Ленин о том, что ждёт рабочих и крестьян после Социалистической революции 1917 года.
16:10 08.06.2018
О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ ПАРТИЙНЫХ И СУДЕБНО-СЛЕДСТВЕННЫХ ОРГАНОВ109 ЗАПИСКИ В. М. МОЛОТОВУ
1
т. Молотов! Как стоит это дело?
§§ 4 и 5, по-моему, вредны. Верните мне, пожалуйста, это с парой слов отзыва.
Ленин
14/XI.
Написано 14 ноября 1921 г.
2
19. XI. 1921 г.
т. Молотов!
Я переношу этот вопрос в Политбюро.
Вообще неправильно такие вопросы решать в Оргбюро: это чисто политический, всецело политический вопрос.
И решить его надо иначе.
Прошу заказать секретарше на 1 листе старую и новую редакцию.
(1) Надо, по-моему, отменить § 4.
(2) — усилить судебную ответственность коммунистов.
(3) «суждения» парткома допустить только с направлением в центр и с проверкой ЦКК.
Ленин
16:14 08.06.2018
К ПРОЕКТУ ДЕКРЕТА «О НАКАЗАНИЯХ ЗА ЛОЖНЫЕ ДОНОСЫ"110 Предлагаю дополнить мерой усиления наказания
а) не меньше стольких-то лет
β) за письменное заведомо лживое показание или ответ (или уклонение от вопроса при известных условиях), по образцу Meineid* в Германии, но без Eid**.
Ленин
Написано между 14 и 24 ноября 1921 г.
Впервые напечатано в 1945 г. в Ленинском сборнике XXXV
Печатается по рукописи
________
* - клятвопреступление. Ред.
** - присяга. Ред.
16:15 08.06.2018
ЗАМЕЧАНИЯ НА ПРОЕКТ ДЕКРЕТА «О ВВЕДЕНИИ ПЛАТНОСТИ ГАЗЕТ» Надо дополнить либо рядом §§ о контроле (сугубом) за бесплатностью,
либо обязать особой инструкцией (один § о ней)111.
15/XI
Ленин
Написано 15 ноября 1921 г.
16:16 08.06.2018
ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ К ВОПРОСУ О НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКЕ (ДВЕ СТАРЫЕ СТАТЬИ И ОДНО ЕЩЕ БОЛЕЕ СТАРОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ)"112
Весной 1919 года мне пришлось однажды выступить с докладом перед питерскими рабочими. Доклад, как водится, был записан. Записан он был, как водится, очень плохо, — а может быть и не так плохо, да я говорил, как водится, плохо. Записанный плохо или сказанный плохо доклад был, как водится, издан.
Слишком хорошо зная и слишком остро чувствуя все это «плохое» и все это «как водится», я послал тогда же питерским товарищам следующее «послесловие» к своему докладу (вышедшему, если память мне не изменяет, под заглавием: «Успехи и трудности Советской власти"*):
«ПОСЛЕСЛОВИЕ
Потратив немало труда на исправление записи моей речи, я вынужден обратиться с убедительной просьбой ко всем товарищам, которые хотят записывать мои речи для печати.
Просьба состоит в том, чтобы никогда не полагаться ни на стенографическую, ни на какую иную запись моих речей, никогда не гоняться за их записью, никогда не печатать записи моих речей.
Вместо записи моих речей, если есть в том надобность, пусть печатают отчеты о них. Я видал в газетах
такие отчеты о своих речах, которые бывали удовлетворительны. Но я ни единого раза не видал сколько-нибудь удовлетворительной записи моей речи. Отчего это происходит, судить не берусь, от чрезмерной ли быстроты моей речи, или от ее неправильного построения, или от чего другого, но факт остается фактом. Ни одной удовлетворительной записи своей речи, ни стенографической, ни иной какой, я еще ни разу не видал. Лучше хороший отчет о речи, чем плохая запись речи. Поэтому я и прошу: никогда никаких записей моих речей не печатать. 17. IV. 1919. Н. Ленин».
Послесловие это было мной послано в Питер со следующей припиской: «Очень прошу питерских товарищей напечатать нижеследующее как предисловие или как послесловие к моей речи, хотя бы самым мелким петитом. 17. IV. Ленин».
Читатель видит, с какой осторожностью, почти заискивающим тоном, упрашивал я товарищей питерцев «хотя бы самым мелким петитом» напечатать эти немногие строки. Как водится, питерцы — во главе с тов. Зиновьевым — … как бы это помягче выразиться?., меня «провели». Как водится, питерцы чрезвычайно любят показывать свою самостоятельность и независимость во что бы то ни стало, — вплоть до неисполнения обязательной для всех прочих людей, товарищей и граждан, во всех странах и во всех республиках, даже советских (за исключением независимого Питера), просьбы автора. Когда я, увидав, что питерцы не исполнили моей просьбы, горько жаловался тов. Зиновьеву, последний, как водится, отвечал мне: «Дело уже сделано, теперь уже поправить нельзя, да и как могли мы печатать послесловие, которым вы порочите свою брошюру». Таким образом к… «независимости» прибавилась еще хитрость, и я был окончательно оставлен в дураках.
Недавно история с плохо сказанными или (а может быть «и») плохо записанными речами повторилась опять: это были мои речи на II Всероссийском съезде политпросветов и на губпартконференции в Москве*.
Наученный горьким опытом, я уже теперь решил поступить менее «заискивающим» образом. Разыскал в своем архиве старое мое предисловие от 17. IV. 1919 и издаю его как предисловие к двум моим статьям. Обеих названных речей я не перепечатываю по указанной выше причине.
Пускай правда восторжествует — лучше поздно, чем никогда. А восторжествует она во многих смыслах: и в том, что питерцы будут, хоть в малую степень своей вины, наказаны за чрезмерную «независимость» и за хитрость; и в том, что читающая публика будет, наконец, с наибольшей точностью, наглядностью, осязательностью знать всю степень негодности записи моих речей; и в том, что интересующиеся моими соображениями об одной из главных задач момента в области нашей «новой экономической политики» получат вполне точный текст того, что я действительно хотел сказать и действительно сказал.
Н. Ленин
16. XI. 1921.
16:18 08.06.2018
ТАЛАНТЛИВАЯ КНИЖКА Это — книжка озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко: «Дюжина ножей в спину революции». Париж, 1921. Интересно наблюдать, как до кипения дошедшая ненависть вызвала и замечательно сильные и замечательно слабые места этой высокоталантливой книжки. Когда автор свои рассказы посвящает теме, ему неизвестной, выходит нехудожественно. Например, рассказ, изображающий Ленина и Троцкого в домашней жизни. Злобы много, но только непохоже, любезный гражданин Аверченко! Уверяю вас, что недостатков у Ленина и Троцкого много во всякой, в том числе, значит, и в домашней жизни. Только, чтобы о них талантливо написать, надо их знать. А вы их не знаете.
Зато большая часть книжки посвящена темам, которые Аркадий Аверченко великолепно знает, пережил, передумал, перечувствовал. И с поразительным талантом изображены впечатления и настроения представителя старой, помещичьей и фабрикантской, богатой, объевшейся и объедавшейся России. Так, именно так должна казаться революция представителям командующих классов. Огнем пышущая ненависть делает рассказы Аверченко иногда — и большей частью — яркими до поразительности. Есть прямо-таки превосходные вещички, например, «Трава, примятая сапогами», о психологии детей, переживших и переживающих гражданскую войну.
До настоящего пафоса, однако, автор поднимается лишь тогда, когда говорит о еде. Как ели богатые люди в старой России, как закусывали в Петрограде — нет, не в Петрограде, а в Петербурге — за 14 с полтиной и за 50 рублей и т. д. Автор описывает это прямо со сладострастием: вот это он знает, вот это он пережил и перечувствовал, вот тут уже он ошибки не допустит. Знание дела и искренность — из ряда вон выходящие.
В последнем рассказе: «Осколки разбитого вдребезги» изображены в Крыму, в Севастополе бывший сенатор — «был богат, щедр, со связями» — «теперь на артиллерийском складе поденно разгружает и сортирует снаряды», и бывший директор «огромного металлургического завода, считавшегося первым на Выборгской стороне. Теперь он — приказчик комиссионного магазина, и в последнее время приобрел даже некоторую опытность в оценке поношенных дамских капотов и плюшевых детских медведей, приносимых на комиссию».
Оба старичка вспоминают старое, петербургские закаты, улицы, театры, конечно, еду в «Медведе», в «Вене» и в «Малом Ярославце» и т. д. И воспоминания перерываются восклицаниями: «Что мы им сделали? Кому мы мешали?»… «Чем им мешало все это?»… «За что они Россию так?»…
Аркадию Аверченко не понять, за что. Рабочие и крестьяне понимают, видимо, без труда и не нуждаются в пояснениях.
Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять.
«Правда» № 263, 22 ноября 1921 г. Подпись: Н. Ленин
16:12 09.06.2018
В ЭКОНОМИЧЕСКУЮ КОМИССИЮ СНК 23. XI. 1921 г.
Л. Б. Каменеву
Копия т. Хинчуку
Вчера СНК передал в Вашу комиссию вопрос о договоре с Штейнбергом113. Сегодня в «Известиях» Горский рассчитывает, что Штейнберг на 100 000 кило сахарину наживет 194 миллиарда советских рублей (обойдется же ему 600 000 руб. кило, т. е. все 100 000 кило обойдутся 60 000 миллионов = 60 миллиардов; % прибыли значит 60 = 323%).
Если расчет Горского верен, то прибыль гигантская. Кажется, РСФСР имеет долю от сверхприбыли, считая сверхприбылью прибыль свыше 250%?
Нельзя ли
(1) поторговаться, чтобы мы имели особую долю от сверхприбыли, считая сверхприбыль 100 или 200%?
(2) особо обеспечить себя возможностью обучить своих людей (особенно в Центросоюзе) приемам и организации торговли?
(3) особо обеспечить себе возможность пораньше расторгнуть договор, когда мы, дураки, научимся у умных людей.
По-моему, договор все же, поторговавшись сто раз и проверив сто раз, надо заключить, ибо за ученье дураки должны платить высокую цену. Прошу отзыва.
Председатель СТО Ленин
ЗАПИСКА В. М. МОЛОТОВУ С ПРЕДЛОЖЕНИЯМИ В ПОЛИТБЮРО ЦК РКП (б) На-голоса (вкруговую)
26. XI. 1921.
т. Молотов! Нельзя ли попытаться по телефону решить в Политбюро 2 вопроса:
1) Назначить Сокольникова членом коллегии НКФина и членом Финансовой комиссии при условии, что он остается председтуркестанбюро и обязан ездить в Туркестан по надобности, впредь до полного упорядочения там. (Если за это нет большинства, то я вынужден перенести на обсуждение всего Политбюро.)
2) Мы сегодня наскоро отклонили мое предложение114, и я согласился отказаться. Но вижу теперь, что поспешил, и возобновляю его:
Обязать 1) Пятакова; 2) Рухимовича; 3) Богданова (или его зама Смилгу) — представить в 2 недели в Политбюро план (или устав или тезисы) взаимоотношений между губэкосо и крупными предприятиями, находящимися в данной губернии и подчиненными центру в Москве непосредственно.
[Мы сами этого не составим. Вопрос всеобщий. Придется опросить все наркоматы. Подработать надо скорее. Начать с Донецкого губэкосо.]
Ленин
т. Цюрупа! У меня план созрел:
В дополнение к должности зампредСТО Рыкова (с правом решающего голоса в СНК) учреждается на равных правах должность второго зампредСТО. Назначается, с освобождением от НКпрода, Цюрупа.
Права этих замов: решающий голос в СНК и в СТО; председательствование, при отсутствии председателя. Все права председателя СНК в отношении участия во всех коллегиях и учреждениях и (в числе этих прав) право давать подлежащие немедленному исполнению указания насчет практической работы наркомам и их членам коллегий и т. д. (с ведома наркомов соответствующих ведомств) по вопросам объединения и направления работы экономических наркоматов.
Так я мыслю себе официальное решение ВсеЦИКа115.
Задача — объединить на деле, подтянуть и улучшить экономическую работу в ЦЕЛОМ, особенно в связи и через Госбанк (торговля) и Госплан.
Лично ознакомиться с особенностями и работой всех экономических наркомов и всех членов их коллегий и ряда (10—100) крупнейших работников местных и областных в этой области.
Участвовать лично в важных заседаниях коллегий соответствующих наркоматов, Госплана, Госбанка, Центросоюза и т. под. и проверять лично, по выбору зампредСТО, важнейшие или особо злободневные функции.
На сколько времени сии должности, «будем посмотреть»: может быть на 3—4 года, может быть на 30 лет.
Одна из целей: выработать высококвалифицированный тип инспекторов-инструкторов для проверки и постановки всей экономической работы, во всех экономических учреждениях и центра и мест.
Замы ведут свою работу через аппарат существующих наркоматов, имея лишь управделСТО как свой орган (4—5 управделами СТО, с 1—2 помощниками, с 1—2 секретарями каждый помощник).
Управдел СТО, его помощники и секретари образуют единый и единственный аппарат всего СТО в целом и обоих зампред СТО.
Ответьте мне не позже СРЕДЫ. Это верните.
С комм. приветом Ленин
Членам Политбюро: я получил на этот предварительный план согласие А. Д. Цюрупы и прошу всех членов Политбюро прочесть. Хочу поставить завтра, 1.XII. в Политбюро.
30. XI.
Ленин
ЗАПИСКА И. В. СТАЛИНУ С ПРОЕКТОМ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК РКП (б) ПО ВОПРОСУ ОБ ОБРАЗОВАНИИ ФЕДЕРАЦИИ ЗАКАВКАЗСКИХ РЕСПУБЛИК116 28/XI.
Тов. Сталин! Я согласен с Вами в основном. Но думаю, что надо формулировать чуточку иначе.
1) Признать федерацию закавказских республик принципиально абсолютно правильной и безусловно подлежащей осуществлению, но в смысле немедленного практического осуществления преждевременной, т. е. требующей известного периода времени для обсуждения, пропаганды и советского проведения снизу;
2) предложить Центральным комитетам Грузии, Армении и Азербайджана (через Кавбюро) поставить вопрос о федерации пошире на обсуждение партии и рабочих и крестьянских масс, энергично вести пропаганду за федерацию и провести ее через съезды Советов каждой республики; в случае большой оппозиции точно и своевременно донести Политбюро ЦК РКП.
Ленин
Написано 28 ноября 1921 г.
16:15 09.06.2018
РЕЧЬ НА I МОСКОВСКОМ ГУБЕРНСКОМ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОМ СЪЕЗДЕ 29 НОЯБРЯ 1921 г. 117 Товарищи, позвольте мне прежде всего приветствовать ваш съезд от имени Совета Народных Комиссаров. Я очень жалею, что у меня нет возможности выступить на вашем съезде с обстоятельным докладом, как следовало бы, и присутствовать на съезде для того, чтобы выслушать здесь доклады и, в особенности, заслушать те речи, которые будут здесь произнесены представителями с мест, непосредственно ведущими хозяйство, непосредственно заинтересованными в повышении сельского хозяйства и имеющими возможность дать существенные практические указания. Мне придется ограничиться поэтому, наряду с общим приветствием, только кратким указанием на громадную важность работы вашего съезда.
Вы все знаете, товарищи, что основным вопросом, который выдвинут всеми обстоятельствами в число первостепенных вопросов политики нашей республики как внутренней, так и внешней, является вопрос о повышении хозяйства вообще и о повышении сельского хозяйства в первую голову. Все признаки указывают на то, что в крестьянской массе теперь, после пережитых тяжелых лет войны империалистической и после победной войны гражданской, происходит глубочайший перелом. Сознание того, что по-старому хозяйничать нельзя, проникло в самую глубь крестьянских масс. Перед нами стоит теперь основная задача, чтобы то, что сделано до сих пор небольшим числом крестьян,
чтобы те знания, которые при помощи слабой у нас агрономии распространены в крестьянских массах недостаточно, чтобы они действительно стали достоянием десятков миллионов. Целый ряд признаков указывает, что стремление к переустройству хозяйства, к повышению сельскохозяйственной культуры так глубоко, так широко, так остро чувствуется теперь крестьянством, как никогда, и наша главная задача добиться того, чтобы съезды, подобно вашему, происходили чаще и чтобы результаты этих съездов сказывались практически в ближайшем будущем.
Самое большое бедствие, которое на нас в этом году обрушилось, — это голод в целом ряде губерний, это засуха, которая, по-видимому, может угрожать нам если не в ближайший год, то в ближайшие годы. В связи с этим основной задачей не только сельского хозяйства, а всего народного хозяйства является — во что бы то ни стало добиться самого серьезного и практически немедленно подлежащего осуществлению улучшения и подъема сельского хозяйства. Сделать это можно только в том случае, если в самую массу хозяйничающих, ведущих сельское хозяйство крестьян проникнет сознание необходимости поднять хозяйство. Если те улучшения, которые начаты в очень широких размерах, если эти улучшения охватят все без исключения губернии, только в этом случае мы сможем преодолеть, победить голод и добиться улучшения крестьянского хозяйства. Работа небольшого числа агрономов, незначительного по сравнению со всей массой крестьян, не может идти продуктивно без сближения с практическими задачами сельского хозяйства. Такого рода съезды, как ваш, должны пройти по всем губерниям и должны повлиять на крестьянские массы. В этом теперь самая основная, я бы даже сказал, политическая необходимость, ибо все политические вопросы, поскольку наше международное положение улучшилось, направляются в одну сторону — во что бы то ни стало повысить производительность сельского хозяйства. Повышение его производительности непременно должно повести за собой и улучшение промышленности и улучшение
снабжения крестьянского хозяйства всеми необходимыми предметами как для личного потребления, так и орудиями производства, машинами, без которых обеспеченное существование рабоче-крестьянских масс невозможно.
Товарищи, вы выслушали здесь доклад тов. Осинского об общей экономической политике и, как мне передавали, доклад тов. Месяцева о вопросах землеустройства. Я повторяю, что в высшей степени ценными для нас являются те практические предложения, которые будут сделаны непосредственно ведущими хозяйство, будут сделаны представителями крестьянского хозяйства. Для нас чрезвычайно важны и ценны те опыты, которые вы принесли с собой и которые будут доступны для самой широкой массы. Московская губерния все же занимает почти исключительное положение, потому что здесь для московского крестьянства возможен и облегчен обмен опытом с представителями центральной власти и агрономами, и то, что съезд выработает, и то, что он даст, будет иметь значение, далеко выходящее за пределы Московской губернии. Самая грозная опасность придет в том случае, если будет меньшая связь с агрономической помощью, и поэтому необходимо, чтобы московские земледельцы, чтобы московское крестьянство и свои опыты и то, чего они достигнут в улучшении сельского хозяйства, рассматривали бы как первые шаги на этом пути и ознакомили бы с ними все крестьянство. Вот именно на это я хотел бы обратить ваше внимание, чтобы те опыты и те выводы, к которым вы здесь придете, не только помогли вам сделать дальнейшие шаги в вашем хозяйстве, но чтобы вы своими опытами и своими указаниями поделились с крестьянством самых отдаленнейших губерний.
Все вопросы, которые здесь поднимались: вопросы об отрубах, одним словом, все вопросы, связанные с землеустройством, имеют значение для гораздо более широкой области, и знать ваше собственное мнение по этому вопросу, в частности для нас, для представителей центра, является самым существенным. Подходить к этим вопросам мы думаем на основании практического
опыта. Самое главное и самое основное, чтобы в нашей крестьянской массе проснулось сознание необходимости улучшить крестьянское хозяйство и чтобы те практические шаги, которые сделаны, вы сами обсудили всесторонне. Все то, что вами будет здесь высказано, нами будет принято во внимание, и мы при проведении практических мер будем учитывать ваш собственный опыт. При этом я повторяю, чтобы этот ваш опыт был известен в самых отдаленнейших от центра губерниях. Вот что нам особенно важно в ваших работах.
Заканчивая и еще раз передавая приветствие от Совета Народных Комиссаров, я желаю вам всякого успеха в ваших работах. (Аплодисменты.)
Краткий газетный отчет напечатан 30 ноября 1921 г. в «Правде» № 270
16:20 09.06.2018
ПОПРАВКА К ПРЕДЛОЖЕНИЯМ О СОЗДАНИИ КОМИССИИ ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ ФОНДОВ ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ118 Предлагаю следующую поправку:
в § II (1) начало переделать таким образом: «Тарифную комиссию, образованную постановлением СНК от 10. XI. (Каменев, Шмидт, Преображенский), сохранить, поручив ей контроль над комиссией по фондам заработной платы… (и далее, как в тексте)… Без разрешения Тарифной комиссии увеличение тарифов недопустимо».
29/XI.
Ленин
НАБРОСОК ПРОЕКТА ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК РКП (б) О ВЧК119 1-ое: компетенцию сузить
2-ое: арест еще уже права
3-ье: срок < 1 месяца
4-ое: суды усилить или только в суды
5-ое: название
6-ое: через ВЦИК провести > серьезные умягчения.
Написано 1 декабря 1921 г.
ПРОЕКТ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК РКП (б) О ТАКТИКЕ ЕДИНОГО ФРОНТА120 a) Одобрить внесенную Зиновьевым, Радеком и Бухариным линию ряда предложений компартиями Коммунистического Интернационала совместных действий с рабочими II Интернационала. Поручить им в 2-дневный срок точно изложить эту линию в проекте резолюции, каковой разослать членам Политбюро.
β) Поручить т. Бухарину написать и показать Политбюро статью об итогах опыта РКП борьбы большевиков с меньшевиками и блоков между ними.
Написано 1 декабря 1921 г.
ЗАМЕТКИ ПО ИСТОРИИ РКП ЗАПИСКА Н. И. БУХАРИНУ
т. Бухарин!
В связи с темой, которую Вам сегодня поручил Цека, посылаю Вам свои заметки. Я размышлял об этой теме и планировал:
(а) перечень предметов спора, расхождения и раскола.
(б) смена полос раскола и полос единства.
(в) смена периодов большинства у меньшевиков и у большевиков (может быть, в диаграмме можно представить?)
Черкните Ваше мнение.
Ленин
1.ХII.
Не взять ли сие канвой для Вашей статьи? Или нечто в этом роде?
_________
ПЕРЕЧЕНЬ (ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ) ПРЕДМЕТОВ РАСХОЖДЕНИЯ
1903. X. Организационный вопрос: § 1 Устава.
1904. «Земская кампания».
1905. V. Отношение к революции, к стачечной борьбе, к вооруженному восстанию.
1905. VIII. Бойкот Государственной думы или участие?
1905. X.
1905. XII. Восстание.
1906. I—III. Бойкот Государственной думы или участие?
1906. IV—V. Отношение к Государственной думе 1-го созыва.
1906. VII. Отношение к вооруженному восстанию.
«IX. » «партизанской борьбе.
1907.1—II. Выборы в II Думу: левый блок или с к.-д.
1907. IV. II Государственная дума.
1909 — 10. Ликвидаторство.
1911. Пленум ЦК.
Единство или раскол?
1912. Раскол. (Ликвидаторство.)
1913. «Стачечный азарт» <nobr>и т. д.</nobr>
1913. Отношение к III Государственной думе*.
1914. Отношение к империалистской войне.
1917. II—III. Отношение к Февральской революции.
1917. V. Коалиционное министерство.
1917. VII. 1-й съезд Советов.
1917. IX. Корниловщина и Демократическое совещание.
1917.Х.
Советская власть террор Брестский мир заговоры и гражданская война.
1918. Гражданская война. Отношение меньшевиков.
1919. «» «»
1920.
1921.
Борьба большевиков с меньшевиками:
(смена численных соотношений)
_________
1903. Съезд = (20+24)=44 голоса (одна партия).
_________
* По-видимому, речь идет о IV Государственной думе. Ред.
** I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов состоялся 3—24 июня (16 июня 7 июля) 1911 г. Ред.
ЗАМЕТКИ ПО ИСТОРИИ РКП 265
1905. Два съезда. Za (Zirka = приблизительно) (две партии).
1906. Стокгольмский съезд. Точно (число голосов) одна партия.
1907. Лондонский съезд. Точно (число голосов) одна партия.
(Фракции в государственных думах).
1911—12. Рабочие сборы (из сборника о ликвидаторстве)121 (одна и две партии).
1917. VI. Первый Всероссийский съезд Советов.
1917. XI. {1 ½ (?) миллиона. ////////////////// Выборы в Учредительное собрание.
//// { 9 миллионов.
1 ½ миллиона / 9 миллионов
Написано 1 декабря 192
19:11 10.06.2018
ПИСЬМО ЧЛЕНАМ ПОЛИТБЮРО ЦК РКП (б) 2/ХII.
Членам Политбюро
Прочитав теперь в целом платформу «Мы — коллективисты» (впередовцы, богдановцы, пролеткультовцы и т. д.)122, я окончательно прихожу к выводу, что безусловно полезно для нас и необходимо напечатать ее брошюркой в 2—3 тысячи экземпляров с обстоятельнейшей критикой, с добавлением статьи о политических выступлениях Богданова в 1917 году и т. д.
Предлагаю заказать эту брошюрку ряду авторов под редакцией Бухарина, поручив ему раздать различным авторам, в 2 недели получить их рукописи и в наборе показать Политбюро. (Это нужно и загранице.)
1) Циркуляры ЦеКа о Пролеткультах.
2) «Мы — коллективисты».
3) Статья Бухарина из «Правды».
4) Еще ряд статей с разбором платформы.
Ленин
Написано 2 декабря 1921 г.
ПРОЕКТ ПОСТАНОВЛЕНИЯ СТО О КОМИССИИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ МАТЕРИАЛЬНЫХ РЕСУРСОВ123 а) Принять за основу проект Госплана и поручить ему в недельный срок представить переработанный проект с исправлением §§ 2 и 3, а равно итоги работы, предусмотренной в § 5.
Написано 2 декабря 1921 г.
ПИСЬМО О ПРИМЕНЕНИИ «ЖИВОЙ СВЯЗИ"124 тт. Енукидзе, Карпинскому, Дзержинскому, Залуцкому, Михайлову, Молотову
Дорогой товарищ!
Из практики приемной Совнаркома по жалобам и заявлениям выяснилась в особо серьезных и срочных случаях полезность применения «живой связи», т. е. личного обращения к отдельным партийным товарищам, занимающим на местах достаточно влиятельное положение. Этим достигается сокращение неизбежных при обычном ведомственном пути проволочек, и вообще требуемое воздействие повышается.
Примером может служить дело о терроризме примазавшегося к Советской власти и к партии кулацкого «гнезда» в (новом) Еланском уезде Саратовской губернии. В 10-дневный срок удалось получить от запрошенного в подобном «товарищеском» порядке полномочного представителя ВЧК в Поволжье ответную телеграмму о том, что «все меры к выяснению виновных приняты». Таковы результаты и в других случаях.
Но развить применение этого метода возможно лишь при достаточном знакомстве с действительным составом ответственных работников на местах. Поэтому просьба — срочно составить и прислать по адресу приемной Совнаркома, Воздвиженка, 4, соответствующие списки особо пригодных, по Вашему мнению, для подобного «нажима» надежных товарищей с хорошим стажем, из числа членов исполкомов, губчека и т. д. по 1—2 на губернию.
Председатель СНК В. Ульянов (Ленин)
ПИСЬМО О ПРИМЕНЕНИИ «ЖИВОЙ СВЯЗИ» 269
P. S. Необходима полнейшая гарантия добросовестности таких товарищей, именно: возможно более подробный стаж, партийный и советский, и личное ручательство за безусловную честность со стороны нескольких старых партийцев.
3/ХII. — 21 г.
В. Ульянов (Ленин)
ПИСЬМО В НАРКОМВНЕШТОРГ, НАРКОМФИН, ВСНХ, НАРКОМПРОС 5 декабря 1921 г.
Наркомвнешторг — т. Лежаве
Наркомфин — т. Альскому
ВСНХ — т. Богданову
Наркомпрос — т. Литкенсу
т. Воеводину
В Москву приехал уполномоченный итальянской кинематографической фирмы Чито-Чинема, коммунист т. Кароти, с которым наше итальянское представительство вело предварительные переговоры относительно концессии на съемку и покупку фильмов в России и эксплуатацию этих фильмов в Италии.
Базой для переговоров с т. Кароти может служить имеющийся у него проект договора, оставляющий широкое поле для внесения в него необходимых изменений.
По сообщению уполномоченного НКВТ в Италии — фирма Чито-Чинема является солидным итальянским кинематографическим предприятием, которое финансируется Итальянским учетным банком и о котором должна быть справка в Финансово-счетном управлении Наркомвнешторга.
Дело это я считаю чрезвычайно важным и спешным.
Поручаю немедленно образовать совещание для рассмотрения предложения т. Кароти, выяснения всего
ПИСЬМО В НАРКОМВНЕШТОРГ. НАРКОМФИН. ВСНХ. НАРКОМПРОС 271
дела и выработки соответствующего постановления Совета Труда и Обороны.
Созыв совещания и доклад в СТО в среду 7 декабря — за т. Воеводиным.
Председатель Совета Народных Комиссаров
В. Ульянов (Ленин)
К ПРОЕКТУ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК РКП (б)125 Поручается Компроду сохранить в управлении мельницами основную группу спецов (по указанию ВСНХ) и выполнить, под контролем ВСНХ, программу ремонта крупных мельниц.
Написано 5 декабря 1921 г.
ЗАМЕЧАНИЯ К ТЕЗИСАМ О ЕДИНОМ ФРОНТЕ Тов. Зиновьев!
Прочел набросок тезисов и не возражаю.
Дополнить и частью видоизменить абзац к истории большевизма. Неверно, что раскол только в 1910 году. Надо сказать, что формальные расколы с меньшевиками, бывшие весной 1905 года и в январе 1912 года, сменялись полуобъединениями и объединениями 1906 и 1907, затем 1910 годов не только в силу перипетий борьбы, но и под давлением низов, требовавших проверочных испытаний собственным опытом126.
Думаю, что точнее и конкретнее сказать об этом на одной страничке необходимо.
6/ХII.
Ленин
19:12 10.06.2018
О ТЕЗИСАХ ПО АГРАРНОМУ ВОПРОСУ ФРАНЦУЗСКОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ По поводу тезисов по аграрному вопросу, напечатанных за подписью «Цека (Le comite directeur) Французской коммунистической партии» в № 95 «Крестьянского Голоса» («La Voix Paysanne») от 19. XI. 1921, я могу сказать следующее:
Мне представляются вполне правильными, соответствующими решениям конгрессов Коминтерна и очень удачно выраженными основные мысли этих тезисов, именно: (1) необходимость революции для того, чтобы избежать новых империалистских войн; (2) крах пацифистской и вильсоновской идеологии; (3) безусловную необходимость создать, по аграрному вопросу, «программу переходных мер» (un programme transitoire) к коммунизму, приспособленных к добровольному переходу крестьян к обобществлению сельского хозяйства и дающих в то же время немедленное улучшение положения громадного большинства сельского населения, наемных рабочих и мелких крестьян; (4) немедленную конфискацию, т. е. экспроприацию без вознаграждения (sans indemnite) как земель необрабатываемых (les terres arables en friche), так и земель обрабатываемых трудом колонов, арендаторов или наемных рабочих (les terres mises en valeur par les colons, fermiers ou salaries); (5) передачу этих земель совокупности рабочих, кои их теперь обрабатывают, с тем, чтобы эти рабочие составили «производительные кооперативы» (cooperatives de production), в соответствии с постановлениями
нового аграрного законодательства; (6) безусловное обеспечение за «мелкими собственниками, которые сами обрабатывают свои земли» (les petits proprietaires exploitant eux-memes), права постоянного (и наследственного) пользования их землями; (7) необходимость обеспечить «непрерывность и увеличение производства» в сельском хозяйстве («continuite et augmentation de la production»); (8) необходимость целого ряда мер, систематически проводящих «коммунистическое воспитание крестьянства» («education communiste de la classe paysanne»).
Будучи вполне согласен с этими основными мыслями тезисов, я могу сделать лишь следующие отдельные замечания по поводу этих тезисов вообще:
1. Первая часть тезисов посвящена вопросу: «война или революция». Здесь говорится, между прочим, и вполне справедливо, что «последние события убили пацифистскую и вильсоновскую идеологию» («les evenements des dernieres annees ont tue l'ideologie pacifiste et wilsonienne»).
Чтобы довести до конца разрушение этих пацифистских иллюзий, следовало бы, по моему мнению, говорить не только о войне вообще, но также и о специально империалистском характере как войны 1914—1918 годов, так и подготовляемой теперь войны между Америкой и Японией, при вероятном участии Англии и Франции.
Нет сомнения, что революция пролетариата одна только может положить конец и несомненно положит конец всяким войнам вообще. Но было бы пацифистской иллюзией думать, что победоносная революция пролетариата в одной стране, например во Франции, сразу и наверняка уничтожит всякие войны.
Опыт России наглядно опроверг эту иллюзию. Этот опыт показал, что только революцией можно было выйти из империалистской войны и что русские рабочие и крестьяне безмерно выиграли от своей революции, несмотря на навязанную им капиталистами всех стран гражданскую войну. Насколько преступны и губительны реакционные войны и, в частности, империалистские войны (к каковым принадлежит, и со стороны Франции,
война 1914—1918 годов: Версальский мир особенно наглядно показал это), настолько же законны и справедливы революционные войны, т. е. войны в защиту угнетенных классов против капиталистов, в защиту угнетенных империалистами маленькой горстки стран народов против угнетателей, в защиту социалистической революции от иностранных нашествий. Чем яснее будет сознавать это масса рабочих и крестьян Франции, тем менее вероятны и тем менее продолжительны будут неизбежные попытки французских, английских и других капиталистов подавить войной революцию рабочих и крестьян во Франции. В современной Европе, после победы Советской России над всеми капиталистическими странами, поддержавшими Деникина, Колчака, Врангеля, Юденича и Пилсудского, — в современной Европе, при безмерном и бесстыдном удушении Германии Версальским миром, гражданская война французских капиталистов против победоносной социалистической революции во Франции может быть лишь весьма непродолжительна и в тысячу раз легче для французских рабочих и крестьян, чем для русских. Но ясно различать империалистские войны, войны ради дележа капиталистической добычи, войны ради удушения малых и слабых наций, и войны революционные, войны ради защиты от контрреволюционных капиталистов, ради свержения их ига, безусловно необходимо.
На основании изложенных соображений я бы считал более правильным, вместо того, что сказано в тезисах по вопросу: «война или революция», сказать примерно следующее:
События последних лет разоблачили всю ложь, весь обман идеологии пацифистской и вильсоновской. Надо окончательно разрушить эту ложь. Война 1914—1918 годов была империалистской, грабительской, реакционной не только со стороны Германии, но и со стороны Франции; это особенно наглядно показал Версальский мир, еще более зверский и подлый, чем мир Брест-Литовский. Новая война, которая готовится между Америкой и Японией (или Англией) и которая неизбежна при условии сохранения капитализма, неминуемо втянет и
капиталистическую Францию, ибо она запутана во всех империалистических преступлениях, зверствах и подлостях нашей империалистской эпохи. Либо новая война и ряд войн ради «защиты» французского империализма, либо социалистическая революция, — иного выбора нет для рабочих и крестьян Франции. И их не запугают ссылки контрреволюционеров капиталистов на тяжесть гражданской войны, которую они навязали Советской России. Рабочие и крестьяне Франции умели вести законную, справедливую, революционную войну против своих феодалов, когда они душили великую французскую революцию XVIII века. Французские рабочие и крестьяне сумеют провести такую же законную, справедливую и революционную войну против французских капиталистов, когда они превратятся в эмигрантов, организующих иностранное нашествие против социалистической французской республики. Французским рабочим и крестьянам тем легче будет раздавить своих эксплуататоров, что вся Европа, растерзанная, измученная, балканизированная подлым Версальским миром, будет и прямо и косвенно на их стороне.
2. Я считаю неверным, в следующей части тезисов, утверждение: «Предстоящая революция во Франции (cette revolution que nous devons faire)… будет в некотором роде революцией преждевременной» (sera en quelque sorte une revolution avant terme), равно как и следующее утверждение:
«Концентрация собственности, провозглашенная теоретиками марксизма, не происходила правильно в сельском хозяйстве» (La concentration de la propriete annoncee par les theoriciens du marxisme ne s'est pas produite avec regularite dans Г agriculture).
Это неверно. И это не взгляды Маркса, не взгляды марксизма, а взгляды тех «теоретиков» квази-«марксизма», которые довели второй Интернационал до позорного банкротства в 1914 году. Это — взгляды тех псевдомарксистов, которые с 1914 года перешли на сторону «своей» национальной буржуазии и над которыми так хорошо издевался в давнопрошедшие времена
не кто иной, как Жюль Гед, когда он писал против Мильерана, что будущие Мильераны будут на стороне «своих» капиталистов в грядущей войне за раздел капиталистической добычи.
Маркс не смотрел упрощенно и прямолинейно на формы процесса концентрации в земледелии. Доказательство — третий том «Капитала». Доказательство — статья Энгельса в 90-х годах прошлого века против тогдашней французской аграрной программы127. Маркс не считал революцию пролетариата «своевременной» лишь при условии экспроприации последнего крестьянина. Предоставим такое толкование взглядов Маркса Гайндманам, Реноделям, Вандервельдам, Зюдекумам, господам Турати и Серрати.
Я бы советовал выкинуть вон эти неверные, ненужные и компрометирующие французских коммунистов утверждения. Они не нужны для доказательства их практически и теоретически важной и верной основной мысли, именно, что непосредственное применение (l'application immediate) целостного коммунизма к условиям мелкого крестьянского хозяйства (далеко не в одной Франции, а во всех странах, где есть мелкое крестьянское хозяйство) было бы глубоко ошибочно.
Вместо этих неверных утверждений лучше бы поподробнее сказать, почему непрочно обогащение французских крестьян за время войны; почему обесцениваются денежки, нажитые этими крестьянами во время войны; почему усиливается гнет крупных банков и над рабочими и над крестьянами Франции; в чем выражается это усиление, и так далее и тому подобное.
3. В тезисах говорится далее, что довоенная статистика считала во Франции 5 700 000 сельских хозяйств (exploitations rurales), из них 4 850 000 мелких (до 10 гектаров) и 850 000 размером выше 10 гектаров. Эти цифры показывают — говорится в тезисах, — как неравномерно распределена земля во Франции. «Но эти цифры не дают, — говорится в тезисах, — никакого точного представления („mais ils (ces chiffres) ne fournissent aucune precision“…) о том отношении, какое существует между размером земель, обрабатываемых
их собственниками, и землями, служащими источником капиталистической прибыли» («…sur le rapport qui existe entre l'etendue des terres travaillees par leurs proprietaries et des terres source de profit capitaliste»).
Во-первых, и те земли, которые обрабатываются своими собственниками, служат во Франции (как и во всякой другой капиталистической стране) «источником капиталистической прибыли». О формах этой прибыли было бы теоретически правильнее и практически полезнее поговорить в тезисах Французской коммунистической партии, чем о том, будто концентрация собственности не происходит «правильно» («avec regularite») в сельском хозяйстве.
Во-вторых. Справедливо, что французская аграрная статистика плоха, хуже и немецкой, и американской, и швейцарской, и датской, и что точного определения размеров земельной площади, на которой ведется капиталистическое хозяйство, она не дает. Справедливо и то, указываемое дальше в тезисах, обстоятельство, что наемные рабочие иногда обрабатывают фермы меньше 10 гектаров, а крестьяне-собственники иногда обрабатывают «фермы в 20, 30 гектаров и выше» («des fermes de 20, 30 hectares et au-dessus»).
Но если не вполне точное, то все же приблизительное представление о размерах земельной площади, находящейся в капиталистической эксплуатации, можно составить и по французской аграрной статистике. У меня нет под руками ни книги Компер-Мореля, ни других источников, но я помню, что французская статистика выделяет хозяйства, имеющие 40 и более гектаров. Было бы очень полезно привести эти данные, чтобы нагляднее показать французским мелким крестьянам, какую массу земель захватили (у рабочих и у них) французские капиталисты и помещики. Можно (и, на мой взгляд, должно) в аграрных тезисах показать нагляднее, на цифрах французской же аграрной статистики (и на цифрах Компер-Мореля, когда он был еще социалистом, а не защитником капиталистов и их грабительской войны 1914—1918 годов и их грабительского Версальского мира), какое громадное большинство
сельского населения во Франции выиграло бы тотчас, немедленно и очень значительно от пролетарской революции.
4. Мое последнее замечание относится к тем отделам тезисов, где говорится о необходимости повысить производство сельскохозяйственных продуктов, о значении современных машин (des machines modernes), в частности о таких машинах, как молотилки (les batteuses), моторные плуги (les charities a tracteur) и т. д.
Все эти указания тезисов безусловно справедливы и практически необходимы. Мне бы казалось только, что не следует оставаться в пределах вполне обычного для капиталистической техники, что следовало бы сделать шаг дальше. Следовало бы сказать несколько слов о необходимости планомерной и полной электрификации всей Франции, о безусловной невозможности провести эту работу в пользу рабочих и крестьян без свержения власти буржуазии, без завоевания власти пролетариатом. Во французской литературе есть не мало данных о значении электрификации для Франции. Мне известно лишь, что небольшая часть этих данных приводилась в работе, произведенной по поручению нашего правительства, о плане электрификации России и что после войны техническая подготовка вопроса об электрификации сильно подвинулась во Франции.
Крайне важно, по моему мнению, и с теоретической и с практически-агитационной точки зрения, сказать в тезисах (и вообще побольше говорить в коммунистической литературе) о том, что современная передовая техника настоятельно требует электрификации всей страны — и ряда соседних стран — по одному плану; что такая работа вполне осуществима в настоящее время; что больше всего выиграло бы от нее сельское хозяйство и в особенности крестьянство; что, пока остается капитализм и частная собственность на средства производства, электрификация целой страны и ряда стран, во-первых, не может быть быстрой и планомерной; во-вторых, не может быть произведена в пользу рабочих и крестьян. При капитализме электрификация неминуемо поведет к усилению гнета крупных
банков и над рабочими и над крестьянами. Еще до войны не какой-либо «узкий марксист», а сам ныне патриотически лакействующий перед капиталистами Лизис (Lysis) доказал, что Франция есть на деле финансовая олигархия.
Франция обладает великолепными возможностями электрификации. При победе пролетариата во Франции, от электрификации, произведенной планомерно и не считаясь с частной собственностью крупных землевладельцев и капиталистов, гигантски выиграет особенно мелкое крестьянство. При сохранении власти капиталистов неизбежно, что электрификация не будет планомерной и быстрой, а поскольку она вообще будет, она будет новой кабалой для крестьян, новым рабством крестьян, ограбляемых «финансовой олигархией».
Вот те немногие замечания, которые я могу сделать по поводу французских аграрных тезисов, в общем и целом, по-моему, вполне правильных.
Н. Ленин
11. XII. 1921.
19:17 10.06.2018
ПИСЬМО В СОВЕТ ПРОПАГАНДЫ И ДЕЙСТВИЯ НАРОДОВ ВОСТОКА128 Дорогие товарищи!
Приветствую от всей души предстоящее ваше издание. Очень жалею, что по нездоровью не могу дать статьи от себя. Надеюсь, что втягивание лучших представителей трудящихся Востока будет двинуто благодаря вашей газете более быстро и широко. От вовлечения в политическую жизнь трудящихся масс Востока зависит теперь в громадной степени судьба всей западной цивилизации.
С лучшими пожеланиями и приветом
Председатель СНК РСФСР Ленин
ПИСЬМО П. А. ЗАЛУЦКОМУ, А. А. СОЛЬЦУ И ВСЕМ ЧЛЕНАМ ПОЛИТБЮРО О ЧИСТКЕ ПАРТИИ И УСЛОВИЯХ ПРИЕМА В ПАРТИЮ129 Залуцкому, Сольцу и всем членам Политбюро
По вопросу о чистке партии мне кажется, что опубликованные факты вполне доказывают гигантский успех чистки в целом, несмотря на довольно многочисленные индивидуальные ошибки. Мне кажется, что в результате партконференции следует подчеркнуть и то и другое обстоятельство. Назначать срок повторной чистки, по-моему, не следует, чтобы ни в каком отношении не связывать себе руки.
Я бы советовал установить решением партконференции более строгие условия для приема в члены партии: срок кандидатства 1 ½ года для рабочего (считая рабочим того, кто не меньше 10 лет своей жизни работал в крупной промышленности простым наемным рабочим и теперь работает не меньше 2—3 лет), для всех остальных — 3 года.
Сокращение этих сроков вдвое допустимо в особых случаях, когда преданность партии и коммунистическая выдержка вполне доказаны и когда это удостоверяется большинством в 4/5 со стороны всех решающих вопрос партийных коллегий.
Установить те же сроки для зачисления в кандидаты исключенных из партии по теперешней чистке, если они не исключены на определенный срок и если они исключены не за позорящие проступки.
Прошу вас показать это мое письмецо ближайшим товарищам и — если не затруднит — прислать мне на имя Фотиевой коротенький отзыв, хотя бы в таком виде, чтобы подчеркнуть в настоящем письме то, с чем вы согласны, и то, с чем несогласны.
Ленин
Продиктовано по телефону 19 декабря 1921 г.
ЗАМЕЧАНИЯ НА ПРОЕКТ РЕЗОЛЮЦИИ XI КОНФЕРЕНЦИИ РКП (б) О ЧИСТКЕ ПАРТИИ130 По поводу проекта резолюции Залуцкого об очистке партии я бы хотел сделать два замечания.
1) По отделу 3-му § а Залуцкий предлагает временно, на 6 месяцев, закрыть доступ в партию. Я думаю, что это неправильно. Предложил бы с своей стороны — не закрывать доступа, а поставить более строгие условия, именно: длительный срок кандидатства. Если полуторагодовой срок для действительных рабочих находят слишком длинным, то можно сократить его и вообще допустить сокращение этого срока до ¾ года или даже до полугода, как предлагает Троцкий. Но, по моему мнению, необходимо при таких коротких сроках требовать квалифицированного большинства в коллегиях, выносящих решения о приеме, например, чтобы требовалось большинство не менее 4/5 для того, чтобы срок приема был сокращен, причем это большинство в 4/5 требовать не от одной партийной коллегии (низшей ячейки, производящей прием), а от нескольких коллегий для взаимной проверки (например, кроме низшей ячейки еще от губкомпарта и т. п.). Я бы нисколько не возражал против облегчения приема в партию настоящим рабочим, но если не поставить чрезвычайно строгих условий, определяющих, кто может считаться рабочим крупной промышленности, то в эту дыру немедленно пролезет опять масса швали. Относительно красноармейцев нужны, по-моему, более строгие условия, ибо это, во-первых, большей частью не рабочие,
а крестьяне, а во-вторых, это люди слишком молодые, которых надо еще проверить на опыте.
2) В отделе 4-м § а Залуцкий предлагает пересмотреть намеченные планы работы среди комсомола. Мне кажется, по этому пункту необходимо установить более строгие условия и проверку того, что включаемые в партию члены комсомола, во-первых, действительно серьезно учились и кой-чему научились и, во-вторых, что они проделали длительный стаж серьезных практических работ (хозяйственных, культурных и т. п.).
Ленин
Продиктовано по телефону 22 декабря 1921 г.
ПИСЬМО В ПОЛИТБЮРО ПО ПОВОДУ РЕЗОЛЮЦИИ IX ВСЕРОССИЙСКОГО СЪЕЗДА СОВЕТОВ О МЕЖДУНАРОДНОМ ПОЛОЖЕНИИ131 Прошу обсудить вопрос, не следует ли принять специальную резолюцию съезда Советов против политики авантюры Польши, Финляндии и Румынии (об Японии лучше помолчать по ряду причин). В резолюции подробно разъяснить, что ни одно правительство России не признавало и не могло признать (кроме Советского) преступности империалистической политики по отношению к окраинам бывшей Российской империи со стороны как царизма, так и Временного правительства, поддерживаемого меньшевиками и эсерами. В резолюции подробно рассказать о том, насколько мы показали делами, что ценим и самоопределение народностей и мирные отношения с государствами, входившими прежде в состав Российской империи. Подробно сказать, что мы вполне рассчитываем на мирные чувства не только рабочих и крестьян всех названных стран, но и громадной части благоразумных представителей буржуазии и правительств. По отношению к авантюристским элементам закончить самой резкой угрозой, что если авантюристские шалости с бандами, вроде прежних савинковских, не прекратятся, если нашей мирной работе будут продолжать мешать, то мы поднимемся на всенародную войну, и те, кто участвует в авантюре и бандитизме, будут до конца раздавлены.
Проект резолюции поручить составить Троцкому и Чичерину.
Резолюция съезда подобного содержания была бы тем удобна, что мы могли бы распространить ее массами на всех языках.
Ленин
Продиктовано по телефону 22 декабря, 1921 г.
16:58 11.06.2018
IX ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ 23—28 ДЕКАБРЯ 1921 г. 132
1
О ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ РЕСПУБЛИКИ
ОТЧЕТ ВЦИК И СНК 23 ДЕКАБРЯ
(Бурные овации. Возгласы: «Ура!», «Да здравствует наш вождь тов. Ленин!», «Да здравствует вождь международного пролетариата тов. Ленин!». Долго не смолкающие аплодисменты.) Товарищи! Мне предстоит сделать отчет о внешнем и внутреннем положении республики. Первый раз приходится мне давать такой отчет в обстановке, когда прошел целый год, и ни одного, по крайней мере крупного, нашествия на нашу Советскую власть со стороны русских и иностранных капиталистов не было. Первый год, как мы воспользовались, хотя и в самой неполной мере, но все же относительным отдыхом от нашествий и могли хоть сколько-нибудь приложить свои силы к тому, что является главной и основной нашей задачей, — к восстановлению хозяйства, разоренного войнами, к излечению тех ран, которые были нанесены России командующими эксплуататорскими классами, и к тому, чтобы заложить фундамент социалистического строительства.
Прежде всего, касаясь вопроса о международном положении нашей республики, я должен высказать то, что мне уже приходилось говорить, а именно: что известное, хотя в высокой степени неустойчивое, но все же равновесие в международных отношениях создалось. И мы его теперь наблюдаем. В высокой степени странно для тех из нас, кто пережил революцию с самого начала, кто знал и непосредственно наблюдал неслыханные
трудности прорыва нами империалистических фронтов, видеть теперь, как сложилось дело. Никто, наверное, не ожидал и не мог ожидать тогда, что положение сложится так, как оно сложилось.
Мы представляли себе (и это, пожалуй, не лишнее теперь напомнить, потому что это пригодится для нас и для наших практических выводов по главным хозяйственным вопросам) грядущее развитие в более простой, в более прямой форме, чем оно получилось. Мы говорили себе, говорили рабочему классу, говорили всем трудящимся как России, так и других стран: нет другого выхода из проклятой и преступной империалистической бойни, как выход революционный, и, разрывая империалистическую войну революцией, мы открываем единственно возможный выход из этой преступнейшей бойни для всех народов. Нам казалось тогда, — и не могло казаться иначе, — что эта дорога является ясной, прямой и наиболее легкой. Оказалось, что на эту прямую дорогу, которая только одна действительно вывела нас из империалистических связей, из империалистических преступлений и из империалистической войны, продолжающей угрожать всему остальному миру, оказалось, что по крайней мере так быстро, как мы рассчитывали, на эту дорогу другим народам вступить не удалось. И если тем не менее мы видим теперь то, что получилось, видим единственную социалистическую Советскую республику, существующую в окружении целого ряда бешено-враждебных ей империалистических держав, то мы задаем себе вопрос: как могло это получиться?
Можно без всякого преувеличения ответить: получилось это потому, что в основном наше понимание событий было верно, что в основном наша оценка империалистической бойни и запутанности, создавшейся между империалистическими державами, была верна. Только поэтому получилось такое странное положение, такое неустойчивое, непонятное и все же до известной степени несомненное равновесие, которое мы видим теперь и которое состоит в том, что, будучи окружены со всех сторон державами, неизмеримо более могущественными
в экономическом и в военном отношениях, чем мы, сплошь и рядом открыто враждебными к нам до бешенства, тем не менее мы видим, что им не удалось осуществить дело, на которое они три года затрачивали столько средств и сил, — дело непосредственного и немедленного удушения Советской России. Когда мы задаем себе вопрос, как могло это получиться, как могла произойти такая вещь, что одно из безусловно наиболее отсталых и крайне слабых государств, к которому открыто враждебны самые могущественные державы мира, устояло против направленного на него натиска, — когда мы разбираемся в этом вопросе, мы ясно видим, в чем было дело: мы оказались правы в самом основном. Мы оказались правы в своих предвидениях и в своих расчетах. Оказалось, что хотя мы не получили той быстрой, прямой, непосредственной поддержки от трудящихся масс всего мира, на которую мы рассчитывали, которую мы клали в основу всей нашей политики, но поддержку иного рода, поддержку не прямую, поддержку не быструю, мы получили настолько, что именно эта поддержка, именно сочувствие к нам трудящихся масс — и рабочих и крестьянских, земледельческих масс — во всем мире, даже в державах, наиболее нам враждебных, именно эта поддержка и это сочувствие были последним, самым решающим источником, решающей причиной того, что все направленные против нас нашествия кончились крахом, что союз трудящихся всех стран, который нами был объявлен, закреплен, а в пределах нашей республики и осуществлен, что он оказал действие на все страны. Как ни шатка эта опора, пока существует капитализм в других странах (это мы, конечно, должны ясно видеть и прямиком должны признать), как ни шатка вся эта опора, нужно сказать, что на нее опереться уже сейчас можно. Это сочувствие и поддержка сказались в том отношении, что нашествие, которое в течение трех лет мы испытывали, которое причиняло нам неслыханные разорения и мучения, что это нашествие, я не скажу, невозможно, — на этот счет надо быть очень осторожным и осмотрительным, — но оно все-таки затруднено для наших врагов в
громадной степени. И этим в последнем счете объясняется то странное, непонятное на первый взгляд положение, которое мы видим теперь.
Если мы совершенно хладнокровно взвесим сочувствие большевизму и социалистической революции, если мы рассмотрим международное положение просто с точки зрения подсчета сил, независимо от того, за правое или за неправое дело стоят эти силы, за эксплуататорский класс или за трудящиеся массы, — мы на это смотреть не будем, а попытаемся взвесить, как эти силы в международном масштабе сгруппированы, — то мы увидим, что. силы эти сгруппированы так, что в основном подтвердились наши предвидения, наши расчеты, что капитализм разлагается, и после войны, которую завершил сначала мир Брест-Литовский, а потом мир Версальский, — уже не знаю, который хуже, — чем дальше, тем больше ненависти и отвращения к ней растет и в тех странах, которые вышли победительницами. И чем дальше мы от войны отходим, тем яснее становится не только для трудящихся, но, в очень и очень больших размерах, и для буржуазии стран-победительниц, что капитализм разлагается, что экономический кризис во всем мире создал положение невыносимое, что выхода нет, несмотря на все одержанные победы. Вот почему мы, будучи неизмеримо слабее всех остальных держав и в экономическом, и в политическом, и в военном отношениях, в то же время сильнее их тем, что мы знаем и правильно оцениваем все, что выходит и что должно выйти из этой империалистической путаницы, из этого кровавого клубка и тех противоречий (возьмите хотя бы противоречие валютное, об остальных я уже не буду говорить), в которых они запутывались и запутываются все глубже, не видя выхода.
И вот мы наблюдаем, как меняется голос представителей самой умеренной буржуазии, решительно и безусловно далекой от всякой мысли о социализме вообще, — я уже не говорю «об этом страшном большевизме», — когда меняют свой голос даже такие люди, как знаменитый писатель Кейнс, книжка которого переведена на
все языки, который сам участвовал в версальских переговорах, который всю душу вкладывал в то, чтобы помочь своим правительствам, — даже он впоследствии должен был бросить этот путь, уйти от него, продолжая проклинать социализм. Повторяю, он не говорит и не хочет даже подумать о большевизме, — он говорит капиталистическому миру: «То, что вы делаете, приводит вас к положению безвыходному», и даже предлагает им нечто вроде того, чтобы аннулировать все долги.
Очень хорошо, господа! Давно бы вам пора последовать нашему примеру.
Только на днях мы читали в газетах краткое сообщение о том, что один из опытных, чрезвычайно искусных и умелых вождей капиталистического правительства, Ллойд Джордж, как будто начинает предлагать такую же меру, и как ему на это Америка как будто желает ответить: извините, а мы свое хотим получить полностью. Тогда мы говорим себе: неказисты дела тех передовых, могущественнейших держав, которые столько лет после войны обсуждают такую простую меру. Это нам всего легче было сделать, — разве мы такие трудности преодолевали! (Аплодисменты.) Если в таком вопросе мы видим все растущую путаницу, мы говорим, нисколько не забывая окружающей нас опасности, как мы ни слабы в отношении экономическом и военном по сравнению с любым из тех государств, которые все вместе выражают сплошь и рядом открытым образом ненависть к нам, что этой пропаганды мы не боимся. Когда же мы выражаем несколько иные взгляды относительно справедливости существования помещиков и капиталистов, тогда это им не нравится, и эти взгляды объявляются преступной пропагандой. Этого я никак не могу понять, ибо подобная пропаганда ведется легально во всех неразделяющих наши экономические взгляды и воззрения государствах. Но пропаганда, что большевизм есть чудовищная, преступная, узурпаторская вещь, — нет слова такого, чтобы выразить все это чудище, — эта пропаганда ведется открыто во всех этих странах. Недавно мне пришлось видеть Христенсена, который выступил кандидатом на пост
президента Соединенных Штатов от имени тамошней рабоче-крестьянской партии. Не заблуждайтесь, товарищи, относительно этого названия. Оно совсем не похоже на то, что у нас в России называется рабоче-крестьянской партией. Там это чистейшая буржуазная партия, открыто и решительно враждебная всякому социализму, признанная совершенно приличной всеми буржуазными партиями. И вот этот, родом датчанин, а теперь американец, получающий до миллиона голосов (это, все-таки, кое-что в Соединенных Штатах) на президентских выборах, рассказывал мне, как он попробовал в Дании, среди публики, «одетой, как я», — так сказал он, а он был хорошо одет, по-буржуазному одет, — когда он попробовал сказать, что большевики не преступники, так «меня чуть не убили», — сказал он. Ему сказали, что большевики — это чудовища, это узурпаторы, как может прийти в голову мысль говорить в приличном обществе об этих людях? Вот какова атмосфера пропаганды, которая нас окружает.
И тем не менее мы видим, что известное равновесие создалось. Это — объективное, не зависящее от наших побед политическое положение, которое показывает, что мы оценили глубину противоречий, связанных с империалистской войной, и мерим правильнее, чем когда бы то ни было, чем другие державы, у которых при всех их победах, при всей их силе выхода до сих пор не нашлось и не находится. Вот та сущность международного положения, которая объясняет то, что мы наблюдаем сейчас. Мы имеем перед собой в высшей степени неустойчивое, но все же несомненное, неоспоримое известное равновесие. Надолго ли это — не знаю, и думаю, что этого знать нельзя. И поэтому с нашей стороны нужна величайшая осторожность. И первой заповедью нашей политики, первым уроком, вытекающим из нашей правительственной деятельности за год, уроком, который должны усвоить себе все рабочие и крестьяне, это — быть начеку, помнить, что мы окружены людьми, классами, правительствами, которые открыто выражают величайшую ненависть к нам. Надо помнить, что от всякого нашествия мы всегда на волоске.
Мы все сделаем, что только в наших силах, чтобы это бедствие предупредить. Мы испытали такую тяжесть империалистической войны, какую едва ли испытал на себе какой-нибудь другой народ. Мы испытали после этого тяжесть гражданской войны, которую нам навязали представители господствующих классов, защищавших эмигрантскую Россию — Россию помещиков, Россию капиталистов. Мы знаем, мы слишком хорошо знаем, какие неслыханные бедствия для рабочих и крестьян несет с собой война. Поэтому мы должны самым осторожным и осмотрительным образом относиться к этому вопросу. Мы идем на самые большие уступки и жертвы, идем, лишь бы сохранить мир, который был нами куплен такой дорогой ценой. Мы идем на самые большие уступки и жертвы, но не на всякие, но не на бесконечные, — пусть те, немногие, к счастью, представители военных партий и завоевательных клик Финляндии, Польши и Румынии, которые с этим играют, пусть они это себе хорошенечко заметят. (Аплодисменты.)
Кто сколько-нибудь разумно и расчетливо рассуждает, как политик, тот скажет, что не было и не может быть в России правительства, кроме Советского, которое делало бы такие уступки и такие жертвы по отношению к национальностям как существовавшим внутри нашего государства, так и к тем, которые пришли к Российской империи. Нет и не может быть другого правительства, которое бы так ясно, как мы, сознавало и так отчетливо перед всеми говорило и заявляло, что отношение старой России, России царистской, России военных партий, что ее отношение к народностям, населявшим Россию, было преступным, что эти отношения недопустимы, что они вызывали законнейший протест негодования, возмущение угнетенных национальностей. Нет и не может быть другого правительства, которое бы так открыто признавало это положение, которое вело бы эту пропаганду, пропаганду антишовинизма, пропаганду признания преступности старой России, России царизма и России Керенского, правительства, которое вело бы пропаганду против насильственного
присоединения к России других национальностей. Это не слова — это простой политический факт, который всякому ясен, который совершенно бесспорен. Пока нет со стороны любой национальности против нас интриг, связывающих эти национальности, империалистически их порабощающих, пока они не делают мостика, чтобы нас удушить, мы перед формальностями останавливаться не будем. Мы не забудем, что мы революционеры. (Аплодисменты.) Но есть факты, которые неопровержимо, бесспорно доказывают, что самая маленькая, ничем не вооруженная национальность, как бы слаба она ни была, в России, победившей меньшевиков и эсеров, она абсолютно может быть и должна быть спокойна за то, что ничего, кроме мирных намерений, у нас по отношению к ней нет, что наша пропаганда о преступности старой политики старых правительств не ослабевает, и что наше желание во что бы то ни стало, ценой громадных жертв и уступок, поддержать мир со всеми бывшими в Российской империи и не пожелавшими остаться с нами национальностями остается твердым. Это мы доказали. И как бы ни были сильны проклятия, которые сыплются на нас со всех сторон, мы это докажем. Нам представляется, что мы прекрасно это доказали, и перед лицом собрания представителей рабочих и крестьян всей России, перед лицом всей рабочей и крестьянской многомиллионной российской массы мы скажем, что мы всеми силами будем охранять дальнейший мир, мы не остановимся перед большими уступками и жертвами для того, чтобы этот мир отстоять.
Но есть предел, дальше которого идти нельзя. Мы не допустим издевательства над мирными договорами, не допустим попыток нарушать нашу мирную работу. Мы не допустим этого ни в коем случае и станем, как один человек, чтобы отстоять свое существование. (Аплодисменты.)
Товарищи, то, что я сейчас сказал, для вас совершенно понятно и ясно, и вы не могли ожидать иного от всякого, отчитывающегося перед вами в нашей политике. Вы знали, что наша политика такова и только
такова. Но, к сожалению, есть теперь в мире два мира: старый — капитализм, который запутался, который никогда не отступит, и растущий новый мир, который еще очень слаб, но который вырастет, ибо он непобедим. Этот старый мир имеет свою старую дипломатию, которая не может поверить, что можно говорить прямо и открыто. Старая дипломатия считает: тут-то как раз какая-нибудь хитрость и должна быть. (Аплодисменты и смех.) Когда представитель этого всемогущего в экономическом и военном отношении старого мира прислал к нам — это было уже давно — одного из представителей американского правительства, Буллита, с предложением, чтобы мы заключили мир с Колчаком и Деникиным, мир для нас самый невыгодный, и когда мы сказали, что мы настолько ценим кровь рабочих и крестьян, которая давно уже лилась в России, что хотя мир для нас крайне невыгоден, но мы на него готовы, ибо уверены, что Колчак и Деникин разложатся внутренне; когда мы сказали это прямо, сказали с малым употреблением изысканного дипломатического тона, — то тут они решили, что мы непременно должны быть обманщиками. И как только беседовавший с нами доброжелательно за общим столом Буллит приехал на родину, его встретили с заушением, заставили выйти в отставку, — и я удивляюсь, как его еще не стащили на каторгу, по принятому империалистическому обычаю, за тайное сочувствие большевикам. (Смех. Аплодисменты.) А вышло то, что мы, предлагавшие тогда мир, худший для нас, получили мир на условиях для нас лучших. Это маленький урок. Я знаю, нам не научиться старой дипломатии, как нам не переделать себя, но те уроки, которые за это время по части дипломатии были даны нами и были восприняты другими державами, они все же совсем бесследно пройти не могли, они все же в памяти кое-кого, наверное, остались. (Смех.) И поэтому наше прямое заявление, что рабочие и крестьяне России больше всего ценят блага мира, но что они лишь до известного предела потерпят в этом отношении отступление, — было принято так, что они ни на секунду,
ни на минуту не забыли того, какие тяжести в империалистическую и гражданскую войну они вынесли. Это наше напоминание, которое, я уверен, мы всем съездом, всей массой рабочих и крестьян, всей Россией подтвердим и выразим, я уверен, что это напоминание, как бы к нему ни отнеслись, какую бы тут дипломатическую хитрость, по старой дипломатической привычке, ни заподозрили, безусловно не пройдет бесследно и хоть некоторую роль все-таки сыграет.
Вот, товарищи, то, что я считаю необходимым сказать по вопросу о нашем международном положении. Достигнуто до известной степени неустойчивое равновесие. Материально в отношении экономическом и военном мы безмерно слабы, а морально, — не понимая, конечно, эту мысль с точки зрения отвлеченной морали, а понимая ее, как соотношение реальных сил всех классов во всех государствах, — мы сильнее всех. Это испытано на деле, это доказывается не словами, а делами, это уже доказано раз, и, пожалуй, если известным образом повернется история, то это будет доказано и не раз. Вот почему мы говорим себе: взявшись за наше мирное строительство, мы приложим все силы, чтобы его продолжать беспрерывно. В то же время, товарищи, будьте начеку, берегите обороноспособность нашей страны и нашей Красной Армии, как зеницу ока, и помните, что ослабления, в отношении наших рабочих и крестьян и их завоеваний, мы не вправе допускать ни на секунду. (Аплодисмент ы.)
Товарищи, от этого краткого изложения того, что является самым существенным в нашем международном положении, я перейду к тому, как начинают складываться экономические отношения у нас и в Западной Европе, в капиталистических государствах. Величайшая трудность тут состояла в том, что без известных взаимоотношений между нами и капиталистическими государствами прочные экономические отношения невозможны для нас. События очень наглядно показывают, что они невозможны также и для них. Но мы сейчас не так альтруистически настроены и больше думаем о том, как бы нам при враждебном
отношении к нам других держав продолжать существовать.
Но мыслима ли, однако, такая вещь вообще, чтобы социалистическая республика существовала в капиталистическом окружении? Это казалось немыслимым ни в политическом, ни в военном отношении. Что это возможно в политическом и военном отношении, это доказано, это уже факт. А в торговом отношении? А в отношении экономического оборота? Ну, а связь, помощь, обмен услуг отсталой разоренной земледельческой России с передовой промышленно богатой группой капиталистических держав, — это возможно? Разве нам не грозили тем, что нас окружат колючей проволокой и что поэтому никаких экономических отношений не будет существовать? «Войны они не испугались, так мы их возьмем блокадой».
Товарищи, много мы за эти четыре года видели угроз и таких страшных угроз, что ни одной из них мы бояться не можем. Насчет блокады опыт показал, что неизвестно, для кого она тяжелее: для тех, кого блокируют, или для тех, кто блокирует. Опыт показал, несомненно, что за этот первый год, когда я могу вам дать отчет, как за период хотя бы сравнительно элементарного отдыха от прямо зверского насилия, нас не признавали, нас отвергали, сношения с нами объявлялись несуществующими (ну пускай они по суду буржуазному признаются несуществующими), но они все-таки существуют. Вот что я считаю себя вправе, без малейшего преувеличения, вам доложить, как один из главных результатов отчетного 1921 года.
Не знаю, роздан ли вам сегодня или будет роздан отчет НКИД IX съезду Советов. На мой взгляд этот отчет страдает тем недостатком, что он слишком толст и что его трудно дочитать до конца. Но, может быть, это моя личная слабость, и я не сомневаюсь, что хотя не немедленно, но все же громадное большинство из вас, а также всякий, кто интересуется политикой, этот отчет прочтет. И даже если его не прочесть в целом, а только чуточку на него взглянуть и перелистать, то видно, что Россия обросла, если можно так
выразиться, целым рядом довольно правильных, постоянных торговых сношений, представительств, договоров и т. д. Правда, мы не имеем юридического признания. Это сохраняет свое значение, ибо опасность нарушения неустойчивого равновесия, опасность новых попыток нашествия усилилась, о чем я говорил раньше, но факт все-таки остается фактом.
В 1921 году — первом году в деле торгового оборота с заграницей — мы чрезвычайно шагнули вперед. Это связано отчасти с вопросом транспорта — нашей главной, пожалуй, или одной из главнейших баз всей нашей экономики. Это связано с привозом и вывозом за границу. Позвольте привести об этом самые краткие цифры. Все наши затруднения, самые неимоверные, вся тяжесть, гвоздь наших трудностей в топливе и продовольствии, вся тяжесть в крестьянском хозяйстве, в обрушившемся на нас голоде и бедствиях. Мы знаем хорошо, что все это связано с вопросом о транспорте; об этом надо говорить и надо, чтобы все товарищи с мест знали и всем товарищам на местах еще и еще раз сказали, что нам нужно напрячь всю нашу энергию, чтобы продовольственный и топливный кризис побороть. От этих причин продолжает страдать наш транспорт — материальное орудие связей с заграницей.
Организационные улучшения за этот год в деле нашего транспорта несомненны. За 1921 год мы речными судами перевезли гораздо больше, чем за 1920. Средний пробег в 1921 г. выразился в 1000 пудо-верст, а в 1920 г. — в 800 пудо-верст. Организационный прогресс, несомненно, есть. Надо сказать, что мы впервые начинаем получать помощь из-за границы: заказаны тысячи паровозов, и мы уже получили первые 13 шведских и 37 немецких. Это самое маленькое начало, но все же начало. У нас все-таки сотни цистерн заказано, и до 500 из них в 1921 г. уже пришло. Мы оплачиваем все это чрезвычайно дорого, непомерно дорого, но все же это значит, что крупная промышленность передовых стран оказывает нам помощь, это значит то, что крупная промышленность капиталистических стран оказывает нам помощь в деле восстановления нашего хозяйства,
несмотря на то, что все они руководятся капиталистами, от всей души ненавидящими нас. Все они объединены правительствами, которые продолжают непрерывно печатать в своей прессе о том, как обстоит дело с признанием Советской России де-юре, и является ли большевистское правительство законным или беззаконным. И после долгих изысканий оно оказывается законным, но признанным быть не может. Эту грустную правду, что нас еще не признают, я не вправе скрыть, но должен вам сказать, что торговые отношения все же у нас развиваются.
Все эти капиталистические страны попали в такое положение, что они с нас дерут, что мы им переплачиваем, но все же они помогают нашему хозяйству. Как же это так случилось? Почему же они действуют против своей воли, против того, что беспрерывно твердит пресса, — а ведь эта пресса не чета нашей по количеству экземпляров и по силе и ненависти, с которой они выступают против нас. Они объявляют нас преступниками, но все же нам помогают. И выходит, что они экономически связаны с нами. Выходит так, как я уже говорил вам, что наш расчет, в большом масштабе взятый, оказывается более правильным, чем их расчет. И не потому, что у них нет людей, которые умеют правильно рассчитывать, — наоборот, у них их больше, чем у нас, — а потому, что нельзя рассчитывать правильно, когда стоишь на пути к гибели. Вот почему я хотел, в дополнение, сообщить вам несколько цифр, показывающих развитие нашей заграничной торговли. Возьму только самые краткие цифры, которые можно будет запомнить. Если проследить все три года — 1918, 1919 и 1920, — наш привоз из-за границы окажется в 17 с небольшим миллионов пудов, а в 1921 году — 50 миллионов пудов, т. е. в три раза больше, чем за все три предыдущих года вместе взятых. Наш вывоз за первые три года вместе был два с половиной миллиона пудов, за один 1921 год — 11 ½ миллионов пудов. Эта цифра ничтожная, мизерная, до смешного малая, эта цифра всякому знающему человеку говорит сразу — нищета. Вот о чем свидетельствуют эти цифры. Но все-таки это начало.
И мы, испытавшие попытку душить нас непосредственно, мы, слыхавшие годами угрозы, что сношения с нами, пока мы остаемся тем, что есть, всеми мерами не будут допущены, — мы все-таки видим, что кое-кто оказался сильнее, чем эти угрозы. Мы все-таки видим, что экономическое развитие учтено ими неправильно, а нами — правильно. Начало положено. Все внимание, все усилия, все заботы мы должны теперь приложить к тому, чтобы это развитие не останавливалось, чтобы оно шло вперед.
Я приведу еще одну небольшую картинку, чтобы показать, как в течение 1921 года мы шли вперед. В первую четверть 1921 г. привоз был около 3 миллионов пудов, во вторую четверть — 8 миллионов пудов, в третью — 24 миллиона пудов. Мы все-таки шагаем. Цифры эти ничтожно малы, но все же они постепенно увеличиваются. И мы видим, как они увеличиваются в 1921 г., который был годом неслыханной тяжести. Вы знаете, чего стоило такое бедствие, как голод, какие неслыханные мучения он продолжает причинять всему сельскому хозяйству, промышленности и всей нашей жизни. Все-таки, несмотря на то, что мы были страной, так сильно разоренной войной, страной, несшей такие колоссальные бедствия и в результате всех войн и в результате хозяйничанья царей и капиталистов, мы все-таки теперь стоим на пути, который открывает нам возможность улучшения нашего положения, вопреки непрекращающейся вражде к нам. Вот что является основным фактором. Вот почему, когда мы читали недавно о Вашингтонской конференции133, когда мы слышали известие о том, что враждебные нам державы летом принуждены будут созвать вторую конференцию с приглашением и Германии, и России, с обсуждением условий подлинного мира, мы говорим: наши условия ясны и отчетливы, мы их изложили, они опубликованы134. Сколько вражды мы встретим? На этот счет нет заблуждений. Но мы знаем, что экономическое положение тех, кто нас блокировал, оказалось уязвимым. Есть сила большая, чем желание, воля и решение любого из враждебных правительств или классов, эта
сила — общие экономические всемирные отношения, которые заставляют их вступить на этот путь сношения с нами. Чем дальше они будут вступать на этот путь, тем шире, быстрее будет обрисовываться то, что я сегодня в отчете за 1921 г. могу показать вам лишь в таких мизерных цифрах.
Я должен перейти теперь к нашему внутреннему экономическому положению. И здесь главный вопрос, на котором придется остановиться прежде всего, — это вопрос о нашей экономической политике. В том, чтобы к этой новой экономической политике перейти, в том, чтобы сделать первые шаги на этом пути, научиться их делать, приспособить к этому наше законодательство, нашу администрацию, — в этом состояла главная наша работа за отчетный 1921 год. Вы знаете из печати массу фактов, сообщений, которые показывают, как работа в этом отношении развивалась. Вы, конечно, не станете требовать от меня, чтобы я приводил здесь дополнительные факты или перечислял те или иные цифры. Необходимо лишь установить то основное, что нас всех больше всего объединяло, что является наиболее существенным с точки зрения самого существенного и самого коренного вопроса всей нашей революции и всех будущих социалистических революций (если взять их в мировом масштабе вообще).
Самый коренной, самый существенный вопрос, это — отношение рабочего класса к крестьянству, это — союз рабочего класса с крестьянством, это — умение передовых рабочих, прошедших долгую, тяжелую, но и благодарную школу крупной фабрики, умение их поставить дело так, чтобы привлечь на свою сторону массу крестьян, задавленных капитализмом, задавленных помещиками, задавленных старым своим нищенским, убогим хозяйством, чтобы доказать им, что только в союзе с рабочими, какие бы трудности ни пришлось на этом пути испытать, — а трудностей много, и закрывать глаза мы на них не можем, — только в этом союзе лежит избавление крестьянства от векового гнета помещиков и капиталистов. Только в упрочении союза рабочих и крестьян лежит общее избавление человечества
от таких вещей, как недавняя империалистическая бойня, от тех диких противоречий, которые мы видим в капиталистическом мире сейчас, где небольшое число, ничтожнейшая горсточка богатейших держав задыхается в своем богатстве, а гигантское население земного шара бедствует, не имея возможности воспользоваться той культурой и теми богатыми ресурсами, которые имеются налицо, которым нет выхода из-за недостатка оборота.
Безработица является главнейшим бедствием передовых стран. Иного выхода из этого положения, как прочный союз крестьянства и рабочего класса, прошедшего тяжелую, но единственно солидную и серьезную школу, как фабрика, фабричная эксплуатация, фабричное объединение, — иного выхода нет. Этот союз, политический и военный, мы испытали в самые тяжелые годы нашей республики. Первый раз в 1921 г. переживаем мы этот союз как экономический. Мы еще очень и очень плохо в этом отношении поставили дело. Надо это открыто сказать. Надо видеть этот недостаток, а не прикрашивать его, надо все силы направить для его исправления и понять, что тут заложена основа нашей новой экономической политики. Для того чтобы поставить отношения между рабочим классом и крестьянством правильно, можно себе представить только два пути. Если крупная промышленность находится в цветущем состоянии, если она может сразу снабдить мелких крестьян достаточным количеством продуктов или большим количеством продуктов, чем прежде, и установить, таким образом, правильные отношения между поступающими от крестьян запасами сельскохозяйственных продуктов и промышленными изделиями, — тогда крестьянство будет вполне удовлетворено, тогда крестьянство, в своей массе беспартийное крестьянство, признает, силой вещей, что этот новый порядок лучше порядка капиталистического. Если говорить о цветущей крупной промышленности, способной сразу всеми потребными продуктами удовлетворить крестьянство, то это условие налицо; если взять вопрос в мировом масштабе, такая цветущая крупная промыш-
ленность, которая может снабдить мир всеми продуктами, имеется на земле, но только ее не умеют пускать в ход иначе, как для того, чтобы строить пушки, делать снаряды и прочие орудия, с таким большим успехом примененные в 1914—1918 годах. Тогда промышленность работала на войну и снабдила она человечество своими продуктами так полно, что оказалось не меньше 10 миллионов человек убитыми и не меньше 20 миллионов искалеченными. Это мы видели, и война все же в XX веке не то, что прежние войны.
Из среды людей, наиболее враждебных и чуждых всякому социализму, беспощадно враждебных малейшей социалистической идее, после этой войны даже в тех странах, которые вышли из нее победительницами, раздалось наибольшее количество голосов, которые определенно говорят, что даже если бы не было на свете дурных большевиков, то едва ли еще одну такую войну можно было бы допустить. Это говорят представители наиболее богатых стран. Вот на что работала эта богатая передовая крупная промышленность. Она служила для дела фабрикации искалеченных людей, и у нее не осталось времени для снабжения крестьян своими продуктами. Все же мы вправе сказать, что в мировом масштабе такая промышленность есть. На земле есть страны с такой передовой крупной промышленностью, которая может сразу снабдить сотни миллионов отсталого крестьянства. Мы кладем это в основу своих расчетов. Вы лучше, чем кто-либо другой, знаете, наблюдая это в повседневной жизни, что у нас осталось от нашей крупной промышленности, которая и без того была слабой. Например, в Донбассе, этой основной базе крупной промышленности, было столько разрушений в гражданскую войну и прошло столько империалистических правительств (сколько их видела Украина!), — это не могло отразиться иначе, как тем, что от нашей крупной промышленности остались ничтожные остатки. Если прибавить к этому такое бедствие, как неурожай 1921 г., то станет понятно, что попытка снабдить крестьянство продуктами перешедшей в руки государства крупной промышленности нам не удалась.
Раз эта попытка не удалась, то не может быть другой экономической связи между крестьянством и рабочими, т. е. земледелием и промышленностью, как обмен, как торговля. Вот в чем суть. Замена разверстки продналогом — вот в чем суть нашей экономической политики, эта суть самая простая. Если нет цветущей крупной промышленности, способной организоваться так, чтобы сразу удовлетворить продуктами крестьянство, никакого иного выхода для постепенного развития мощного союза рабочих и крестьян, кроме как путь торговли и постепенного поднятия земледелия и промышленности над их теперешним состоянием, под руководством и контролем рабочего государства, — никакого иного пути нет. Абсолютная необходимость привела нас к этому пути. И только в этом и состоит основа и сущность нашей новой экономической политики.
В эпоху, когда главное внимание и главные силы были отвлечены на задачи политические и военные, мы не могли действовать иначе, как с величайшей быстротой, устремляясь вперед с авангардом, зная, что авангард этот будет поддержан. В области великих преобразований в политике, в области того величайшего дела, которое мы сделали в течение трех лет, поставив себя в войну против командующих держав мира, нам был обеспечен союз крестьян и рабочих простым порывом политическим и военным, потому что каждый крестьянин знал, чувствовал и осязал, что против него стоит вековой враг — помещик, которому так или иначе помогают представители других партий. И потому этот союз был так прочен и непобедим.
В области экономической союз должен быть построен на других началах. Тут необходима перемена сущности и формы союза. Если хоть кто-нибудь из коммунистической партии, из профсоюза или просто из людей, сочувствующих Советской власти, просмотрел эту необходимую перемену сущности союза и формы его, тем хуже для него. Такие просмотры в революции недопустимы. Необходимость изменения формы союза вызвана тем, что союз политический и союз военный не мог быть продолжаем так же просто и в области экономической,
когда у нас крупной промышленности еще нет, когда она разорена войной, неслыханной ни в одном государстве. А ведь промышленность до сих пор не поднялась еще даже в государствах бесконечно более богатых, чем наше, и от войны выигравших, а не потерявших. Перемена формы и сущности союза рабочих и крестьян оказа
17:07 11.06.2018
оказалась необходимой. Мы зашли в эпоху политическую и военную гораздо дальше вперед, чем нам позволял непосредственно экономический союз рабочих и крестьян. Мы должны были это сделать, чтобы победить врага, и мы имели право это сделать. Сделали мы это с успехом, потому что мы врагов наших победили на том поприще, которое было тогда, — на поприще политическом и военном, но на поприще экономическом мы потерпели целый ряд поражений. И тут нечего бояться это признать, а наоборот: только тогда мы научимся побеждать, когда мы не будем бояться признавать свои поражения и недостатки, когда мы будем истине, хотя бы и самой печальной, смотреть прямо в лицо. Нашими заслугами в первой области, в области политической и военной, мы имеем право гордиться. Они вошли в историю, как мировое завоевание, которое еще покажет себя во всех областях. Но в области экономической за тот год, за который мне приходится отдавать вам отчет, мы только стали на путь новой экономической политики, и мы делаем в этом отношении шаг вперед. В то же время в этом отношении мы начинаем едва-едва только учиться, и тут делаем несравненно больше ошибок, смотря назад, увлекаясь прошлым опытом, который был великолепен, высок, величествен, имел всемирное значение, но который не мог решить той задачи экономического характера, которая нам навязана сейчас, в условиях страны, разоренной в области крупной промышленности, в условиях, которые требуют от нас научиться прежде всего той экономической связи, которая сейчас неизбежна и необходима. Эта связь есть торговля. Это для коммунистов весьма неприятное открытие. Очень может быть, что это открытие чрезвычайно неприятно, даже несомненно, что оно неприятно, но если мы будем руководиться соображениями приятности или
неприятности, то мы упадем до уровня тех «почти что» социалистов, которых мы с вами достаточно видели в эпоху Временного правительства Керенского. Едва ли «социалисты» этого рода пользуются еще каким-либо авторитетом в нашей республике. А нашей силой была всегда способность учитывать действительные соотношения и не бояться их, как бы они ни были нам неприятны.
Поскольку крупная промышленность в мировом масштабе есть, постольку, бесспорно, возможен непосредственный переход к социализму — и никто не опровергнет этого факта, как не опровергнет того, что эта крупная промышленность либо задыхается и создает безработицу в самых цветущих и богатых странах-победительницах, либо только и делает, что фабрикует снаряды для истребления людей. А если у нас при тех условиях отсталости, при которых мы вошли в революцию, сейчас нужного нам промышленного развития нет, то что же мы — откажемся? упадем духом? Нет. Мы перейдем к тяжелой работе, потому что верен путь, на котором мы стоим. Несомненно, путь союза народных масс есть единственный путь, на котором труд крестьянина и труд рабочего будет трудом на себя, а не трудом на эксплуататора. И для того чтобы осуществить это в нашей обстановке, необходима та экономическая связь, которая является единственно возможной, — связь через хозяйство.
Вот причина нашего отступления, вот почему мы должны были отступить к государственному капитализму, отступить к концессиям, отступить к торговле. Без этого на почве того разорения, в котором мы оказались, надлежащей связи с крестьянством нам не восстановить. Без этого нам грозит опасность, что передовой отряд революции забежит так далеко вперед, что от массы крестьянской оторвется. Смычки между ним и крестьянской массой не будет, а это было бы гибелью революции. На это мы должны смотреть особенно трезво, ибо отсюда вытекает в первую голову и больше всего то, что называется у нас нашей новой экономической политикой. Вот почему мы сказали единодушно, что
эту политику мы проводим всерьез и надолго, но, конечно, как правильно уже замечено, не навсегда. Она вызвана нашим состоянием нищеты и разорения и величайшим ослаблением нашей крупной промышленности.
Я позволю себе привести теперь самые небольшие цифры, чтобы показать, что, как ни трудно нам это было, как ни много мы делали ошибок (мы делали их чрезвычайно много), все же дело идет вперед. Товарищи, общих данных о развитии внутренней торговли у меня нет, я думаю привести только данные оборота Центросоюза, данные за три месяца. И вот, за сентябрь оборот Центросоюза выражается в 1 миллион рублей золотом, за октябрь — 3 миллиона, за ноябрь — 6 миллионов. Цифры опять-таки, если взять их как абсолютные цифры, мизерны, малы; это надо признавать прямо, потому что вреднее будет делать себе на этот счет иллюзии. Это — цифры нищенские, но в тех условиях разорения, в которых мы оказались, эти цифры говорят с несомненностью о том, что движение вперед есть, что зацепиться за эту экономическую основу мы можем. Как ни многочисленны ошибки, которые мы делаем, — и профсоюзы, и коммунистическая партия, и управляющий аппарат, — мы все же убеждаемся в том, что мы можем избавиться от этих ошибок, и постепенно избавляемся, что мы идем тем путем, который восстановит отношения между земледелием и промышленностью во что бы то ни стало. Мы должны и можем добиться подъема производительных сил хотя бы на ступени мелкого крестьянского хозяйства и пока на основе мелкой промышленности, если так трудно восстановление крупной. Мы должны добиться успехов, и мы начинаем их добиваться, но надо помнить, что здесь другой темп и другая обстановка работы, здесь труднее добиться победы. Здесь мы не можем так быстро достигнуть наших целей, как нам удавалось это в области политической и военной. Тут мы не можем идти порывами и прыжками, и сроки здесь другие — они исчисляются десятками лет. Вот в какие сроки нам придется добиваться успехов в экономической войне и в обстановке не помощи, а вражды от наших соседей.
А дорога наша — верная, ибо это — дорога, к которой рано или поздно неминуемо придут и остальные страны. По этой верной дороге мы начали идти. Надо только детально взвешивать каждый малейший шаг, учитывать все свои малейшие ошибки, и тогда мы добьемся своего на этом пути.
Я должен был бы теперь, товарищи, несколько поговорить о главном нашем промысле — о сельском хозяйстве, но думаю, что по этому вопросу вы выслушаете доклад гораздо более обстоятельный и полный, чем мог бы сделать я, так же, как и относительно голода, который осветит вам тов. Калинин.
Прекрасно вам известно, товарищи, какой неслыханной тяжестью обрушился на нас голод в 1921 году. Эти бедствия старой России неизбежно должны были перенестись и на нас, потому что единственный выход из этого может быть только в восстановлении производительных сил, но не на старой, нищенской, мелкой основе, а на основе новой, на основе крупной промышленности и электрификации. Только в этом состоит избавление от нашего нищенства, от беспрерывных голодовок, а для этой работы, как сразу видно, сроки, которыми мы измеряли наши политические и военные победы, не подходят. Мы все же, будучи окружены враждебными государствами, эту блокаду пробили: как ни скудна была помощь, мы все-таки кое-что получали. Вся она в итоге выражается в 2 ½ миллиона пудов. Это — вся помощь, которую мы получили из-за границы, которую заграничные государства милостиво могли оказать голодной России. Мы могли собрать путем пожертвований около 600 тысяч золотых рублей. Это слишком ничтожная цифра, и из этой цифры мы видим, как корыстно отнеслась к нашему голоду европейская буржуазия. Вы все, вероятно, читали, как вначале, при известиях о голоде, пышно и торжественно заявляли влиятельные государственные люди, что пользоваться голодом, чтобы поднимать вопрос о старых долгах, было бы вещью дьявольской. Я не знаю, страшнее ли дьявол, чем современный империализм. Знаю, что на самом деле вышло именно так, что с нас,
несмотря на голод, старые долги взыскать на особенно тяжелых условиях попробовали. Мы не отказываемся платить и торжественно заявляем, что готовы об этом говорить деловым образом. Но чтобы дать себя закабалить по этому поводу без всякого учета, без всякого расчета взаимных претензий, без всякого делового обсуждения вопроса, — вы все понимаете, и на этот счет сомнений быть не может, — этого мы никогда, ни в коем случае не допустим.
Я должен сообщить вам, что последние дни принесли нам все-таки очень порядочный успех в деле борьбы с голодом. Вы читали, наверное, в газетах, что в Америке ассигновано 20 миллионов долларов на помощь голодающим в России, вероятно, на тех условиях, на каких помогает АРА — американская организация помощи голодающим. На днях получена от Красина телеграмма, что американское правительство предлагает формально гарантировать в течение трех месяцев получение нами продовольствия и семян на эти 20 миллионов долларов, если мы от себя могли бы согласиться израсходовать 10 миллионов долларов (20 миллионов золотых рублей) на ту же цель. Мы немедленно такое согласие дали, и это передано по телеграфу. И, по-видимому, можно сказать, что в течение первых трех месяцев мы на сумму 30 миллионов долларов, т. е. 60 миллионов золотых рублей, продовольствие и семена для голодающих обеспечим. Этого, конечно, мало, это ни в коем случае не покроет того ужасного бедствия, которое обрушилось на нас. Это вы все прекрасно понимаете. Но, во всяком случае, это все-таки есть помощь, которая, несомненно, свое дело в облегчении отчаянной нужды и отчаянного голода сделает. И если нам осенью уже удалось добиться известного успеха в деле снабжения семенами голодающих местностей и расширения посевов вообще, то мы имеем надежду весною добиться еще большего успеха.
Осенью у нас было приблизительно засеяно в голодающих губерниях 75% озимого клина, в губерниях, частично пострадавших от неурожая, — 102%, в губерниях производящих — 123%, в губерниях
потребляющих — 126%. Это, во всяком случае, показывает, что как ни дьявольски тяжелы были наши условия, а помощь крестьянству в деле расширения посевов и борьбы с голодом мы все-таки кое-какую оказали. При тех условиях, которые сложились, мы имеем право ожидать теперь без всякого преувеличения и не боясь впасть в ошибку, что мы при обсеменении ярового клина существенную помощь крестьянству окажем. Эта помощь ни в коем случае, повторяю, не будет полной. У нас ни в коем случае не хватит того, чтобы покрыть всю нужду. Это надо сказать прямо. И тем более надо напрягать силы, чтобы эту помощь расширить.
Я по этому поводу должен сообщить итоговые цифры, касающиеся нашей продовольственной работы. Продналог в общем и целом дал крестьянам во всей массе, беря все крестьянство, облегчение. Это не требует доказательств. Дело не только в том, какое количество хлеба было взято с крестьянина, а в том, что крестьянин почувствовал себя обеспеченнее при продналоге, и у него поднялась заинтересованность в хозяйстве. Старательному крестьянину, при повышении производительных сил, продналог открывал более широкую дорогу. Итог сбора продналога за отчетный год в общем таков, что мы должны сказать: надо напрячь все наши усилия, чтобы не сорваться.
Вот те общие, самые краткие итоги, которые я вам могу сообщить по последним данным, доставленным из Наркомпрода. Нам необходимо не меньше, чем 230 млн. пудов. Из них 12 млн. пудов голодающим, 37 млн. на семена и 15 млн. резервного фонда, — а мы можем получить 109 млн. продналогом, 15 млн. помольным сбором, 12 ½ млн. от возврата семенной ссуды, 13 ½ млн. от товарообмена, 27 млн. с Украины и 38 млн. пудов из-за границы (38 млн., если считать, что мы 30 млн. получим, учитывая ту операцию, о которой я вам только что говорил, и, кроме того, 8 млн. пудов купим). Итог — 215 млн. пудов. Все же, таким образом, дефицит и ни одного пуда в резерве. А сможем ли мы купить еще за границей — это неизвестно. Наш продовольственный план рассчитан теперь в обрез для того, чтобы наи-
меньшую тяжесть возложить на крестьянство, пострадавшее от голода. Мы в течение долгого времени все усилия употребляли в центральных советских учреждениях, чтобы продовольственный план разверстан был максимально. Если мы считали в 1920 г. на содержании государства 38 млн. человек, то теперь мы эту цифру сократили до 8 миллионов. Вот какое мы в этом отношении провели сокращение. Но отсюда вывод только один: продовольственный налог должен быть собран в размере 100%, т. е. полностью, во что бы то ни стало. Мы нисколько не забываем, что это составляет для крестьянства, пострадавшего так много, огромную тяжесть. Я превосходно знаю, что товарищам на местах, которые всю продовольственную работу испытали на себе, лучше, чем мне, известно, что означает такая задача — собрать 100% продовольственного налога непременно теперь. Но я должен от имени правительства, как итог отчета наших работ за 1921 г., сказать вам: эту задачу, товарищи, выполнить надо, на эту трудность пойти надо и эту тяжесть побороть необходимо. Иначе не обеспечено самое основное, самое элементарное в деле нашего транспорта и нашей промышленности, не обеспечен самый минимальный, абсолютно необходимый бюджет, без которого нельзя существовать в той обстановке, в которой находимся мы, окруженные врагами и при высокой степени неустойчивом международном равновесии.
Без громаднейших усилий из того положения, в котором очутились мы, которых мучили войной империалистической и войной гражданской, которых травили правящие классы всех стран, выхода нет и быть не может, и поэтому надо совершенно отчетливо, не боясь горькой правды, сказать и от имени съезда подтвердить на местах всем работникам: «Товарищи, все существование Советской республики, весь наш самый скромный план восстановления транспорта и промышленности рассчитан на то, что мы общую продовольственную программу выполним. Поэтому продналог, собранный в 100%, является безусловной необходимостью».
Говоря о плане, я перейду к тому, какое практически положение получилось у нас с государственным планом. Я начну с топлива, с того, что является хлебом для промышленности, является основой всей нашей промышленной работы. Вы уже, вероятно, получили сегодня или получите на днях материалы по работе нашего Госплана — Государственной плановой комиссии. Вы получите отчет о съезде электротехников, который дал серьезнейший и богатейший материал, проверку лучшими техническими и научными силами России того плана, который является единственно научно проверенным, кратчайшим и ближайшим планом для восстановления нашей крупной промышленности, требующим для выполнения не менее 10—15 лет. Я уже говорил и не устану повторять, что сроки, с которыми мы должны считаться в нашей практической работе, теперь не те, какие мы видели в области работы политической и военной. Очень многие из руководящих работников коммунистической партии и профсоюзов это усвоили, а надо, чтобы это усвоили все. Между прочим, в той брошюре тов. Кржижановского, которая завтра вам будет роздана — отчет о деятельности Госплана, — вы увидите, как, с точки зрения коллективной мысли инженеров и агрономов, ставится вопрос о нашем государственном плане вообще. Вы увидите, как подходят к делу, — не с обычной для нас с вами точки зрения, общеполитической или общеэкономической, а с точки зрения коллективного опыта, — инженеры и агрономы, рассчитывая, между прочим, до каких пределов мы можем отступать. Вы найдете в этой брошюре ответ на этот вопрос с точки зрения инженеров и агрономов, и тем более ценно то, что вы найдете в ней, как результат работы за отчетный год нашего общепланового государственного учреждения, расчет того, как им ставится вопрос транспорта и промышленности. Понятное дело, что я не могу излагать вам здесь содержание этой работы.
Мне хотелось бы только совсем коротко остановиться на вопросе о том, как обстоит дело с планом топливным, ибо в этой области в начале отчетного 1921 г. мы понесли самое жестокое крушение. Именно тут, опираясь на
улучшение дела в конце 1920 г., мы допустили величайший просчет и привели транспорт к колоссальному кризису весной 1921 г., кризису, который был вызван уже не только недостатком материальных средств, но и тем, что мы неверно рассчитали темп быстроты развития. Уже тогда сказалась ошибка, что опыт, нами усвоенный из периода политического и военного, мы перенесли на задачи хозяйственные, — важнейшая ошибка, коренная ошибка, которую мы до сих пор повторяем, товарищи, на каждом шагу. Сейчас у нас много ошибок, и нужно сказать, что если мы этих ошибок не осознаем и если мы во что бы то ни стало не добьемся того, чтобы эти ошибки исправить, у нас прочного хозяйственного улучшения быть не может. После испытанного нами урока мы топливный план на вторую половину 1921 г. ставим уже с большой осторожностью, считая малейшее преувеличение здесь недопустимым и всемерно с ним борясь. Цифры к концу декабря, хотя еще неполные, которые мне были сообщены т. Смилгой, руководящим всеми нашими учреждениями по сбору топлива, показывают, что мы имеем тут дефицит, но уже дефицит незначительный, причем дефицит, показывающий улучшение внутреннего строения нашего топливного бюджета — именно то, что техники называют его минерализацией, т. е. большой успех в снабжении России минеральным топливом, а только на минеральном топливе может быть прочная постановка крупной промышленности, способной служить базой для социалистического общества. Вот как был рассчитан в начале второго полугодия 1921 г. наш топливный план. Если перевести дрова, 2 700 000 куб. саженей, на условное 7000 калорийное топливо, как всегда мы это переводим и как это сделано на стр. 40-й брошюры Кржижановского, которая будет вам роздана, то мы рассчитываем получить 297 миллионов пудов. Теперь цифры показывают, что мы получили около 234 миллионов пудов. Здесь громадная нехватка, на которую я должен обратить ваше внимание. К дровяной работе наших топливных учреждений мы за отчетный год относились очень внимательно, Но именно эта
работа больше всего связана с состоянием крестьянского хозяйства. Именно здесь на крестьянина и его лошадь ложится вся тяжесть. Здесь нехватка топлива, бескормица и т. д. очень отражаются на работе. Вот почему получается нехватка. Вот почему теперь, когда мы стоим в начале зимней топливной кампании, мне опять-таки приходится сказать: товарищи, привезите на места лозунг величайшего напряжения сил в этой области. В области нашего топливного бюджета мы рассчитали в минимальных размерах лишь то, что абсолютно необходимо для поднятия промышленности, но в этих минимальных размерах это нужно во что бы то ни стало выполнить, как бы ни были тяжелы условия.
Дальше. Угля мы рассчитывали получить 143 млн. пудов, мы получили 184 млн. пудов, — тут успех, прогресс минерализации нашего топлива, прогресс Донбасса и других учреждений, где целый ряд товарищей работали очень самоотверженно и достигли практических результатов в улучшении крупной промышленности. Я пару цифр относительно Донбасса вам приведу, потому что это — основа, крупный центр всей нашей промышленности. Нефти мы рассчитывали получить 80 млн., что даст в переводе на условное топливо 120 млн. С торфом рассчитывали на 40 млн. (19 млн. условного топлива) и получили 50. Итого рассчитывали получить 579 млн. пудов, а, по-видимому, удастся получить не больше 562 млн. В общем, с топливом недостаток есть. Правда, этот недостаток не так велик, может быть, 3—4%, но, во всяком случае, это — недостаток. Во всяком случае, надо будет признать, что все это для крупной промышленности является прямой угрозой, ибо кое-что не выполнено будет из того минимума, который был назначен. Я этим примером, думаю, показал вам, во-первых, что наши плановые учреждения работали недаром и что приближение момента исполнения наших планов началось, а вместе с тем этот пример показывает, что мы едва-едва начинаем подниматься, что в этом отношении тяжесть, трудность нашего хозяйственного положения еще в высочайшей степени велика и что поэтому основным лозунгом, основным боевым
кличем, основным призывом, с которым должен вести и закончить свою работу наш съезд, с которым он должен разъехаться на места, является: нужно еще напряжение сил, как оно ни тяжело, и в области работы промышленной, и в области работы сельскохозяйственной. Иного спасения для республики, для удержания, сохранения, упрочения власти рабочих и крестьян нет, как напряжение труда в этом отношении. Что мы достигли немалых успехов, это в особенности показал, например, Донбасс, где работали с чрезвычайной преданностью и с чрезвычайным успехом такие товарищи, как т. Пятаков — в области крупной промышленности, как т. Рухимович — в области мелкой промышленности, которому в первый раз удалось поставить мелкую промышленность так, что она кое-что дала. В крупной промышленности выработка забойщика достигла довоенной нормы, чего раньше у нас не было. Вся производительность Донбасса, если мы возьмем 1920 г., исчислялась в 272 млн. пудов. Она исчислялась в 272 млн., а в 1921 г. исчисляется в 350 млн. пудов. Эта цифра очень и очень мала по сравнению с той, которая была максимальной в довоенное время — 1 миллиард 700 миллионов. Но это все же кое-что. Это показывает, что серьезный шаг вперед делается. Это все же шаг вперед в деле восстановления крупной промышленности, а жалеть жертв, чтобы восстановить крупную промышленность, мы не можем.
Еще два слова о металлургии. В этом отношении наше положение особенно тяжело. Мы производим каких-нибудь, может быть, 6% того, что производили в довоенное время. Вот до какого разорения, до какой нищеты империалистическая война и гражданская война довели Россию! Но мы, конечно, поднимаемся. У нас создаются такие центры, как Югосталь135, где работает тоже наиболее преданным образом тов. Межлаук. Как ни тяжело наше положение, мы здесь видим успех громадный. Мы в первой половине 1921 г. выплавляли ежемесячно 70 тысяч пудов чугуна, в октябре — 130 тысяч, и ноябре — 270 тысяч, т. е. почти вчетверо больше. Мы видим, что у нас нет оснований предаваться панике.
Мы нисколько не скрываем от себя, что цифры, которые я приводил, показывают уровень мизерный, нищенский, но мы все же можем доказать этими цифрами, что, как ни был тяжел 1921 г., какие исключительные тяжести ни обрушивались на рабочий и крестьянский класс, все же мы поднимаемся, мы стоим на верном пути и, напрягая все силы, мы можем надеяться, что подъем станет еще выше.
Я бы хотел сообщить еще некоторые данные об успехе электрификации. К сожалению, крупного успеха мы пока не имеем. Я рассчитывал, что смогу поздравить IX съезд с открытием второго крупного электрического центра, построенного Советской властью: первый — Шатурка, а второй — новый центр — Каширская станция, которую мы как раз рассчитывали открыть в декабре136. Она дала бы — и может дать — 6000 киловатт в первую очередь, что при тех 18 тысячах киловатт, которые мы имеем в Москве, было бы помощью существенной. Но тут целый ряд препятствий привел к тому, что в декабре 1921 г. мы этой станции открыть не можем. Она откроется в самый короткий срок, не больше, чем через несколько недель. Вообще вы, вероятно, обратили внимание на отчет, который на днях был помещен в «Экономической Жизни» и подписан инженером Леви, одним из крупных работников VIII Всероссийского электротехнического съезда и вообще одним из крупнейших наших работников. Из этого отчета я приведу вам только следующие краткие цифры: если сложить 1918 и 1919 гг., то у нас в этот срок были открыты 51 станция с мощностью в 3 ½ тысячи киловатт. Если сложить 1920 и 1921 гг., то открыто было 221 станция с мощностью в 12 тысяч киловатт. Если эти цифры сравнивать с Западной Европой, то, конечно, они покажутся крайне мизерными, нищенскими. Но они показывают, как может идти вперед дело даже при наличии трудностей, ни в одной стране не виданных. Немаловажную роль сыграло распространение мелких станций в деревне. Надо сказать прямо, что очень часто здесь было растаскивание. Но и в этом растаскивании есть некоторая польза. Этими мелкими станциями были созданы в де-
ревне центры современной новой крупной промышленности. Они хотя и ничтожны, но все же показывают крестьянам, что Россия не остановится на ручном труде, не останется со своей примитивной деревянной сохой, а пойдет вперед к другим временам. И в массы крестьян постепенно проникает мысль, что мы Россию должны поставить и можем поставить на другую базу. Сроки тут, как я уже говорил, измеряются десятками лет, но работа уже началась, сознание в крестьянской массе расширяется и отчасти именно благодаря тому, что у нас мелкие станции растут быстрее, чем крупные. Но если в 1921 г. мы опоздали с открытием одной крупной электрической станции, то в начале 1922 г. их будет две: Каширская в Подмосковье и Уткина Заводь под Питером137. В этом отношении, во всяком случае, мы стоим на пути, по которому нам обеспечено движение вперед, если мы с прежним напряжением будем относиться к выполнению наших задач.
Два слова еще об одном успехе — о нашем успехе в деле работы по торфу. Добыча торфа у нас в 1920 г. достигла 93 млн. пудов, в 1921 г. — 139 млн. пудов — единственная, пожалуй, область, где мы довоенную норму далеко обогнали. В области торфа у нас богатства необъятные, как ни в одной стране в мире. Но здесь гигантские трудности были и отчасти остаются и сейчас в том отношении, что эта работа, вообще тяжелая, страшно тяжела была именно в России. Изобретение гидравлического способа добычи торфа, над чем работали в Главторфе тт. Радченко, Меньшиков и Морозов, облегчает эту работу. В этом отношении достигнут успех громадный. В 1921 г. работало всего 2 торфонасоса — аппараты для гидравлического добывания торфа, избавляющие рабочих от каторжного труда, который до сих пор связан с добычей торфа. Теперь заказано в Германии и обеспечено к 1922 г. 20 аппаратов. Содружество с передовой европейской страной началось. И перед нами сейчас открывается возможность развития этого дела, мимо которого пройти невозможно. Обилие болот и запас торфа в России велик, как нигде, и превратить этот труд из каторжного, на который шло и могло
идти только небольшое число рабочих, в более нормальный теперь представляется возможным. Практическое содружество с современным передовым государством — с Германией — достигнуто, поскольку там уже вырабатывают на заводах приборы, облегчающие этот труд, приборы, имеющие быть, наверняка, пущенными в 1922 году. На это обстоятельство нам надо обратить внимание. В этой области мы можем сделать очень и очень много, если все будем знать и все будем распространять ту мысль, что при напряжении усилий, при механизации труда выйти из экономического кризиса в России мы имеем большую возможность, чем какое бы то ни было другое государство.
Теперь в области нашей экономической политики мне хочется подчеркнуть еще одну сторону дела. При оценке нашей новой экономической политики недостаточно обращать внимание на то, что может быть особенно важно. Конечно, сущность новой экономической политики есть союз пролетариата и крестьянства, сущность — в смычке авангарда, пролетариата с широким крестьянским полем. Поднятие производительных сил — во что бы то ни стало, немедленно, теперь же — началось, благодаря новой экономической политике. Есть еще одна сторона новой экономической политики — возможность учиться. Новая экономическая политика есть та форма, при которой учиться хозяйничанью мы начнем настоящим образом, а в этом отношении и до сих пор мы работали из рук вон плохо. Конечно, коммунистическому руководителю, профсоюзному руководителю трудящихся масс трудно представить себе, что торговля является сейчас оселком нашей экономической жизни, единственно возможной смычкой передового отряда пролетариата с крестьянством, единственно возможной сцепкой, чтобы начать общим фронтом экономический подъем. Если взять любого купца, торгующего под контролем государства и суда (суд у нас пролетарский, и суд у нас сумеет посмотреть за каждым частным предпринимателем, чтобы законы писались для них не так, как они пишутся в буржуазных государствах; недавно в Москве этот пример был138, и все
вы хорошо знаете, что мы число этих примеров умножим, строго карая попытки нарушения наших законов господами частными предпринимателями), то мы увидим, что все же этот купец, этот частный предприниматель за сотню процентов прибыли сумеет сделать дело, — скажем, приобретет сырье для промышленности, — так, как сплошь и рядом не сумеют этого сделать никакие коммунисты и профсоюзники. И вот тут-то значение новой экономической политики. Учитесь. Это учение очень серьезное, мы все его должны проделать. Это учение чрезвычайно свирепое. Оно не похоже на чтение лекций в школе и на сдавание тех или иных экзаменов. Это есть проблема тяжелой, суровой экономической борьбы, поставленная в обстановке нищеты, в обстановке неслыханных тяжестей, трудностей, бесхлебья, голода, холода, но это есть то настоящее учение, которое мы должны проделать. Здесь всякая попытка от этой задачи отмахнуться, всякая попытка закрыть глаза, что мы, мол, тут в стороне, будет самым преступным и самым опасным чванством, коммунистическим и профессионалистским. Этим грешком мы, товарищи, все, управляющие Советской Россией, очень страдаем, и надо это сознать с полной откровенностью, чтобы от этого недостатка избавиться.
Мы приступаем к задаче нашего экономического строительства на основе нашего вчерашнего опыта, а в этом-то и кроется наша коренная ошибка. Здесь я приведу вам одну французскую поговорку, которая говорит, что обыкновенно у людей недостатки имеют связь с их достоинствами. Недостатки у человека являются как бы продолжением его достоинств. Но если достоинства продолжаются больше, чем надо, обнаруживаются не тогда, когда надо, и не там, где надо, то они являются недостатками. Вероятно, почти всякий из вас в личной жизни и вообще это наблюдал, и мы теперь наблюдаем на всем развитии и нашей революции, нашей партии и наших профсоюзов, которые являются главнейшей опорой партии, на всем аппарате, управляющем Советской Россией, мы наблюдаем этот недостаток, который явился как бы продолжением
наших достоинств. Величайшим достоинством было то, что в области политической и военной мы сделали всемирно-исторический шаг, который вошел в мировую историю, как смена двух эпох. Какие бы мучения нам ни пришлось еще выдержать, у нас этого никто назад взять не может. Из империалистической войны и из наших бедствий мы вышли только благодаря пролетарской революции, только благодаря тому, что советский строй пришел на смену старому строю. Этого взять назад нельзя, это — достоинство непререкаемое, непреложное и неотъемлемое, которое не может быть отнято никакими усилиями и натиском наших врагов, но которое как раз, если его продолжить там, где не надо, становится самым опасным недостатком.
Задачи политические и задачи военные можно было решить подъемом энтузиазма на данной ступени сознания рабочих и крестьян. Они поняли все, что война империалистическая их душит; не нужен был подъем на новую ступень сознания, на новую ступень организации, чтобы понять это. Энтузиазм, натиск, героизм, который оставался и останется навсегда памятником того, что делает революция и что она могла сделать, помогли решить эти задачи. Вот чем мы достигли нашего политического и военного успеха, и это достоинство становится теперь самым опасным нашим недостатком. Мы смотрим назад и думаем, что так же можно решить и хозяйственные задачи. Но в этом-то и ошибка: когда обстановка изменилась и мы должны решать задачи другого рода, то здесь нельзя смотреть назад и пытаться решить вчерашним приемом. Не пытайтесь — не решите! И эту ошибочность нам надо сознать. Работники коммунистические и работники профсоюзные, которые сплошь и рядом от черной, тяжелой, многолетней хозяйственной работы, требующей выдержки, тяжелых испытаний, длительной работы, аккуратности и настойчивости, в качестве ли советских работников, в качестве ли вчерашних бойцов, отошли от нее, отмахиваются, отговариваются воспоминаниями о том, что мы великое сделали вчера, — вы мне напоминаете басню про гусей, которые кичились, что «Рим спасли», но которым на это
крестьянин ответил хворостиной: «Оставьте предков вы в покое, а вы что сделали такое?». То, что в 1917— 1918—1919—1920 гг. мы решили наши задачи политические и военные с тем героизмом, с тем успехом, которым мы положили начало новой эпохи всемирной истории, этого не отвергает никто. Это принадлежит нам, и ни у кого ни в партии, ни в профсоюзах нет попытки отнять это у нас, — но перед советскими работниками и перед работниками профсоюзов сейчас лежит задача другая.
Сейчас вы окружены капиталистическими державами, которые вам не помогут, а помешают, сейчас вы работаете в условиях нищеты, разорения, голода и бедствия. Либо научитесь работать иным темпом, считая работу десятилетиями, а не месяцами, зацепляясь за ту массу, которая измучилась и которая не может работать революционно-героическим темпом в повседневной работе, — либо научитесь этому, либо вас назовут по справедливости гусями. Любой профсоюзный и политический работник, когда он говорит общую фразу, что, мол, вот мы, профсоюзы, мы, коммунистическая партия, управляем, — это хорошо. В области политической и военной мы это делали прекрасно, а в области хозяйственной мы это делаем скверно. Надо это сознать и делать лучше. Любому профсоюзу, который в общих чертах ставит вопрос о том, должны ли профсоюзы участвовать в производстве, я скажу: да перестаньте болтать (аплодисменты), лучше ответьте мне на вопрос практически и скажите (если вы на ответственном посту, как авторитетный человек, работник коммунистической партии или профсоюза): где вы поставили хорошо производство, сколько лет вы его ставили, сколько вам человек подчинено — тысяча или десять тысяч, дайте мне список тех, кого вы ставите на хозяйственную работу, которую вы довели до конца, а не то, чтобы за 20 дел браться, а потом по недосугу ни одного не доводить до конца. У нас, в советских нравах, бывает не так, чтобы хозяйство довести до конца, чтобы в течение нескольких лет сослаться на успех, чтобы не бояться учиться у того купца, который 100%
прибыли возьмет и еще себе заберет, а так, что напишут прекрасную резолюцию о сырье и скажут, что мы, мол, представители коммунистической партии, профсоюза, пролетариата. Извините, пожалуйста. Что называется пролетариатом? Это класс, который занят работой в крупной промышленности. А крупная промышленность где? Какой это пролетариат? Где ваша промышленность? Почему она стоит? Потому, что нет сырья? А вы сумели его собрать? Нет. Напишете резолюцию, чтобы его собрали, — и сядете в лужу, и скажут — глупость, и стало быть вы похожи на гуся, предки которого спасли Рим.
На нас сейчас история возложила работу: величайший переворот политический завершить медленной, тяжелой, трудной экономической работой, где сроки намечаются весьма долгие. Всегда в истории великие политические перевороты требовали длинного пути на то, чтобы их переварить. Все великие политические перевороты решались энтузиазмом передовых отрядов, за которыми стихийно, полусознательно шла масса. Иначе развитие и не могло идти в том обществе, которое было придавлено царями, помещиками, капиталистами. И эта часть работы, т. е. политический переворот, была выполнена нами так, что всемирное историческое значение этого дела бесспорно. Затем, за великим политическим переворотом встает, однако, другая задача, которую нужно понять: нужно этот переворот переварить, претворить его в жизнь, не отговариваясь тем, что советский строй плох и что нужно его перестраивать. У нас ужасно много охотников перестраивать на всяческий лад, и от этих перестроек получается такое бедствие, что я большего бедствия в своей жизни и не знал. О том, что у нас существуют недостатки в аппарате по организации масс, это я знаю превосходным образом и на всякие десять недостатков, которые любой мне из вас укажет, я сейчас же вам назову сотню добавочных. Но не в том дело, чтобы быстрой реорганизацией его улучшить, а дело в
17:13 11.06.2018
том, что нужно это политическое преобразование переварить, чтобы получить другой культурный экономический уровень. Вот в чем штука. Не пере-
страивать, а, наоборот, помочь надо исправить те многочисленные недостатки, которые имеются в советском строе и во всей системе управления, чтобы помочь десяткам и миллионам людей. Нужно, чтобы вся крестьянская масса помогла нам переварить то величайшее политическое завоевание, которое мы сделали. Тут надо быть трезвым и отдавать себе отчет, что это завоевание сделано, но в плоть и кровь экономики обыденной жизни и в условия существования масс еще не вошло. Тут работа целых десятилетий, и на нее нужно потратить огромные усилия. Ее нельзя вести тем темпом, с той быстротой и в тех условиях, в которых мы вели военную работу.
Прежде чем закончить, я еще позволю себе распространить этот урок, — что недостатки являются иногда продолжением наших достоинств, — на одно из наших учреждений, именно: на ВЧК. Товарищи! Вы, конечно, все знаете, какую дикую ненависть внушает это учреждение российской эмиграции и тем многочисленным представителям правящих классов империалистических стран, которые с этой российской эмиграцией живут. Еще бы! — это то учреждение, которое было нашим разящим орудием против бесчисленных заговоров, бесчисленных покушений на Советскую власть со стороны людей, которые были бесконечно сильнее нас. У них, у капиталистов и помещиков, остались в руках все международные связи, вся международная поддержка, у них была поддержка государств, несравненно более могучих, чем наше. Вы знаете из истории этих заговоров, как действовали эти люди. Вы знаете, что иначе, как репрессией, беспощадной, быстрой, немедленной, опирающейся на сочувствие рабочих и крестьян, отвечать на них нельзя было. Это — достоинство нашей ВЧК. Мы всегда это будем подчеркивать, когда мы услышим, в прямой или в отраженной форме, как часто слышим из-за границы, вопли тех из русских представителей, которые на всех языках умеют употреблять слово «ЧК» и считать его образом, типом русского варварства.
Господа капиталисты, российские и иностранные! Мы знаем, что вам этого учреждения не полюбить. Еще
бы! Оно умело ваши интриги и ваши происки отражать как никто, в обстановке, когда вы нас удушали, когда вы нас окружали нашествиями, когда строили внутренние заговоры и не останавливались ни перед каким преступлением, чтобы сорвать нашу мирную работу. У нас нет другого ответа, кроме ответа учреждения, которое бы знало каждый шаг заговорщика и умело бы быть не уговаривающим, а карающим немедленно. Без такого учреждения власть трудящихся существовать не может, пока будут существовать на свете эксплуататоры, не имеющие желания преподнести рабочим и крестьянам на блюде свои права помещиков, свои права капиталистов. Это мы очень хорошо знаем, но знаем вместе с тем, что достоинства человека могут стать его недостатками, и мы знаем, что та обстановка, которая у нас создалась, повелительно требует ограничить это учреждение сферой чисто политической, сосредоточить его на тех задачах, при которых обстановка и условия помогают ему. Если попытки контрреволюции будут таковы, как они были до сих пор, — а мы не имеем доказательств, чтобы на этот счет психология наших противников изменилась, у нас нет к этому оснований, — то мы сумеем отвечать так, чтобы видели в нашем ответе нечто серьезное. Советское государство допускает к себе иностранных представителей под предлогом помощи, а эти представители помогают свергать Советскую власть, чему примеры бывали. В положение такого государства мы не попадем, благодаря тому, что мы будем ценить и использовать такое учреждение, как ВЧК. Это мы можем всем и всякому гарантировать. Но вместе с тем мы определенно говорим, что необходимо подвергнуть ВЧК реформе, определить ее функции и компетенцию и ограничить ее работу задачами политическими. Перед нами сейчас задача развития гражданского оборота, — этого требует новая экономическая политика, — а это требует большей революционной законности. Понятно, что в обстановке военного наступления, когда хватали за горло Советскую власть, если бы мы тогда эту задачу себе поставили во главу, мы были бы педантами, мы играли бы в революцию, но
революции не делали бы. Чем больше мы входим в условия, которые являются условиями прочной и твердой власти, чем дальше идет развитие гражданского оборота, тем настоятельнее необходимо выдвинуть твердый лозунг осуществления большей революционной законности, и тем уже становится сфера учреждения, которое ответным ударом отвечает на всякий удар заговорщиков. Таков результат опыта, наблюдений и размышлений, который правительство за отчетный год вынесло.
В заключение я должен сказать, товарищи, что та задача, которую мы решаем в этом году и которую мы так плохо до сих пор решали, — соединение рабочих и крестьян в прочный экономический союз, даже в обстановке наибольшей нищеты и разорения, — поставлена нами теперь правильно, линию мы приняли правильную, и никаких сомнений на этот счет быть не может. И эта задача не только русская, но и мировая. (Бурные, долго не смолкающие аплодисменты.)
Та задача, которую мы решаем сейчас, пока — временно — в одиночку, кажется задачей чисто русской, но на деле это — задача, которая будет стоять перед всеми социалистами. Капитализм гибнет; в своей гибели он еще может причинить десяткам и сотням миллионов людей невероятные мучения, но удержать его от падения не может никакая сила. Новое общество, которое основано будет на союзе рабочих и крестьян, неминуемо. Рано или поздно, двадцатью годами раньше или двадцатью годами позже, оно придет, и для него, для этого общества, помогаем мы вырабатывать формы союза рабочих и крестьян, когда трудимся над решением нашей новой экономической политики. Мы эту задачу решим и союз рабочих и крестьян создадим настолько прочным, что никакие силы на земле его не расторгнут. (Бурные и долго не смолкающие аплодисменты.)
Напечатано 23 декабря 1921 г. в бюллетене «IX Всероссийский съезд Советов. Стенографический отчет», № 1
16:13 12.06.2018
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА СОВЕЩАНИИ БЕСПАРТИЙНЫХ ДЕЛЕГАТОВ СЪЕЗДА 26 ДЕКАБРЯ139
1
Товарищи! Решив продолжать нашу беседу, — я думаю, на этот счет у нас нет никаких сомнений, — я хочу только сказать, что вот теперь около половины девятого, мы можем до половины десятого и даже попозже здесь заняться. Надо выбрать тот вопрос, который нас наиболее интересует. Если здесь товарищ указал, что это земельный вопрос, то я должен сказать: давайте распределим время на те вопросы, которые представляют больше всего значения для вас. Мое дело здесь, как я понимаю, больше слушать и записывать. То, что я хотел сказать, то я на съезде вам сказал. Я стараюсь записывать, из какой губернии, из какого уезда, на что больше жалуются. Я думаю, что надо распределить время таким образом, чтобы по окончании вопроса о трудгужповинности рассчитать, какие еще вопросы кажутся самыми существенными, чтобы успеть о них тоже из разных губерний высказаться. Мое дело здесь как можно подробнее записывать, чтобы знать, что здесь беспартийными сказано. Ответить на отдельные вопросы, которые здесь задаются, мне все равно будет очень трудно, потому что я без справки здесь, сейчас, немедленно ответа дать не смогу. Вот почему я предлагаю выбрать те вопросы, которые считаются самыми важными, и о них с мест, так же как говорили о трудгужналоге, высказаться, а я буду записывать каждое заявление, которое с мест делается.
2
Товарищи, мне очень трудно сказать по этому вопросу пару слов, потому что все вопросы, которые здесь были заданы, я записываю, и записываю, из какой губернии какие делались указания, но без точной справки соответственного учреждения, на те вопросы, которые были здесь заданы, я сейчас ответить не могу. Товарищу, который сейчас говорил от Наркомтруда, было легко ответить, потому что он имеет перед глазами изданный закон и пояснение, каким образом посредством введения этого закона облегчение будет достигнуто. На отдельные вопросы, которые здесь заданы, без справки соответствующего наркомата, я никакого определенного ответа дать не могу.
Здесь получен еще ряд записок. Одна записка украинского товарища из Киева, который спрашивает: почему я никогда на Украине не был? На Украину поехать далеко. Такую поездку предпринять трудно.
Один товарищ спрашивает, кто будет платить за убитых лошадей из трудгужа. Я этот вопрос записал. Товарищ уже на него дал общий ответ.
Затем две записки были поданы по вопросу относительно продналога и относительно невозможности купить мануфактуру крестьянину, малоимущему. Понятное дело, что теперь на крестьянство во всех губерниях падает очень много такого рода трудностей. Без справки соответствующего учреждения я на этакий вопрос ответить сейчас не могу.
Сможем ли мы помочь и насколько помочь? Повторяю, что я сейчас ответа дать не могу. Мне кажется, одно самое важное, что было здесь высказано, по вопросу о трудгужналоге — это, насколько я бегло пересмотрел записки (а я записывал коротко сказанное каждым из тех товарищей, которые здесь выступали), самое главное, по-моему, выходит — это злоупотребления и неправильности желескомов140. Больше всего указаний было на то, что работы, назначенные желескомами, тяжелы, что людей мучают, что бывает
чрезвычайно много неправильностей в распределении и назначении работ, особенно в такое время, когда они в крестьянских хозяйствах прямо-таки вредны. Все эти указания я записал, и записал, что когда был последний трехнедельник, то всех товарищей посылали из центра на места. Я просил собрать точные материалы относительно всех неправильностей, связанных с топливными работами, и относительно злоупотреблений, и целый ряд докладов. Письма об этом я уже начал получать, но в последнее время, вследствие болезни, которая меня заставила и на съезде только ограничиться общим докладом, я должен сказать, что сам разбирать эти ответы я не мог. Это будет поручено другому товарищу, который временно меня замещает, но все эти данные, собранные во время последнего трехнедельника, мы непременно соберем. Указания на неправильности и злоупотребления желескомов я считаю в общем, несомненно, правильными. Одна из главных причин, почему решено было ввести тот трудгужналог, о котором товарищ из Наркомтруда докладывал, и состоит в том, что без правильного определения размеров труда (делается эта попытка: в законе определяется посредством шестидневной работы), без такого правильного определения в законе злоупотребления гублескомов и желескомов неизбежны, и борьба с ними очень трудна. А когда в законе будет точно объявлено, как объявлено теперь, сколько дней труда требуется, известно будет урочное положение, которое определяет, сколько и какое количество работы в это число дней нужно провести, борьба с злоупотреблениями будет гораздо легче. Конечно, в губерниях и уездах с гублескомами и желескомами, особенно тогда, когда в эти учреждения, как указывал на это один из товарищей, пролезли многие из старых служащих, из старых помещиков, из старых лесных подрядчиков, конечно, с ними борьба — вещь трудная. Нужно, чтобы на местах более строго за этим смотрели, а нам нужно, чтобы в ЦИК было больше товарищей из беспартийных крестьян, к которым, в случае если жалоба не доходит до назначения, можно было бы обратиться, и они сами здесь, на заседании
ЦИК, поднимут этот вопрос и потребуют расследования неправильностей. Эти меры во всяком случае на настоящем съезде проведены будут, Число членов ЦИК от беспартийных крестьян, как мне сообщают все товарищи, участвующие на съезде, несомненно, будет увеличено. Посредством этого следить за тем, чтобы с злоупотреблениями желескомов можно было бы бороться более успешно, будет легче, чем больше будет беспартийных крестьян, членов ЦИК. Повторяю, что я все указания, которые здесь делаются, записываю и о каждом из них в соответственный наркомат или совнархоз напишу, для того чтобы можно было принять меры. Дать же ответ по поводу каждого частного вопроса без справки в соответствующем наркомате я, конечно, сейчас не могу.
3
Я две минуты попросил бы у тов. Калинина, чтобы не вышло какого-либо неправильного понимания его слов. Я уверен, что он не хотел приписать мне этой мысли, будто я когда-нибудь предлагал жечь молитвенники. Само собой разумеется, что я никогда этой вещи не предлагал и предложить не мог. Вы знаете, что по нашей Конституции, по основному закону нашей республики, свобода духовная насчет религии за каждым безусловно обеспечена.
Еще два слова тому товарищу, который указывал на крайне тяжелое положение части уездов Вятской губернии. Уезды входят в голодный район. Теперь наша главная надежда будет на договор, который нам предложило американское правительство. Мы его на днях заключим. По этому договору американское правительство предлагает 20 миллионов долларов. Мы дадим 10 миллионов, всего будет 30 миллионов долларов — это значит 60 миллионов золотых рублей. Это сумма порядочная. Большую часть ярового клина можно будет засеять, если не удастся полностью. Кроме того, мы посылаем в Канаду. Думаем, что удастся из золотого
фонда еще дополнительную часть израсходовать на то, чтобы несколько больше приобрести семян. Самый главный вопрос теперь — это, конечно, голод, бескормица. Необходимо яровой посев выполнить как можно полнее. К этому и будут приложены все усилия. (Аплодисменты.)
Впервые напечатано в 1933 г. в Ленинском сборнике ХХIII
60 = 323%).