> «Когда я был в вашем возрасте, мне поручили однажды сократить на три минуты четырехчасовую речь Гитлера. Я трижды прослушал эту речь, прежде чем мне дозволили предложить, какие именно три минуты надо вырезать. Когда мы запустили пленку в первый раз, я был еще убежденным нацистом. После третьего раза я уже не был нацистом. Это было мучительное, это было жестокое, но весьма эффективное лечение».
>
> Указанный фрагмент принадлежит перу замечательного западногерманского писателя Генриха Бёлля (рассказ «Молчание доктора Мурке»). По-моему, в нем автор как нельзя точно выразил сущность всякого недемократического режима, будь то нацизм, сталинизм или путинизм. В той либо иной форме все они основаны на циничной лжи, в которую - в силу определенных исторических обстоятельств - свято верит критическая масса общества. Фундамент такой веры зиждется на скрепах обострённых чувств и эмоций , и именно в силу этого главным врагом всякой автократической пропаганды есть время. Если нужда в хлебе имеет постоянный характер, то от зрелищ люди рано или поздно устают. Поддерживать власть беспрестанными зрелищами возможно лишь путем непрерывного повышения градуса эмоциональной остроты, каждый раз устраивая новые и более опасные битвы с врагами отечества. И в этом заключается главная опасность путинской России.
>
> Владимир Путин вырастил свою популярность тем, что весь мир называет военной агрессией и шантажом, а в России именуют справедливой борьбой в защиту русского мира. Поэтому теперь и в дальнейшем «поливать» собственный культ, дабы и впредь иметь плоды, приходиться такими же гремучими смесями. Посадив россиян «на иглу» ксенофобии и победной борьбы против недругов, Путин все время вынужден искать новую «дозу» для народа во избежание «ломки», которая грозит стать концом кремлевского вождя.
>
> Следовательно, российский президент должен постоянно играть на повышении ставок, и в этой игре для него нет какого-либо предела. Скорее, даже наоборот: чем больше давить на Москву, тем жестче и истеричней будет реакция. Важно понять, что это не истерика в чистом виде, а закономерное отражение главной черты режима Путина, которая заключается в том, что любое давление на него извне только подтверждает кремлевский тезис о враждебных намерениях Запада к России в представлении российских граждан. Стало быть, давление международного сообщества лишь прибавляет рейтингам Путина внутри страны.
>
> Безусловно, это хорошо понимают мировые лидеры, которые пытаются всячески избежать дальнейшего противостояния с Кремлем. Они осознают, что при нынешнем раскладе игра на истощение ведется в одни ворота: антипутинская коалиция вынуждена проверять скорее пределы своих возможностей, чем границы выносливости Путина. Ибо слишком уж разные диспозиции сторон.
>
> Недаром ведь, учитывая специфику современной России, западные политики начали в унисон настаивать на необходимости работы с российским обществом напрямую, наконец, поняв, что борьбу с верхушкой власти железный занавес пропаганды превращает на пользу этой же власти. Осталось ни много, ни мало - доказать россиянам, что их главный враг - в их головах.
>
> Хотя с этим-то как раз и проблемно, ведь если генерал-полковник юстиции, глава СК РФ рассказывает о Яценюке-чеченском джихадисте, не боясь показаться идиотом, то наверняка в обществе есть запрос на подобные легенды, наверняка в них охотно верят. И факты, опровергающие такие заявления, никому не нужны, главное - получить очередной заряд антифашистских эмоций.
>
> Так или иначе, а все понимают, что Путина можно по-настоящему свергнуть только изнутри. Уничтожить его санкциями, а тем более воевать с ним никто не сможет и не собирается. Он падет лишь тогда, когда россияне сами излечатся многоразовым прослушиванием лживой кремлевской плёнки. Это будет мучительное и жестокое, но самое эффективное лечение, на которое, как свидетельствует исторический опыт, могут уйти десятки лет. В то же время, 21-й век - не 20-й. Динамика современных изменений значительно превышает динамику полувековой давности, поэтому утверждать, что путинская Россия способна просуществовать так же долго, как СССР, не приходится.