Кого белорусам навязывают в качестве их героев, и кто таковыми являются
Прежде чем вести речь о белорусских национальных героях, следует, очевидно, выработать общепринятые, чёткие и обоснованные определения понятий "нация" и "герой", хотя бы некоторые критерии героического. В современной социальной науке такие определения и критерии отсутствуют. Более того, оба понятия, даже в научных текстах, нередко употребляются вполне произвольно. Особенно это характерно для части нашего белорусского обществоведения...
11:10 14.04.2013
Интересная тема.Кого белорусы считают героем?Иван Сусанин герой?А Минин и Пожарский?А Костюшко или Суворов?Интересно.
12:27 14.04.2013
Хмельницкий или Мазепа? Ковпак или Бендера?
14:52 14.04.2013
Бобер делаете ошибку.И Мазепа и Ковпак и Хмельницкий и Бандера украинцы. В первую очередь они исторические деятели.Оценка их деятельности не однозначна.Для одних украинцев герои,для других нет.Но является ли Сусанин героем для белорусов?По одной версии он водил по болотам ваших предков,по другой вообще никого не водил
23:22 14.04.2013
Сообщение проходит проверку модератором.
Свидомый , делаете ошибку ))) ! Шо воны украици , нихто не сумняеться. Только на Мазепу твоего , и Бандеру - я не претендую. Один ублюдок кровавый , второй предатель . Как и первый , поставил не на того и не угадал . Ну, а Хмельницкий с Ковпаком всенародные герои , а не ,, херои " нескольких чуждых Украине областей .
00:06 15.04.2013
Что касаемо Сусанина ,.. . Конечно герой . Ибо жертвовать собой во имя Родины всегда считалось подвигом . Естественно , Свидомый , поляки не могли попасть в Москву , кроме как через земли нынешней Беларуси . Они как то смекнули , что так короче , в отличие от Карла XII ))) . К тому же земли нынешних Беларуси , Украны , Литвы входили в единое государственое образование . А это значит , Свидомый , что и твои предки могли оказаться на том болоте . Только , Свидомый, и не твои и не мои, и даже уже не МискоБролиса предки не играли там главной скрипки .
13:13 15.04.2013
Сообщение проходит проверку модератором.
О, еще один злобный скунс вышел из норки . Или старый ? Прикинь,.. . Сейчас время такое паршивое . За гроши любого пидераста иконой сделают . А Мазепа и есть наш внутренний ублюдок .
16:26 15.04.2013
Олег а если я скажу что Петр предал Украину,а Бандера сражался с поляками которых яко бы водил мордвин Сусанин.Хмельницкий после предательства Москвы,пошел на союз со шведами. Ковпак присягал царю и мог стать врагом народа.И не одно село он сжег.История коварная тетка.
> Кого белорусам навязывают в качестве их героев, и кто таковыми являются
> > Прежде чем вести речь о белорусских национальных героях, следует, очевидно, выработать общепринятые, чёткие и обоснованные определения понятий "нация" и "герой", хотя бы некоторые критерии героического. В современной социальной науке такие определения и критерии отсутствуют. Более того, оба понятия, даже в научных текстах, нередко употребляются вполне произвольно. Особенно это характерно для части нашего белорусского обществоведения... >
Бобёр и? А где свои мысли? И зачем Вы привели статью фашиствующего западноруссиста, выступающего против беларуской государственности? Вы согласны с его статьёй или так выкинули для затравки? Поясните пожалуйста и интересно ознакомится с Вашим мнением.
00:18 17.04.2013
Суворов и Муравьёв - герои Белоруссии, Костюшко и Калиновский - её враги и поработители
Подробности:
10:39 17.04.2013
Бобёр когда будет ответ?
18:06 17.04.2013
Бобёр писал(а) в ответ на :
> Суворов и Муравьёв - герои Белоруссии, Костюшко и Калиновский - её враги и поработители
Название статьи не удивляет. Странно, что ее запостил не Паляш
22:42 17.04.2013
Дек писал(а) в ответ на :
> Название статьи не удивляет. Странно, что ее запостил не Паляш
В том то и дело, что Бобёр по крайней мере в этой теме не далеко ушёл от Паляша... И вообще я в нём расстроен... В плане выражения собственных мыслей, кинет ссылку и убежал...
21:12 18.04.2013
Я лично в этом вижу плюсы. То что такие статьи в интернете, а не на бумаге помогает замедлить вырубку тропических лесов
21:51 18.04.2013
ПОЧЕМУ ШЕЛЬМУЮТ ГЕРОЯ
Белорусская историография переживает очередную «переоценку ценностей». Доходит до того, что некоторые ангажированные историки провозглашают «белорусами» польских исторических персонажей. (О фальсификациях вокруг личности шляхтича Викентия Калиновского, руководителе мятежников, шла речь в резонансной статье «В плену сомнительных легенд», опубликованной в выпуске № 52 «Белорусской военной газеты. Во славу Родины» за 20 марта 2013 года.) В свою очередь, белорусский историк доцент Александр Гронский в интервью агентству «Регнум» высказал иную точку зрения: Суворов и Муравьев — в большей степени белорусские герои, чем Костюшко и Калиновский.
Служба в неспокойном крае
Какой же след оставил в белорусской истории виленский генерал-губернатор граф Михаил Николаевич Муравьев? Рассказ об обстановке, в которой он действовал, станет понятнее, если его предварить кратким историческим экскурсом.
Итак, Северо-Западный край Российской империи еще со времен князя Владимира Святого населяли западные русичи — предки современных белорусов. Но разделение Руси на уделы позволило литовцам почти без боев овладеть всем краем и образовать Великое княжество Литовское. После того как король из династии Ягеллонов Сигизмунд II Август в 1569 году соединил Литву с Польшей в одно государство, положение православного русского народа в нем стало невыносимым: шляхта потоками устремилась в русские области, обратив крестьян в крепостных. Чтобы насильно обращать православных в католичество, ксендзы и монахи-иезуиты учредили церковную унию — этакий гибрид православия и католицизма. Они отнимали храмы, изгоняли священников, закрывали русские школы, правдами и неправдами навязывали народу польский язык.
Даже после того как императрица Екатерина II освободила русский народ от польской неволи, губернаторы, чиновники в судах, канцеляриях и управлениях, учителя Северо-Западного края — все были поляки. Русские же крестьяне по-прежнему отрабатывали панщину.
В 1812 году, во время нашествия полчищ Наполеона, польские националисты толпами поступали к нему на службу и вместе с французами опустошали страну. Та война застала будущего виленского генерал-губернатора Михаила Муравьева в составе 5-го гвардейского корпуса в Свенцянах Виленской губернии. Позже — в ходе Бородинской битвы — был тяжело ранен в ногу. Затем операция в Москве, лечение в Нижнем Новгороде. На следующий год Михаил продолжил службу в армии и в августе того же года принял участие в трехдневном сражении под Дрезденом.
В 1820 году Муравьева произвели в чин подполковника. Но рана давала о себе знать, он уволился со службы по состоянию здоровья и поселился с семьей в имении, в Лазицах Смоленской губернии, в 50 верстах от Рославля, занялся сельским хозяйством. А когда Смоленскую губернию постиг сильный голод, в своем винокуренном заводе устроил мирскую столовую, в которой ежедневно и бесплатно кормил горячими обедами по 150 и более человек.
В 1827 году Муравьев был назначен витебским вице-губернатором. Отправляясь служить в Северо-Западный край, тщательно ознакомился с его историей, населением, бытом, религией. Особо привлек его труд российского историка Дмитрия Бантыш-Каменского «О возникшей в Польше унии». В нем рассказывалось о жизни русского народа под польским господством.
Почти все должности в Витебской губернии были заняты польской шляхтой, для которой чем больше было неудовольствия от их управления, тем сильнее они радовались. Ненавидели они Россию и считали за честь вредить ей. Сложившаяся ситуация возмущала Муравьева: российский чиновник и заклятый враг государства российского в одном лице — такое доводилось наблюдать нередко.
В Могилеве, где спустя год Муравьев был назначен гражданским губернатором, он наблюдал ту же картину. Но даже губернаторская власть не позволяла ему изменить ситуацию: в Северо-Западном крае действовали законы, составленные под контролем польской шляхты, из которых следовало: русский народ — «хлоп», «быдло», а жители центральных губерний страны — «чужеземцы» и «заграничники». Местное юношество, готовя мятеж, воспитывали в ненависти ко всему русскому, хотя школы и иезуитская академия, названная «Виленский университет», содержались на деньги русского народа.
Мятеж вспыхнул в 1831 году. Даже на гражданской должности Михаил Николаевич показал, что в нем не угасли способности офицера Генерального штаба: установил тайное наблюдение за католическими монастырями, где скрывали оружие.
На него возложили заведование военно-полицейской и квартирмейстерской частью. Стал наводить порядок во всем Северо-Западном крае. К участникам мятежа Муравьев относился милостиво и спокойно. Вовлеченных в смуту крестьян, панскую дворню и мелкую шляхту приказывал отпускать по домам без суда. И спокойствие в крае вскоре было восстановлено. А по усмирении мятежа весь западнорусский народ в 1839 году торжественно соединился с православной церковью.
Но шляхта готовила новый мятеж. К началу 1860‑х годов, когда великодушный император Александр II задумал освободить крестьян от крепостной зависимости, паны узрели для своих планов большую опасность. Ведь освобождение крестьян вырвет их из польских рук, привяжет к царю и ненавистному ими Отечеству. Потому шляхтичи любой ценой решили помешать исполнению царской воли.
Дальнейшая служба Михаила Муравьева в Северо-Западном крае продолжалась в должности гродненского губернатора, а с началом очередного шляхетского мятежа 1863 года вспомнили о его организаторских способностях и опыте. Указом императора Александра II он был назначен генерал-губернатором семи губерний — Виленской, Ковенской, Августовской, Витебской, Минской, Могилевской и Гродненской.
Усмиритель
12 мая Михаил Муравьев прибыл в Вильно, где сразу же провел ряд встреч. Приняв военных, поблагодарил их от имени императора за верность Отечеству, гражданским чиновникам напомнил об обязанностях и предложил всем несогласным с его взглядами немедленно уйти в отставку. Православному духовенству обещал полную моральную и материальную поддержку, а встречу с католическим закончил словами: «Я буду милостив и справедлив к честным людям, но строг и беспощаден к тому, кто будет уличен в крамоле. Ни знатность происхождения, ни сан, ни связи — ничто не спасет крамольника от заслуженного наказания».
В свои 67 лет Михаил Николаевич работал без устали. Вставал в 6 часов утра, в 7 часов садился за работу и продолжал заниматься без перерыва до 5 часов вечера. Обедал, три часа отдыхал, а в 8 часов вечера снова садился за работу и не отрывался от нее до часа ночи.
Первым делом ввел по всему краю военное положение. Позаботился об улучшении состояния войск, распределил их по губерниям и уездам и предписал истреблять мятежные шайки. Для надзора за проезжающими организовал по деревням караулы.
Затем занялся рассмотрением просьб тех служащих лиц польского происхождения, которые еще при прежнем генерал-губернаторе изъявили желание выйти в отставку. Дело в том, что еще до его назначения большая часть чиновников‑поляков, чтобы усилить смуту, подала прошения об отставке. Муравьев немедленно и решительно отстранил саботажников от их должностей. После этого чиновники-поляки десятками стали являться к Михаилу Николаевичу Муравьеву и просить прощения. Многих простил, и они энергично содействовали ему в усмирении мятежа.
После того как Муравьев обнародовал воззвание ко всем мятежникам, призывая их добровольно сдаться, те тысячами стали являться из лесов. С них брали «очистительную присягу» и отпускали по домам.
Шляхта же и ксендзы люто возненавидели Муравьева за введенный военный налог, который шел на содержание вооруженной сельской стражи, состоявшей из местных православных русских, и лишал мятежников финансовой поддержки. Можно представить ярость панов, оплачивающих вооруженную стражу из числа своих же бывших крепостных! Необходимость взимания военного налога генерал-губернатор объяснил просто: если польские помещики давали деньги на восстание, то должны дать их и на его усмирение.
Мятеж захлебнулся. Было убито свыше пяти тысяч участников банд, но при этом погибли четыре тысячи защитников порядка.
За казни по приговорам судов 127 бунтарей-убийц польская пресса окрестила Муравьева «вешателем». А он необходимость вынесения суровых приговоров убийцам объяснял так: «Никакие строгие, но справедливые меры не страшны для народа; они гибельны для законопреступников, но приятны массе людей, сохранивших добрые правила и желающих блага общего». Из 77 тысяч мятежников уголовным наказаниям было подвергнуто лишь 16 процентов их участников — остальных помиловали. Доля католиков среди осужденных составляла свыше 95 процентов.
Уже при жизни Михаил Николаевич Муравьев, исполнив сокровенные желания нескольких поколений белорусов, снискал среди белорусского народа такую популярность, которой никто до него не имел. О генерал-губернаторе Муравьеве узнала вся Россия. Его имя повторяли миллионы, его портреты появились в сотнях тысяч домов, в его адрес сыпались благодарственные письма. Но поскольку польские выселенцы изображали его демоном, из Западной Европы понаехало немало журналистов, чтобы убедиться в справедливости слухов. Среди них корреспондент «Дейли Ньюс» Дей, который, пробыв в Северо-Западном крае несколько месяцев, по возвращении на родину написал цикл статей. В них восторженно отзывался о Муравьеве, мудром государственном деятеле.
Три реформы —
три революции
Северо-Западный край был населен в основном крестьянами, которые в отрядах мятежников составляли всего 18 процентов. Русское дворянство — Тышкевичи, Мицкевичи, Сенкевичи — приняло католическую веру и перешли на польский язык. Народ остался без интеллигенции, буржуазии, аристократии, пролетариата, ремесленников. Доступ к образованию перекрыла шляхта. Муравьев же поставил перед собой задачу дать мужику дорогу в интеллигенцию.
Восстанавливая в крае попранные русские начала, обустраивал быт «холопа» согласно новым русским законоположениям, освобождая от панщины.
В первую очередь занялся земельным вопросом, в котором провел настоящую аграрную революцию. Учредил особые поверочные комиссии из чиновников русского происхождения, наделил их правом переделывать незаконно составленные уставные грамоты, возвращать несправедливо отнятые у крестьян земли. Батраков и безземельных наделял землей, конфискованной у мятежной шляхты.
Его администрация разъяснила крестьянам их права. На белорусских землях при Муравьеве имело место беспрецедентное в Российской империи явление: крестьяне не только были уравнены в правах с помещиками, но и получили приоритет. Их наделы увеличивались почти на четверть. Передача земли из рук восставшей шляхты в руки крестьянства происходила наглядно и быстро. Все это подняло престиж русской власти, но вызвало смятение среди польских помещиков.
Даже после подавления шляхетского мятежа без русской грамоты народ не имел ясного представления о своем племенном происхождении. Видя вокруг себя чиновников‑поляков, слыша всюду польскую речь, многие по простоте души думали, что продолжается та же Польша, три века владычества которой оставили самый мрачный след в народной памяти.
Белорусских школ в Северо-Западном крае в то время не было и в принципе не могло быть, потому что и белорусская школа, и белорусский письменный язык делопроизводства были полностью искоренены поляками еще в 1596 году по принятии Брестской унии. Не было ни соответствующих учебников, ни преподавателей.
Потому, чтобы вырвать школьное обучение из рук католического духовенства, его перевели с польского языка на русский. Вместо закрытых гимназий, где до этого учились привилегированные поляки, были открыты уездные и народные училища, в крае были распространены десятки тысяч учебников на русском языке, школа перестала быть элитарной и превратилась в массовую. Начали массово издаваться книги по истории и культуре России. При Муравьеве увидели свет издания на белорусском языке — «Гутарка старога вольніка з новымі пра іх справу» и «Апавяданні на беларускай гаворцы». А изданный в ту пору уникальный памятник белорусской культуры сборник «Белорусские песни» ученые-фольклористы используют до сих пор.
Образовательная реформа Муравьева дала возможность зародиться белорусской национальной литературе. Результаты были впечатляющими. Одно из созданных по его предложению народных училищ окончил белорусский классик Янка Купала. Другой выдающийся белорусский поэт Якуб Колас учился в Несвижской учительской семинарии.
Во всех городах Северо-Западного края генерал-губернатор приказал заменить все вывески на польском языке на русскоязычные, запретил говорить по-польски в присутственных и общественных местах. Сделано это было для того, чтобы укрепить в сознании народа православно-русские начала и силу российской власти.
Православие было той силой, которая связывала население Северо-Западного края духовно. Муравьев улучшил материальное положение духовенства, наделил его достаточным количеством земли и казенными помещениями, убедил правительство выделить средства на строительство и ремонт храмов.
В центральной России было заказано большое число православных молитвенников, которые по низким ценам распространялись среди населения. По низким ценам распространяли и православные иконы.
Кроме того, Муравьев распорядился приобрести 300 тысяч православных крестиков для населения и раздать их бесплатно жителям по 135 на каждый приход. Этот духовный почин нашел очень широкую поддержку среди российского общества. Дворяне, купцы, простые люди жертвовали средства на приобретение крестиков для белорусов. Купец первой гильдии Комиссаров распространил миллион крестиков. Крестьяне Северо-Западного края принимали православные кресты с большим энтузиазмом.
Михаил Муравьев подавил кровавый мятеж, спас тысячи жизней белорусов. Никто столько не сделал для освобождения белорусских крестьян от шляхетского гнета, сколько он.
К сожалению, роль этого выдающегося государственного деятеля, героя Отечественной войны 1812 года незаслуженно принижена. Михаил Николаевич Муравьев — одна из наиболее демонизированных некоторыми польскими публицистами фигур, и хуже того — ошельмованная частью белорусских историков — противников белорусско-российской интеграции, для которых милее фальшивые герои.
Благодарный белорусский народ собрал деньги на великолепный памятник Михаилу Муравьеву, воздвигнутый в Вильно. Скульптор изобразил генерал-губернатора исполненным величавого спокойствия: он смотрит вдаль, в глаза беспристрастных потомков, как бы охватывая взглядом свою многотрудную государственную деятельность. Памятник был установлен в 1898 году и простоял до 1915 года, пока город не был оккупирован германскими войсками.
