5. Основным врагом государства в 2009—2010 гг. были объявлены т.н. «жиходчилар» («джихадисты»). Этот термин, используемый в качестве политического ярлыка, включал как членов немногочисленных террористических групп, так и участников различных неформальных исламских сообществ, якобы выражавших «радикальные взгляды», хранивших или распространявших аудио- и видеозаписи проповедей преследуемых властями известных религиозных деятелей. Лица, обвиняемые в принадлежности к «Хизб ут-Тахрир», по-прежнему составляли большинство политических заключенных, однако их удельный вес среди осужденных в 2009—2010 гг. по политическим мотивам был небольшим. По обвинению в принадлежности к «запрещенным организациям» в уголовном порядке активно преследовались также последователи Саида Нурси, «Таблиг», «ваххабиты», некоторые местные течения и группы.

6. Кроме дела о террористических актах в Андижанской области в мае 2009 г. (атака на блок-пост в Ханабаде и взрывы двух смертников в Андижане) нет данных, что к каким-либо совершенным или готовившимся актам насилия в Узбекистане в последние два года были причастны известные зарубежные джихадистские организации. Весьма вероятно, что в многочисленных уголовных делах, расследовавшихся в Узбекистане в 2009—2010 гг., нет информации о связях местных «джихадистов» с таким организациями как Исламское движение Узбекистана или Союз «Исламского джихада».

7. Жесткие действия против «экстремистов» власти Узбекистана объясняют стремлением сохранить стабильность и защитить общество от угрозы насилия со стороны радикальных исламских групп. Однако репрессии затронули не только маргинальные группы, но стали частью повседневной жизни Узбекистана, превратившись в важный источник социально-политической напряженности. Несмотря на отсутствие сильной оппозиции внутри страны и крайне ограниченные связи местных групп с зарубежными джихадистами, система сама постоянно провоцирует и воспроизводит кризисы. При этом демонстративное нежелание властей объяснить обществу свои действия в области борьбы с терроризмом свидетельствует, что власти не уверены, что эти действия получат общественную поддержку. Вопреки оптимистичной картине, которую пытаются создать официальные СМИ, подавление религиозного и политического инакомыслия в сочетании с крайне авторитарными методами управления, тотальной коррупцией, неэффективной экономикой и отсутствием социальной справедливости способствует постепенному распространению убеждения, что только путем насилия можно добиться позитивных изменений в обществе. Это создает почву для усиления позиций джихадистских групп.

8. Как известно, репрессии против независимых правозащитников и журналистов активизировались после андижанских событий 2005 г. и в целом были связаны с той ролью, которую гражданское общество сыграло в информационном освещении этого конфликта. Жесткое давление на гражданское общество продолжается и сегодня. При этом некоторые уголовные дела свидетельствуют, возможно, не только о нетерпимости властей к инакомыслию, но также о том, что последние по-прежнему опасаются, что альтернативная информация может стимулировать протестные настроения в обществе.

9. Вероятно, те же причины объясняют и почти полное отсутствие официальных сведений по громким делам о насильственных инцидентах в Андижанской области и Ташкенте в мае-сентябре 2009 г. Власти, как кажется, испытывали страх в связи с тем, что в случае даже ограниченного успеха джихадистов действия последних могут стать образцом для подражания и дать импульс появлению новых антиправительственных групп внутри страны.

10. Запад (как и партнеры Узбекистана внутри СНГ) недооценивает серьезность и масштабы проблем, связанных с политическими репрессиями в Узбекистане, и их возможное драматическое влияние на региональную стабильность. В отличие от периода 2002−2003 гг. в последние годы в ходе диалога по правам человека вопрос о политзаключенных обсуждается обычно лишь в контексте судьбы примерно трех десятков активистов гражданского общества и демократической оппозиции, освобождение некоторых из которых расценивалось как свидетельство «позитивных изменений». Фактически этих заключенных используют как заложников для политического торга с Западом, при этом места освобожденных почти сразу занимают новые осужденные. В то же время тысячи политзаключенных продолжают оставаться в тюрьмах, подвергаясь жестокому и дискриминационному отношению из-за своей приверженности исламу. Многие из них убеждены, что международное сообщество не предпринимает достаточных усилий для изменения ситуации. 27 октября 2009 г. — когда репрессии в Узбекистане достигли очередного пика — Евросоюз принял решение об отмене санкций в отношении этой страны, введенных после «андижанских событий», что выглядело как одобрение репрессивной политики президента Ислама Каримова. Такое же символическое значение имела и встреча с Каримовым в Брюсселе в январе 2011 г. председателя Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу.

11. Нынешняя realpolitik США и Европейского Союза в отношении Узбекистана нуждается в пересмотре, особенно в контексте последних событий на Ближнем Востоке, которые могут повториться и в Центральной Азии (для Узбекистана более вероятен насильственный ливийский сценарий борьбы за власть, а не отставка главы государства под давлением демонстрантов, как в Египте). При этом необходимо, чтобы вопрос о судьбе узбекских политзаключенных вновь стал предметом озабоченности и обсуждения на международном уровне.

Некоторые из заключительных замечаний Комитета ООН по правам человека на третий периодический отчет Узбекистана, рассмотренный в марте 2010 г., являются важным, но недостаточным шагом в этом направлении.

В ситуации подавления инакомыслия внутри страны роль внешнего фактора является ключевой. Необходимо добиваться соблюдения международных обязательств Узбекистана в области прав человека как в плане пересмотра индивидуальных дел, так и реформирования законодательства (уголовное и уголовно-процессуальное право, законы, регулирующие религиозную деятельность и борьбу с терроризмом), предотвращения пыток и соблюдения процессуальных гарантий.

Если даже эти усилия не дадут быстрый эффект, они важны в контексте укрепления идей демократии внутри региона и моральной поддержки тех, кто стремится к пересмотру дел жертв необоснованных преследований.

Стоит напомнить, что в период активного сотрудничества с США в 2001—2003 гг. Узбекистан ежегодно освобождал до 1000 политзаключенных, что не только не создало каких-либо проблем в плане стабильности внутриполитической ситуации, но, наоборот, содействовало снижению уровня напряженности в обществе.

Необходимо ясно осознавать, что дальнейшая «война с исламом» под видом борьбы с терроризмом, развязанная Исламом Каримовым еще в 90-х годах прошлого века, может иметь катастрофические последствия для Центральной Азии. Практика массовых репрессий не только явным образом нарушает международные обязательства Узбекистана в области прав человека, но и что несет угрозу общественной безопасности и стабильности региона, являясь неадекватным ответом на вызов со стороны террористических групп.


Определение терминов «политический заключенный» и «политические репрессии»
Данный доклад содержит краткий обзор политических репрессий и ситуации с политическими заключенными в Узбекистане в 2009—2010 гг.

За основу определения термина «политический заключенный» нами взята формулировка, предложенная в 2001 г. Генеральному секретарю Совета Европы группой независимых экспертов в связи с подготовкой доклада по политзаключенным в Азербайджане и Армении (документ SG/Inf (2001)34 от 24.10.2001)[2]. Внесена лишь одна поправка: поскольку Узбекистан не является участником Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — ЕКПЧ), упоминаемой в определении, вместо ЕКПЧ введена ссылка на Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. (далее — МПГПП), содержащий почти идентичные определения некоторых ключевых прав, к которому Узбекистан присоединился.

Таким образом, применительно к Узбекистану лицо, лишенное свободы, подпадает под определение «политического заключенного», если:

а) лишение свободы было применено в нарушение одного из основных прав, гарантированных МПГПП, в частности, свободы мысли, совести и религии, свободы выражения своего мнения, свободы мирных собраний и свободы ассоциаций;

б) лишение свободы было применено по явно политическим причинам без связи с каким-либо правонарушением;

в) по политическим мотивам длительность заключения и его условия являются явно несоразмерными по отношению к правонарушению, в котором лицо было признано виновным или подозревается;

г) лицо лишено свободы по политическим мотивам на дискриминационной основе по сравнению с другими лицами;

д) лишение свободы является результатом разбирательства с явными нарушениями процессуальных гарантий, что связано с политическими мотивами властей.

Предположение, что лицо является «политическим заключенным», должно быть подтверждено primafacie («первичными») доказательствами, и может быть пересмотрено в случае, если государство докажет, что заключение полностью соответствует требованиям МПГПП, что были соблюдены принципы пропорциональности и недискриминации и что лишение свободы было результатом справедливого судебного разбирательства.

Термин «политические репрессии» используется в данном докладе в узком значении уголовного преследования лиц, которые могут быть признаны политическими заключенными в случае лишения их свободы.

Политические репрессии и уголовное законодательство
Подавляющее большинство политических заключенных Узбекистана осуждены по таким статьям Уголовного Кодекса как ст. 159 (посягательство на конституционный строй Республики Узбекистан), ст. 216 (организация незаконных общественных объединений и религиозных организаций), ст.244−1 (распространение материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку), ст.244−2 (создание, руководство, участие в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организациях).

Как следует оценивать обвинения по перечисленным выше статьям УК с точки зрения международных обязательств Узбекистана?

Ст.244−2 устанавливает уголовную ответственность за создание, руководство, участие в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организациях (от 5 до 15 лет лишения свободы, а при наступлении «тяжких последствий» этой деятельности — от 15 до 20 лет). При этом в Узбекистане отсутствует установленная законом процедура внесения тех или иных организаций в число запрещенных и публикации соответствующего решения[3]. Во всех случаях предъявления обвинений по этой статье остается неизвестным, каким институтом, когда и на каком основании запрещена та или иная организация. Не существует и механизма апелляции в отношении таких запретов (defactoк числу «запрещенных» в Узбекистане отнесены некоторые организации, открыто действующие в демократических странах). Термины «религиозный экстремизм» и «фундаментализм» являются юридически неопределенными[4]. Все это создает широкие возможности для произвола и применения уголовного права в политических целях. Данная статья необоснованно ограничивает свободу мысли, совести и религии, свободу выражения мнения, свободу мирных собраний и ассоциаций (ст. 18, 19, 21, 22 МПГПП).

Части 2 и 3 ст.244−1 устанавливает уголовную ответственность помимо прочего за «распространение в любой форме сведений и материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, сепаратизма и фундаментализма, … а равно использование религии в целях нарушения гражданского согласия, распространения клеветнических, дестабилизирующих обстановку измышлений и совершения иных деяний, направленных против установленных правил поведения в обществе и общественной безопасности» (до 8 лет лишения свободы). При этом понятия «экстремизм», «фундаментализм», «нарушение гражданского согласия», «установленные правила поведения в обществе», «дестабилизирующие обстановку измышления» <nobr>и т. п.</nobr> законодательством Узбекистана не определены и могут трактоваться неоправданно широко. Это ведет к неправомерному ограничению права на свободу выражения (ст. 19 МПГПП).

Ст. 216 устанавливает уголовную ответственность за незаконную организацию или возобновление деятельности незаконных общественных объединений или религиозных организаций, а равно активное участие в их деятельности (до 5 лет лишения свободы). В соответствие с Законом 1998 г. «О свободе совести и религиозных объединениях» незаконными считаются любые незарегистрированные государством религиозные группы, ими могут быть признаны также неформальные сообщества, члены которых регулярно встречаются и обсуждают среди прочего религиозные вопросы. Таким образом, ст. 216 нарушает право на свободу мысли, совести и религии, право мирных собраний и ассоциаций (ст. 18, 21 и 22 МПГПП)[5].

Ст. 159 устанавливает уголовную ответственность помимо прочего за «публичные призывы к неконституционному изменению существующего государственного строя, захвату власти, отстранению от власти законно избранных или назначенных представителей власти…, а равно изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов такого же содержания» (до 5 лет лишения свободы, а в случае совершения тех же действий повторно, организованной группой или в интересах последней — от 5 до 10 лет). По ст. 159 нередко осуждаются лица, обсуждавшие со знакомыми идеи переустройства общества на исламских принципах. Такие разговоры в частной обстановке нередко неправомерно расцениваются как «публичный призыв к захвату власти», что является нарушением права на свободу выражения (ст. 19 МПГПП). Таким же нарушением является запрет на изготовление материалов, отражающих убеждения их автора, а также уголовная ответственность за хранение или распространение материалов, призывающих, например, к отстранению от власти тех или иных ее представителей. Усиливающий наказание квалифицирующий признак «в интересах организованной группы» механически добавляется во всех случаях, когда одновременно выдвигается обвинение в принадлежности к той или иной «запрещенной организации», при том, что, как было указано выше, этот термин в Узбекистане не имеет ясного правового значения.

В целом в статьях 244−1 и 159 УК не проводится достаточно четкой дифференциации между насильственными действиями и призывами к ним, за что безусловно должна существовать уголовная ответственность, и мирным выражением мнений и взглядов, которое должно быть декриминализировано.

Недостаточно обоснованной, на наш взгляд, является практика применения части 4 ст. 159, предусматривающей ответственность за заговор с целью захвата власти или свержения конституционного строя. Обвинение в участии в заговоре нередко выдвигается не в связи с конкретными действиями обвиняемых, а исходя из декларируемых или предполагаемых намерений той или иной группы, в принадлежности к которой подозреваются данные лица.

Отметим здесь, что даже в 2009 г. отмечались случаи, когда среди эпизодов обвинения в «посягательстве на конституционный строй Республики Узбекистан» фигурировали события и действия, имевшие место в конце 80-х годов прошлого века, когда Узбекистан был частью СССР и еще не был независимым государством, что является нарушением права на наказание исключительно на основании закона (ст. 15 МПГПП).

Ст.216−1 (склонение к участию в деятельности незаконных общественных объединений и религиозных организаций), ст.216−2 (нарушение законодательства о религиозных организациях)[6], ст.229−2 (нарушение порядка преподавания религиозных вероучений), ст.244−3 (незаконное изготовление, хранение, ввоз и распространение материалов религиозного содержания) и часть 1 ст.244−1 (изготовление или хранение с целью распространения материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, сепаратизма и фундаментализма и др.) также явным образом нарушают свободы, гарантированные МПГПП, однако используются крайне редко — вероятно, из-за того, что условием их применения является предварительное наложение административного взыскания за такие же действия. Нет данных, что эти статьи применялись в 2009—2010 гг.

Осужденные по всем перечисленным выше статьям УК по нашему мнению являются жертвами политических репрессий и должны быть освобождены от отбывания наказания (что не отменяет ответственности за другие совершенные ими преступления, если таковые имели место). Многие из них могут быть признаны «узниками совести», то есть лицами, находящимися в заключении в связи с мирным выражением их убеждений. Нередки, впрочем, случаи, когда те или иные убеждения приписываются осужденному правоохранительными органами.

Более сложным является вопрос оценки уголовных дел о терроризме, получающих все более широкое распространение, в которых обвинения в насильственных преступлениях террористического характера дополняются «политическими статьями» УК.

Ст. 155 устанавливает уголовную ответственность не только за прямую причастность к актам терроризма, подготовке к ним, угрозе их совершения или членство в террористической организации (процедура запрещения которых национальным законодательством до сих пор не определена), но также за деятельность, направленную на обеспечение существования таких организаций, прямое или косвенное предоставление или сбор любых средств, ресурсов, иных услуг террористическим организациям либо лицам, содействующим или участвующим в террористической деятельности. Эта формулировка, на наш взгляд, неоправданно расширяет круг обвиняемых в терроризме и создает возможности для произвольного применения этой статьи, причем с точки зрения квалификации и меры наказания Уголовный кодекс не разделяет собственно террористов и тех, кто оказывает какое-либо содействие или услуги как террористам, так и содействующим им лицам.

Исходя из практики применения ст. 155 УК дела о терроризме в Узбекистане можно разделить на две большие группы.

Наиболее многочисленными являются случаи, когда подсудимые признаны «террористами» (ст.155), а иногда также и «диверсантами» (ст.161) вне привязки к каким-либо конкретным террористическим актам или подготовке к ним. Обвинение нередко носит декларативный характер и строится лишь на фактах общения обвиняемого с другим лицом, подозреваемым в терроризме, или предположениях о принадлежности обвиняемого к той или иной запрещенной организации или религиозному течению. «Причастность к терроризму» обосновывается полученными под пытками признаниями при отсутствии каких-либо вещественных улик или других доказательств, подтверждающих террористическую деятельность. Следует подчеркнуть, что речь идет не об отдельных случаях необоснованных обвинений, а о массовой практике. Крайне редко такого рода надуманные обвинения исключаются судом (как это произошло в 2009 г. с правозащитником из Кашкадарьи Гайбуллой Жалиловым — возможно из-за того, что его дело получило международный резонанс). Мы считаем, что почти все осужденные по таким делам в Узбекистане могут быть признаны «политическими заключенными» и должны быть освобождены (за исключением немногочисленных случаев доказанной причастности к деятельности международных террористических организаций, включенных в консолидированный список Комитета по санкциям против «Аль Каиды» и движения «Талибан» Совета Безопасности ООН)[7].

В тех случаях, когда уголовное дело связано с реальными актами терроризма или подготовкой к ним, обвинение в терроризме дополняется обвинениями по ст. 97 ч.2 (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах) и/или ст.25−97 ч.2 (приготовление или покушение на это преступление). При этом начиная с дела об «андижанских событиях» 2005 г., также оцениваемых властями как «терроризм», сложилась практика, когда десятки и даже сотни подсудимых независимо от реальных действий конкретного лица осуждались по стандартному набору обвинений (с незначительными вариациями), включавшему большое число статей УК. Так, например, в ходе процессов 2005—2006 гг. все без исключения осужденные, обвиняемые в прямой или косвенной причастности к «андижанским событиям» 2005 г., даже не находившиеся в те дни в Андижане, были признаны убийцами, террористами, диверсантами, клеветниками, контрабандистами, угонщиками транспортных средств, разрушителями памятников истории и культуры, лицами, хранившими яды и оружие <nobr>и т. д.</nobr>, не считая набора «политических статей». Этот пример наглядно демонстрирует, что в делах, связанных с конкретными актами терроризма или политически мотивированного вооруженного насилия в Узбекистане, круг осужденных зачастую является неоправданно широким, а при оценке их действий суды исходят из принципа коллективной ответственности, что явным образом свидетельствует о нарушении права на справедливое судебное разбирательство (ст. 14 МПГПП).

Ст.159. Посягательства на конституционный строй Республики Узбекистан

Публичные призывы к неконституционному изменению существующего государственного строя, захвату власти или отстранению от власти законно избранных или назначенных представителей власти либо к неконституционному нарушению единства территории Республики Узбекистан, а равно распространение материалов такого же содержания —

наказываются штрафом до 600 минимальных размеров заработной платы или лишением свободы до 5 лет.

Насильственные действия, направленные на воспрепятствование законной деятельности конституционных органов власти или замену их непредусмотренными Конституцией параллельными структурами власти, а равно неисполнение в установленный срок решений уполномоченных органов государственной власти о роспуске структур власти, созданных вне порядка, предусмотренного Конституцией Республики Узбекистан, —

наказываются штрафом от 200 до 600 минимальных размеров заработной платы или лишением свободы от 3 до 5 лет.

Деяния, предусмотренные частью первой или второй настоящей статьи, совершенные:

а) повторно или опасным рецидивистом;

б) организованной группой или в ее интересах, —

наказываются лишением свободы от 5 до 10 лет.

Заговор с целью захвата власти или свержения конституционного строя Республики Узбекистан —

наказывается лишением свободы от 10 до 20 лет.

Освобождается от наказания лицо, добровольно сообщившее органам власти о заговоре, в результате чего предпринятыми мерами осуществление заговора было предотвращено.

(Санкции ч.1 — в редакции Закона РУз от 22.06.2006, ч.2 — в редакции Закона РУз от 28.12.2005, ч.3 — в редакции Закона РУз от 29.08.2001)


Ст. 216. Незаконная организация общественных объединений и религиозных организаций

Незаконная организация или возобновление деятельности незаконных общественных объединений и религиозных организаций, а равно активное участие в их деятельности, —

наказывается штрафом от 50 до 100 минимальных размеров заработной платы или арестом до 6 месяцев либо лишением свободы до 5 лет.

(В редакции Законов РУз от 01.05.1998 и 15.04.1999)


Ст.216−1. Склонение к участию в деятельности незаконных общественных объединений и религиозных организаций

Склонение к участию в деятельности незаконных в Республике Узбекистан общественных объединений и религиозных организаций, течений, сект после применения административного взыскания за такие же действия —

наказывается штрафом от 25 до 50 минимальных размеров заработной платы или исправительными работами до 3 лет, или арестом до 6 месяцев либо лишением свободы до 3 лет.

(Введена Законом РУз от 01.05.1998, в редакции Закона РУз от 15.04.1999)


Ст.216−2. Нарушение законодательства о религиозных организациях

Осуществление нелегальной религиозной деятельности, уклонение руководителей религиозных организаций от регистрации устава, организация и проведение служителями культа и членами религиозных организаций специальных детских или юношеских собраний, а также трудовых, литературных и иных кружков и групп, не имеющих отношения к отправлению культа, после применения административного взыскания за такие же деяния —

наказывается штрафом от 50 до 100 минимальных размеров заработной платы или арестом до 6 месяцев либо лишением свободы до 3 лет.

Обращение верующих одних конфессий в другие (прозелитизм) и другая миссионерская деятельность после применения административного взыскания за такие же действия —

наказывается штрафом от 50 до 100 минимальных размеров заработной платы или арестом до 6 месяцев либо лишением свободы до 3 лет.

(Введена Законом РУз от 01.05.1998)


Ст.229−2. Нарушение порядка преподавания религиозных вероучений

Преподавание религиозных вероучений без специального религиозного образования и без разрешения центрального органа управления религиозной организации, а равно преподавание религиозных вероучений в частном порядке после применения административного взыскания за такие же действия —

наказывается штрафом от пятидесяти до ста минимальных размеров заработной платы или исправительными работами до трех лет, или арестом до шести месяцев либо лишением свободы до трех лет.

(Введена Законом РУз от 01.05.1998)


Ст.244−1. Изготовление или распространение материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку

Изготовление или хранение с целью распространения материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, сепаратизма и фундаментализма, призывы к погромам или насильственному выселению граждан либо направленных на создание паники среди населения, совершенное после применения административного взыскания за такие же действия —

наказывается штрафом от 200 до 400 минимальных размеров заработной платы или исправительными работами до трех лет либо арестом до 6 месяцев или лишением свободы до 3 лет.

Распространение в любой форме сведений и материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, сепаратизма и фундаментализма, призывы к погромам или насильственному выселению граждан либо направленных на создание паники среди населения, а равно использование религии в целях нарушения гражданского согласия, распространения клеветнических, дестабилизирующих обстановку измышлений и совершения иных деяний, направленных против установленных правил поведения в обществе и общественной безопасности, —

наказывается штрафом от 200 до 400 минимальных размеров заработной платы или арестом до 6 месяцев либо лишением свободы до 5 лет.

Действия, предусмотренные частью первой или второй настоящей статьи, совершенные:

а) по предварительному сговору или группой лиц;

б) с использованием служебного положения;

в) с использованием финансовой или иной материальной помощи, полученной от религиозных организаций, а также от иностранных государств, организаций и граждан, —

наказываются лишением свободы от 5 до 8 лет.

(Введена Законом РУз от 01.05.1998, санкции ч.1,2 — в редакции Закона РУз от 28.12.2005, ч.3 — в редакции Закона РУз от 29.08.2001)


Ст.244−2. Создание, руководство, участие в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организациях

Создание, руководство, участие в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организациях —

наказывается лишением свободы от 5 до 15 лет с конфискацией имущества.

Те же действия, повлекшие тяжкие последствия, —

наказываются лишением свободы от 15 до 20 лет с конфискацией имущества.

Лицо освобождается от ответственности за преступление, предусмотренное частью первой настоящей статьи, если оно добровольно сообщило о существовании запрещенных организаций и способствовало раскрытию преступления.

(Введена Законом РУз от 15.04.1999, санкции — в редакции Закона РУз от 29.08.2001)


Статья 244−3. Незаконное изготовление, хранение, ввоз или распространение материалов религиозного содержания

Незаконное изготовление, хранение, ввоз на территорию Республики Узбекистан с целью распространения или распространение материалов религиозного содержания, совершенное после применения административного взыскания за такие же деяния, —

наказывается штрафом от ста до двухсот минимальных размеров заработной платы или исправительными работами до трех лет.

(Введена Законом РУз от 22.06.2006)