В Крым из Латвии: «Уезжаем насовсем»

Гоша_Ливонский

249 5988 18:16 12.03.2018

Рейтинг темы: +3

Гоша_Ливонский
Гоша_Ливонский

Сообщений: 65948

С Юрием я познакомился как бы случайно: не смог пройти мимо молодого человека, читающего в автобусе Кастанеду. Было это лет десять назад. За это время Юрий успел поменять несколько профессий, получить высшее образование, поработать в Англии, обзавестись семьей и детьми. И вот новость: Юрий с семьей перебирается в Крым насовсем. Как?! Почему?!

— Вы — гражданин Латвии. Супруга — гражданка Латвии. Дети — граждане Латвии. Вся семья — граждане Латвии. Наследственные?

— Я и дети — наследственные, а жена прошла натурализацию.

— Ваши предки откуда?

— В принципе, из России. Но обе мои бабушки родились уже на территории Латвии в 1930-е годы, поэтому я получил латвийское гражданство автоматически.

— А какими судьбами бабушки оказались в Латвии?

— Одна бабушка жила в Пыталово. Тогда это была территория Латвии. А вторая бабушка родилась в Латвии, потому что ее мать сбежала после революции из Петербурга — они там зажиточные какие-то были — в Латгалию, и в 1934 году у нее родилась моя бабушка.

— Как же получилось, что потомственному гражданину Латвии пришла в голову мысль перебраться на постоянное место жительства в Крым?

— Мы не задавались целью перебраться именно в Крым, просто хотели в Россию. Но по причине более доступных цен на недвижимость выбрали Крым. Там пока еще цены ниже, чем в остальных регионах России. А почему вообще в Россию? Из-за детей.

— То есть?

— Детям нужно образование давать. Нужно об этом думать. Старшая дочка уже ходит в школу (в седьмой класс) у нас здесь в Латвии, и мы знаем, что нас ждет здесь в будущем. Она ходит в так называемую русскую школу, но от «русской» там уже одно название осталось. Учебники на латышском языке, все время надо заниматься двойным переводом. В школу приходишь — вся информация на латышском. Даже развлекательные какие-то моменты, типа стенгазеты, всё на латышском. Не знаю, как это еще можно называть русской школой? Естественно, у учащихся в ней нет интереса к русской культуре, истории, литературе, потому что их не преподают, и вся среда такая… Для них это все уже как бы не существует. На примере своей старшей дочки я это вижу. Она не знает, ни кто такой Александр Невский, ни толком писателей русских не знает, ничего не знает. И вообще она заявляет, что она — латышка, хотя у нее никого из предков латышей нету. А так как у меня еще двое маленьких детей, то, глядя на старшую, я понял, что не хочу, чтобы они стали такими же. Время идет, и все это только усугубляется. Когда им придет срок учиться, ситуация скорее всего будет еще хуже. Слово «идентичность» мне не нравится, но оно здесь уместно. В Латвии теряется ощущение и понимание того, что ты русский.

— Какая разница, русский или латыш? Главное, чтобы человек был хороший.

— Мы видим на примере Украины, что там хорошие «человеки» натворили. У нас есть свои ценности, характерные для русских, и если это все потерять, если все это размоется, то последствия могут быть, например, как на Украине. Там тоже ведь в основном молодежь в Майдане участвовала, которая не помнит истории и связи с русскими, наверно, не ощущает. Им вбили уже в голову антирусскость эту всю. То же самое и здесь происходит с нашими детьми. Не хочу этого. Не могу допустить.

— А как же европейские ценности? Неужели русские ценности привлекательнее? И в чем их отличие?

— Европейские ценности — это что? Права сексуальных меньшинств или что это? Мне кажется, европейские ценности ведут к упадку. Даже с этим журналом сатирическим во Франции. Это тоже следствие этих вот европейских ценностей. Акцентируются права сексуальных меньшинств, а так никаких моральных норм нет — можно оскорблять кого хочешь и как хочешь, задевать религиозные чувства. Священная корова — права гомосексуалистов, а все остальное не имеет значение. Это, на мой взгляд, и приводит к таким результатам. Я не оправдываю тех, кто осуществил теракт, но это уже другой вопрос. Но то, что общество так активно выступило в защиту редакции этого журнала, говорит о том, что с нормами морали там все очень плохо.

— А в России — хорошо?

— В России, конечно, есть свои недостатки, свои минусы. Но я нахожу, что там ситуация в этом смысле более здоровая. Пока еще люди понимают, грубо говоря, что такое хорошо, что такое плохо. Если говорить, чем отличаются русские ценности, то для нас важна (и это краеугольный камень) победа в Великой Отечественной войне. Здесь в Евросоюзе это настолько уже сфальсифицировано и извращено, что потеряло смысл. И Победа, и все то, что происходило в ту войну, перевернуто с ног на голову. Для меня и моей жены важно, чтобы наши дети понимали именно эти ценности, чтобы они разделяли их.

— Итак, вы приняли решение переехать в Россию и сделали первые шаги. Как это было?

— В течение года мы по интернету изучали рынок недвижимости в России и в Крыму. Идея Крыма родилась только прошлой весной, когда он присоединился к России. До этого мы несколько месяцев смотрели и выбирали российские регионы. Но везде были цены для нас недоступные. Ходил я и в местное отделение Федеральной миграционной службы России, узнавал насчет программы переселения. Но воспользоваться ею сразу у нас по разным причинам не получалось, поэтому мы решили, сравнив цены, что наиболее реально для нас переехать в Крым. Решили просто туда съездить, посмотреть, ознакомиться с ситуацией, осмотреть объекты недвижимости, найденные через интернет.

Съездили туда в октябре на неделю. Посмотрели. Сложилось достаточно положительное впечатление о том, как там люди живут сейчас. Договорились с одним из владельцев недвижимости, что будем покупать у него квартиру, и в начале декабря приехали в эту квартиру. В течение трех месяцев, которые мы находились в Крыму, оформили сделку о покупке этой квартиры. Пытались оформить в Бахчисарайском отделении ФМС разрешение на временное проживание, но это не удалось сделать из-за наплыва беженцев с Донбасса. На нас у служащих просто не было времени. Не до каких-то там граждан Латвии им сейчас. Первоочередная задача — обустроить беженцев. Мы вернулись в Латвию, поскольку трехмесячная виза кончилась, а разрешения на временное проживание у нас нет. Сейчас будем заниматься сменой гражданства.

— Каковы Ваши впечатления от трехмесячного пребывания в Крыму?

— В целом там нормальная, обычная мирная жизнь. Люди работают, ходят в магазины, занимаются своими делами. Большинство из них рады, что Крым стал частью России, и в первую очередь они рады тому, что у них нет войны, как на Донбассе. Они уверены, что если бы Россия не поступила так, как она поступила, война была бы у них.

— А им не приходит в голову, что их уход в Россию, что присоединение Крыма к России и является причиной войны на Донбассе, что жители Донбасса страдают и гибнут во многом из-за вот этого самоопределения крымчан?

— Трудно сказать, понимают ли это крымчане. Конечно, эти события взаимосвязаны. Но я не думаю, что они в той ситуации могли поступить иначе — и крымчане, и Россия как государство. Конечно, в какой-то степени то, что происходит на Донбассе, результат крымских событий. Наверно, часть населения Донбасса, глядя на прецедент Крыма, рассчитывала, что у них произойдет так же, поэтому они действовали таким образом, что и привело затем к этому конфликту. Возможно это и так. Но я не думаю, что у кого-то из жителей Крыма есть какое-то чувство вины перед Донбассом за это.

— Присутствует ли желание как-то поддержать Донбасс, как-то помочь ему?

— Да, конечно. В Крыму сейчас много беженцев с Донбасса. Им помогают с работой, берут на работу людей с Донбасса, охотно берут. И на уровне переживаний тоже, об этом много говорят, сочувствуют донбассцам, поддерживают их морально.

— Большинство радуется вхождению Крыма в состав России, говорите вы. А можно ли как-то оценить численность меньшинства?

— Я бы сказал, что все или почти все крымские татары настроены если не антироссийски, то скептически и критически оценивают действия России. Проукраински настроенные украинцы мне не встречались, а вот крымские татары какое-то недовольство выражают, но довольно тихо и спокойно. По крайней мере, сейчас. Мне показалось, что они недовольны тем, что с приходом России пришла и более мелочная бюрократия, чего раньше не было.

Многие из них занимаются мелким бизнесом, держат кафешки, небольшие магазинчики, на улице торгуют самсой. Все это, конечно, не соответствует санитарным нормам, и теперь они недовольны тем, что за них возьмутся или уже взялись. Насколько я понимаю, при Украине их вообще никто не проверял. Наверно, где и кому надо отстегивали. Наверно, так. Сейчас в Крыму начинается упорядочивание этой сферы.

— На основании каких сведений вы делаете свои выводы о настроениях большинства крымских татар?

— Я разговаривал с некоторыми из них. Например, с продавцом в мясной лавке, который был недоволен тем, что раньше он спокойно вез мясо с Украины в Крым, а теперь нужно пройти пограничный пункт, таможенный досмотр, чем он был недоволен. И другие примеры были перед глазами.

— Существует ли потенциальная угроза этнического противостояния в Крыму?

— На данный момент, думаю, нет. Ситуация контролируется.

— Украинские СМИ утверждают, что люди — татары — пропадают, исчезают бесследно.

— Не знаю, не слышал об этом ничего, пока был в Крыму, и из татар мне тоже никто ничего такого не говорил. По крайней мере, у нас в селе никто не пропал.

— А произвол силовиков, полиции: проверка документов, облавы?

— Ни с чем таким не сталкивался. Полиции на улице видно очень мало. Разве что ДПС. У нас за все три месяца пребывания в Крыму никто документов не спрашивал.

— Несмотря на вашу ярко выраженную татарскую внешность…

— Это у меня немножко есть, но от крымских татар я сильно отличаюсь в славянскую сторону. Кровь татарская во мне присутствует. Дед мой был татарином, но не крымским, а из Ивановской области. Короче, не почувствовал я произвола со стороны правоохранительных органов. Никто, и те же татары, ничего такого мне не рассказывали.

— А как вообще жизнь в Крыму?

— В эту зиму было достаточно сложно. В декабре по всему Крыму были веерные отключения электричества. Нас это тоже коснулось. Электричество идет с Украины. Говорили, что на Запорожской АЭС какие-то аварии были и потому, мол, не хватает мощностей. В декабре прекратилось обслуживание VISA и MasterCard. Мы не могли снять деньги с наших латвийских банковских карт. Хорошо, что я взял достаточную сумму наличными. Повышение цен тоже происходило на наших глазах. В декабре-январе как раз сильно стал падать курс рубля, и цены понемногу старались отбивать это падение, хотя и не всех товаров это коснулось. Какие-то продукты, мясо например, процентов на 20 подорожали.

— Украинское телевидение показывало сюжет о давке в каком-то из крымских супермаркетов. Люди чуть не дрались из-за бананов по 130 рублей за килограмм.

— Не знаю, я видел бананы и по 100 рублей, и никакой давки не было. И у нас в селе, и в больших городах — в Симферополе, Бахчисарае.

— Мысль «Ну, вот — попали! Лучше бы и не дергались» в голову не приходила?

— Таких мыслей не было. Да, мы попали в неблагоприятный момент. По другому и быть не могло. Мы терпеливо все это переживали.

— Как с работой в Крыму?

— Мне показалось, что проблем нет вообще. Я устроился на работу в рекламное агентство, но из-за праздников реально работать там начал с середины января. Строго говоря, поработать и заработать в агентстве я не успел. Но до середины января я подработал на стройке, и нашел эту работу довольно легко. Искал работу по объявлениям. Вакансий полно.

— Со стороны Украины звучали призывы к полной блокаде Крыма. Правильно ли я понимаю, что, несмотря на все то, что происходит на Донбассе, несмотря на неоднократные заявления об агрессии со стороны России, вторжении российских регулярных войск, русских танков, отношения между Крымом и Украиной строятся вполне цивилизованно?

— Да, все спокойно. Товары, те же продукты питания везут с Украины, электроэнергия и вода тоже поступают. Крым живет абсолютно мирной жизнью.

— Как детей в Крыму устроили?

— Старшая пошла там в школу. По принятой там пятибалльной системе она училась на «четверки» и «пятерки», даже почетную грамоту получила за успехи в учебе. В латвийской школе по десятибалльной системе она тоже училась на «четверки» и «пятерки». Сейчас приехали обратно и продолжилось то, что было до поездки в Крым. Мы видим причину этого в так называемом билингвальном образовании. Хоть она и заявляет, что она латышка, мы видим, что ей трудно.

— Может быть, в крымской школе просто уровень требований ниже?

— Я бы не сказал, что требования в крымской школе были низкими. Это, конечно, сельская школа, но выглядит она так, как многие наши рижские школы. По три класса в параллели. Человек семьсот-восемьсот в ней учится. Большая школа, и считается лучшей в округе. Но, конечно, ей было тяжелее всех нас. Тоска по латвийским друзьям, по бабушкам, по родным местам и людям мешала ей там адаптироваться. Она вернулась с радостью — это факт. Здесь ей хорошо. Самому младшему в Крыму исполнился год, там он начал ходить. Ему пока что все равно. А дочке постарше — ей три с половиной года — понравилось. Она и сейчас часто вспоминает: Крым, Крым. Вид из окна на горы ее впечатлил. Она тоже скучала по детскому саду, но у старшей намного тяжелее все это происходило.

— А как вы сами?

— Я в общем доволен. Мне и моей жене там было комфортно, несмотря на все те сложности, которые появились с нашим приездом. И места там такие! Люди мечтают посетить такие места, а мы там жили. Сложностей с работой я не обнаружил. Я понял, что переехав туда окончательно, буду так же нормально жить и работать, как здесь. Приятно, что там все говорят по-русски, надписи на улицах, на учреждениях, информация — все по-русски. Мы здесь от такого отвыкли.

— А если завтра война?

— Об этом мы тоже много думали, конечно, обсуждали с женой и пришли к такому мнению, что если война, то, скорее всего, она будет не только в Крыму. Если начнется полномасштабный конфликт, то он затронет, как мне кажется, и Латвию, и всю Прибалтику. И последние действия НАТО, наверное, тоже на это указывают. Раз перебрасывают сюда какую-то военную технику, значит, наверно, все-таки к чему-то готовятся. Если начнется, то неизвестно, где будет безопасней находиться.

— Вы думаете только о безопасности?

— У меня все-таки дети. Мне надо об этом думать.

— А если детей придется защищать?

— Значит, придется защищать. Что делать?

— Пейзаж — это прекрасно. Пейзаж может поднимать настроение. Но нет ли у вас ощущения, что вы попали в какую-то дыру в смысле культурной жизни?

— Нет, дырой я бы это не назвал. Понятно, что они по-другому живут, чем у нас люди даже в небольших населенных пунктах. Там многие держат скот. Коровы, овцы, гуси ходят перед окнами. Каких-то культурных мероприятий в этом селе не было. Только на Новый год сделали для детей елку в местном Доме культуре. А так он в основном закрыт, и библиотека в нем почему-то все время закрыта была. Я пытался в нее пробиться, но не получилось. Но мы ездили и в Симферополь, и в Севастополь, где есть и музеи, и театры, и много еще чего. В Бахчисарай ездили, посещали Свято-Успенский монастырь, парк миниатюр. В Севастополе аквариум посещали. До музеев дети пока еще не доросли. К сожалению, мы не увидим День Победы. Зато, посмотрели авиашоу в Севастополе на площади Нахимова. Собралось очень много народу, радостные лица у всех, все очень бурно реагировали, когда российская авиация показывала свои умения. И в то же время молодые крымчане приглашались на контрактную службу в российскую армию. Тут же были размещены информационные пункты, проводилось анкетирование, а выглядело все как праздник и желающих было очень много.

— Говорили, что с присоединением Крыма к России крымчан ждет неприятный сюрприз — обязательная служба в вооруженных силах России.

— Я слышал, что это так, но каких-то жалоб на это не было. Правда, одна татарка говорила, что ее сына уже призывают, и она не знает, куда его направят. Хотя им обещали, что он будет в Крыму служить, но она была обеспокоена.

— Что за люди в Крыму?

— Люди в Крыму доброжелательные в основном. Правда, у крымчан имеется один смешной стереотип. Они считают, что в Европе, можно сказать, райская жизнь, и они очень удивлялись, когда узнавали, что мы приехали к ним жить из страны Евросоюза. Здесь, в Латвии, все наши знакомые, узнав о нашем решении уехать в Крым очень сильно удивлялись и смотрели на нас, как на сумасшедших. И то же самое произошло там. Они очень удивлялись, искренне не понимали: как, вы же в Европе, у вас же там все хорошо, вы можете ездить везде. Для них это, наверно, кажется какой-то ценностью, но так как мы уже пожили в государстве Евросоюза и насладились этими ценностями, нам это кажется смешным немного. Большой разницы с тем, как мы здесь себя чувствуем, мы не ощутили. Мы ведь не на отдых туда приехали. Мы изначально были настроены на трудовую жизнь, решение бытовых проблем, на преодоление трудностей.

— Когда вы планируете переехать в Крым насовсем?

— Надеюсь, что к концу этого года нам это удастся. Непредсказуемо, сколько времени займет процесс смены гражданства. И скорее всего, придется это делать по программе переселения соотечественников.

— А что пресловутая и печально знаменитая российская бюрократия? Вы с ней уже столкнулись?

— Столкнулись. Например, в Бахчисарайском отделении ФМС, где я пытался добиться разрешения на временное проживание. Да, это печальный фактор. Бюрократия вызывает определенные, негативные эмоции, но не настолько, чтобы отказаться от переезда. Это неприятно, это лишние проблемы, но поставленной цели надо достичь и приходится мириться, терпеть. Может быть, это все временно так в Крыму сделано. Люди ночью приезжают, занимают очередь, чтобы попасть в нужный им кабинет. Я приезжал с утра и всякий раз оказывался каким-нибудь 58-м в списке, и до вечера очередь до меня даже не доходила. Приходилось уезжать домой ни с чем. Когда же я все-таки попал в кабинет, оказалось, что я не те анкеты заполнил и что прямо в кабинете это нельзя было исправить. Простоял два дня и оказалось, что заново надо все делать, снова стоять в очередях. Это, конечно, замучило. И здесь, в Риге, когда узнаешь, как с программой переселения действовать, выясняется, что тоже такие подробные анкеты надо заполнять и такие подробные сведения надо предоставлять и доказывать. Например, стаж за последние десять лет с указанием всех работодателей, точных сроков, а это проблематично. Непонятно, зачем это России, столь досконально копаться в моем прошлом.

— Патриотический порыв не разбивается об эту стену непонимания?

— Нет, я понимаю, что везде свои минусы и недостатки. В России — такой недостаток.

— Как родители отнеслись к вашему выбору?

— Мои родители меня поддерживают. Теоретически есть вероятность, что через какое-то время они переедут к нам. «Посмотрим, как вы там? Тогда уже примем решение», — сказала мама.

http://baltnews.lv/Interview/20150317/101364435...

Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!