Гиркин известная фигура. Но его поведение заставляет задуматься. Он занимается явной дискредитацией руководства ЛНР и ДНР. Возникает ощущение, что этот человек обижен или зависим от каких-то деструктивных сил. Говорит ли он свободно или под давлением? Ни один вменяемый человек не станет выносить сор из избы на публичное обозрение, если проблемы в коих ты принимал участие можно решить в обычном режиме. Понимает ли он что льет воду на мельницу киевской хунты, которая говорит о ДНР И ЛНР как о раковой опухоли, зомбируя население? Когда идет гражданская война, волюнтаризм недопустим. Все подчинено жесткой дисциплине. Не зря в советское время был популярен плакат: «Болтун – находка для шпиона». Гиркин плохой стратег, если не понимает очевидные истины. Боюсь предположить, что Кремль через Гиркина сливает Донбасс. Надеюсь это не так.
Объективности ради надо отметить, что содержание военнопленных в Украине и в Новороссии отличается кардинально. При обмене Украина возвращает искалеченных людей, подверженных жестоким пыткам. Пленным в ДНР и ЛНР везет гораздо больше. Их лечат, кормят и отпускают не причинив вреда. Это и есть реальный гуманитарный уровень Новороссии, и на этом фоне, полная деградация человечности в человеке у противоположной стороны.
МЕНЯ ЛЕЧИЛ ДОНЕЦКИЙ ВРАЧ
Мам, я в плену, но ты не плачь. Заштопали, теперь как новый. Меня лечил донецкий врач Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам: Я бил по городу из «Градов», И полбольницы просто в хлам, Но он меня лечил: «Так надо».
Мам, я — чудовище, прости. В потоках лжи мы заблудились. Всю жизнь мне этот крест нести. Теперь мои глаза открылись.
Нас провезли по тем местам, Куда снаряды угодили. А мы не верили глазам: Что мы с Донбассом натворили!
В больницах раненых полно. Здесь каждый Киев проклинает. Отец, белей чем полотно, Ребенка мертвого качает.
Мать, я — чудовище, палач. И нет здесь, мама, террористов. Здесь только стон людской и плач, А мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой, Не жалко было нас комбату. Мне ополченец крикнул: «Стой! Ложись, сопляк!» — и дальше матом.
Он не хотел в меня стрелять. Он — Человек, а я — убийца. Из боя вынес! Слышишь, мать, Меня, Донбасса кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь. Заштопали, теперь как новый. Меня лечил донецкий врач Уставший, строгий и суровый.
Он выполнял врачебный долг, А я же, от стыда сгорая, Впервые сам подумать смог: Кому нужна война такая?