> Георгиу (Георгиу) писал (а) в ответ на сообщение:
>>Одессе не по пути с российскими антиукраинскими шовинистами и врагами целостности и государственности Украины!
quoted2

>
> Z_O_V (Z_O_V) писал (а) в ответ на сообщение:
>>
>> Прочитали вы свою государственность вместе с бандэровцами.
quoted2

> Георгиу (Георгиу) писал (а) в ответ на сообщение:
>>Трещи пустое, тебе положено!
quoted2

> Борьба за Украину
>
>
> Сообщение проходит проверку модератором.
>
> Дмитрий Тренин
> https://carnegie.ru/commentary/75893
>
> Украинский кризис обычно рассматривают на Западе как акт окончательного освобождения второй по значимости бывшей советской республики от имперской России. Важность противоположного процесса — того, что Россия наконец-то проводит границу между собой и Украиной, — часто недооценивают. И совершенно напрасно, потому что этот процесс закрывает 25-летний постимперский период в новейшей истории России, когда Москва еще продолжала надеяться каким-то образом реинтегрировать бывшие советские республики вокруг Российской Федерации.
>
> Теперь окончательный развод с Украиной и кризис в отношениях с Западом ознаменовали начало совершенно новой эпохи, в которой Россия обозначает себя как обособленное многоэтничное национальное государство на севере мегаконтинента Евразии. В этих новых условиях другие страны бывшего СССР, не только Украина, становятся лишь географическими соседями, а не «младшими братьями» в большой патриархальной семье во главе с Москвой. Для того чтобы успешно строить отношения с этими странами, России нужно выучить уроки Украины.
> Россияне часто идеализируют историю своих отношений с Украиной, воспринимая эту страну лишь как продолжение самой России, соединенное с ней множеством вековых и вроде бы нерушимых связей в рамках «русского мира». При этом упускается из виду то, как сильно разошлись траектории развития России, Украины и Белоруссии, когда первая провела два с лишним века под монгольским игом, затем сбросила его и построила собственную империю, а остальные в это время входили в состав восточноевропейских государств и только потом были присоединены к Российской империи.
>
> Распространенная в России позиция состоит в том, что независимость Украины — это нечто неестественное и пагубное, и добиваться ее — предательство не только российских, но и собственно украинских интересов. В этой российской логике акцент всегда ставился на то, что объединяет восточнославянские народы — общую веру, общую историю, — тогда как различиям между ними уделялось куда меньше внимания. Поэтому украинский национализм без долгих рассуждений определялся как нечто вражеское, а не как результат исторического развития.
>
> Владимир Путин неоднократно говорил, что «русские и украинцы — один народ». Но хотя между русскими и русскоговорящими украинцами действительно может быть трудно обнаружить большие различия, эта позиция не учитывает тех украинцев, кто не хочет ни выглядеть, ни говорить как русские, а также списывает со счетов украинские элиты, из какой бы части страны они ни были, которые настаивают, что Украина — не Россия, по выражению якобы самого пророссийского второго президента Украины Леонида Кучмы.
>
> В Москве многие восприняли украинскую оранжевую революцию 2004−2005 годов как главным образом воплощение новой политической технологии цветных революций, которую американцы используют, чтобы расширить свое геополитическое влияние в различных регионах мира. Она также расценивалась как репетиция возможной смены режима в Москве. Чисто украинские корни революции отметались как вторичные. Впоследствии неспособность лидеров оранжевой революции выполнить свои обещания вызвала в Москве лишь злорадство и самоуспокоение.
>
> Вместо того чтобы проанализировать случившееся и начать работать с политическими, деловыми и общественными силами Украины, вплоть до регионального уровня, с целью формирования прочной базы поддержки независимой, но дружественной к России Украины, Кремль продолжил игру с коррумпированными украинскими политиками. Многие в Москве восприняли победу Виктора Януковича на президентских выборах 2010 года как реванш за прошлую неудачу и как первый шаг по реинтеграции Украины в единое экономическое, политическое и стратегическое пространство с Россией. То, что Януковича заботили только интересы его семьи и что он цинично эксплуатировал и мечтания Москвы, и надежды Европы, попросту игнорировали.
>
> Для Владимира Путина интеграция Украины с Россией стала центральной частью его внешнеполитической программы перед выборами 2012 года. Можно даже сказать, что успех всего путинского проекта евразийской интеграции зависел от того, вступит ли Киев в экономический и политический союз с Москвой. Кремль приложил к этому большие усилия, но работал исключительно с Януковичем и его правительством. Однако ни пророссийский четвертый президент Украины, ни его союзники-олигархи ничего такого делать не хотели: они намеревались эксплуатировать и Россию, и Запад ради собственной выгоды.
> Если бы в 2013 году Янукович однозначно принял сторону России и согласился на полноценное участие Украины в Евразийском союзе, Россия получила бы беспокойную страну с населением 45 млн, которую ей пришлось бы долго и активно поддерживать финансово. Киев имел бы возможность дорого продавать свое согласие на любые решения, принимаемые в рамках Евразийского союза. И в конечном счете, несмотря на всю эту поддержку, России пришлось бы — вероятно, опять в результате конфликта — отпустить Украину.
>
> Если бы в начале 2014 года Янукович сделал то, чего от него ожидали многие в Москве, — разогнал бы Майдан и ввел в стране чрезвычайное положение, — на Украине все равно началась бы гражданская война, но только не на востоке, в Донбассе, а на западе. Там появилась бы западноукраинская «народная республика» со своими партизанами. Януковичу пришлось бы организовать собственную «антитеррористическую операцию», чтобы справиться с ними, и маловероятно, что он добился бы успеха: даже Сталину в свое время не удалось полностью подавить сопротивление в Галиции и на Волыни. Польша и НАТО, разумеется, не стали бы вмешиваться напрямую, но начали бы помогать повстанцам, и не только морально.
>
> Запад наложил бы на Украину санкции, и России пришлось бы компенсировать Киеву связанные с ними потери. Под санкции попала бы и сама Россия, причем, скорее всего, это были бы более жесткие санкции, чем сейчас. «Поддержка репрессивного марионеточного режима в Киеве» обошлась бы Москве очень дорого.
>
> Чтобы укрепить позиции шаткого режима Януковича, России пришлось бы увеличить военную помощь Украине, в том числе направить туда спецназ и регулярные войска. Такое вмешательство, в свою очередь, спровоцировало бы масштабные волнения и массовое сопротивление, причем не только в Западной Украине. В результате Москва оказалась бы в ловушке, из которой невозможно было бы выбраться, не дестабилизировав ситуацию в самой Российской Федерации. Так что, несмотря на все нынешние угрозы и осложнения, реальная ситуация сегодня выглядит гораздо более благоприятной для России, чем-то, к чему привели бы предполагаемые «успехи» ее прежней политики.
>
> Главная причина провала российской политики на Украине состоит в том, что Россия упорно игнорировала один неприятный для нее факт: почти вся украинская элита — будь то политическая, экономическая или культурная, западная, юго-восточная или киевская, пусть и в разной степени — проникнута духом национальной независимости, мечтой завершить вековой политический проект независимой Украины, который подразумевает отделение от России. Вплоть до 2014 года у такого проекта не было шансов быть реализованным из-за экономической, социальной и культурной привязки Украины к России, не говоря уже об их более плотной интеграции. В результате Майдана и последовавших за ним событий он появился.
>
> Для украинского национального проекта главной проблемой была колоссальная мягкая сила, которой Россия обладала на Украине. Гораздо более широкое распространение русского языка и богатство русской культуры, а также возможности, которые открывались в столь крупной расположенной по соседству стране, препятствовали формированию отдельной украинской политической нации, опирающейся на свои особые ценности. Эти ценности укоренены в сельской, крестьянской культуре и чужды урбанизации, индустриализации и унификации, которые были ориентированы на Россию. Украинский политический проект в принципе мог состояться только при условии, что Украина будет максимально изолирована от России. И это стало возможно в результате конфликта, начавшегося в 2014 году.
>
> Использование Россией военной силы для установления контроля над Крымом и вмешательства в Донбассе сопровождалось рассуждениями об объединении «русского мира» как уникального цивилизационного сообщества. Этот подход, каким бы оправданным он ни выглядел с точки зрения культурной общности, был совершенно неприемлем в экономическом и политическом плане. В результате концепция «русского мира» сгорела в пламени войны в Донбассе. Идея была полностью дискредитирована не только на Украине, но и в Белоруссии. Оживить ее где бы то ни было еще будет трудно и явно неблагоразумно.
>
> После начала конфликта в Донбассе формирование украинской политической нации пошло на откровенно антироссийской платформе. Хотя этого можно было избежать, если бы внешняя политика России была более просвещенной. Формирование независимой Украины — как и Белоруссии — это естественный процесс, который России стоит понять и принять как факт.
>
> Как независимые государства Украина (открыто) и Белоруссия (не столь явно) тяготеют к Европейскому союзу примерно по тем же причинам, что Румыния или Болгария. С российской стороны было бы мудро это предвидеть и предложить им возможность двигаться на Запад так, чтобы не порвать при этом с Россией. В случае Украины это уже поздно, но для Белоруссии еще нет.
>
> Как и много столетий назад, траектория развития России вновь расходится с украинской и белорусской. В разводе с Украиной можно было обойтись без трагедий, а с Белоруссией еще можно расстаться по-хорошему, но в основе обоих разводов есть фундаментальные причины. Россия взяла курс на утверждение себя как самостоятельной страны глобального уровня, не зависимой ни от кого в отношениях с другими державами, в том числе Евросоюзом и Китаем. Она нашла для себя место на севере Евразии, и в этом контексте Россия — не Европа и не Азия, а просто Россия. Если перефразировать Леонида Кучму, Россия — не Украина. Для Украины и Белоруссии актуален другой вектор — утверждение себя в качестве небольшой страны в рамках постгегемонистской Европы.