>> И никто не меня в этом не переубедит, пока мне на голову не приземлится кирпич с крыши... quoted2
> > а сколько кирпичей стали виной твоих нынешних убеждений? > quoted1
Я знаю только одно: моему народу вредят изнутри. Вредят очень сильно. Вредят те, кто считает для себя православных - врагами. Исламисты нам не враги, т.к. за 1300 лет мы нашли с ними общий язык. Мы (православные) нашли общий язык со всеми, кроме евреев.
Вы извините, я тут на форуме Токмакова побывал, очень интересный стих там, как раз по теме.
Орлуша
Меня зовут поэт Орлуша, И если спросите меня, Скажу, что говорить про Душу В России — чистая херня.
Давно и очевидно ясно: Меня родившая страна Живет душевно и прекрасно, Привыкши к запаху говна.
Прошу простить великодушно За это резкое туше, Но я же — тоже русскодушный, Я о своей пишу душе!
Системой противовоздушной Себя от страхов оградив, Страна, к себе неравнодушна, Живет, себя за все простив.
Пока по морде нас не жахнет И не придет лишений час, «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!» — Звучит молитвою для нас.
В какой бы атмосфере душной Ни обретался мой народ, Он верит, верит, простодушный, Что каждый, кто не он, — урод. Он знает, что французы — скучны, Что немец — подлый душегуб, Что все татары — двоедушны, Еврей вообще ему не люб.
Народ, в себя воцерковленный, Извека верит от души, Что он один — одушевленный, А все другие — просто вши.
Живя при этом жизнью гадкой, И старики, и малыши Считают для других загадкой Прекрасный мир своей души.
«Души прекрасные порывы!» — Когда-то завещал поэт. С тех пор и душим терпеливо Все, что несет душевный свет.
Поэта, кстати, звали Пушкин, Он за границей не бывал, Он пил из кружки со старушкой И милость к падшим призывал.
А после лирикой воздушной, Надушен кельнскою водой, Склонял к постели добродушно Девиц — от юной до седой.
У Лукоморья есть избушка… И пусть мы все разорены, «Подушка», «душка», «раскладушка» С «душою» — однокоренны.
Купаясь с проституткой в душе, Тот мальчик, что хотел в Тамбов, Не помнит, что в России «души» — Названьем было для рабов.
Удушен податью подушной, Прекраснодушный мой народ Готов иудушкам тщедушным Глядеть в брезгливо сжатый рот.
Он в гэпэушной душегубке Душою отлетал в астрал И пел, умильно скорчив губки: «Люблю Владимирский централ».
Пусть где-то страны есть иные, Народы с ценностью иной, Мы здесь — душевно все больные. Я — про народ душевный мой.
Мы территорией большою Горды — от Тулы до Курил — Как будто чуйской анашою Нас враг для смеха накурил.
Да, мы едим порою суши, Но любим черную икру, Прошу, не лезьте русским в душу С похмелья или поутру.
Стоит с соленьями кадушка… Есть водка, пиво, беляши, Садись ко мне поближе, душка, И выпьем за помин души,
Которая, когда мы пьяны, В нас очень весело живет, Подобно русскому баяну: То развернется, то поет.
Да так, что дорого послушать. Да так, что, сука, до утра — Про «Вышла на берег Катюша» И про «В России вечера»…
Про птаха в зарослях душистых, Про на поляну самолет, Потом еще про три танкиста Душещипательно поет.
А если что кому противно, У нас пощады не проси! Душа — есть орган коллективный, По крайней мере, на Руси.
Она — и орган размноженья, И орган страсти роковой, И орган братского общенья, И орган жизни бытовой.
Сейчас закончу стих умело: Всяк чужеземец, запиши, Что русский может быть без тела, Но жить не может без души!
С дерьмом за душу можем скушать, Нам пофиг бентли и порши. Мы из любого выбьем душу За оскорбление души!