> Колорадский (profcolor) писал(а) в ответ на сообщение:
>> Астис (Астис) писал(а) в ответ на сообщение:
>>> Здравствуйте.
>>Здравствуйте, Астис. Чем могу служить?
> > Пишите, я читать буду. > У Вас очень хороший слог.
Спасибо. Есть рассказ, не желаете?
Потолок
Я изучаю этот потолок уже лет десять. Серый бетон, потолочные швы, пятна клея… Наверное, когда-то потолок сиял пенопластовой белизной, но вся она отвалилась до того ещё, как племяннице купили эту квартирку. Он почти как потолок в новостройках. Там даже почище, там клея нет.
Самодельный турник в дверном проёме. Гантели. Старый косяк в тесных карандашных отметинах, метр восемьдесят от пола где-то… Племянница намекала про студента-воздыхателя, помню. Дверной наличник треснул, турник вбит в него толстенными скобами: владелец не желает сорваться. Бережёт своё тело, но не косяк. Значит, косяк ему чужой… Зачем беречь чужой косяк?
Под потолком, в углу, старинная икона Пресвятой Богородицы. Тёмная, с позолотой. С нею прабабку выдавали замуж. «Мамино благословение» – так говорила бабушка и всегда крестилась. Всегда справа налево. Я твёрдо усвоил: крестятся справа налево, а не как нынешние богомольцы, куда им руку повело.
В оккупацию бабушка не расставалась с этой иконой. Деревню сожгли каратели, дотла, но люди знали о готовящейся «антипартизанской акции». Все дома стояли пустыми, всё движимое и недвижимое зарыто-запрятано в тайных лесных ямках. Зарыла свой скарб и бабушка. Весь, кроме иконы: «Што ш я, Богородицу у землЮ закопаю?! Я майвО солдата с иконою устрЕчу. Она яво убережёть на хронте». Дед вернулся живым. В землянку, с иконой в «святом углу». Срубил бабушке дом и умер. Ни единой награды за все три его боя, три тяжеленных ранения, Москва, Ржев и Сталинград. Противотанковая артиллерия РГК, наводчик, «прощай родина». Три разбитых пушки и три года госпиталей.
Когда в новый дом постучались пленные немцы, из лагеря – они меняли вещи на табак – то оробели: видели в деревне только вдов. Русских солдат они не видали давно. Кивнул бабушке: «Налей щей всем». Та охнула: «Ента ж немцы…» Грохнул кулаком по столу: «Они солдаты!» И отсыпал немецким солдатам половину своего табака.
Нынче те, кто промышляет свою удачу при турниках на чужой двери, такое не поймут: «Чё, благародный был, чё ль? Гы-гы!» Я его не застал. Говорят, ко вдове солдата шли и шли женихи. И это в послевоенное время, когда вдов было пруд пруди на каждом углу. Выставила всех. С порога.
– …Дядя Воки, сколько такая икона может стоить? А?
Икона висит в «святом углу», над измятым бельевым клубком на диване. Не успели даже собрать... «Ой! Щас придёт мой умный дядя, позвонил с вокзала. Приоденься!» – и сожитель-студент сразу вспомнил про зачёт. Они избегают встреч с «храбрыми отцами» и «умными дядями». Откуда он посылал СМС другу? Из туалета, наверное. И друг-студент выручил друга-студента звонком «из института». А на улице только что разгулялся короткий весенний ливень. Интересно, где он дождь пережидает? У школы, наверное. Напротив дома моя старая школа, оттуда хорошо виден подъезд племянницы: вот дядя вошёл – вот дядя ушёл. Зачёт сдан. Можно трусИть к телевизору.
Телевизор покупал я.
– Не знаю, Таня. На Богородицу ценники не лепят. – Ой, ну вечно ты мне со своим «облико-морале»…
Дверь на лоджию открыта. Надо понюхать свежую листву. И глянуть заодно, где там наш студент зачёты сдаёт. Угу, что-то высунулось на секунду из-за школьного угла... Опять высунулось и юркнуло. Трусоват наш мокрый гигант.
– Хочешь кофе? Хотя... Ты ж зелёный чай! У меня нет. – Сделай кофе.
Буду пить не спеша. Прямо тут, на лоджии и на виду. Пусть вымокнет как следует, щенок блудливый. Страстнее будет сегодня с девкой, хоть в чём-то ей бонус. В подъезд ему не сховаться, там нет подъездов. Да и как отследить из подъезда уход «умного дяди»?
Суета: – Я щас, я только диван приберу… А то тебе и присесть негде! – Я насиделся. Не мельтеши. Постою часок.
Гремит на кухне: – У меня тут… Помнишь, говорила тебе про студента? Словом… Мы теперь как бы в гражданском браке. Закончит институт, распишемся. – Штамп не в дипломы ставят. – Ну ты и шутник, дядя Воки… – Где он? – А только-только ушёл! Во невезуха, да?! Вечно у меня невезуха! Ты позвонил, я его сразу умываться… и – звонок! Представляешь: зачёт перенесли в институте на субботу! Во институт, да?! Даже не предупреждают про переносы на субботу. Бардак какой-то, а не институт! Все уже сдали зачёт и его ждут. Всей группой упрашивают преподавателя подождать. Пулей улетел! Пропускать же нельзя зачёт? – ты сам учился, знаешь. Он к обеду заявится. Может, подождёшь? Потолкуем. У тебя когда поезд? – Скоро. Извини, не могу.
И как ты только глядишь на всё это скотство, Пресвятая Богородица…
– А я хотела, чтоб ты с ним потолковал... Ну, посмотрел пацана. Я щас кофе налью и тебе всё расскажу. Про него. Ладно? Он видного росту… – Метр восемьдесят. – Ты откуда знаешь?! – Турник вижу. И отметины карандашные на косяке. Ввысь тянется жених, росту у тебя он прибавил аж два сантИметра. Хорошо кормишь. Мужает. – Ой… Ну ты прям Холмс и Ватсон. Это он прибил. «Качается». Понимаешь, я… Как бы… Он… – Ты старше. Я понял. – Блин, с тобой и разговаривать даже неинтересно! То есть очень интересно. А то у нас тут всё хмыри какие-то, всё мямлят чего-то... «Гы-гы», «ацтой», «бабло косить»… Словом, «да». – На сколько? – На четыре. Слушать меня будешь? Он…
…У неё складная речь. Как у моей бабушки. Бабушка всех нас научила такой речи. Пятерых внуков и правнучку. Я любил слушать бабушку. Помню, как рассказывала про своих послевоенных женихов: – Да на кой вонЫ минЕ сдалися были усЕ? – У тебя же дети. Дед бы понял. – Енто да, мой хозяин на том свете не обиделся б. Прощалися, сказал: «Убьють – выходи замуж. ДитЯм отец нужОн». Однако-сь дети дитями, а ишшо одно дитя минЕ на кой? – Не понял, бабушка… – Потому што сам дитя ишшО. ВонЫ ж трутни, унучОк. Мужуки-та наши полегли усЕ, вонЫ ж вояки были. Вояк мы позакопАли, а трутни поостАлися. Хто у полицаях ходил, хто у вакуации белбилетником кантовался. Воны ж гвоздя забить ленются. – Ты их что, гвозди вколачивать просила?! Ну ты и Пенелопа, бабушка… – Не знаю, хто такая гвоздАтая Пинилопа, а я жердИну клала. У дверях. Ну хоть бы хто подвинул препятствие у вдовьем доме! УсЕ перешагивають. Нагнуться ленються. А хошь бы и глянулся мне хто! Я б усё равно свавО солдата на йих морды не променяла, хоть усем скОпом сваталися бы. Приду на тот свет, ничем меня не попрекнёть. – Тогда зачем жердИну-то клала женихам? – А посмиЯться, унучОк. Тиливизоров жа не было у те годА, где ишшО комЕдь глянуть? Ты слУхай и на вус мотай. Во-на, растёть уже вус. Как у старину девку выбирали сыну? – дорогу перегорОдить мужик сухостОйвиной, а сам тайком у кустах и запрячеться. Идут девки с лугов. У полдень. Усе поперепрыгивали, а воднА на вобОчину ентот дрын тянеть: помогитя, девки, как жа тут людЯм ходить-та?! Усе девки у хохот от причуды, а к ентой причуде у вечер – сваты.
…Стать свою она не растеряла до смерти. На духов день или на Пасху увидишь такую вдали, удивишься: девка-то молодая, что она поделывает посредь шамкающих старух?! Они ж в церковь идут! – верующая комсомолка, что ли?! А подойдёшь поближе: ч-ч-чёрт, бывает же такое диво…
Год не дожила до сотни. Те шамкающие старухи ей в дочери годились. Наверное, красивой была «у девках».
Да, предки не умничали. Жердь положил поперёк дороги – и всё ясно, кто есть кто. Кто человек, а кто прожорливое звено пищевой цепи. Слыхал, будто в тюрьмах кладут широкое и чистое полотенце у двери, вместо половой тряпки. Ну, когда ждут в камеру новенького жильца «первой ходки». Если растеряется и перепрыгнет через чистое полотенце, то «козёл». Вытрет ноги – «мужик». «Мужик» по их «понятиям», разумеется.
Там свои понятия о мужиках. Там пленному солдату щей не плеснут.
Но правило «одного поступка» всегда и везде безотказное. Один-единственный поступок – и всё ясно, кто ты. И вплоть до каждого слова ясно, какая тайная мысль твой поступок сопровождает. Ты её не разбалтываешь, ты лицо от меня за угол школы спрятал, но я твою мысль облезлую читаю на облезлом потолке: «Каждой суке потолки ремонтировать? На всех сук здоровья не напасёшься».
Господи, зачем я посылаю ей деньги? – кобеля блудливого откармливать?! Чтобы поел-попил, пультом телеканалы перебрал, а там и девка красивая пришла с работы?
Он же копейки стоит, потолок этот. Да, клеить трудновато. Руки поднятые немеют то и дело. Но всего-то день работы!
– …Ты меня не слушал, что ли?
Смотрит огорчённо. – Ну что ты, Танюшка… Я тебя очень-очень внимательно слушал. – Тогда говори.
Настырно произносит.
И что я ей скажу? Соврать? Да, не везёт девке… – Он тебя бросит.
Очень растерянное лицо. – Почему?
Молчим. Стукнула чашкой: – Нет, ты скажи, «почему»! Я что, уродина?! Слепая я, что ли?!
Она очень красивая. В отца. Рослая, лицо тонкое, кожа плотная, белая, как мрамор. Ни прыщика, ни волоска. Жгучая брюнетка с огромными глазами. Синими, без единой крапинки. Редкое сочетание цветов. Смеётся: брюки трудно выбирать, дядя Воки, ноги длинноваты. Как и я, «безотцовщина». Но мой папуля «истинное чувство» искал себе и нашёл (при городской квартире, разумеется), а её отец «уехал в длительную командировку». Привезли из командировки в цинковом гробу. Десантник. Хороший парень был. Настоящий. Таких всегда и убивают почему-то.
На неё «положили глаз» давно, в школьницах. Поломали судьбу девке, сволочи похотливые. Этих в «длительную командировку» не заманишь с турников, эти все в справках о хилом здоровье. Но и при турниках на чужой двери. Эти живут и гадят долго. Что в «реале», что в «виртуале».
Не тех псов я жёг огнемётом.
Нет, девка, ты не слепая, ты не на то смотришь. Икону старую ты углядела в старом доме и в свой перетащила трофеем, о цене справляешься, а вот сказки прабабушки своей забыла. Ведь школу уже заканчивала, когда она умерла. Не меньше моего её наслушалась.
Горячится так, что слова не вставить: – А я знаю, что у нас с ним всё получится! Да! Я вот верю! Не перебивай! Он хороший! Да! Это у тебя «отцовский комплекс» развился, женихов от меня отворачивать. В телевизоре говорили, что есть такой комплекс у отцов. У любящих которые. Так вот: у тебя их два! Да какой там «два»… Блин, «два»… Тоже мне, «два»! Ты весь в комплексах! Глянь: ты сплошной комплекс! Ты мне даже деньги шлёшь! Народ балдеет. Говорю: «дядя из Москвы» – не верят! Говорю: он же… Да что ты всё на потолок смотришь?! На меня смотри! Ну, «подкачал» малость потолок... Не каплет с потолка, и ладно. Там ещё два этажа, их не прокапает. Знаешь, какие тут зарплаты и какие тут ремонты? Спасибо, что ты деньгУ шлёшь. Завидуют, наверное.
Она знает, что своих денег у меня не так много. Знает, что буду присылать ей, сколько смогу и сколько мне разрешат.
Я сумею сделать из потолка Эрмитаж, но не стану. Жених-то у неё не первый и не последний, а я не хочу напрягать свои мозги расшифровками её женихов. Я не такой умный, как она думает. И когда я приеду снова, то сразу гляну на потолок. И всё станет ясно. Её потолок у меня как индикатор.
Села, пригорюнилась. Сердце-то чует сквозь время, наверное…
– Дядя Воки, как ты их вычисляешь? Двух уже напророчил. Оба бросили, как ты и говорил! Ну ты злодей… Мама ругается. Говорит, ты «ведьмак». Говорит, ты тайну какую-то тайную знаешь от прабабки, ещё в школе всех глазил направо-налево. Поделись, а? Я тоже в ведьмы хочу. Ну, как эта… как её… как Маргарита Булгакова. Мы с тобою всех гадов на чистую воду выведем! Всех сглазим. А я Мастера найду себе. Обещаю: сразу найду. А чё не найти, при ведьминых талантах! Давай-давай, колись. Я никому не разболтаю про тайну. Где тайну разнюхал?
Она всегда меня подзуживает.
– Бабушка передала. Твоя прабабка. Тебя она тоже посвятила в тайну. – Да? Не припомню я чего-то никаких тайн особенных… Вот ты умничаешь, а я не верю. Ну, в «ведьмака». Чую, тут какой-то фокус. И простой! Так чё там мне прабабка плела? Напомни.
Ей было семнадцать, когда умерла бабушка. Как и мне, когда я уехал.
Я ничего не буду ей напоминать. Она ведь расхохочется и потребует от нового жениха отделать потолок. «Жених» помнётся, промямлит что-то с дивана про зачёты, про «загрузку», переберёт пультом телеканалы… Но она будет смотреть загадочно, исподлобья, истинной колдуньей Маргаритой: ну-с, как поступишь, избранник? И «жених» сообразит про грядущую катастрофу, позовёт унылых приятелей. Они потрудятся день-другой и кое-как. А через год он её бросит. Если третьекурсник, то бросит через два. И потолок снова обвалится.
Но то уже совсем другая сказка моей бабушки.
– Вот ты сказал, что Игорь – помнишь, я рассказала про Игоря? – вернётся. И вернулся! Ох и крови было в подъезде… Но я выгнала. Забинтовала ему палец и выгнала.
Они «качаются» на турнике и метят карандашом косяк. И все уходят от неё, с турником и с гантелями. Едва вообразят, что выросли в цене как завидные женихи, так дают дёру. Но сперва примеряются к желанному метражу жилья, к желанным доходам будущего тестя. И только рассчитав прыжок, решают: пора!
Один ловкач устроился.
Переоценённые же «лузеры» снова лезут к ней, обратно. В однокомнатную квартирку. Резать себе пальцы в подъезде. Видимо, полагают такую кровавую жертву достаточной, чтобы вернуть тепло, корм и молодое тело. И пульт. А рана на указательном пальце всегда неглубокая, хотя кровищи – лужи. Они режут именно пальцы. Животы они берегут.
– Мне пора, Таня. – Ой! И дождик утих! Везёт тебе. Это что? Ну, спасибо… Неловко даже как-то… Так ты за этим приезжал, что ли?! Дай я тебя чмокну. – Не дурачься. Племянницы не целуют дядей. Грех. – Кто это тебе такое сказанул?! – Бабушка. Тебе она тоже говорила. При мне, кстати. – Дома у тебя как? – Всё нормально. – Не ври, ты ночами работаешь, ты серый уже весь. – Я книгу пишу. – Днём пиши! Вот приеду и пропесочу сестёр! Так и скажи. Что грозилась. Привет им.
…Маршрутка трогается рывком и зигзагами какими-то, промеж бездонных луж. Ну и дорога, едит её!
Трясёт так, что номер набираю с третьей попытки: – Танюш, ты бы малиной напоила своего отличника. Он же вымок на зачёте. Досрочно сдал зачёт и пришёл. Поздравь. – Ты откуда знаешь?! Он же… Он же в прихожей ещё… Да, мокрый до нитки… Ну ты и «ведьмак», дядя Воки…
>>> Колорадский (profcolor) писал(а) в ответ на сообщение: >>>> клюквенное сердце (клюквин) писал(а) в ответ на сообщение: >>>>> >>>> Друг мой, Вы не туда попали. Прочтите название темы: "По ту сторону зла". Синагога - напротив. Вы не туда попали. >>> >>>
>>> >>> >>> виноват, но я пытался найти расовую чистоту.
>>Зачем?
>Наверное, наш друг из коллекционеров невозможного: вавилонские камни, печать царя Соломона, перо Жар-птицы... Совершенно невинное увлечение.
>>> клюквенное сердце (клюквин) писал(а) в ответ на сообщение: >>>> Колорадский (profcolor) писал(а) в ответ на сообщение: >>>>> клюквенное сердце (клюквин) писал(а) в ответ на сообщение: >>>>>> >>>>> Друг мой, Вы не туда попали. Прочтите название темы: "По ту сторону зла". Синагога - напротив. Вы не туда попали. >>>> >>>> >>>>
>>>> >>>> виноват, но я пытался найти расовую чистоту. >>> Зачем?
>>Наверное, наш друг из коллекционеров невозможного: вавилонские камни, печать царя Соломона, перо Жар-птицы... Совершенно невинное увлечение.
>Да ну вас, Колорадский. Я под столом....
Тогда я к Вам. Вместе поищем кольцо.
P.S. Это тот стол? Я не ошибся?
00:13 03.02.2016
МарьСанна (mariasanna) писал(а) в ответ на :
> ⍟ Колорадский (profcolor), класс
Спасибо.
00:13 03.02.2016
Здорово у Вас получается. Прямо на одном дыхании. А ещё есть?
00:14 03.02.2016
Колорадский (profcolor) писал(а) в ответ на :
> Тогда я к Вам. Вместе поищем кольцо.
Какое? Волшебное?
00:17 03.02.2016
МарьСанна (mariasanna) писал(а) в ответ на :
> Колорадский (profcolor) писал(а) в ответ на сообщение:
>> Тогда я к Вам. Вместе поищем кольцо.
>Какое? Волшебное?
Разумеется.
00:19 03.02.2016
Астис (Астис) писал(а) в ответ на :
> Здорово у Вас получается. > Прямо на одном дыхании. > А ещё есть?
Есть, конечно. Но не всё сразу. Сигары не курят коробками.
00:24 03.02.2016
Колорадский (profcolor) писал(а) в ответ на :
> Астис (Астис) писал(а) в ответ на сообщение:
>> Здорово у Вас получается. >> Прямо на одном дыхании. >> А ещё есть?
>Есть, конечно. Но не всё сразу. Сигары не курят коробками.
Ну, здесь я поспорю. Вы никогда не праздновали что-то неделю? У Вас не было секс-марафонов? Ударной работы во время аврала?
