Это был съезд съезд победителей, прошедший восемь с лишком десятилетий назад. Делегаты XVII съезда ВКП (б), собравшиеся уже после расправы над всяческими фракциями и уклонами, в момент окончательного торжества единомыслия тоже ощущали себя людьми, которым океаны по колено. Они победили всех: троцкистов с их самодовольными речами, нэпманов с их показным благополучием, упрямых крестьян, не желавших попасть под ярмо нового, колхозного крепостничества. Они были класс избранных, номенклатура, управлявшая огромной покоренной страной. И идол, занесенный ими в Кремль по общему согласию, ласково улыбался им из президиума. Этому Идолу лижут сапоги , разгромленные им опозиционеры -Зиновьев,Каменев и Бухарин...Некогда РАВНЫЕ по завещанию В.Ленина ему,такому необразованному..
ЗАЧЕМ ?? Для чего уничтожать этих ,уже распятых и сто процентов разгромленных лизоблюдов с тарелки ВОЖДЯ ?? Потом их всех перестреляли. Не только "зиновьевцев" ,а ВЕСЬ СЪЕЗД, этих т.н. победителей ...Какие-то бессмысленные охранники в грязных сапогах, которых раньше не пускали даже на порог их директорских и обкомовских кабинетов, просто убивали их в упор, как скот на бойне. Кого не перестреляли – пересажали. Съезд победителей переименовали в съезд расстрелянных.
Такой же начала становиться судьба и современной российской политической и предпринимательской элиты. Она, как и партийная элита 1930-х, оказалась не способна сохранить плюрализм мнений даже внутри собственной касты и обрекла государство на диктатуру посредственностей, не способных принимать адекватные решения. Своими руками выстроила некомпетентный режим, с которым не может теперь бороться. Своими руками закрывает для себя двери на Запад. Своими руками уничтожает экономику, на которой паразитировала. Хорошавин, Гейзер и проч. все равно, что Блюхер с Бухариным.
Конечно, этих не перестреляют: времена не те. Но многих посадят, многих выдавят из страны, многих лишат должностей и богатства. Чем большего количества денег будет не хватать, тем агрессивнее будут те, у кого еще останутся возможности для раскулачивания ближних. Чем мрачнее будут экономические и политические перспективы, тем круче будут кадровые решения. Чем больше людей будут понимать, что их обманули с “крымнашем” и “вставанием с колен”, тем больше будет желание бросить смердам очередную жертву на растерзание – нате, подавитесь.
см ---- "Победителей" постигла трагическая участь: на съезд прибыл 1961 "посланец партии", из них 1108 были посажены, а 848 - расстреляны. Вместе с тем историки развенчивают миф о том, что съезд якобы высказал Сталину недоверие. Реальных фактов об антисталинском демарше делегатов XVII съезда в архивах не найдено .
Вопрос :Зачем Сталину надо было уничтожать ,более 50 процентов членов этого съезда??
Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!
Nataly Noimann (10507) писал(а) в ответ на сообщение:
> какой-то обман тут вообще в чем именно заключается? quoted1
Понимаете,вот я ничего не понимаю. Главный смысл тут https://lenta.ru/articles/2014/02/17/stalin/ Вообще начинал эту тему,что бы мне все это объяснили местные коммунисты (ЕЕолег и проч)
"В ЦК ВКП(б). В ЦКК ВКП(б). Уважаемые товарищи! Обращаюсь к вам с просьбой о восстановлении меня в правах члена партии и возвращении на партийную и советскую работу. Обращение это продиктовано мне сознанием всей ошибочности моего политического поведения за ряд последних лет и твердым решением круто, раз навсегда оборвать тот путь, который привел меня к теоретическому и практическому отрыву от партии".
Это - из напечатанного в "Известиях" письма Каменева. Оно не очень велико, и автор, судя по тону, несмотря на покаянные фразы, явно старается сохранить достоинство
Письмо Зиновьева (печаталось в следующем номере) - униженнее. Оно и больше раза в три, занимает почти треть полосы, переполнено шрифтовыми выделениями:
"Из моих теоретических и политических ошибок главною, несомненно, была ошибка в вопросе о возможности построения социализма в одной, отдельно взятой стране... Моя борьба против партии в вопросе о крестьянстве конечно же связна с тем, что я сошел с почвы ленинизма... Потеряв ориентацию, я конечно же не мог не впасть в кардинальные ошибки и в других вопросах, от которых тоже зависят судьбы революции... Я, имевший возможность учиться непосредственно у Ленина, а затем и у Сталина, я, имевший возможность учесть предостерегающие голоса цекистов, старейших, опытнейших и преданнейших строителей большевистской партии, - сбился с дороги и сам поставил себя в положение отщепенца..."
Оба - и Лев Каменев и Григорий Зиновьев - политически к тому времени уже ничего собой не представляли. В безвозвратном прошлом остались революция, близость к Ленину, членство в Политбюро, необъятная власть. Обоих уже морально размазали во время "борьбы с оппозицией" 1926-27 годов, отодвинули с ключевых постов, потом исключили из партии, восстановили и снова исключили. В данный момент оба находились в ссылке: Каменев - в Минусинске, Зиновьев - в Кустанае. Вряд ли они надеялись вернуться к рычагам управления - просто мечтали о жизненном комфорте, тихом, но хотя бы безбедном существовании.
Зиновьев - и исторически, и по-человечески - малосимпатичная фигура. Особенно когда знаешь, как он жировал, дорвавшись до власти, когда читаешь про его трусливую кровожадность в годы Гражданской, наглую демагогию. Хотя умный и зоркий Борис Бажанов, перебежчик на Запад, а до этого, в СССР, - секретарь Сталина, отмечал в мемуарах:
"Трудно сказать, почему в партии Зиновьева не любят. У него есть свои недостатки, он любит пользоваться благами жизни, при нем всегда клан своих людей; он трус; он интриган; политически он небольшой человек; но остальные ничуть не лучше, а многие и хуже". С Каменевым - немного иначе. Тот же Бажанов: "Сам по себе он не властолюбивый, добродушный и довольно "буржуазного" склада человек. (...) Не трус. (...) Умный, образованный, с талантом хорошего государственного работника (теперь сказали бы "технократа"). Если бы не коммунизм - быть бы ему хорошим социалистическим министром в "капиталистической" стране". Но... "На свое несчастье, Каменев находится на поводу у Зиновьева, который его затягивает во все политические комбинации".
Этот Бажанов ,кстати нормальный мужик,жил на Украине,когда начались революции пошел на услужение к большевикам т.к. считал что русский человек д. служить Москве,а не неким петлюровцам, потом он видит,а Россией то правят -- грузин и два еврея.... Это когда Джугашвили отодвигал Бронштейна с помощью их.Т.С. коллегиальное руководство,на чем,кстати и настаивал В.Ульянов в своем завещании,он же их всех обосрал,
После цитированных выше писем Сталин вернул Зиновьева и Каменева в Москву, им дали работу: Зиновьеву - в Центросоюзе, Каменеву - директора издательства, потом - Института мировой литературы. Свое покаяние оба подтвердили публично, с трибуны ХVII съезда партии. Впрочем, это не спасло. Арест, "большой процесс" в августе 1936-го, расстрел, многолетнее клеймо "предводителей банды убийц и террористов". Посмертно реабилитированы лишь в 1988-м.
Бухарин— Сталину
«Весьма секретно Лично Прошу никого другого без разрешения И. В. Сталина не читать И. В. Сталину 7 стр. + 7 стр. приложения. (Приложение не обнаружено. — В. Сойма) Иосиф Виссарионович! Пишу это письмо, как, возможно, последнее, предсмертное, свое письмо. Поэтому прошу разрешить мне писать его, несмотря на то, что я арестант, без всякой официалыцины, тем более, что я его пишу только тебе, и самый факт его существования или несуществования целиком лежит в твоих руках... Сейчас переворачивается последняя страница моей драмы и, возможно, моей физической жизни. Я мучительно думал, браться ли мне за перо или нет, — я весь дрожу сейчас от волнения и тысячи эмоций и едва владею собой. Но именно потому, что речь идет о пределе, я хочу проститься с тобой заранее, пока еще не поздно, и пока пишет еще рука, и пока открыты еще глаза мои, и пока так или иначе функционирует мой мозг. Чтобы не было никаких недоразумений, я с самого начала говорю тебе, что для мира (общества) я 1) ничего не собираюсь брать назад из того, что я понаписал; 2) я ничего в этом смысле (и по связи с этим) не намерен у тебя ни просить, ни о чем не хочу умолять, что бы сводило дело с тех рельс, по которым оно катится. Но для твоей личной информации я пишу. Я не могу уйти из жизни, не написав тебе этих последних строк, ибо меня обуревают мучения, о которых ты должен знать. 1. Стоя на краю пропасти, из которой нет возврата, я даю тебе тредсмертное честное слово, что я невиновен в тех преступлени-которые я подтвердил на следствии. 2. Перебирая все в уме, насколько я способен, я могу, в дополнение к тому, что я говорил на пленуме, лишь отметить: а) что когда-то я от кого-то слыхал о выкрике, кажется, Кузьмина, но никогда не придавал этому никакого серьезного значения — мне и в голову не приходило; в) что о конференции, о которой я ничего не знал(как и о рютинской платформе), мне бегло, на улице, post factum, сказал Айхенвальд («ребята собирались, делали доклад»), — или что-то в таком роде, и я тогда это скрыл, пожалев «ребят»; с) что в 1932 году я двурушничал и по отношению к «ученикам», искренне думая, что я их приведу целиком к партии,а иначе оттолкну. Вот и все. Тем я очищаю свою совесть до мелочей. Все остальное или не было или, если было, то я об этом не имел никакого представления. Я на пленуме говорил таким образом сущую правду,только мне не верили. И тут я говорю абсолютную правду: все последние годы я честно и искренно проводил партийную линию и научился по-умному тебя ценить и любить. 3) Мне не было никакого «выхода», кроме как подтверждать обвинения и показания других и развивать их: либо иначе выходило бы, что я «не разоружаюсь». 4) Кроме внешних моментов и аргумента 3) (выше), я, думая над тем, что происходит, соорудил примерно такую концепцию: Есть какая-то большая и смелая политическая идеягенеральной чистки а) в связи с предвоенным временем, Ь) в связи с переходом к демократии. Эта чистка захватывает а) виновных, Ь) подозрительных и с) потенциально подозрительных. Без меня здесь не могли обойтись. Одних обезвреживают так-то, других — по-другому, третьих — по-третьему. Страховочным моментом является и то, что люди неизбежно говорят друг о друге и навсегдапоселяют друг к другу недоверие (сужу по себе: как я озлился на Ра-дека, который на меня натрепал! а потом и сам пошел по этому пути...). Таким образом, у руководства создается полная гарантия. Ради бога, не пойми так, что я здесь скрыто упрекаю, даже в размышлениях с самим собой. Я настолько вырос из детских пеленок, что понимаю, что большиепланы, большиеидеи и большие интересы перекрывают все, и было бы мелочным ставить вопрос о своей собственной персоне наряду с всемирно-историческими задачами, лежащими прежде всего на твоих плечах. Но тут-то у меня и главнаямука, и главный мучительный парадокс. 5) Если быя был абсолютно уверен, что ты именно так и думаешь, то у меня на душе было бы много спокойнее. Ну, что же! Нужно, так нужно. Но поверь, у меня сердце обливается горячей струею крови, когда я подумаю, что ты можешь веритьв мои преступления и в глубине души самдумаешь, что я во всех ужасах действительно виновен. Тогдачто же выходит? Что я сампомогаю лишаться ряда людей (начиная с себя самого!), то есть делаю заведомое зло! Тогда это ничем не оправдано. И все путается у меня в голове, и хочется на крик кричать и биться головою о стенку: ведь я же становлюсь причиной гибели других. Что же делать? Что делать? 6) Я ни на йоту не злобствую и не ожесточен. Я — не христианин. Но у меня есть свои странности. Я считаю, что несу расплату за те годы, когда я действительно вел борьбу. И если хочешь уж знать, то больше всего меня угнетает один факт, который ты, может быть, и позабыл: однажды, вероятно, летом 1928 года, я был у тебя, и ты мне говоришь: знаешь, отчего я с тобой дружу: ты ведь неспособен на интригу? Я говорю: Да. А в это время я бегал к Каменеву («первое свидание»). Хочешь верь, хочешь не верь, но вот этотфакт стоит у меня в голове, как какой-то первородный грех для иудея. Боже, какой я был мальчишка и дурак! А теперь плачу за это своей честью и всей жизнью. За этопрости меня, Коба. Я пишу и плачу. Мне ничего уже не нужно, да ты и сам знаешь, что я скорее ухудшаю свое положение, что позволяю себе все это писать. Но не могу, не могу просто молчать, не сказав тебе последнего «прости». Вот поэтому я и не злоблюсь ни на кого, начиная с руководства и кончая следователями, и у тебя прошу прощенья, хотя я уже наказан так, что все померкло, и темнота пала на глаза мои. 7) Когда у меня были галлюцинации, я видел несколько раз тебя и один раз Надежду Сергеевну. Она подошла ко мне и говорит: «Что же это такое сделали с Вами, Н. И.? Я Иосифу скажу, чтобы он Вас взял на поруки». Это было так реально, что я чуть было не вскочил и не стал писать тебе, чтоб... ты взял меня на поруки! Так у меня реальность была перетасована с бредом. Я знаю, что Н. С. не поверила бы ни за что, что я злоумышлял против тебя, и недаром подсознательное моего несчастного «я» вызвало этот бред. А с тобой я часами разговаривал... Господи, если бы был такой инструмент, чтобы ты видел всю мою расклеванную и истерзанную душу! Если б ты видел, как я внутренне к тебе привязан, совсем по-другому, чем Стецкие и Тали! Ну, да это «психология» — прости. Теперь нет ангела, который отвел бы меч Аврамов, и роковые судьбы осуществятся! 8) Позволь, наконец, перейти к последним моим небольшим просьбам: а) мне легче тысячу раз умереть, чем пережить предстоящий процесс: я просто не знаю, как я совладаю сам с собой – ты знаешь мою природу; я не враг ни партии, ни СССР, и я все сделаю, что в моих силах, но силы эти в такой обстановке минимальны, и тяжкие чувства подымаются в душе; я бы, позабыв стыд и гордость, на коленях умолял бы, чтобы не было этого. Но это, вероятно, уже невозможно, я бы просил, если возможно, дать мне возможность умереть до суда, хотя я знаю, как ты сурово смотришь на такие вопросы; в) если (далее следуют слова «вы предрешили», зачеркнутые Н. И. Бухариным. — В. С.) меня ждет смертный приговор, то я заранее тебя прошу, заклинаю прямо всем, что тебе дорого, заменить расстрел тем, что я сам выпью в камере яд (дать мне морфию, чтоб я заснул и не просыпался). Для меня этот пункт крайне важен, я не знаю, какие слова я должен найти, чтобы умолить об этом, как о милости: ведь политически это ничему не помешает, да никто этого и знать не будет. Но дайте мне провести последние секунды так, как я хочу. Сжальтесь! Ты, зная меня хорошо, поймешь. Я иногда смотрю ясными глазами в лицо смерти, точно так же, как — знаю хорошо — что способен на храбрые поступки. А иногда тот же я бываю так смятен, что ничего во мне не остается. Так если мне суждена смерть, прошу о морфийной чаше. Молю об этом... с) прошу дать проститься с женой и сыном. Дочери не нужно: жаль ее слишком будет, тяжело, так же, как Наде и отцу. А Анюта — молодая, переживет, да и мне хочется сказать ей последние слова. Я просил бы дать мне с ней свидание до суда. Аргументы таковы: если мои домашние увидят, в чем я сознался, они могут покончить с собой от неожиданности. Я как-то должен подготовить к этому. Мне кажется, что это в интересах дела и в его официальной интерпретации; д) если мне будет сохранена, паче чаяния, жизнь, то я бы просил (хотя мне нужно было бы поговорить с женой): *) либо выслать меня в Америку на п лет. Аргументы за: я провел бы кампанию по процессам, вел бы смертельную борьбу против Троцкого, перетянул бы большие слои колеблющейся интеллигенции, был бы фактически Анти-Троцким, и вел бы это дело с большим размахом и прямо с энтузиазмом; можно было бы послать со мной квалифицированного чекиста и, в качестве добавочной гарантии, на полгода задержать здесь жену, пока я на деле не докажу, как я бью морду Троцкому и К° и т. д.; **) но если есть хоть атом сомнения, то выслать меня хоть на 25 лет в Печоруили Колыму,в лагерь: я бы поставил там университет, краеведческий музей, технич. станции и т. д., институты, картинную галерею, этнограф-музей, зоо- и фито-музей, журнал лагерный, газету. Словом, повел бы пионерскую зачинательскую культурную работу, поселившись там до конца дней своих с семьей. Во всяком случае, я заявляю, что работал бы где угодно как сильная машина. Однако, по правде сказать, я на это не надеюсь, ибо самый факт изменения директивы февральского пленума говорит за себя (а я ведь вижу, что дело идет к тому, что не сегодня-завтра процесс). Вот, кажется, все мои последние просьбы (еще: философская работа, оставшаяся у меня, — я в ней сделал много полезного). Иосиф Виссарионович! Ты потерял во мне одного из способнейших своих генералов, тебе действительно преданных. Но это уж прошлое. Мне вспоминается, как Маркс писал о Барклае-де-Толли, обвиненном в измене, что Александр I потерял в нем зря такого помощника. Горько думать обо всем этом. Но я готовлюсь душевно к уходу от земной юдоли, и нет во мне по отношению ко всем вам и к партии, и ко всему делу — ничего, кроме великой, безграничной любви. Я делаю все человечески возможное и невозможное. Обо всем я тебе написал. Поставил все точки над i. Сделал это заранее, так как совсем не знаю, в каком буду состоянии завтра и послезавтра etc. Может быть, что у меня, как у неврастеника, будет такая универсальная апатия, что и пальцем не смогу пошевельнуть. А сейчас, хоть с головной болью и со слезами на глазах, все же пишу. Моя внутренняя совесть чиста перед тобой теперь, Коба. Прошу у тебя последнего прощенья (душевного, а не другого). Мысленно поэтому тебя обнимаю. Прощай навеки и не поминай лихом своего несчастного.
Н. Бухарин
ЗАЧЕМ ?? Ну ,ладно Зиновьев,Каменев, Бухарин - контрольный выстрел в голову. НО ,зачем уничтожать исполнителя этого --17 съезд ВКП( Б)
Свидетели исполнители преступления ,которых надо обязательно уничтожить ?? Бред. Все это описано в партийных газетах.
В своём отчётном докладе, зачитанным перед съездом, Сталин обрушился с резкой критикой на "партийных бюрократов" и другие "подрывные элементы", якобы мешающие нормальному функционированию партии[6]. В качестве заключения, он заявил следующее:
Было бы наивно думать, что можно побороть эти трудности при помощи резолюций и постановлений. Бюрократы и канцеляристы давно уже набили руку на том, чтобы на словах продемонстрировать верность решениям партии и правительства, а на деле - положить их под сукно. ... Помимо неисправимых бюрократов и канцеляристов, насчет устранения которых у нас нет никаких разногласий, есть у нас еще два типа работников, которые тормозят нашу работу, мешают нашей работе и не дают нам двигаться вперед. Один тип работников - это люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков. Это те самые люди, которые не считают своей обязанностью исполнять решения партии и правительства и которые разрушают, таким образом, основы партийной и государственной дисциплины. На что они рассчитывают, нарушая партийные и советские законы? Они надеются на то, что Советская власть не решится тронуть их из-за их старых заслуг. Эти зазнавшиеся вельможи думают, что они незаменимы и что они могут безнаказанно нарушать решения руководящих органов — XVII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет