Очам твоей души - молитвы и печали, Моя болезнь, мой страх, плач совести моей; И всё, что здесь в конце, и всё, что здесь в начале,- Очам души твоей...
Очам души твоей - сиренью упоенье И литургия - гимн жасминовым ночам; Всё, всё, что дорого, что будит вдохновенье,- Души твоей очам!
Твоей души очам - видений страшных клиры... Казни меня! Пытай! Замучай! Задуши!- Но ты должна принять!.. и плач, И хохот лиры - Очам твоей души!..
Мороженое из сирени! Мороженое из сирени! Полпорции десять копеек, четыре копейки буше. Сударышни, судари, надо ль? не дорого можно без прений... Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!
Я сливочного не имею, фисташковое все распродал... Ах, граждане, да неужели вы требуете крем-брюле? Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа, На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ!
Сирень - сладострастья эмблема. В лилово-изнеженном крене Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок... Мороженое из сирени! Мороженое из сирени! Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Ей-Богу, похвалишь, дружок!
ПОСВЯЩЕНИЕ ЗАДУШЕВНЫМ \"ДРУЗЬЯМ\" Отстаньте, вы идите, вы идите, Идите сами знаете куда. О совести о чести не галдите, Бессовестные с детства господа, Высокими речами не шпыняйте, В словесные взвиваясь виражи, О правде, Вы при мне не вспоминайте, Миссионеры подлости и лжи. О Родине, о долге перед ней, Не говорите, боже упаси, Никто из Вас давно уже не смеет Слова такие вслух произносить. И о любви, о верности не надо, От Вас об этом слышать так смешно, Вам циникам, нахалам, казнокрадам, Высоких чувств познать не суждено. И о труде не надо, дармоеды, Труда не знает Ваш бездельный сброд, Привыкли жать плоды чужой победы, Облокотившись на честной народ. Себя людским считая эталоном, Вы голые при этом короли, Ползете сзади, пяткою колонной, От трудных дел, от борьбы вдали, Вас и при жизни давно уж нету, А будущее и вовсе не для Вас, Вы безусловно знаете об этом, И жить сейчас торопитесь, сейчас, Хоть день да Ваш, хоть рубль да в кармане, Хоть на кусок, но больше чем другим. Довольно Вам идеями шаманить, Довольно по воде пускать круги, Вся Ваша философия, и вкусы, и принципы, и вера и права, Дурная сказка для юнцов безусых, Коварные предатели и трусы, Вот Ваша суть всё прочее слова. Вы всемером на одного, обычно, Ваш принцип в спину клеветой строчить, Мне Ваша брань с угрозами привычны, И не страшит меня Ваш лик двуличный, И как мне жить не Вам меня учить. Душевных ран моих не бередите, Пойдите прочь, уймитесь навсегда, Отстаньте, замолчите, не галдите, Предупреждаю, лучше отойдите, Идите Вы, вот именно, туда.
До заката путь далек, Шел я вдоль и поперек, - Все искал я ту, что в поле Знает каждый стебелек. Вешним солнцем окроплен, Прорастает в поле лен. Ходит по полю девчонка, Та, в чьи косы я влюблен.
Может, летом, может, зимой Шла девчонка вечером поздним домой. Рядом с ней шагала Луна, Шла девчонка вечером с танцев одна.
И напевала песенку, А песенка, она о том, Что ей одной невесело, Куда веселее вдвоем. А кто-то ходит около По улице за окнами, А дело, ох, нелегкое - Его одного угадать.
Может, летом, может, зимой Ей навстречу шел паренек стороной. На девчонку глянул тайком, Застеснялся и прошагал прямиком.
И тихо пел он песенку, А песенка, она о том, Что одному невесело, Куда веселее вдвоем. А кто-то бродит около По улице за окнами, А дело, ох, нелегкое - Ее среди всех угадать.
И девчонка взгляд отвела, Мимо парня гордой походкой прошла, Улыбнулась грустно Луна - Это были именно Он и Она.
Владимир, спасибо, что открыл для меня Бальмонта! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ
Я люблю тебя больше, чем Море, и Небо, и Пение, Я люблю тебя дольше, чем дней мне дано на земле. Ты одна мне горишь, как звезда в тишине отдаления, Ты корабль, что не тонет ни в снах, ни в волнах, ни во мгле.
Я тебя полюбил неожиданно, сразу, нечаянно, Я тебя увидал - как слепой вдруг расширит глаза. И, прозрев, поразится, что в мире изваянность спаяна, Что избыточно вниз, в изумруд, излилась бирюза.
Помню. Книгу раскрыв, ты чуть-чуть шелестела страницами. Я спросил: \"Хорошо, что в душе преломляется лед?\" Ты блеснула ко мне, вмиг узревшими дали, зеницами. И люблю - и любовь - о любви - для любимой — поет.
Если любовь уходит, какое найти решенье? Можно прибегнуть к доводам, спорить и убеждать, Можно пойти на просьбы и даже на униженья, Можно грозить расплатой, пробуя запугать.
Можно вспомнить былое, каждую светлую малость, И, с дрожью твердя, как горько в разлуке пройдут года, Поколебать на время, может быть, вызвать жалость И удержать на время. На время - не навсегда.
А можно, страха и боли даже не выдав взглядом, Сказать: - Я люблю. Подумай. Радости не ломай. - И если ответит отказом, не дрогнув, принять как надо, Окна и двери - настежь: - Я не держу. Прощай!
Конечно, ужасно трудно, мучась, держаться твердо. И все-таки, чтоб себя же не презирать потом, Если любовь уходит - хоть вой, но останься гордым. Живи и будь человеком, а не ползи ужом!
Неправильный круг описала летучая мышь, Сосновая ветка качнулась над темной рекой, И в воздухе тонком блеснул, задевая камыш, Серебряный камешек, брошенный детской рукой.
Я знаю, я знаю, и море на убыль идет, Песок засыпает оазисы, сохнет река, И в сердце пустыни когда-нибудь жизнь расцветет, И розы вздохнут над студеной водой родника.
Но если синей в целом мире не сыщется глаз, Как темное золото, косы и губы, как мед. Но если так сладко любить, неужели и нас Безжалостный ветер с осенней листвой унесет.
И, может быть, в рокоте моря и шорохе трав Другие влюбленные с тайной услышат тоской О нашей любви, что погасла, на миг просияв Серебряным камешком, брошенным детской рукой.
Закрыта Библия. Свеча едва мерцает. В раздумье горестном склонилась голова... Душа моя скорбит, чело мое пылает - И кто-то надо мной все громче повторяет Библейские слова:
«Всё - суета сует! Промчится год за годом И канет без следа... Займется вновь заря И снова догорит, И род пройдет за родом, И новые жрецы зажгут у алтаря Лампады новые, и, трепетно горя, Они осветят вновь забытые кумиры... Развеются, как дым, державы и порфиры, И слава и любовь промчатся, как мечта, И все пройдет как сон!..»
Медлительно и властно Глухая льется речь, и возглас роковой Звучит в моих ушах так грозно, безучастно, Как ровный стук лопат над крышкой гробовой. И ниже никну я печальной головой, И мыслю горестно: - Зачем же мы так страстно Глядим в немую даль, страдаем и скорбим? Пусть все пройдет как сон, пусть все пройдет как дым,
Но что нам до того?.. Пускай века нам дали Лишь проблеск радости, лишь веянье печали, - Мы всеобъемлющим сознанием своим В одно мгновение всю вечность обнимали... Цари мгновения, мы все-таки царим!