берёт своё начало в очень распространённой в древне- и старорусском языке традиции обозначать народы через двусоставное сочетание: прилагательное на -ский + люди, человек. В большом количестве документов XVI—XVII вв. и многим ранее встречаются не только такие привычные сочетания, как русские люди, но и польские, литовские, немецкие (немецкие или шведские), крымские, татарские, турские (то есть турецкие), французские и нерлянские (то есть нидерландские) люди вместо современных существительных-этнонимов поляки, литовцы, немцы,шведы, крымцы, татары, турки.

Например, в Соборном уложении 1649 года более 35 раз встречаются сочетания русские люди и русский человек, однако просто русские — всего лишь два раза (Глава XX, параграф 69).

Постепенно второй компонент стал употребляться всё реже, и произошла субстантивация. Причина этого процесса может лежать в изначальной асимметрии в образовании этнонима: мн. ч. русь, но ед. ч. русин, а также отсутствие как таковой формы женского рода.

К XVIII веку этноним русские стал вполне обычным. В переписке Петровской эпохи уже явно встречается субстантивированная форма,

Для обозначения единичного представителя народа использовалось слово русин, оно встречается впервые в договорах русских князей с греками в X веке. С образованием единого древнерусского государства и на протяжении многих веков словом русин обозначали славянское православное население русских княжеств и Русского государства, так же, как и соседних Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Источники Московской Руси конца XV века и вплоть до конца XVII века фиксируют употребление этнонима «русин» в качестве самоназвания в разных по жанру памятниках — разговорниках, деловых памятниках, повествовательной литературе. Отмечалось использование термина в простонародном языке северных великорусских губерний даже в начале XX века.

Одновременно с наименованием русин было в ходу слово русак (сравните поляк, словак). Этноним русак употреблялся в памятниках XVI-XVII веков, различных по жанру, но отражающих разговорную речь: в русско-немецком анонимном разговорнике, сатирических повестях, пословицах, реже в деловых актах. Французский наёмник и автор эпохи Смутного времени Жак Маржерет писал: «Сами они, когда их спрашивают, какой они нации, отвечают: Russac, то есть русские, а если их спрашивают, откуда, они отвечают: is Moscova — из Москвы, Вологды, Рязани или других городов».