Карл Владислав Запп "Путешествие по Галицкой земле". 1844.

"Во Львове по-русски говорят мало, а интеллигенты-русины говорят по-польски. Народ заброшенный, покинутый, отданый моральному унижению и неправедному рабству... Отсюда происходит у простого русина тот сепаратизм и недоверие к каждому, кто отличается от него хотя бы одеждой".

А.И.Куприн, повесть "Олеся", о нравах крестьян Волыни:

Перебродские крестьяне отличались какою-то особенной, упорной несообщительностью, или я не умел взяться за дело, - отношения мои с ними ограничивались только тем, что, увидев меня, они еще издали снимали шапки, а поравнявшись со мной, угрюмо произносили: "Гай буг", что должно было обозначать "Помогай бог". Когда же я пробовал с ними разговориться, то они глядели на меня с удивлением, отказывались понимать самые простые вопросы и все порывались целовать у меня руки - старый обычай, оставшийся от польского крепостничества.
...............
Приходит, например, ко мне старая баба. Вытерев со смущенным видом нос указательным пальцем правой руки, она достает из-за-пазухи пару яиц, причем на секунду я вижу ее коричневую кожу, и кладет их на стол. Затем она начинает ловить мои руки, чтобы запечатлеть на них поцелуй. Я прячу руки и убеждаю старуху: "Да полно, бабка... оставь... я не поп... мне это не полагается... Что у тебя болит?"
...............
К тому же мне претило это целование рук (а иные так прямо падали в ноги и изо всех сил стремились облобызать мои сапоги). Здесь сказывалось вовсе не движение признательного сердца, а просто омерзительная привычка, привитая веками рабства и насилия. И я только удивлялся тому же самому конторщику из унтеров и уряднику, глядя, с какой невозмутимой важностью суют они в губы мужикам свои огромные красные лапы...

Ярослав Гашек, "Похождения бравого солдата Швейка", часть 3, глава "Из Хатвана на галицийскую границу"

Не прошло и получаса, как они вернулись с тремя поросятами, связанными за задние ноги, с ревущей семьёй угроруса — у него были реквизированы поросята — и с толстым врачом из барака Красного Креста. Врач что-то горячо объяснял пожимавшему плечами подпоручику Цайтгамлю.

Спор достиг кульминационного пункта у штабного вагона, когда военный врач стал доказывать капитану Сагнеру, что поросята эти предназначены для госпиталя Красного Креста. Крестьянин же знать ничего не хотел и требовал, чтобы поросят ему вернули, так как это последнее его достояние и он никак не может отдать их за ту цену, которую ему выплатили.

При этом он совал капитану Сагнеру полученные им за поросят деньги; жена его, ухватив капитана за руку, целовала её с раболепием, извечно свойственным этому краю.
Капитан Сагнер, напуганный всей этой историей, с трудом оттолкнул старую крестьянку. Но это не помогло. Её заменили молодые силы, которые, в свою очередь, принялись сосать его руку.
...............
Четыре солдата окружили его (угроруса) ещё плотнее, а вся семья преградила дорогу капитану Сагнеру и подпоручику Цайтгамлю, бросившись перед ними на колени посередь пыльной дороги. Мать с двумя дочерьми обнимала колени обоих, называя их благодетелями, пока крестьянин не прикрикнул на них и не заорал на украинском диалекте угрорусов, чтобы они встали.

Священник Григорий Купчанко, книга "Галиччина и еи русски жители" (1890-е годы)

Загальный-же характеръ русскихъ мужиковъ въ ГаличинЪ есть ихъ надсвычайна покорность и пониженность передъ иными, особливо высшими станами, передъ которыми они не стыдаются даже до ногъ поклонитися або таки на колЪна впасти. Сія постыдна привычка походитъ еще изъ тихъ давнихъ часовъ, коли надъ русскимъ народомъ въ ГаличинЪ правили польски короли, паны и ксёндзы. Для того часъ, щобы галическо-русскій мужикъ покинулъ сію свою паскудну привычку, понижающу его станъ и оскорбляющу его честь.

По мнению Л. Н. Гумилёва[4], популяризовавшего взгляды своего учителя М. И. Артамонова, севера — это савиры, ассимилированные славянами.