Выводы • Нефтяное эмбарго, отключение от SWIFT и санкции против центробанка в случае с Ираном нанесли меньший ущерб, чем принято думать.
• Главной проблемой стало ускорение инфляции. В отдельные моменты ее темпы были втрое выше обычного. Но те, кто вкладывал в акции, смогли компенсировать этот рост и обогнать инфляцию, давая до 13−14% реальной годовой доходности (в среднем 38% номинально).
Валюта оказалась менее удачным вариантом сбережений, она компенсировала рост инфляции в стране в отдельные годы, однако не принесла никакой дополнительной доходности (14% годовых в риалах на сроке в десять лет).
• Иранский рынок за весь описанный период практически не падал, что можно объяснить полным отсутствием нерезидентов. Лучшая динамика наблюдалась через полгода-год после введения санкций. Продолжительность бычьего рынка составляла от 1,5 до 2 лет.
• Общий вывод на основе иранского опыта: акции служат оптимальной защитой и от инфляции, и от девальвации. При вложении на долгий срок (3−5 лет) в среднем они дают кратно больший рост, чем иностранная валюта.
17:11 22.03.2022
Спрогнозирован отъезд до 100 тысяч IT-специалистов из России В РАЭК спрогнозировали отъезд 70−100 тысяч IT-специалистов из России в апреле
Россию в апреле могут покинуть 70−100 тысяч человек в рамках «второй волны» эмиграции IT-специалистов, их отъезд спрогнозировали в Российской ассоциации электронных коммуникаций (РАЭК), передает «Интерфакс».
Там отметили, что в рамках первой волны страну уже покинули около 50−70 тысяч айтишников. Вторую волну сдерживают только дорогие билеты и рост цен на жилье. «Русских никто не ждет, и нет финансовой связности, невозможно транзакции проводить», — заявил глава РАЭК Сергей Плуготаренко.
Я не склонен к панике, считаю очевидным, что сейчас в России — спокойный эпицентр урагана, а п***ец — лишь в среднесрочной перспективе. Но наверняка. Об этом в том числе ясно говорит и мировой рынок, довольно спокойно реагирующий на войну (!) Те, кто уезжают «переждать» — делают большую ошибку, потому что пережидать придется долгие годы. Несколько месяцев в другой стране нельзя назвать эмиграцией. Это ведет к лишним тратам, стрессу, дополнительным бытовым заботам, разрыву социальных связей, которые сейчас очень кстати. Все это точно не помогает расти.
18:17 23.03.2022
Первые ласточки: Китай не захотел видеть у себя российских экспортеров Российские экспортеры стали получать отказы на участие в крупнейшей в Китае выставке
Российские компании стали получать отказы на свои заявки стать участниками крупнейшей в Китае выставки пищевой промышленности и индустрии гостеприимства SIAL China, которая пройдет 18−20 мая в Шанхае. Об этом написал в своем Telegram-канале основатель интернет-издания о Китае «ЭКД» Андрей Жданов.
Российских экспортеров не захотели видеть на выставке «ввиду текущих политических и экономических ограничений». Рассылка писем с отказами потенциальным участникам из России была массовой, отметил Жданов.
Конечно, Китай может сгладить влияние санкций на российскую экономику и помочь ей, но Пекин пока не торопится это делать, считает The Wall Street Journal. По оценкам издания, крупные китайские банки вряд ли придут на помощь России.
> Первые ласточки: Китай не захотел видеть у себя российских экспортеров > Российские экспортеры стали получать отказы на участие в крупнейшей в Китае выставке > > > Российские компании стали получать отказы на свои заявки стать участниками крупнейшей в Китае выставки пищевой промышленности и индустрии гостеприимства SIAL China, которая пройдет 18−20 мая в Шанхае. Об этом написал в своем Telegram-канале основатель интернет-издания о Китае «ЭКД» Андрей Жданов. >
> Российских экспортеров не захотели видеть на выставке «ввиду текущих политических и экономических ограничений». Рассылка писем с отказами потенциальным участникам из России была массовой, отметил Жданов. > > Конечно, Китай может сгладить влияние санкций на российскую экономику и помочь ей, но Пекин пока не торопится это делать, считает The Wall Street Journal. По оценкам издания, крупные китайские банки вряд ли придут на помощь России.
Бряхня же. Франция рулит той выставкой, не при делах Китай
19:52 23.03.2022
КИН (КИН) писал (а) в ответ на :
> не при делах Китай
был бы он настоящим другом,обижать бы не дал на своей территории...
19:58 23.03.2022
Если судить по рекламе,которую нам показывают по русскому ТВ,то наблюдается попытка всяких магазинов сплавить товары по скидкам,превратив товары в деньги.А также банки,что пытаются закабалить население псевдодешёвыми кредитами.Инфляция+кредит...
10:01 24.03.2022
В экономике будут происходить структурные изменения, которые затронут огромное количество секторов и занятых в них людей.
Попробую объяснить, что конкретно ожидает разные категории граждан России — от белых воротничков до синих воротничков и бюджетников. По моим оценкам , в 2022 г. реальные доходы населения упадут в 1,5−2 раза. Однако это не будет равномерное падение доходов — то есть вы не можете просто поделить свою зарплату в два раза и прийти к выводу, что и так можно нормально жить.
Нас ожидают структурные изменения в экономике, сопоставимые с изменениями на рубеже 1980−1990 гг. Тогда целые классы, которые жили относительно неплохо в СССР — ученые, профессора и доценты, сотрудники оборонных предприятий, военные и многие другие, — мгновенно скатились в нищету, и им пришлось срочно искать новое место в жизни, чтобы просто выжить. Их сбережения и накопленный человеческий капитал де-факто превратился в тыкву.
Сейчас нас ожидает что-то очень похожее.
1) Белые воротнички.
За последние 20 лет появился огромный класс работников, которых часто называют офисным планктоном, — сотрудников банков, финансовых и аудиторских компаний, офисных работников российских и международных компаний и т. д. Занятость и зарплаты в этом секторе сократятся в разы.
Возьмем для примера аудиторский бизнес. «Большая четверка» (PwC, Deloitte, E&Y, KPMG) уже анонсировали, что они уходят из России. Но даже если бы они остались, им бы все равно пришлось сократить 80−90% сотрудников. Кто основные клиенты «большой четверки»? Это российские подразделения международных компаний (которые обязаны нанимать «четверку» для консолидации отчетности материнских компаний) и крупные российские компании, которые хотят получить финансирование на международных рынках капитала. Международные компании массово уходят из России, а рынки капитала для российских компаний сейчас закрыты и, похоже, откроются еще не скоро. То есть спрос на качественные аудиторские услуги резко упадет. Российские аудиторские компании не смогут нанять всех, кто потеряет работу. Во-первых, потому что спрос на их услуги тоже упадет. Во-вторых, там намного ниже тарифы и, соответственно, в разы ниже зарплаты.
Итого, мы очень скоро увидим армию бывших высококлассных аудиторов и консультантов, которым придется срочно переквалифицироваться и строить другую карьеру. Для справки, в «большой четверке» были заняты порядка 10 000 человек.
Я подробно рассмотрел пример аудиторского рынка, но аналогичные изменения ожидают: — финансовый сектор, особенно тяжелый удар будет по инвестиционным банкам; — консультантов, маркетологов, таргетологов — в условиях падения доходов и потребительского спроса, а также блокировки площадок для размещения рекламы, затраты компаний на подобные услуги резко сократятся; — в целом офисных работников — мы видим, сколько западных компаний ушло из России, их офисный персонал не сможет найти аналогичную работу, так как российские компании также находятся в кризисе и скорее будут думать о сокращениях, чем о найме персонала; — широкий класс людей, кто зарабатывал с помощью соцсетей — «Инстаграма», «Фейсбука». ВПН поставят себе небольшой процент пользователей соцсетей, то есть количество потенциальных клиентов (которые при этом еще станут беднее) у всех, кто построил свой бизнес вокруг «Инстаграма» и «Фейсбука», резко упадет.
Китай поможет, но мало автовладельцам не покажется Большинству из таких людей придется искать новый способ зарабатывать на жизнь. Я привел далеко не полный список секторов, где заняты белые воротнички, и которые очень сильно пострадают.
Впрочем, значительная часть российского общества их недолюбливает. Кто-то скажет, что так им и надо, меньше будут по гейропам кататься и фуа-гру есть.
Проблема в том, что многие сектора, где заняты синие воротнички, также очень сильно пострадают. Мы видим, что автомобильная отрасль в России фактически встала. Toyota, BMW, Volkswagen и другие иностранные производители объявили об остановке заводов почти сразу после начала… (военной операции — ред.) Но сейчас уже встал и АвтоВАЗ, а также частично КамАЗ. Конечно, используя старые чертежи и, возможно, контрабанду недостающих компонентов, частично производство удастся восстановить, но значительная часть работников окажется без работы. Вместе с предприятиями-смежниками и подрядчиками на улице окажутся сотни тысяч человек.
Авиационную отрасль ждут масштабные сокращения. Российские авиаперевозчики уже не могут летать за рубеж. Скоро из-за невозможности обслуживать самолеты придется сокращать и внутренние перевозки. Без работы останутся пилоты, стюарды и стюардессы, наземный обслуживающий персонал и т. д.
Ресторанный бизнес также ждут масштабные сокращения. Мы уже знаем, что McDonalds ушел из России, а это 60000 занятых плюс 100000 занятых в предприятиях-поставщиках. Однако это не конец истории. Российский народ сейчас значительно обеднеет, то есть спрос на рестораны резко упадет. Также упадет спрос на салоны красоты, кинотеатры, путешествия, услуги такси и т. д.
Красота станет дороже
Значительной части людей, которые заняты в этих отраслях, придется менять профессию, так как очень скоро просто не будет достаточного количества рабочих мест по их текущему профилю. Резко сократится строительная отрасль, так как народ и компании будут думать, как выжить, а не как купить новую квартиру или офис. Тем более из-за массовой эмиграции и бегства западных компаний на рынок вывалятся освободившиеся квартиры и офисы, что еще снизит стимулы инвестировать в новое строительство.
2) Бюджетники.
Они пострадают, скорее всего, меньше всего. Доходы в реальном выражении у них, конечно, упадут (им будут платить обесцененными рублями), но они хотя бы сохранят работу и им не нужно будет думать о срочной смене профессии. Силовикам и пропагандистам, скорее, зарплаты будут индексировать по инфляции или даже выше. Эти категории Путин будет холить и лелеять до последнего.
После прочтения этого поста может сложиться впечатление, что во всех секторах будет только хуже. Это не так, появится много новых бизнес-возможностей.
Во-первых, опять, как в начале 1990-х, расцветет бизнес челноков. Если Zara, H&M и другие компании ушли из России, это не значит, что людям не нужно будет одеваться. Этот спрос будет удовлетворяться как российскими производителями одежды (где стоит ожидать рост занятости), так и челноками, которые будут в сумках привозить импортные шмотки.
Упадок вместо краха
Во-вторых, очень скоро в соседних странах можно ожидать появления посредников, через которые можно будет покупать товары на Amazon и в других интернет-магазинах, заблокированных в России. Товары будут доставляться на адрес в условном Казахстане, а потом переправляться в Россию.
В-третьих, появятся серые посредники, которые будут помогать России обходить санкции, — контрабандировать запчасти для самолетов, товары роскоши, запрещенные к импорту, и т. д.
В-четвертых, можно ожидать роста занятости в сельском хозяйстве. Сокращение импорта сельхозпродукции из-за падения доходов населения, а также введение эмбарго ведущими международными производителями на импорт сельскохозяйственной техники приведут к снижению механизации, а значит — росту занятости. Однако значительная часть роста занятости в сельском хозяйстве не будет отражена в статистике, так как она будет происходить на личных приусадебных участках (доля натурального хозяйства в экономике вырастет).
Я обозначил только некоторые из возможных трендов. На самом деле полную картину того, что будет происходить, пока не знает никто. До сегодняшнего момента история не знала введения подобных санкций против страны такого размера. Если разумные силы в российской власти возьмут верх и смогут убедить Путина прекратить эту … (то что нельзя говорить), то можно ожидать, что значительная часть санкций будет отменена или ослаблена, и тогда российская экономика сможет избежать совсем уж катастрофических последствий.
Если же Путин продолжит эту (нельзя говорить)… то скоро мы будем читать многочисленные истории о поломанных судьбах уже внутри России. Средний класс станет бедным, а бедные станут нищими. Очень надеюсь, что они это смогут понять.
11:21 24.03.2022
Свои оценки падения экономики России в 2022 году дали эксперты двух крупных банков – британского Barclays и американского Goldman Sachs. В Barclays прогнозируют потерю 12,4% ВВП в этом году и еще 3,5% в следующем. В Goldman ждут снижения на 10% в 2022 году.
Сильнее Россия падала только сразу после распада СССР в 1992 году – на 14,5% и в 1994 году – на 12,6%. В период мирового финансового кризиса экономика России сокращалась на 7,8%, но она не была исключена из международного товарооборота и зарабатывала сверхдоходы от высоких цен на нефть. В 2014 году после присоединения Крыма экономика сократилась всего на 2%, хотя многие россияне ощутили на себе кризис.
Теперь ситуация принципиально иная: золотовалютные резервы России заморожены, крупнейшие транспортные компании отказались доставлять грузы в страну, более 400 иностранных компаний заявили о приостановке работы или уходе из страны, а от российской нефти отказываются покупатели. Меньше чем за месяц военной операции на Украине наметился дефицит электроники, компонентов для производств и даже бумаги для упаковки товаров первой необходимости и писчей бумаги.
Это первые последствия кризиса, которые будут нарастать в режиме снежного кома. «Спад усилится к середине 2022 года, по мере того как эффект санкций будет распространяться на экономику в целом», – прогнозирует экономист Barclays Брахим Разгалла. К июню иностранные компании перестанут платить своим сотрудникам зарплаты, что оставит без работы и заработка более 200 тыс. россиян. По цепочке контрагентов без работы и доходов могут остаться более 1 млн человек.
Россия потеряет 20% экспорта нефти и будет вынуждена сокращать еще доступный ей импорт, говорит экономист Goldman Sachs Клеменс Граф. По его мнению, денег от продажи нефти хватит на финансирование расходов бюджета, хотя российская нефть продается со скидкой почти в 30 долларов к текущим котировкам.
Согласно опросу Центробанка РФ от 9 марта, российские эксперты ждут падения экономики на 8% и инфляции в 20%. Но некоторые из отечественных аналитиков более пессимистичны и прогнозируют падение на 23% ВВП, чего никогда не было в истории России. В этой ситуации у правительства остается единственная возможность удержать ситуацию под контролем – перейти к мобилизационной экономике и госплану.
11:28 24.03.2022
— США отказались от импорта российских углеводородов, Европа тоже думает, как бы это сделать. Но это ведь ударит и по самим покупателям нашей нефти?
— Санкции США против российского энергетического экспорта обсуждались давно и активно, и скачок цен на нефть, произошедший на прошлой неделе, уже тогда включил в себя то, что российской нефти на рынке не будет. Да, это повысило цены и на бензин, и на отопление. Но если бы Россия начала «спецоперацию», например, в октябре, последствия были бы еще хуже. Сейчас приближается лето, потребление энергии снизится. Но важнее, что люди начинают смиряться: хотя эта мера ударит по энергетическому рынку, ничто не оправдало бы бездействие в условиях, когда Россия ведет себя столь агрессивно.
Ограничение экспорта российской нефти — инструмент психологического давления. Не стоит считать, что наша страна теперь не будет вывозить нефть. Скорее всего, произойдет перераспределение потоков топлива. Если США и ЕС не будут покупать нефть в России, они закупят необходимые объемы в Саудовской Аравии, ОАЭ, Нигерии или Анголе — по данным МЭА, в этом году только страны ОПЕК могут нарастить добычу на 6,3 миллиона баррелей в сутки.
Россия до начала кризиса экспортировала около 7,4 миллиона баррелей нефти и нефтепродуктов в сутки. Российская нефть начнет искать пути в Китай и на альтернативные рынки, предлагаясь со значительными скидками. Итогом станет не прекращение добычи в России, а снижение маржинальности продаж и существенное усложнение логистики.
Собственно потери, я думаю, не будут огромными, максимум 1−1,5 миллиона баррелей в сутки.
США и Европа попытаются задействовать и поставщиков, с которыми они давно не работали. Не знаю, заметили в России эту новость, но в конце прошлой недели впервые за много лет американская делегация отправилась — куда, вы думаете? В Каракас.
— В Венесуэлу?
— Это страна с самыми большими в мире запасами нефти.
— Она же тоже под санкциями.
— Видимо, снять санкции с Мадуро кажется приемлемым, чтобы остановить Путина. В 1998 году Венесуэла добывала 3,4 миллиона баррелей в сутки, в 2020-м — всего 540 тысяч. Увеличить там добычу до 5 миллионов — и нет проблемы с Россией. Да, мы вложили в поддержку Мадуро почти $ 17 миллиардов, но он, уверен, пошлет нас куда подальше, вообще не задумываясь.
Кроме того, в Вене активно идут переговоры по возобновлению ядерной сделки с Ираном и снятию с него экспортных ограничений. Так или иначе, Россию будут выдавливать с европейского и американского рынков. Сейчас масштаб возмущения и потрясения в мире настолько велик, что изменения политики Запада ждать не приходится. И вот это очень большая проблема.
— Какая именно? Во что это выльется, что мы увидим?
— Если вспомнить мем с «русским кораблем» и продолжить аналогию, то «русский корабль» сейчас атакован подводной лодкой, выпустившей по нему пару торпед, которые попали в цель и пробили в корпусе бреши. Лодка может стрелять и дальше, а может развернуться и уйти, но в корабль продолжит поступать вода. Команда бегает, суетится, что-то откачивает, какие-то заплатки кладет, но вода все равно прибывает. И этот корабль потонет. Он может потонуть завтра, может — через три дня, но потонет точно. Мне такой образ приходит на ум в связи с санкциями. Российскую экономику они потопили. Да — она не развалилась на части и пока еще на плаву. Но это ненадолго.
— Насколько ненадолго?
— Мой прогноз — катастрофа наступит до конца этого года.
— Что вы называете катастрофой?
— К чему привели санкции? Они заблокировали российские валютные резервы, перекрыли банковские расчеты, закрыли воздушное пространство и практически поставили на прикол нашу авиацию. Все остальное — мелочи. Санкции против условного «уралвагонзавода» — это смешно. Санкции против Путина — разве что повод обидеться. Против 350 депутатов Госдумы? Ну, слушайте, какие депутаты — такая и география поездок. То есть основные удары — это резервы, банковские расчеты и авиация. Однако впервые в «санкционной» истории мы увидели ситуацию, когда сами санкции менее значимы, чем реакция рынков.
— Но ведь те, кто вводил санкции, на это и рассчитывали: на реакцию рынков.
— Да, но в какой-то момент ситуация стала развиваться дальше, чем было рассчитано. Счета и SWIFT закрыли нескольким банкам, это неприятно, но это не провал и не катастрофа. Есть, скажем, у вас предприятие, продающее лес. У него были счета в ВТБ, теперь оно переходит через дорогу и открывает счет в условном Урюпинском промстройбанке. Это неудобство, но не катастрофа. Внутренние расчеты вообще не должны никоим образом пострадать.
В экономике будут проблемы, остановятся ипотека и потребительское кредитование, даже несмотря на то что Путин пообещал новые льготные кредиты.
Это действительно серьезный удар, ипотека у нас — под 12 триллионов рублей, и люди должны по ней платить. Сейчас все запаникуют, ставки поднимутся. Но и это — не катастрофа. Ежегодно граждане платят проценты и возмещают тело долга по ипотеке на 2,1−2,3 триллиона рублей. Можно ввести годовой мораторий на эти выплаты. Центробанк может выдать банкам кредиты под символический процент, покрывающий невыплаченные суммы по ипотеке. Часть кредитных сумм может быть даже просто списана за счет резервных фондов правительства. Это нетрадиционный ответ, но и ситуация у нас нетрадиционная.
Можно перестроить работу Центробанка, который не умеет работать в интересах экономики. В балансе ФРС США золото и резервы составляют 0,34%, у нас до кризиса — 81,3%. Почему бы не начать наращивать внутрироссийское кредитование? Даже если эмиссия составит 10% от ВВП, в условиях настолько рухнувшего курса это ничего не поменяет, инфляцию это не увеличит. Сохранить банковскую систему и расчеты, на мой взгляд, вполне возможно даже в условиях санкций.
Отмена НДС на золото — это мера хорошая. Сейчас при покупке долларов нужно платить бешеные деньги плюс комиссия. Золота у нас 2300 тонн — на $ 148 миллиардов. Это вдвое больше, чем валютные вклады в банках. В «Сбере» сейчас предлагают на продажу слитки от 1 грамма, его рыночная цена около $ 60, вполне доступная инвестиция. Если сделать рынок золота массовым, ажиотаж по доллару снизится. То есть если заняться делом, то санкционный эффект можно существенно ослабить.
— А что делать с той частью, которая, по вашим словам, более значима, чем сами санкции? Как быть с реакцией международного бизнеса на спецоперацию?
— Да, эта реакция сегодня выходит на первый план: помимо санкций, проявились, вы только подумайте, принципиальные предприниматели. Мы имеем закрытие массы бизнесов — от Ikea до McDonalds, от Coca-Cola до автозаводов. В Россию отказываются поставлять компьютерную технику и смартфоны. Понятно, что сделано все это в Китае, но сделано оно с эмблемами HP, Canon, IBM и прочих, и техника этих марок не поедет в Россию, иначе ее производство просто перенесут в Мексику. Поэтому китайцы возьмут под козырек, это же не их компании.
И это очень печально, это мощнейший удар по экономике, хотя никаких санкций на это нет. Но вот, например, на станции Перхушково под Одинцово есть маленькая мебельная фабрика, тачает какую-то мебель, я там даже лет десять назад покупал кресла.
— Импортозамещение.
— Да, но вся фурнитура у них импортная. Вся. Нет ни одного подшипника к крутящемуся креслу, который был бы российского производства. Или, скажем, в Ярославле есть отличная типография. Работает на финской бумаге. Казалось бы, есть и российская — не такая глянцевая, но есть. Только в условиях непоставки финской бумаги котласская начинает приходить на 60% дороже. И такие затыки — в каждой производственной цепочке. В этом и состоит самая большая проблема.
Месяц или два предприниматели попробуют искать выходы, какие-то даже найдут. Они попытаются перестроиться на российские материалы и комплектующие, и те окажутся, может быть, и не намного хуже. Но намного дороже. Пройдет какое-то время, в течение которого эти бизнесы будут работать в убыток. Мы это видели в условиях пандемии: люди готовы некоторое время терять деньги, чтобы не закрывать бизнес, иначе снова на рынок не войдешь.
Какое-то время так можно жить. Прошлый год в России был успешным, прибыль корпоративного сектора была крайне высокой, прибыль банков — рекордной. Так что на 3−4 месяца или даже до осени потенциала хватит. Предприниматели, оказавшиеся в тяжелом положении из-за непоставок, уже начинают искать кредиты под 15% в месяц. И тот факт, что все равно ищут, означает, что они не поставят на своем бизнесе крест. Этот немного иррациональный энтузиазм поможет некоторое время выживать. Но потом вопрос встанет ребром: бизнес убыточен, поддержки нет, доллар стоит нереально, сбыт — только в России, а потребление здесь сокращается. И вот тогда, я думаю, к осени, случится полномасштабная катастрофа.
— Вы не сказали, что называете этим словом. Как это будет выглядеть?
— Как резкий рост цен, сокращение потребления, остановка многих бизнесов, резкое падение цен на основные активы. Сначала подскочат, а потом начнут снижаться цены на недвижимость, особенно дорогую.
Инфляция приблизится к 30%, доллар — к 200 рублям. Безработица вырастет вдвое, число бедных — раза в полтора…
— И вдобавок к этому — дефицит в магазинах?
— Нет, дефицита всего и вся я как раз не жду, 1991 год не наступит. Я не верю тем, кто говорит, что в «Перекрестке» не станет сахара. Нет-нет, с едой все будет терпимо, хотя и дорого. Дефицита не будет, но ассортимент сократится радикально, многократно. Не десять сортов сосисок, а, скажем, три.
— Кто с нежностью вспоминает советское время, сейчас, наверное, подумает: больше и не надо.
— От советских времен это отличаться будет.
— В лучшую сторону или в худшую?
— Советская экономика развалилась потому, что была нерыночной, плановой, в ее успехах никто не был кровно заинтересован. У директора, даже если он немного подворовывал, не было мотива спасать предприятие, которое ему не принадлежало. У рабочих тоже. Тогда все пошло вразнос именно по причине отсутствия собственности, отсутствия рыночных рычагов. Если завод по производству болтов в Ужгороде вставал, то завод в Новосибирске, ждавший болты, спокойно останавливался. Сейчас если собственник в пятницу узнает, что у него нет болтов, то до понедельника он их где угодно найдет, иначе он не отгрузит товар, и накроется выручка за месяц. Поэтому я убежден, что экономика жить будет.
— Но вы уже сказали, что недолго, до осени.
— К осени она как раз перейдет к состоянию «три вида сосисок», но все равно продолжит жить. При инфляции 3−4% в месяц на все подряд, уменьшенных упаковках, куче проблем с ремонтом любой импортной машины в условиях отсутствия запчастей. Я уж не говорю о том, что государство будет добивать многие сектора экономики: те же медиа, тот же интернет. И репрессии будут нарастать. Такая вот картина. И вернуть все в норму будет крайне сложно.
— Вы пообещали, что не наступит 1991 год, но был же еще 1998-й. Когда-то вы объясняли мне, что расцвет российских производств после дефолта стал возможен не только потому, что сократилась возможность покупать импортное, но еще и потому, что пустовало много советских производственных мощностей, которые российский бизнес задействовал. Сейчас будет похожая ситуация, только мощности освободятся после ушедших западных предприятий. Может ли наша экономика повторить успех 1999-го?
— Импортозамещение наверняка будет возможно, но надо понимать, какие перед ним встанут проблемы. В сельском хозяйстве и в перерабатывающих отраслях у нас есть успехи. Но, например, 100% инкубационных яиц индейки — импортные. В остальном — все хорошо, прекрасная маркиза. В целом сектор еды, если так говорить, затронут будет, но слабо.
С освободившимися теперь площадями есть разные варианты действий. Фундаментальная проблема здесь связана с вопросом собственности.
— Этот пустячок в России можно урегулировать очень легко.
— И непринужденно, это правда. Но в любом случае, если мы понимаем, что ситуация переходит в долгоиграющую, что все иностранные, скажем, автозаводы остановлены, то никто не мешает их национализировать.
— Да-да, есть соответствующее предложение депутатов.
— Потом можно запустить туда китайцев. Китайский автопром за последние годы улучшился. Тут есть разные мнения, но в целом — улучшился. Китайцы могут наладить логистику запчастей, им нужно расширять рынки, а перестроить конвейер с выпуска одной машины на выпуск другой можно. Это огромный пласт работы. То же самое можно сделать и с другими компаниями. Какие-нибудь крупные торговые сети из Турции, Индии или Китая могут занять помещения Икеи. Торговый комплекс — он и есть торговый комплекс, вполне функциональное помещение, может работать под любой вывеской.
В кризисной ситуации финансовые власти действуют, как по учебнику. Проблема в том, что это учебник экономики. А не политики
— Почему китайцы? После остановки заводов и закрытия магазинов масса наших людей останется без работы. Мы сами не можем это все использовать?
— Боюсь, что нет. В Советском Союзе был автопром, который накрылся в 1991 году, и на его месте мы ничего создать не смогли. Мы лишь пригласили западников, которые выстроили нам автозаводы. И довольно много. Они стали собирать продукцию, привозя в Россию свои элементы. Власти требовали постоянно увеличивать долю частей, произведенных на месте, так называемую локализацию. Иностранцы это и делали: сначала они завозили все и просто собирали машину, но мало-помалу локализация дошла примерно до 70%. Это большой успех, но он все равно не позволяет сделать всю машину.
Сегодня, если западники уходят, заменить их автомобильное производство нашим невозможно. Российские машины выпускает только ВАЗ, и то около 20% деталей иностранные.
— «Нива» собрана целиком из российских деталей.
— Объем производства иностранных автозаводов в прошлом году был 600 тысяч штук. Может ВАЗ натачать полмиллиона «Нив»? Если да — отлично, давайте будем выпускать «Нивы». Правда, будут ли люди покупать их в таком количестве?
— Значит, наладить импортозамещение мы не сможем?
— Попробовать можно. Но в 1998 году после дефолта импортозамещение довольно быстро произошло только в пищевой и легкой промышленности. Затем экономический рост потащили телекоммуникации, банки, ритейл. Импортозамещение серьезное, допустим — в машиностроении, пошло только после того, как уже пару-тройку лет обозначился восходящий тренд в экономике. У меня, например, есть друзья, которые в 1990-е годы занимались исключительно финансовыми спекуляциями, а в 2002—2003 гг. со всей силы ринулись инвестировать в заводы. Потому что тогда-то и появился достаточный спрос на восстановление индустрии.
— В пищевой и перерабатывающей промышленности у нас все неплохо потому, что тоже пришли западные производители — Danon, Nestle, сигаретные фабрики и другие. Они тоже уходят.
— Но они уже сделали очень важное дело: притащили в Россию оборудование. Имея его, уж точно можно произвести папиросную бумагу и откуда-то привезти табак. Это не та проблема, которая возникает на более сложных производствах, это мы можем сделать и без китайцев. А вот автопром без них не запустить. И производство холодильников на заводе Indesit просто так не запустишь, придется затаскивать сюда турецких или индийских производителей. Но первоначально надо понять, можно ли заводы западных компаний реквизировать?
— Мне даже странно, что у вас это вызывает сомнения.
— А сколько это будет стоить? Или это будет, как говорит наш президент, «цап-царап»?
— Конечно. А как еще?
— Тогда есть проблема: если китайская компания приходит на захваченный завод Volkswagen, не обернется ли это тем, что все западные страны забанят ее продукцию? А те, у кого вы украли, уже обратно не вернутся точно. Итог может быть очень плохим.
— Как это сделать по-умному, чтобы пришли те, у кого предприятия снова заработают?
— Я считаю, что мешают этому комфортные условия ведения бизнеса в последние годы.
— Они были комфортными?
— Они были комфортными в том смысле, что если вам нужно было переманить откуда-то хорошего специалиста, вы просто поднимали ценник — и получали его. И за последние лет пятнадцать у нас сформировалось понимание того, что менеджеры — это только про деньги. Предполагается, что иностранные инвесторы уже хотят к нам прийти, только надо создать им какую-нибудь свободную экономическую зону, а если вдруг сомневаются — предложить государственно-частное партнерство, то есть дать им бабла, и все само наладится. Путин говорил: «Мы выделили два триллиона…», — и так далее. Да, выделили. И? Проблема в том, что сейчас можно выделить сколько угодно, но машины не создать.
Все ругают пресловутое «ручное управление». Но настал момент, когда оно действительно нужно. Собственники ушли, предприятия стоят. И надо принять технические, процедурные решения, которые запустят заводы вновь. Быстро понять, кто может прийти, предложить им условия, обеспечить практически все, что они хотят, какую-то правовую основу. Действовать разумно в каждом конкретном случае. Умеет это делать кто-то у нас? Не факт.
— Почему не факт?
— Мы много раз говорили, что в России в последние годы выросли военные расходы. Если не ошибаюсь, они составляли около $ 60 миллиардов в год. Авианосец самого продвинутого класса со всей начинкой стоит в США 7 миллиардов. У нас его, увы, нет. О чем это говорит? — Был авианосец, он сгорел.
— Нет, я говорю о проекте абсолютно нового авианосца, который хотели построить. Хорошо, пусть он у нас стоит 10 миллиардов. Но его ведь нет. Или истребитель пятого поколения, скажем, Су-57. Вроде бы он пятого, но вроде и не совсем. И его есть два или три экземпляра. То есть объем денег может увеличиваться, но эффекта это не производит.
— Считается, что есть такая русская черта: наши люди что-то делают хорошо в экстремальных ситуациях. На спецоперации, там, при землетрясении…
— Вот она настала — экстремальная ситуация. Давайте хоть что-то уже сделаем хорошо. Но если сохранятся те тренды, которые мы видим сейчас, экономика российская умрет к зиме.
Конечно, можно продолжать говорить, что санкции нам нипочем, но для того, чтобы решить проблему, надо сначала признать ее существование. Если у человека возникает гангрена, то не надо твердить, что это небольшое пигментное пятно. Это гангрена. Отрезаем палец — человек остается жить. Вы хотели авральную экономику? Получите! И где же громадье дел?
— Две недели — это мало. К тому же мы ведем спецоперацию, не до мелочей нам.
— Ситуация в экономике ухудшается и будет ухудшаться с каждым днем, и нет ничего хуже, чем просто ничего не делать. Я уверен, что если экономические проблемы будут решаться адекватными специалистами с применением неординарных и, может быть, непопулярных мер, удар можно серьезно смягчить. Тогда экономика провалится процентов на 15, волна инфляции уляжется году в 2024-м. Как-то существовать в этой среде будет возможно, даже если мы потеряем западные рынки нефти и газа. Но надо понимать, что это надолго. Мы живем в условиях военного аврала, и к нему надо приспосабливаться, хотя сейчас еще не до конца понятно, как. Если вы упали с третьего этажа, сломали четыре кости и получили два вывиха, можно начинать лечиться.
Но мы, похоже, еще только летим вниз, и каковы будут последствия падения, пока не ясно.
11:49 24.03.2022
Из всех прикидок, спешно сделанных в эти дни экономическими экспертами, наименее мрачные опубликованы Центром макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) — не очень известной, но весьма близкой к российским властям структурой.
Думаю, именно на эти предвидения сейчас ориентируется экономический блок правительства. Однако картина, нарисованная ЦМАКП, выглядит правдоподобной только для одного случая — если заработает мирное соглашение и санкционный режим будет смягчен хотя бы в тех пунктах, о которых тут сказано. А если нет, то хозяйственные дела пойдут куда хуже, чем прописано в прогнозе.
Впрочем, его авторы предупреждают, что их задача — «скорее уловить взаимосвязь формирующихся тенденций, а не „угадать“ конкретные количественные параметры», и признают «полную потерю понимания бизнесом перспектив развития». Но «количественные параметры» все-таки публикуют. И вот какой у них получился сценарий. Так сказать, лучший из худших.
Отток капитала в этом году составит невиданные $200 млрд. Нефть, чтобы согласились взять, придется продавать со скидкой $20 за баррель. То есть нынешний всплеск нефтегазовых цен не принесет добавочных барышей («возможности использовать ценовую ренту, связанную с кризисным перегревом мировых рынков, будут ограничены»).
И сами объемы российских экспорта и импорта уменьшатся в торговле «со странами-инициаторами санкций» на 3–80% по разным товарным группам. Даже с Китаем (который фигурирует в прогнозе под псевдонимом «АТЭС») ожидается сокращение торговли на 5–15% в 2022-м.
Инфляция в этом году составит 20–23% (другие прогнозисты обещают больше). ВВП и реальные доходы упадут примерно на 7%, в 2023-м продолжат снижение и притормозят только в 2024-м. Если прогноз ЦМАКП сбудется, то к 2024-му уровень производства в России отступит к 2008-му, а доходы — еще дальше в прошлое.
Затем, согласно этому прогнозу, настанет стабилизация. То есть — добавим от себя — упадок закончится и возобновится застой, но на существенно более низком уровне, чем был. И коротать его придется в изоляции от Запада и в растущей зависимости от Китая.
09:20 25.03.2022
zaperenos (zaperenos) писал (а) в ответ на :
> Что же будет дальше?
Дальше надо всемерно развивать малый производственный бизнес. Именно он сможет победить Запад, который объявил России экономическую войну. Но для этого нужно именно малому производственному бизнесу дать максимальную свободу и пересмотреть некоторые нормативные акты. Например, можно в корне изменить часть четвёртую Гражданского кодекса, работающую больше на западных интеллектуальных собственников и на сторонников наживы. По этой части четвёртой любой российский посредник, работающий на собственника зарубежных товарных знаков и на других западных интеллектуальных собственников, может взыскать с российского предпринимателя компенсацию до 5 миллионов рублей за любое нарушение западных интеллектуальных прав. При этом не нужно доказывать причинение конкретного ущерба такому собственнику. Вспомните, как ретивые правоохранители конфисковывали в школах компьютеры с пиратской виндой.
Нужно дать больше прав малому бизнесу со снятием излишних регламентирующих каждый шаг малого бизнеса правил и инструкций.
В то же время нужно резко повысить МРОТ и пенсии за счёт увеличения налогов на очень обеспеченных россиян (за яхты, лимузины, особняки и прочую роскошь нужно платить высокий налог, а при уклонении - тюрьма).
Поднимет экономику не чиновник и не посредник, а освобождённый от чрезмерных регламентных пут ремесленнический малый бизнес, но достаточно высоко оплачивающий наёмный труд.
12:07 26.03.2022
юрист Лусников М. А. (Lusnikov) писал (а) в ответ на :
> он сможет победить Запад,
а зачем его побеждать ?
12:58 26.03.2022
zaperenos (zaperenos) писал (а) в ответ на :
> > юрист Лусников М. А. (Lusnikov) писал (а) в ответ на сообщение:
>> он сможет победить Запад,
>а зачем его побеждать ?
А это приём такой - заставить стремиться кого-то победить, чтобы отвлечь от реализации внутренних потребностей
13:46 26.03.2022
«Такой эксперимент над страной еще никогда не проводился». Чем «спецоперация» закончится для российской экономики
Блокада российской экономики санкциями породит не один и не два, а сразу множество шоков. Главными будут — исчезновение товаров, безработица и проблемы с экспортом энергоносителей,
Три шока для российской экономики — Из-за санкций экономику России ждет ряд шоков: инфляционный, валютный, технологический, бегство капитала и сокращение спроса. Какой будет главным? — Это эксперимент над российской экономикой и над российским населением, который в таком масштабе никогда и нигде не проводился. Эксперимент над страной, которая экономически в целом была благополучна, в которой уровень дохода, по мировым меркам, был выше среднего. Для нас, экономистов, попросту нет аналогий для сравнительного анализа. Сложно даже представить масштабы кризиса, и вряд ли само это слово адекватно ситуации.
Действительно, шоки будут разнообразные. Когда происходит закрытие экономики такого масштаба, возникает много разных источников кризисных изменений. И сейчас сложно сказать, какой из них окажется наиболее чувствительным. Но можно предположить, что основным шоком станет то, что из экономики начнут пропадать товары. Все, что сейчас происходит с валютой, инфляцией, с потоками капитала — это в некотором смысле второстепенно. Основная проблема — это нехватка товаров и услуг в разных частях экономики.
И тут сразу будет происходить несколько вещей. Первая — это, конечно, то, что закроется импорт каких-то ключевых компонентов. Такие компоненты могут играть относительно небольшую роль с точки зрения стоимости (это может быть 5-10% стоимости товаров), но без них нельзя завершить процесс сборки, чтобы сделать продукт до конца. Это значит, что нехватка этих компонентов может оказаться ключевой, и какие-то товары просто пропадут. И такие нехватки спровоцируют каскадный эффект, ведь если в экономике пропадает один товар, это часто приводит к проблемам с производством других товаров.
— Вы имеете в виду технологический шок? Эмбарго на поставку комплектующих, микроэлектроники, чипов и прочих товаров — все это приводит к тому, что у нас будет просадка в автомобилестроении, в промышленности, авиации. — Правильно. Но сложно сейчас увидеть всю картину. Представьте, что существует конвейер, на котором полностью российское производство. И этот конвейер работает, но происходит какая-то поломка. И если какие-то компоненты этого конвейера произведены, скажем, в Германии, то быстро заменить их не получится — в итоге одна простая деталь может остановить все производство.
Мы не знаем в каких отраслях такие сбои будут происходить, это сложно предсказать. Все говорят про автомобилестроение, авиацию, но это будет происходить и в большом количестве других отраслей.
Именно процесс подстройки к таким вызовам делает этот шок таким необычным, ведь обычно экономика плавно и медленно приспосабливается к разного рода шокам. Ковид — один из примеров такого большого шока, но тогда выходили из строя только какие-то отдельные части процесса, какие-то поставки остановились сначала из Китая, а потом из других стран. Но вот представьте, что Россия закрывается практически от всего мира одновременно — это шок гораздо большего масштаба. Приспосабливаться придется долго — возможно, на это уйдет несколько лет. Это к вопросу о том, что многие вещи могут быть произведены в России — и в конечном итоге они будут произведены в России, но процесс первичного приспособления будет длительным. Это вторая мысль.
А третья — заключается в том, что очень много компаний ушло с рынка. И это тоже уникальная ситуация — речь не просто об ограничении импорта, а об остановке заводов, торговых центров, ресторанов, простой или увольнение работников. И это тоже беспрецедентный шок, это огромная редкость, когда компании просто оставляют капитал и отказываются продолжать работать. Они обещают выплачивать работникам зарплаты в течении какого-то периода, но если они не вернутся в ближайшее время и не начнут работу, то очевидно, что Россию ждет массовая волна увольнений.
Когда мы говорим про рецессию, то обычно это спад на 1-2% ВВП и в таких ситуациях мы ожидаем рост безработицы примерно в два раза больше, чем спад производства. Сейчас, как вы знаете, существует широкий спектр прогнозов падения ВВП России по итогам текущего года — от 10% до 30% (проправительственный российский ЦМАКП ожидает спада ВВП России в 2022 году на 6,3-6,6%, бывший главный экономист Всемирного банка Бранко Миланович оценивает падение экономики в 2022–2023 году в 8-12%, IIF ждет спада на 30% в 2022 году. — The Bell).
При этом очевидно, что российская экономика сильно отличается от западных экономик, тем что большая доля рабочих мест — близко к 50% — напрямую или косвенно связана с государством. Государство не будет увольнять людей с этих рабочих мест. Зато в частном секторе избежать массовых увольнений, как сейчас кажется, не получится.
Последствия могут быть разные. Во-первых, когда человек теряет зарплату, государство выплачивает пособие по безработице, но в России оно очень низкое, и государству придется пытаться поднять эти пособия (последний правительственный проект плана по поддержке экономики не предполагает повышения пособия по безработице. — The Bell.). В любом случае, если будет кризис безработицы, с которым Россия на самом деле никогда еще не сталкивалась, государству придется как-то приспосабливаться. Мы не знаем как — может быть, оно будет запрещать предприятиям увольнять людей, платить предприятиям компенсации, чтобы они поддерживали занятость, либо повышать пособия по безработице.
Но так или иначе важно понимать, что когда происходит падение доходов — либо в результате безработицы, либо из-за того что зарплаты в реальном выражении уменьшаются — это приводит к сильному падению спроса. Первый шаг приспособления экономике будет выражаться в том, что люди сильно изменят структуру своего потребления, откажутся от многих вещей, которые не жизненно необходимы. К этому относится большая часть сферы услуг — сферы, которая занимает огромное количество людей. В этом как раз и заключается причина, почему рост безработицы обычно больше, чем падение ВВП. Потому что есть такой кумулятивный эффект. Один человек теряет работу, снижает свои расходы и это приводит к потере работы еще кого-то — как правило, в сфере услуг. Как будет происходить процесс приспособления здесь — это ключевой вопрос, потому что Россия с этим никогда не сталкивалась.
— Может ли быть такое, что российская экономика не сможет приспособиться? Может ли быть такое, что введенные ограничения, уход из страны западных компаний действительно разрушат экономику? —
Это интересный вопрос.
Экономическое равновесие так или иначе всегда существует. Оно может быть очень плохим, катастрофическим с точки зрения потери благосостояния населения, но так или иначе экономическое равновесие существует. Что интересно, про политическое равновесие такого сказать нельзя. Может оказаться, что спад экономики будет таким сильным, что политический режим не сможет это пережить. Аналогия напрашивается сама собой: экономические проблемы позднего СССР привели к разрушению политического режима. Давайте вспомним, что происходило в 80-е, а потом и в 90-е годы, когда было огромное количество государственных рабочих мест, а зарплаты при этом не выплачивались месяцами. Экономическое равновесие существовало и тогда, но люди вынуждены были сильно снижать свое потребление. И они начали протестовать, но не по политическим причинам, а потому что очень сильно теряли в благосостоянии.
— Ждут ли экономисты, что нынешний провал экономики и падение доходов россиян вызовут социально-политический кризис в России? — Это очень сложно предсказывать, потому что тут сталкивается целый ряд факторов. С одной стороны есть [«специальная военная операция»]*, и мы знаем, что люди готовы терпеть, когда им объясняют, что сейчас надо переждать, сплотиться. Во всех странах есть такой эффект — когда происходят катаклизмы, люди из-за неопределенности сплачиваются вокруг своего лидера, потому что они на него полагаются.
А с другой стороны, это будет беспрецедентное падение благосостояния и в какой-то момент люди могут начать винить политическое руководство. И вот как эти два фактора будут сталкиваться между собой — сложно предсказывать, но очевидно, что чем дольше продолжается [«специальная военная операция»]*, тем больше второй фактор будет доминировать над первым.
— Что касается благосостояния населения. Как долго Россия сможет поддерживать заявленные огромные социальные расходы: от индексации пенсий выше инфляции, пособий на детей до выплаты материнского капитала и др. Как долго продержится бюджетная система? — Это следующий вопрос, который следует обсудить. Но если выделять, я бы выделял в начале два шока — невозможность производить и импортировать целый спектр товаров, и второй шок — безработица, вызванная уходом компаний и спадом производства. Третьим шоком может стать проблема с продажей энергоносителей — если "военная операция" продолжится, мы можем ожидать, что Европа откажется или сократит импорт российской нефти, которая уже сейчас продается с большими скидками. Это сократит валютную выручку от российского экспорта.
Полной автаркии российской экономики, тем не менее, пока нет, поставки продолжаются. Кроме того, всегда есть серые, черные рынки, где можно покупать иностранные товары, компоненты. Всегда можно пытаться наладить новые поставки с Китаем, Индией, другими странами, которые захотят торговать с Россией. В этом смысле нельзя недооценивать экспортные доходы — они по-прежнему очень важны.
Есть два механизма, которые могут работать при такой санкционной блокаде. Первый — когда есть экспортная выручка, которую можно не возвращать в Россию, а за счет нее налаживать какие-то поставки товаров. Это то, что мы видели во многих странах, попавших под санкции. Второй вариант связан с отправкой экспортной выручки в бюджет и использованием ее внутри страны. За счет этого можно получать ресурсы, чтобы продолжать платить зарплаты, пособия и пенсии, используя валютную выручку, которая играет огромную роль для бюджета на фоне сильной девальвации рубля и спроса на валюту со стороны населения. Именно валютная выручка позволяет не прибегать к печатанию денег в России. Потеря этой выручки вызовет сложности с получением импорта, за который надо платить валютой. А вторая проблема в том, что без нее российский бюджет ждет дефицит.
Кажется, что развилка сейчас такая — если не будет европейского эмбарго на энергоносители, то не будет и большого бюджетного дефицита, у государства по-прежнему будут ресурсы платить зарплаты, пенсии и пособия, не печатая большого количества денег.
Если мы переходим в более автаркический режим, где нет этой валютной выручки в бюджете, то очевидно, что бюджет становится дефицитным. В этом случае государство столкнется с тем, что не сможет выполнять свои социальные обязательства. Тогда мы ожидаем, что правительство заставит ЦБ начать монетизировать эти обязательства, то есть фактически печатать рубли, чтобы выплачивать зарплаты и пенсии. Надо сказать, что это то, что Россия не делала никогда. Несмотря на провалы других институтов, политических или судебных, в России финансовая, монетарная политика оставалась на высоком уровне. С макроэкономической точки зрения в России не было существенных проблем.
Ключевая проблема заключается в том, что объем товаров и услуг, которые российская экономика может произвести резко сокращается. И дальше приспособление будет происходить либо за счет безработицы, либо государство сократит социальные выплаты, либо будет инфляция и реальная покупательная способность зарплат и пенсий упадет. Но в любом случае это результат падения возможности экономики производить товары и услуги. Отталкиваться всегда надо от этого.
Печатный станок, национализация и шок роста издержек — Все эти три варианта, которые вы озвучили, неизбежно ведут к обнищанию населения. — Очевидно, что это будет падение благосостояния, которое Россия не переживала с начала 90-х годов. Когда мы говорим о политике государства — что оно может сделать и что не может — нужно понимать, что предотвратить этот спад доходов россиян просто невозможно, он уже заложен. Мы будем наблюдать, как он будет разворачиваться в ближайшие недели и месяцы, но он заложен, и у государства нет инструментов, чтобы его остановить. Государство может использовать некоторые инструменты, чтобы его сгладить. И есть риск, что государство будет использовать эти инструменты неверно под политическим давлением на ЦБ и на Минфин.
— Не могли бы вы привести пример таких инструментов? — Государство может просто начать печатать деньги. Мандат ЦБ заключается в том, чтобы этого не делать — но при политическом давлении избежать этого будет очень сложно, а эмиссия неизбежно приведет к ускорению инфляции. Вопрос в том, что хуже для экономики: приспособление к шокам без инфляции или инфляционное приспособление. Это на самом деле открытый вопрос. Возможно, какой-то значительный уровень инфляции — это сейчас правильно для экономики. Альтернативы – это отказ государства от выполнения своих обязательство по выплате зарплат и пенсий, и, возможно, это худшая альтернатива.
Когда вы говорите слово «обнищание», сразу возникает вопрос — обычно мы говорим о самых незащищенных слоях населения, у которых и так были низкие зарплаты, не было существенных сбережений, тут действительно государство может выбрать, по кому сильнее ударит кризис. Если будет значительная инфляция, но государство будет продолжать выплачивать зарплаты, пенсии и пособия по безработице, то это может быть правильным использованием инструментов. Если государство откажется это делать, это может привести к катастрофе. И мы не знаем, что политически будет проще сделать: отказаться от выплат, снизить их или пойти на ускорение инфляции из-за печатания денег. Правильная политика государства в данных условиях, если бы оно заботилось о людях, в первую очередь думать о самых незащищенных слоях населения и сделать так, чтобы они не потеряли свои доходы. Во время коронавируса государство не сильно заботилось об этой проблеме. Но надо понимать, что шок сейчас будет существенно больше.
Есть также путь ценовых ограничений. Экономисты считают эту меру одной из самых неэффективных в обычное время, но в военное время страны прибегают к ценовому контролю. Полагаю, что политическое давление будет направлено на то, чтобы решить проблему инфляции с помощью этого инструмента. Но ценовые ограничения не решают проблему инфляции. И если ЦБ будет печатать деньги, а правительство — параллельно пытаться использовать ценовой контроль, это может привести к катастрофическим последствиям. Но политически именно это сочетание может казаться самым простым. Например, что происходит в условиях, когда компании заставляют не менять цены? Они будут терять деньги, что приведет к закрытиям бизнесов, а это дополнительная потеря рабочих мест. Еще одно последствие — дефицит. Можно себе представить, что супермаркеты не закроются, но ряд товаров просто будет недоступен. И наконец, финальный аккорд такой политики — национализация бизнеса. Национализация в том смысле, что государство с ограниченной компетенцией тем не менее возьмет на себя прямое экономическое управление попавшими в сложную ситуацию предприятиями.
— Но председатель ЦБ Эльвира Набиуллина уже публично заявила, что она против искусственного сдерживания цен и что ЦБ не пойдет на печатание денег. — Совершенно справедливо. Но Россия еще не вступила в фазу острого кризиса.
— А когда она наступит?
13:48 26.03.2022
Сложно сказать, так как неясно какие производственные цепочки и в какой момент начнут давать сбой. Это скорее вопросы недель или нескольких месяцев. Но к лету наверняка многие эффекты начнут чувствоваться остро. Вопрос, как долго предприятия, которые сейчас не работают, будут готовы платить своим работникам зарплаты. Надо смотреть на сбой производственных цепочек и массовых увольнений. Я думаю, что это вопрос нескольких месяцев. И к лету в этот момент начнется момент сложных решений, когда делать то, что правильно станет политически невозможным.
— А правительство и ЦБ могут что-то сделать, чтобы не довести до этого края? Как России обеспечить базу для импортозамещения в условиях, когда все отказываются иметь с ней дело? — Тут есть опыт иранской экономики и других экономик, на которые накладывали санкции. Очевидно, что будет поиск каких-то серых схем, стран-контрагентов, которые будут, несмотря на санкции, торговать с Россией. В этом смысле принципиально важно сохранение валютной выручки от продажи нефти, потому что ее можно будет использовать для поставки товаров через третьи страны.
Пример, который хорошо помнить, это Беларусь — страна без выхода к морю и природных ресурсов, которая одновременно стала крупным экспортером (российской) нефти и крупным экспортером морепродуктов в Россию. Беларусь покупала морепродукты в Польше и продавала их России — таким образом обходились контрсанкции. Но западные страны будут достаточно четко следить за выполнением санкций и накладывать вторичные санкции на контрагентов. И если мы говорим про Китай, то крупные китайские компании боятся вторичных санкций, но всегда будет огромное число компаний поменьше, которые захотят сделать прибыль на этом и какое-то время торговать с Россией, пока не попадут под санкции.
Россия будет переплачивать в два, три раза за то, чтобы обходить первичные и вторичные санкции, но так или иначе за какое-то время этот рынок наладится. Где-то контроль будет более серьезным: например, поставку деталей Boeing и Airbus наверняка будет сложнее осуществить, чем поставку каких-то относительно более простых компонентов для конвейеров — например, для производства сельскохозяйственной продукции. Приспособление произойдет, но это тоже будет шок роста издержек. Если есть нехватка товаров или за них приходится платить вдвое или втрое больше, то это тоже приводит к сжатию экономики.
Роль Китая, санкций и глобальные последствия для мировой экономики — Можно ли ожидать ограничений на выезд россиян за рубеж под давлением экономических или демографических факторов? Сейчас из России уезжают образованные россияне, в частности IT-сотрудники. К тому же, естественная убыль ускорилась из-за пандемии. — Эти факторы нельзя недооценивать. Мы знаем, что с начала войны из России уехало несколько сотен тысяч человек, но если сравнить это с числом людей, которые были вынуждены покинуть Украину, это на порядок меньше, а страна все-таки более чем в три раза больше. Конечно, с одной стороны — это массовое бегство, с другой — большинство россиян не смогут уехать, так что речи о потере миллионов людей, что важно с точки зрения рабочей силы, не идет. Но уезжают те люди, которые имеют наибольшее количество ресурсов как финансовых, так и с точки зрения человеческого капитала. Это другой источник проблем, но в данный момент закрытие границ по экономическим причинам — это второстепенный вопрос. Впрочем, важно понимать, что люди, которые принимают решения в России — это люди с советским образом мышления и памятью из СССР. Железный занавес был одним из инструментов тогда. Для него нет серьезных оснований (он не сможет решить какую-то экономическую проблему), но если люди руководствуются тем, что они помнят, то это возможно.
Интересный вопрос — кто в этом случае больше пострадает: более бедные или более богатые слои российского населения. Экономисты всегда говорят, что более бедные слои населения страдают сильнее от экономического спада, но в контексте России важно понимать, что на самом деле средний россиянин никогда не был богатым человеком. В структуре потребления среднего россиянина импорт не играл такой огромной роли: например, качество медицинских услуг не было очень высоким для среднего россиянина. Богатые россияне — верхние 10-20% — они получали более высокого уровня медицинские услуги, и полагались гораздо больше на импортные компоненты в этих услугах.
В этом смысле кто пострадает сильнее? Всегда страдает бедное население, потому что у них нет ресурсов, сбережений, чтобы сгладить шок для себя. Для среднего россиянина доля импорта в корзине потребления не такая большая, для него эффекты будут происходить за счет общего спада экономики. С другой стороны, очень сильно пострадают люди, образ жизни которых полагался на импортные товары, в частности электронику, авиаперелеты, медицинские услуги. Отрасль электроники — отдельный вопрос, большая ее часть не собирается в России, электроника ввозилась как готовый товар. Очевидно, что будет дефицит электроники высокого качества, которая будет заменяться поставками из Китая.
— Одной из самых неожиданных и смертоносных санкционных мер стала заморозка резервов ЦБ. Что ЦБ рационально сейчас сделать с оставшимися в доступе золотом и юанями. Насколько адекватна позиция российского регулятора сейчас? Допускаете ли вы, что золотовалютные резервы России могут стать контрибуцией Украине? — Украина будет подавать в суд на Россию за разрушение страны и экономики. Международный трибунал будет принимать решение по этим вопросам. Очевидно, что замороженные активы России могут быть использованы в качестве расплаты. Это может произойти в ближайшие два-три года.
Вы совершенно верно сказали, что это [заморозка валютных резервов ЦБ] стала абсолютно неожиданной мерой, но возвращаясь к тому, что я сказал в самом начале: все, что сейчас происходит с экономикой России — это эксперимент, который никогда в мировой экономике не проводился. И важно понимать, что Россия к этому эксперименту подошла совершенно неподготовленной. Я не говорю, что этот эксперимент нужно было делать. Это людоедский эксперимент. Очевидно, что финансово-экономический блок правительства и ЦБ не знали, что будет полноценная [«специальная военная операция»]*. Их предупреждали об отключении от SWIFT, что является относительно маленькой мерой в сравнении с сегодняшними санкциями. Они к отключению от SWIFT готовились, и могли с этим справиться в отличие от санкций против резервов ЦБ. Сейчас ситуация такова, что в краткосрочной перспективе никто не хочет совершать транзакции с российским ЦБ, поскольку это институт, попавший под санкции. Пока никто не знает, как с ним можно иметь дело. Со временем найдутся серые и черные контрагенты, которые не будут бояться санкций, и будут производить транзакции, и действительно можно будет продать часть золотовалютных резервов, которая осталась незаблокированной.
В этом смысле все смотрят на Китай. Мы с вами обсудили, что первый ключевой вопрос сейчас будет ли эмбарго на российский нефть, газ и уголь, а второй ключевой вопрос — какую позицию займет Китай.
Китай находится в сложной ситуации: с одной стороны, Пекин в абсолютном шоке от [«специальной военной операции»]*, в Китае явно ее не ожидали, к тому же Китай всегда высказывается за территориальную целостность стран из-за вопроса Тайваня. Китай не хочет, чтобы другие страны объявили Тайвань независимым государством по примеру того, как Россия любит делать с анклавами в разных странах. Для них эта часть альянса с Россией неприемлема. Вместе с тем, Китай сейчас находится в противостоянии с США, и с геополитической точки зрения Пекин не хочет, чтобы украинский конфликт закончился поражением России, что для них будет означать победу Вашингтона. То есть с одной стороны, Китай хочет поддержать Россию, но с другой – [«специальная военная операция»]* для них кажется неприемлемой. Никто не знает, какое решение примет Пекин. Сейчас идут переговоры между США и Китаем, которые происходят на фоне очень недружелюбной политики между двумя странами в последние шесть лет. Так или иначе Китай понимает угрозу разрастания украинского конфликта, экономического спада в мировой экономике.
Перед Пекином дилемма: как в ближайшие недели/месяцы общаться с Россией, поддерживать ее открыто, то есть давать обещания, что будет налажена торговля через Китай, Китаю можно будет продать оставшиеся золотовалютные резервы, получать технологии и др. Или же сказать России, что ничего подобного не будет. Это ключевой открытый вопрос, за которым надо очень внимательно следить, потому что Китай может стать экономическим тоннелем для России, через который можно будет совершать транзакции, импортировать товары и технологии, если политически Пекин примет решению поддержать Москву.
— Это сделает Россию фантастически зависимой от Китая? — Совершенно справедливо. Китай думает горизонтами не месяцев и годов, а горизонтами десятилетий и пятидесятилетий. Очевидно, что у Китая есть территориальные претензии к России, и если сейчас Китаю выгодно быть в альянсе с Россией, то нельзя рассчитывать, что это не изменится через 5-10 лет, когда Россия окажется в более слабом положении. В долгосрочной перспективе, с точки зрения России как страны, альянс с Китаем просто опасен. А в краткосрочной перспективе, как мы уже обсуждали, Россия будет переплачивать вдвое и втрое за все те же самые товары, и продавать все, что у нее есть с большой скидкой. Когда ты зависишь так сильно от одного большого игрока, это приводит к очень невыгодным экономическим сделкам.
— Сейчас на Россию обрушились санкции практически со всего мира. Как вы считаете, может ли это заставить власти прекратить «военную операцию» и изменить внешнюю политику? — Россия начала эту [«специальную военную операцию»]* без серьезного анализа, что произойдет с экономикой. Экономику отдали на откуп. Я так понимаю, что финансово-экономический блок правительства и ЦБ спросили: справитесь? Они сказали справимся, не зная, при этом что будет. Мир поставлен в такие условия, что закрыть глаза на происходящее, как закрывались глаза на войну в Сирии, невозможно по ряду причин — в частности, потому что эта [«специальной военное операции»]*, которая происходит очень близко к центру Европы, [«специальная военная операция»]* против страны, которая находилась на пути демократического развития. Из-за того что у России есть ядерное оружие, мир понимает, что нельзя вступать в этот конфликт военным образом. И остается один инструмент — экономические санкции. Поскольку остановить [«специальную военную операцию»]* таким инструментом очень сложно, то действительно ничего не остается, кроме как вводить санкции по полной программе.
Избиратели в Европе задаются вопросом: сделало ли их государство все, что оно может, чтобы остановить [«специальную военную операцию»]*? Люди в демократических странах не любят геополитику, они любят свое благосостояние и голосуют за него. Но как видите протесты в Германии показали, что уровень недовольства среди населения тем, что правительство не делает все, что возможно, чтобы остановить Россию, достаточно высокий и это становится даже для демократической страны серьезным вопросом. Поэтому сегодня всерьез обсуждается отключение от российского газа, которое для Германии приведет к существенной потере благосостояния. Но население видит, что происходит в Украине и не способно терпеть.
Можно ли экономическими санкциями остановить [«специальную военную операцию»]*, спрашиваете вы. То, что мы видим, это то, что решения в России принимаются очень узким кругом лиц. Очевидно, что у власти нет никакого формального мандата от российского населения. Смерти с обеих сторон — никого не волнуют, как и потеря благосостояния 144 млн россиян. Идея санкций, чтобы они работали через потерю благосостояния россиян, и таким образом влияли на решения, принимаемые в Кремле. Но такого механизма нет, тут никаких иллюзий. Но есть два других механизма. В среднесрочной перспективе — 3-6 месяцев — возможен социальный протест в России, который может повлиять на решения в Кремле (по крайней мере, раньше там достаточно чутко относились к социологии и изменению общественного мнения). Второй механизм — деньги, которые Россия получает за экспорт энергоносителей, используются в том числе для финансирования [«специальной военной операции»]*. Поэтому в Европе принято решение отрезать финансирование по максимуму. Именно из-за этого были введены санкции против ЦБ. И именно из-за этого с большой вероятностью будет введено полное или частичное эмбарго на импорт энергоносителей из России. Этот механизм может остановить [«специальную военную операцию»]* в пределах трех-шести месяцев, особенно если Китай не будет поставлять оружие России. Отсутствие финансовых ресурсов — это способ ее остановить, но, к сожалению, он не работает на интервалах недель.
— Как война и санкции скажутся на глобальной экономике и инфляции? Мы видим, что месяц [«специальной военной операции»]* привел к замедлению темпов роста мировой экономики и усилению инфляционного давления. Центробанки будут пересматривать свои прогнозы по росту цен и повышать процентные ставки. Очевидно, что будут использованы фискальные ресурсы. Например, в Европе будут компенсировать населению рост цен на энергоносители, что в итоге приведет к росту глобального государственного долга, который и так сильно вырос во время коронавируса. Мировая экономика находится в фазе быстрого восстановительного роста после пандемии. Эти темпы будут снижены, а беспрецедентно высокая глобальная инфляция 6-7% продолжится, что однозначно является плохим развитием событий. Но если [«специальная военная операция»]* затянется или не дай бог перекинется на соседние страны, то это будет экономический кризис совершенно другого масштаба в пределах Европы, а экономический спад Европы приведет к спаду мировой экономики.
Своими действиями Путин сплотил страны Запада — это достаточно удивительный эффект. Мы наблюдали долгосрочный процесс падения влияния США в мировой экономике в последние 15 лет, а сейчас кажется происходит возрастание роли европейского альянса с США как политического и военного, так и экономического, что в целом укрепляет экономику США. [«Специальная военная операция»]* в Украине — колоссальный шок для мирового устройства — вероятно, самый большой в XXI веке.
