Чем украинская пропаганда отличается от российской

sandl

83 1670 17:44 15.08.2014

Рейтинг темы: +2

sandl
sandl

Сообщений: 1912

Если бы не трагические обстоятельства, это можно было бы назвать удовольствием для гурмана — находясь на Украине, можно смотреть по телевизору как российский канал "Россия 24", так и украинский телеканал "24". Как можно догадаться, оба канала совершенно однотипны. Бытие не дается нам просто так, учит Хайдеггер, его можно обнаружить только в разрывах и умолчаниях. С объективной информацией то же самое: она не в том, о чем СМИ говорят, а в том, о чем они умалчивают или недоговаривают.

Оба канала описывают одни и те же события. Эфир 9 августа, вечер. Украинский канал говорит о шести освобожденных населенных пунктах; "Россия 24" тоже говорит, что войска ДНР освободили "несколько населенных пунктов". Украинский канал показывает высотный дом в Донецке и говорит, что его обстреляли террористы; тот же дом мелькает в сводках "России 24", и там говорят, что дом "обстреляли украинские военные". Сюжеты начинаются с панорамной съемки — показывают пробоины в доме, дым на заднем плане, разрушенную детскую площадку и, конечно, синхроны местных жителей. На российском жительница ругается, что нет нормальных бомбоубежищ; на украинском — "они начали стрелять оттуда, мы спрятались сюда". Характерно, что мирные жители не выражают симпатий какой-то одной стороне. Можно догадаться, что они уже ни на чьей стороне, им плевать, откуда летят снаряды; они просто проклинают всех. Собственно, вопрос "чьи снаряды бьют по мирным жителям" — ключевой вопрос этой войны. В современных войнах, как писал Мерло-Понти, воюют не за населенные пункты, а за моральную правоту, за то, чей ад считается гуманнее, — потому что все войны теперь ведутся за мир. Мирные жители в обоих синхронах называют тех, кто, по их мнению, выпускает снаряды, "они" и "эти"; телеканалы даже не догадываются, как они в этот момент похожи. За смерть никто не хочет отвечать; ответственность возлагается обеими сторонами на абстрактное и безымянное зло, на некое "оно". Как будто "оно" обладает собственной волей и убивает само. Но мы-то знаем, что убивают люди.

Далее сюжеты повторяются буквально: зона АТО, разбор баррикад на Крещатике, митинг в Харькове против Кернеса. "Россия 24" утверждает, что митинговали не только против Кернеса, но и за и что все закончилось потасовкой. Украинский канал ничего о драке не сообщает. Про разбор баррикад показывают одни и те же кадры, но комментируют, естественно, противоположно; российский — в духе "в Киеве опять бардак, и опять какие-то люди жгут шины"; украинский — "люди наконец-то решили навести порядок, чтобы не было бардака".

То есть это вполне нормальный параллелизм: есть такая точка зрения на Украину, есть противоположная, тут все нормально — до тех пор, пока не вспоминаешь, что телеканал "Россия 24" — вообще-то не украинский. Но ведет он себя так, как будто он "тоже" украинский (других новостей там, в сущности, нет, поэтому иллюзия полная). Это особенно заметно здесь, на Украине: что главная и единственная цель российского телеканала — до деталей мимикрировать и притвориться украинским.

Преимущество украинских СМИ перед российскими — даже если допустить, что там тоже пропаганда, — одно, но существенное: украинские СМИ говорят все-таки о событиях в собственной стране.

Все это напоминает сюжет, условно, сказки Шварца про тень, переосмысленной японским режиссером — с элементами мистики и триллера. Жил человек, у которого был брат-близнец, умерший при рождении; а когда человеку исполнилось 23 года и у него есть работа, дом, невеста, вдруг в деревне появляется призрак умершего брата, который утверждает, что это он — настоящий, а его 23-летний брат — напротив, призрак и мертвец. И поскольку призрак умеет убеждать, то все постепенно начинают верить ему. И вот у настоящего брата уже нет ни работы, ни дома, а невеста, слегка поплакав, уходит жить к призраку, потому что женщины любят ушами. И настоящий близнец понимает, что единственное слабое место призрака — его неспособность к абстрагированию. Зомби не видит себя, он способен оценивать только других (тут такая хорошая мораль появляется у фильма: единственное отличие человека от призрака — это способность к самокритике).

В ситуации, когда у украинских СМИ обнаружился вдруг десяток братьев-призраков, единственный способ борьбы — быть самокритичными. Естественно, украинские медиа защищают армию, подыгрывают своим военным, дозируют сводки — но при этом они не устают критиковать собственные власти, президента, премьера, министров и даже военных. И даже допускают — насколько это возможно во время войны — противоположную точку зрения.

Сюжет на украинском канале "24" о взятии Марьинки: на блокпосту появляются типичные симпатизантки ДНР, и они кричат украинскому корреспонденту: "А вы поезжайте в Марьинку... Порошенко ваш обещал, что не будет стрелять по мирным людям... Зачем вы к нам приперлись... Зачем пришли на нашу землю..." Дальше это превращается в монолог в духе Сорокина, где смысл теряется и остаются только растерянность и страх, а в конце одна женщина говорит другой: "Да зачем ты это говоришь, они все равно это вырежут". А вот бойцы "Айдара" говорят на том же канале, что люди встречают их "по-разному, где-то хорошо, а где-то не очень". "Украина пока проигрывает торговую войну России" — Пятый телеканал. На всех каналах повторяют мнение эксперта, что прежде чем направлять солдата в зону АТО, его нужно шесть месяцев готовить, иначе это преступление. Российские медиа приучили к тому, что те, кто против, — это враги; на Украине те, кто против, — это не враги, а еще очень долгое время "свои". И в условиях войны это правило не изменилось: и те, кто сносит палатки на Крещатике, и те, кто их защищает, и женщины из ДНР — это все равно "свои". "Враги" — только те, кто с оружием, кто стреляет.

В основе такого поведения украинских СМИ лежит доверие к зрителю и слушателю — он более самостоятельный и "сам разберется". Поэтому, например, выступление Виталия Чуркина в Совбезе дают на "24" целиком, без комментариев: с точки зрения Украины абсурдность его речей саморазоблачительна, она не требует пояснений. Такой фокус в России не прошел бы — зритель тут не привык понимать что-то сам, он вообще не привык к "другой стороне", поскольку российская пропаганда строится по принципу "ни слова, ни полслова врагу". "Россия 24" не может дать без комментариев речь, условно, лидера украинской Радикальной партии Ляшко — что тоже было бы саморазоблачительно, предположим, — просто потому, что наш зритель не поймет "игры контекстов". Ему обязательно нужен толкователь.

Собственно, главная цель этого исследования — узнать, какова в украинских СМИ степень агрессии по отношению к России. А также — везде ли "пропаганда одинакова" и есть ли она вообще на Украине. Если учитывать, сколько мы об Украине как государстве и самих украинцах наговорили за пять месяцев, логично было бы предположить "симметричный ответ". Между прочим, главный моральный фундамент нашей пропаганды в том, что "идет информационная война" и даже если где приврал или недоговорил — это нормально; на войне "все ведут себя так". Собственно, отрицательная этика, на которой строится идеология последних 15 лет, — не "мы хорошие", а "все остальные точно такие же" — служит оправданием и тут: наши пропагандисты уверены, что украинское ТВ ведет себя "точно так же". Что там тоже "нас ненавидят" и "разгул пропаганды".

На Украине до недавнего времени была одна разговорная радиостанция — "Эра ФМ". Я целыми днями слушаю ее, и, к моему разочарованию, большинство программ по-прежнему "скучные" — про зерно, налоги, болезни, про комаров и экономику. Вот разговор с экс-министром регионального развития Василием Куйбидой. "Война с Россией, конечно, повиляла на ситуацию с недвижимостью". В украинском обществе до сих пор идет дискуссия — называть это войной или не называть, экс-министр не скрывается за эвфемизмами, но на этом и точка. Продолжает про макроэкономику. Вот сидят в студии два депутата. "Россия может давить на Европу, Европа давит на нас..." — "Да бог с ней, с Россией", — отвечает один из участников. Это очень типично. Никто не говорит специально о России, не исследует ее агрессивную природу и милитаризм — что было бы предсказуемо. Тут вообще не склонны к обобщениям; такое ощущение, что о России говорят только в крайнем случае, предпочитая эвфемизмы "северный сосед" и "сусiдня держава". Что за этим стоит? Да ничего. Собственно, про Европу и Америку тоже мало говорят. Украинские СМИ говорят про Украину.

Канал "1+1", программа "ТСН". Семь или восемь сюжетов — всё про Украину: опять Крещатик, АТО, раненые. Помощь фронту. Площадка для санитарных вертолетов на месте стадиона; пошив формы. Один сюжет про выборы в Турции. Девочка из Славянска рассказывает, что боевики плохие, — о`кей, это можно назвать пропагандой. Точно такие же девочки на российском ТВ рассказывают, какие плохие украинские военные.

Я досмотрел программу до конца. Ничего оскорбительного про Россию и даже Путина. Собственно, я ничего вообще про Россию не услышал. Был сюжет из Евпатории, он длился ровно три минуты, о том, что вместо молока в пакетах оказалась вода. Интересно, КАК диктор говорит об этом. Так Екатерина Андреева рассказывает о новорожденном слоненке в зоопарке. Тут классический случай, когда диктор только глазами и улыбкой выражает свое отношение. Та же ведущая во вторник, 12-го, комментирует сюжет о визите Путина в Египет. Все предельно уважительно, и только грустная улыбка в конце.

11 августа, программа на ICTV — "Свобода слова". Прямой эфир. Опрос "Решится ли Россия на военное вмешательство": 62% считают, что нет, 38% — что да. Ток-шоу в России — это кумулятивный снаряд, он всегда бьет в одну точку. Украинское ток-шоу непредсказуемо. Даже если оно собирается с пропагандистской целью, то заканчивается взаимными упреками и разоблачением друг друга. Выступает спикер Минобороны Андрей Лысенко — куча упреков. Затем слушают лидера партии "Громадяньска позиция", бывшего министра обороны Анатолия Гриценко — и ему масса упреков. Сам Гриценко критикует Яценюка, министра обороны, президента. Затем атакуют вопросами замначальника СБУ Виктора Ягуна. Вопросы про крышевание, про наркотрафик через границу — в той же зоне АТО. "Если вы не готовы отвечать за ведомство, зачем вы пришли?" — бросают ему, когда он пытается уйти от ответа. Наконец, депутат Ляшко. "Много предателей. Мы никогда не победим, пока не разберемся с предателями в Киеве". Депутат Ляшко — тот еще украинский Ле Пен. Интересно, что даже он ничего не говорит про Россию (кроме того, что называет ее агрессором). Весь его пафос — против своих: "Так называемые беженцы сейчас все греются на морях. Все пляжи заняты донецкими номерами. Пусть побудут под "Градами"". Ведущий отвечает: "Ця нелюдська ворожiсть нагадуе радiсть деяких стосовно загибелi людей — хто б вони не були". То есть намекает на реакцию "некоторых" на майскую трагедию в Одессе, давая понять, что это недопустимо. "Тверда рука не завадить" (твердая рука не помешает), — говорит далее Ляшко. "Твердая рука у нас уже была, — отвечает ему депутат из "Батькивщины" Соболев. — И где она сейчас?"

На Украине яростно спорят друг с другом. Россия как страна в украинском эфире — как ни странно, момент умолчания, это еще и реакция на травму. Представить, что придется воевать, не мог никто — и до сих пор не могут.

Единственное исключение — в украинских СМИ есть такой формат передачи — "Так что же случилось с россиянами?": психологический уклон, попытка "разобраться". Что важно — с помощью самих же российских экспертов. Украинские медиа, даже говоря о том, что Россия наращивает войска на границе, посылает технику боевикам и нарушает воздушное пространство, умудряются говорить об этом так, как будто это не о России речь, а о каких-то отдельных от России войсках или отдельных боевиках. Не забудем, что в эфире государственного радио в прямой трансляции идут заседания Рады. И депутаты, кроме слов "российская агрессия" и "ворог", не употребляют никаких других слов. Никакой прибавочной стоимости, никто не занимается символическим умножением и расширением словесного зла.

Я уже дописывал этот текст, и вдруг подарок: весь день в эфире "Эры ФМ" (13 августа) обсуждают гуманитарный конвой, а также — попутно — российскую пропаганду. Утром разговор с медиаэкспертами. Вопрос — нужно ли заниматься контрпропагандой? Это многие ощущают как проблему — что Украина ничего не противопоставляет пропаганде. "Мы проигрываем российской пропаганде". Но все-таки вывод такой: это недопустимо для СМИ. Весь день обсуждают конвой. Рассматривают это и как компромисс с Россией, и как то, что "не принять помощь" будет политическим проигрышем. Половина звонящих (кстати, русскоязычных) предостерегают, ругают Путина, говорят "нам не нужна помощь от агрессора". Впрочем, тут же — и другие мнения: вот звонит явный антимайдановец, вот условный буддист-примиренец — "нас-хотят-поссорить". Никакого монолитного мнения в эфире нет, опять-таки слушатели спорят с "предыдущим выступающим". И при всем этом — ни одного оскорбления русских, никаких слов, аналогичных звучащим в нашем эфире "фашистам" или "карателям". Никакого аналога концепту "украинцев не существует". Только сожаление по поводу "зомбированности". Реакция скорее рациональная, но и эмоции не переходят какую-то важную грань. Никаких "москалей" в эфире. Ничего личного про россиян и Россию. Ничего.

Когда слушаешь все это, понимаешь, что в украинском эфире не хватает какого-то привычного для российских медиа элемента. Нет источника ярости, нет постоянного механизма воспроизведения эмоционального возбуждения. Интересно, думаешь: откуда он вообще высекается технически, за счет каких форматов? Вспоминаешь, что в русском радиоэфире много таких толковищ со слушателями, а также "бесед с экспертами", которые на самом деле занимаются сугубо поддержанием нужного уровня истеричности. У нас это принимает вид чего-то "доверительного", "откровенного", "новой искренности" как бы "без границ", доходящей до иррациональности, — но на самом деле это просто "электростанция эмоций".

Благодаря ей в России за пять месяцев появилась целая категория слушателей и зрителей, которые, по сути, составляют нечто единое с информационным полем: люди, заряжающиеся яростью от эфира — и возвращающие ему эту ярость. В украинском эфире нет аналога такого слушателя. Там тоже есть радикалы, классические националисты старой школы, которые "против России, но и против Европы", против "всего этого гомосексуализма". Они были всегда, но и раньше, и особенно сейчас они — маргиналы и составляют примерно полтора процента. Их агрессия утыкается в стену рациональности, в доминирующую концепцию "разных мнений" — и исчезает, испаряется, не имея последствий. Вместо этого в украинском эфире — другой массовый тип слушателя, который восхищается Украиной, актами самопожертвования людей, стойкостью духа и т.д. Условно, это такой вариант украинской "духовности": но важно отметить, что эта духовность порождает забытье, умиротворение и примирение с действительностью, а не агрессию.

Вопрос: почему здесь, во время войны, тип ненавистника не стал массовым — как в российском эфире? Дело в том, что отсутствует сам источник ненависти — исходящий от медиа. Нет источника — нет и агрессивного типа, им порожденного. Все очень просто.

Основное заблуждение российской пропаганды — что на Украине только о России и думают. Это фактически не так: Украина сейчас говорит в первую очередь о себе, она вся сосредоточена на себе. Кроме того (что не менее важно) — Украина при всем происходящем эмоционально вовсе не перестроилась на военный лад. Мало того, украинские СМИ всеми силами стремятся не переходить на военный лад, хотят удержаться в формате "мирной жизни". Тут тоже есть партия войны — вот тот же Гриценко, например, и его тезис "это война, нужно военное положение"; Гриценко употребляет, кстати, знакомую всем нам фразу "все для фронта, все для победы", но и эта точка зрения — милитаризация всего — никак не является доминирующей.

Российские официальные медиа внушили себе, что находятся в состоянии войны с целым миром, и живут этой верой; они уверены, что то же настроение царит и по ту сторону стекла, — но тут они ошибаются. Никто, кроме российских СМИ, не живет в состоянии войны. И не хочет. Российские медиа напоминают Сизифа, который каждый день толкает свой камень наверх — забыв, что перед ним зеркало, предупредительно поставленное санитарами.

Архангельский Андрей
журналист, редактор отдела культуры журнала «Огонёк»

Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!