...Великий Князь Дмитрий объявляет Литве войну. Год 1375 [указан ошибочно, речь идет о 1370 годе]. Там, когда славными почестями Дмитрий, Великий Князь Московский, вознесся, замыслил из-под Литвы Киевское, Витебское и Полоцкое Княжества войной отобрать. Послал к Ольгерду послов грозных с голым мечом и огнем, обещая его в Вильне на Пасху поздравить с красным яйцом, а Литву всю огнем и мечом завоевать и показать силу и мощь свою. Этого бахвальства и гордой исповеди Ольгерд выслушав и, обрядившись с Кейстутом, братом своим, и другими Князьями, задержал у себе тех послов, а сам тут же народное движение по всех владениях Великого Княжества Литовского и Русского разослал, чтобы все стягивались под Витебск на день средопостный великого поста. Братьев тоже всех оповестил своих, чтобы ему в тот же день против того главного неприятеля помощь дали. A когда уже к Витебску на день назначенный войска все как его, так и братьев с войсками своими, стянулись и оказались в одеждах парадных, как то нужно для войны, рассказал тогда Ольгерд дорогу для быстрого и простого перехода к городу Москве с войском в несколько тысяч черни Литовской, как готовить мосты и переправы, приставив для этого две тысячи конных с копьями для обороны. A сам, двинувшись из Витебска со всем войском Литовским, имея при себе послов Московских, днем и ночью шел спешно к столичному городу Москве. А по ходу ничего не палил и не опустошал, тех, кто ехал из Москвы против него, тех пропускал, а едущего сзади на Москву, того назад заворочал. Только живность всякую для войска у москалей брал и их самих для мощения мостов через болота и старицы, что на самой простейшей дороге до Москвы лежали, приказывал мостить, а к тому и зима землю в то время берегла. Шпионов и стражу всегда в нескольких милях перед войском, а также с боков и с тылу имел, а когда пришел под Москву, расположился обозом за городом в миле для отдыха войску своему.

A потом, двинувшись оттуда в нарядах парадных, как надлежит, послов Московских отправил, давши им лучину или факел зажженный. И сказал, чтобы отдали своему господину, говоря, что Ольгерд, будучи так уваженным, упреждает его, выражая ему почесть, и не желает такой далекой дороги до Вильни, поэтому сам у него в Москве будет на Пасху и яйцо ему красное раньше, чем тот факел догорит, отдаст, а того огня в Вильню в Литву из Москвы не нужно было возить. С тем, отпустив послов, сам за ними тропой с войском пошел.

Итак, послы те с тем посланием и с огнем в факеле, едва-то приехав к Москве, тут же шли до Великого Князя во дворец, которого встретили на Пасху самого идущего на заутреню в церковь, и отдали ему факел с огнем и послания своего совершили пересказ. И когда рассветало, Ольгерд со всем войском своим приехал под город и расположился обозом на Поклонной горе. Дмитрий, Великий Князь Московский, выслушав послание, ответ за ответ отданного от Литвы и неприятеля тут же под городом к войне снаряженного, готового и снаряженного к битве, видя не готовность обороны замковой и городской, злился сам на себя.

Думал с Литвой столкнуться в поле, но так быстро к битве и отпору такому великому неприятелю не мог подготовиться. Удалось договориться о перемирии, повелев военную контрибуцию тут же выделить и всему войску Литовскому плату из своей казны дать, и сохранить уже подтвержденное устоявшееся спокойствие и границы с Литвой такими, какими уже действительно имели быть, и в которых сам Ольгерд с рыцарством своим пребудет.

А по долгих переговорах поддался Ольгерд к единению и перемирию, однако при условиях, чтобы ему позволено было свободно с частью рыцарства Литовского и панами главнейшими к замку Московскому, при оружии подъехав, копье о стену замковую сокрушить, а для безопасности постановленного перемирия и границ Литовских с Москвой по реку Угру, чтобы сам Князь Дмитрий с митрополитом и с боярами своими присягой подтвердил, контрибуцию военную ему и войску его Литовскому заплатил, что все Великий Князь Московский исполнить обещал, опасаясь чего более плохого.

A Ольгерд тем временем, принимая добровольно предложенные договоренные условия, без жадной войны въехал в замок Московский, добровольно открытый, там же в церкви Князя Дмитрия приветствовал, и, отдавая ему красное пасхальное яйцо, говорил: "Видишь, Князь Дмитрий, кто из нас раньше на войну встал". A отдав яйцо, копье свое сокрушил о ворота, чтобы Москва помнила, что Литва с Ольгердом была в Москве и копье свое Ольгерд крушил о ворота. A потом Великий Князь Дмитрий все награды военные Ольгерда с другими перечисленным добром отдал, а границу с Москвой с одной стороны по Можайск, а с другой стороны по Угру, реку глубокую и болотистую, которая начиналась недалеко от Дорогобужа в лесу за Смоленском миль восемнадцать, между Калугой и Воротином впадала в реку Оку.

И так Ольгерд, пообщавшись с Князем Дмитрием, пошел с войском своим назад, веселясь от такого славного торжества без пролития крови. A придя к Витебску, распустил войско свое по домам, вознаградив всех ...