждение Маттоньо, что все 52 кремационные камеры Аушвица не могли бы устранить более 162 000 тел.51

Об износостойкости печей, впрочем, есть информация, датированная еще XIX веком. В конце 1880-х гг. в крематории в южной части Парижа были установлены две печи. Печи были рассчитаны на кремацию 5000 тел в год, по 2500 на каждую камеру.52 Огюстус Кобб, главный эксперт по кремации того времени, узнал от работавшего в крематории инженера, что «хотя в этих печах сжигалось около четырёхсот тел каждый месяц, при самом внимательном осмотре их стен нельзя было обнаружить никаких трещин; и то же можно сказать о стенках печей в крематории Милана».53 Дополнительная информация, опубликованная об этих парижских крематориях в 1893 г., показывает, что с 1889 г. до 1892 г. в них было кремировано 10 852 тела. В это число входят 3743 мёртворождённых младенца. Единственной проблемой, упомянутой в сопровождавших эту статистику объяснениях, была транспортировка тел в крематорий.54 Ничего, однако, не было сказано об их неспособности справиться с числом кремаций – очень высоким для того времени. Как мы еще увидим, Германия в 1930-х гг. была ведущей страной Европы в кремационных технологиях. Логично предположить, что Германия в 1940-х располагала более износостойкими печами, чем Франция 50 годами ранее.

/217/

КРЕМАЦИОННЫЕ МОЩНОСТИ

Использование кремационных печей началось, по-видимому, где-то в 1870-х гг. По данным 1874 г., труп ребёнка весом в 47 фунтов [21,3 кг] мог быть кремирован за 25 минут, женщины весом в144 фунта [65,3 кг] за 50 минут, мужчины весом в 227 фунтов [103 кг] за 55 минут.55 В 1875 г. сообщалось, что для кремации одного тела требуется 50 минут.56

Маттоньо цитирует участника британской конференции по кремации в 1975 г., утверждавшего, что «термический барьер» для кремации равняется 60 минутам.57 Однако наблюдения другого участника той же конференции показывают, что большая часть тела кремируется в первые 30 минут.

«Примерно