В СССР так называемые городские медали "За взятие ..." учреждались только за столицы государств. Единственным исключением стал город-крепость Кёнигсберг, и это о многом говорит...
04:19 02.05.2016
Командир 5-й Ленинградской партизанской бригады, Герой Советского Союза Камрицкий К.Д. прикрепляет медаль "Партизану Отечественной войны II степени" священнику церкви Порховского района Пузанову Ф.А
04:44 02.05.2016
04:56 02.05.2016
"Братья-славяне": дивизия СС "Хандшар" (1-й Хорватская)
05:09 02.05.2016
И этих - ТОЖЕ нужно не забывать:
"Против безбожников", говорите, сражались? А вот эти, надо полагать - "воевали за безбожников", да? Митрополит Алексий. На груди медаль "За оборону Ленинграда"
Архимандрит Нифорт (Глазов)
Протоиерей Александр (Смолкин)
Вот этот - действительно СКРОМНЫЙ священник:
В годы войны Федор Андреевич Пузанов стал разведчиком 5-й партизанской бригады. Георгиевский кавалер Первой мировой войны и скромный сельский плотник в 30-е годы, он, пользуясь относительной свободой передвижения, разрешенной ему оккупантами как священнику сельского прихода, вел разведывательную работу, снабжал партизан хлебом и одеждой, сообщал данные о передвижениях немцев. Кроме этого, он вел беседы с верующими и, передвигаясь от села к селу, знакомил жителей с положением в стране и на фронтах.
Во время эвакуации немцами населения Псковского района в январе 1944 г. священник Пузанов должен был сопровождать свой приход к месту погрузки в эшелон. Колонну сельчан сопровождали немцы, но, пройдя 15 километров, немцы свернули в сторону, приказав священнику под страхом смерти, довести колонну самому. Когда немцы скрылись, Пузанов предложил сельчанам вернуться домой, что они охотно и сделали. Командир 5-й партизанской бригады К.Д. Карицкий сам прикрепил к груди героя медаль «Партизану Отечественной войны».
05:12 02.05.2016
Михаил Макаров, боец-пехотинец, который дошел до Берлина. Перед рейхстагом.
Вот и все. И не помогли фашистам, ни предатели власовцы, ни красновцы, ни прочая шушера.
05:16 02.05.2016
05:32 02.05.2016
07:51 02.05.2016
На последней фотографии изображены военнопленные женщины санитарки и медсёстры взятые в плен 22 июня в городе Бресте.
08:32 02.05.2016
С наступающим праздником Великой Победы!
09:08 02.05.2016
Karabas_il (Karabas_il) писал(а) в ответ на :
> А кто по твоему может иметь такое право ? > Кто имеет право судить россиян ?
Никто Кроме, разве что, самих россиян.
P.S. Но я не верю этой тишине, Тревога не заглохла средь покоя. Храните, люди, память о войне, Чтоб наяву не пережить такое!(С), Эльрин)
09:20 02.05.2016
Воспоминания жительницы д. Рузино о битве под Москвой - У мамы нас осталось пять человек детей, и шестым она была беременна. Когда к нам в деревню пришли немцы, домов наших уже не было. Они были сожжены нашими солдатами, чтобы немцам негде было скрываться. Мы жили в землянках, которые на скорую руку были выкопаны. У нас копали мои братья Василий и Виктор. Они выкопали возле дома в саду, но, когда горели дома, то и загорелся наш сад. Мы с большим трудом выбрались оттуда и перебежали к соседям, у которых землянка была выкопана подальше от домов, ближе к лесу. Когда мы туда бежали, над нами свистели пули, рвались снаряды. Немцы у нас находились целый месяц. Они издевались над нами. Мою младшую сестру, которой было 4 года (она с 37 года) окутали проволокой, раскачивали и кидали в снег. А нас никого не подпускали к ней. Потом, прошло некоторое время, братья Василий (с 28 года), Виктор (с 29-ого года) поползли за ней. Она лежала в снегу и уже почти замерзлая. У нас ничего не было ни пить, ни есть, но мы не могли вылезти из землянки. Но нам так хотелось есть и пить, тогда брат Виктор пополз на колодец за водой, но там оказались немцы, и его заставили качать им воду в бочки и долго его не было. Потом пополз старший брат Василий за ним, и он уже лежал у колодца почти недвижимый. Он отморозил ноги. Брат его дотащил в землянку. Так.
- А теперь расскажи нам как выводили на расстрел.
- Теперь так. Немцы нас выводили расстреливать. Они открыли крышку в окопе и нас всех оттуда вывели на улицу. Поставили нас всех в ряд. Маму – первую. Она была беременна, с большим животом. Нас всех поставили в общем в ряд. И начали над нами водить автоматами. Стали маме в живот автоматом тыкать. Посчитали, что очень много детей и еще одного. И потом мы хотели уже прощаться. Нам мама сказала: ”Ну, детки, давайте прощаться. Это все уже”. И мы только к маме все стали кидаться, прощаться, они нас опять растаскивали, ставили в ряд и опять над нами водили автоматами. А потом скомандовали нам, чтобы мы повернулись и опять опустились в окоп. И когда мы спускались в окопы, у нас всех было такое впечатление, что нам в зад будут стрелять, и мы все окажемся в окопе уже мертвыми. Ну, правда, они нас не тронули, все-таки не расстреляли. Ну и вот, здесь, в эту же ночь, брат вышел на улицу, в туалет выполз, а там оказался наш сосед по деревне, в которой мы жили до этого. Ну и вот, он был партизаном. И он, когда увидел моего брата, они, конечно, обрадовались. И он нам принес хорошую новость. Говорит: “Ну все, в эту ночь, вот подойдет ночь еще, мы их погоним. Так что, -говорит, — ждите вашего освобождения.” И правильно, на следующую ночь здесь такое было, что нельзя было передать, что делалось. Это было вообще невыносимо слушать и все. В общем пошли танк и стрельба и взрывы, вот и потом смотрим, открывается люк, люк в землянке и опускается солдат к нам туда. И уже солдат оказался наш, которые освобождали нас. Ну вот. Они сразу нам сказали: “Что они здесь над вами делали, вот как издевались, как чего”. Ну и вот сказали: “Теперь мы их погоним”. И вот они в общем погнали, и мы на утро (это было ночью все), утром мы встали, стали выползать на улицу, было очень снежно, было очень холодно. Вот. А мы и голодные и холодные и пошли мы в свои пепелища собирать эту картошку, что было в подполах. Она была уже мороженная. Мы с младшим братом, который младший из братьев, пошли на пепелище, набрали этой картошки, влезли в землянку и начали зажигать костер, испечь картошки чтобы поесть. Но там пошли стрелять пули. Там оказалися пули. И мы выскочили оттуда с ним. Не знаю, как мы остались живы с ним. Выскочили мы оттуда. И потом уже в общем собрались мы, потом пришла эта … госпиталь шел, вместе врачи шли. И в общем брата они сразу осмотрели, его ноги, потому что его ноги они были отмороженные. Они его перебинтовали и сказали, что ноги ему, наверно, придется ампутировать. И так что мы его завернули, разными тряпками обернули и нашли какие-то там сани, нашли или сбили из чего-то. И мы двинулись обратно сюда в Рузино из Овражина.
- Расскажи, как ты к Сталину ходила.
Меня мама брала из детского дома из Салтыковки. И когда она меня привезла, она меня привезла в землянку, которая после солдат осталась. Но все уже были в сборе, кроме меня, она меня забирала в последнюю очередь. И после этого мне пришлось с мамой вместе добиваться, чтобы нам какое-то жилье дали. И нам пришлось добиваться вплоть до того, что обращаться в Кремль к Сталину. И вот мы с мамой туда поехали. Я написала заявление, все описала, какая у нас обстановка, все. И мы поехали с мамой туда. Конечно, туда было очень тяжело пробираться. Мы первые ворота еще прошли, хоть там и охрана стояла, но все-таки мы каким-то путем прошли. Потом стали уже подходить к дому, к белому, а там стоит охрана, и нас ни в какую не пускает. И вдруг, открываются там двери, а там сразу лесенки идут как-то, как будто бы на второй этаж. А с мамой плохо, она была контуженная, без конца падала без сознания. У нее эпилепсия. И там какой-то мужчина. А нас не пускают, а я плачу стою, заявление в руках держу. Плачу, что нам жить негде, что нас много, детей много. Вот видите, мама больная, с ней припадки. Потом вдруг появился там какой-то военный, на площадке. Подходит и спрашивает у меня: ”Дочка, в чем дело?”А я плачу и подаю ему это заявление. Он прочитал его, потом говорит: ”Пойдем, дочка, со мной пройдем.”И провел меня. Он завел меня в кабинет, но там кругом охрана. Там в каждом кабинете еще по два охранника. Посадил меня на стул и сказал: “Девочка, не волнуйся, не плачь, мы вам помощь окажем.” В общем меня они здесь. Там были охранники, солдаты. А маме, говорит, мы уже вызвали “скорую помощь”. Там с мамой “скорая” занимается. Я посидела, потом выходит Калинин, обнял меня, стал успокаивать, чтобы я не плакала. “Вот, деточка, мы вам окажем помощь. Вот вам документы, поедите в Райисполком, и вам там все это окажут. И отдадут и землю вашу (что до войны у нас была здесь) и дадут жилье. ” И потом нас со “скорой помощью” довезли до Ленинградского вокзала. Мы приехали домой. На другой день я поехала в Райисполком. Тогда был председателем в Райисполкоме Пархоменко. Когда они мне отдавали документы, сказали, что мы там все уже сообщили, а эти документы вы им покажите, но не оставляйте им, оставьте их себе. И когда я уже приехала в Райисполком, Пархоменко мне все объяснил, что жилье вам будет. И вот нам дали жилье. Там один дом был, то есть половина дома, свободна, и нас туда поселили. И потом после этого нам обратно отдали этот участок, который был перед войной. И отдали землю нам, и мы построились с трудом. И то дом до конца не доделали. Здесь уже и ребят взяли в армию старших. И мы доделывали вместе с братом с третьим, который младше тех братьев. Младшая самая я уже оказалась и сестра еще, самая младшая. И вот так мы построили кое-как, и нам отдали землю. Конечно, большая благодарность всем, что нас все-таки не бросили. Такое время было, такая война была! И все-таки нас страна не бросила. И мы все очень благодарны. Сейчас, понятно, вся семья уже вымерла. Из семьи осталась я одна. Война на столько повлияла! По врачам ходила, и мне сказали, что вас контузило всех, всем досталось. И сейчас я в семье осталась одна. Все поумирали у нас и мама, и братья, и сестра. И я от имени всей семьи, от имени не только всей семьи, но и от имени всех пострадавших, которые перенесли эту страшную войну, от всех, выношу большую благодарность правительству нашему за то, что они нас не бросили. Все-таки и воспитали, считай, нас. Мы и в школе учились. И большое спасибо нашему правительству.
09:26 02.05.2016
Воспоминания об оккупации, записанные в Калужской области (Малоярославецкий и Боровский районы) В 1941 году на территории Калужской и Смоленской областей проходил фронт, части которого были неразрывно связаны друг с другом, и от стойкости одного участка зависела участь соседнего. Попеременно принимали они на себя основную тяжесть удара фашистов. В самом конце сентября 1941-го началось немецкое наступление на московском направлении, начался первый этап московской битвы, когда захватчики в считанные дни прорвали оборону Красной Армии. К 7 октября в районе Вязьмы было окружено четыре армии Западного фронта. Уцелевшие части прорывались в сторону Гжатска (ныне Гагарин). Те, кому удавалось отступить и выйти из окружения, стягивались к Можайской линии обороны.
7 октября – не менее страшная дата, чем 16-е число того же месяца. Ведь еще за 9 дней до всеобщей паники в столице, ее судьба буквально висела на волоске, все пути врагу были открыты и оборона фактически отсутствовала. В этот период именно с юга, со стороны Юхнова и Малоярославца, фашисты двинулись на Москву, и здесь создалось самое опасное положение.
По воспоминаниям начальника контрразведки УНКВД г. Москвы С.М.Федосеева, 5 октября был самый тяжелый момент в боях за Москву, когда противник, прорвав оборону, двинулся на столицу[1].
В Москву был срочно вызван Г.К.Жуков. 8 октября он лично ездил в южном направлении, побывал в обезлюдевшем Малоярославце, где с трудом нашел командующего фронтом С.М.Буденного, в тот же день отстраненного от должности.
Из воспоминаний командующего истребительной авиацией ПВО Н.А.Сбытова: «С нападением Германии на нашу страну в Московском военном округе стали какие-то удивительные события происходить... назначили новых командиров и почему-то всех из НКВД... ни одного кадрового военного. И это во время войны! Такой подбор кадров был целесообразен только с точки зрения внутренней безопасности... Энкавэдэшники в военных вопросах не разбирались, что вскоре стало совершенно ясно»[2].
Уже в начале августа нашими летчиками было замечено, что в южном направлении фашисты фотографируют дороги, ведущие на Москву. Однако долго никаких мер с нашей стороны не предпринималось. 5 октября разведчики донесли о двух колоннах немецких танков, двигающихся по Варшавскому шоссе. Это был корпус, обошедший линию обороны под Смоленском. Уже утром 5 октября командование ПВО решило мобилизовать курсантов двух военных подольских училищ, ибо никого, кроме женщин с лопатами на строительстве окопов, поблизости не было. Но и этот день был потерян. Он ушел на разборки в кабинете начальника контрразведки Абакумова, который обвинил Сбытова в распространении ложных слухов и паники. В своем кабинете Сбытов приготовил на столе автомат и маузер: «Думаю: придут забирать – будем воевать»[3]. Но все окончилось протоколом допроса, где летчик сделал приписку: «Последней разведкой установлено, что немцы к исходу дня займут Юхнов», – и подписался. «А потом думаю: зря... Они подпись оставят, а остальное выведут как-нибудь»[4].
До утра шло заседание ГКО, которое в конце концов одобрило действия начальника ПВО столицы. Но сутки были потеряны, целые сутки военного времени! Юхнов, действительно, был занят фашистами вечером 5 октября. «Не было никакого сопротивления, как на прогулке шли... После нашего авиаудара рассредоточились с главной дороги, но упорно шли вперед тем же темпом, примерно по 10 км в сутки»[5].
Приказ Сталина был, как всегда, краток: задержать фашистов любой ценой минимум на пять-семь суток. «А чем задерживать – неизвестно... На пути немцев мы могли поставить только тех же подольских курсантов и мои самолеты, штурмовавшие немцев по несколько раз в день. Курсантов в период с 6 по 10 октября легло на полях от Медыни до Крестов три с половиной тысячи только убитыми. Вечная им память!»[6]
Октябрьская трагедия у стен Москвы... В эти дни мальчики-курсанты подольских военных училищ буквально своими телами преградили путь врагу в районе Малоярославца. Почти никто из них не вернулся. Надо было выиграть несколько дней до подхода резерва. И с этой стороны враг так и не смог молниеносно прорвать нашу оборону. (Основной монумент в честь подвига подольских курсантов сооружен на Ильинских рубежах, где в начале 70-х годов состоялась первая встреча оставшихся в живых.)
09:31 02.05.2016
Воспоминания об оккупации, записанные в Смоленской области (Гагаринский район) Мы были в этих местах во время экспедиции прошлым летом. О трагедии армий, попавших в «Вязьминский котел», страшное окружение и плен, известно достаточно много. В начале октября 1941 года фашисты, уже занявшие Смоленск, прорвались к Вязьме. В окружение попали четыре армии Западного и Резервного фронтов. Окруженную группировку возглавил генерал-лейтенант М.Ф.Лукин, командующий 19-й армией. Но 12 октября попытка прорваться из окружения оказалась безуспешной. Потерявший ногу, истекавший кровью генерал был взят в плен и пережил позже ужасы фашистских концлагерей. Колонны с пленными красноармейцами тянулись от Вязьмы до самого Смоленска. До последнего держались ополченцы-москвичи на трассе Москва–Минск, где ныне установлен памятный обелиск на 242-м километре.
Через три месяца, откинув гитлеровцев от Москвы, освободив 4 января 1942 года Боровск, передовые части 33-й армии во главе с командармом М.Г.Ефремовым по приказу верховного командования осуществили прорыв на Вязьму, являвшуюся важнейшим стратегическим узлом. Но поддержка и помощь не были обеспечены и наш клин оказался отрезан от основных частей Красной Армии. В ночь на 3 февраля танковые удары противника отрезали части 33-й армии от Большой земли. Не имея боеприпасов, фуража, в тяжелейших условиях окружения, почти без техники и продовольствия, буквально до последнего патрона два с половиной месяца сражались солдаты четырех дивизий. Опытный командарм не раз обращался к Сталину и Жукову с просьбой разрешить выход из этого «котла смерти», осознавая гибельность наступающей распутицы. Но получил на это разрешение только в апреле, когда уже было поздно исправлять положение. Тем не менее Ефремов не принял предложения Сталина покинуть обреченную армию, а остался с теми, кто не нарушил его приказа все эти страшные месяцы окружения под Вязьмой. В ночь с 13 на 14 апреля его изнуренная армия пошла на прорыв. Без всякой техники и артиллерии ефремовцы оказали упорное сопротивление противнику. Но не смогли разомкнуть кольцо окружения. Тяжело раненный и потерявший способность передвигаться, командарм Ефремов принял решение расстаться с жизнью и застрелился. К 18 апреля его армия была уничтожена. Немцы нашли тело командарма, поскольку погибавшие красноармейцы не смогли его похоронить. Это сделали солдаты вермахта, отдав воинские почести мужественному человеку. По легенде, один из немецких офицеров сказал при церемонии: «Служите Германии так, как России – генерал Ефремов». Семнадцать месяцев эти места были под оккупацией. 6 марта 1943 года наши войска овладели Гжатском. 12 марта рано утром после штурма была освобождена Вязьма.
Я помню в Вязьме старый дом. Одну лишь ночь мы жили в нем.
Мы ели то, что Бог послал, Мы пили, что шофер достал.
Мы уезжали в бой, чуть свет. Кто был в живых, того уж нет, –
писал Константин Симонов.
09:35 02.05.2016
Письмо с фронта. Оборона Москвы.
24.11.41. Привет с фронта отечественной войны. Здравствуйте Саша, Рима и маленький Рудочка. Шлю вам привет и наилучшие пожелания в вашей жизни. Я жив и здоров, того и вам всем желаю. Саша, прости, что не писал с самого приезда на фронт и тем самым заставил тебя беспокоиться обо мне. Но я послал тебе уже 3 телеграммы. Я беспокоюсь, получила ты их или нет? Постараюсь вкратце описать то, что произошло за это время. Прибыли мы 24-го. Разгрузились на одной из станций на дальних подступах к Москве. Первый бой был 4-го ноября, а после этого ежедневно шли бои. Тебе уже наверно известно о некоторых наших, т.к. кто-нибудь сообщил об этом раньше. Но в первые же дни из твоих знакомых были убиты (далее замарано цензурой около десяти фамилий). Это в первые 5 дней боев с фашистами. Кромсали их наши очень сильно, особенно Романов. Но они, Саша, как бешеные собаки, их бьют, а они идут. Были такие случаи, когда их били форменным образом как собак. Пример: фашисты пошли в наступление, причем, все были пьяны и шли во весь рост. Наша рота, которая обороняла этот участок, отошла по тактическим соображениям в сторону, остался один красноармеец с ручным пулеметом. Он выпустил один восемь магазинов, убив, вернее покрошив, при этом 80-90 человек, после чего остальные разбежались. Вообще наши бойцы и командиры дерутся здорово и бьют немцев почем зря. Примерно через 4-5 дней я увидел 1-го немецкого солдата, которого взяли в плен наши. Он был эсэсовец, то есть отъявленный фашист. Вид у него был отвратительный. Сам худой от недоедания и смотрит как зверь. Через несколько дней взяли еще одного пленного, которого допрашивал я. Он сын кулака и был тоже в дивизии СС, т.е. отъявленных фашистов. Итак, Саша, мы бьем фашистов и защищаем нашу родную Родину и любимую Москву. Воюем на Волоколамском направлении. Итак, Саша, пока до свидания, целую вас всех крепко, крепко. Поцелуй за меня Риму и Рудочку. С нетерпением жду ответа, пиши быстрее по адресу: Действующая армия, 485 полевая почта, штаб дивизии.
Саша, я тебе отправил переводом 750 руб. сообщи о получении. Еще раз целую вас всех крепко, крепко. Любящий вас Георгий.
