На первый взгляд, идея реинтеграции постсоветских государств выглядит целесообразной: экономики и население бывших советских республик связаны друг с другом многочисленными узами. Но при ближайшем рассмотрении созданию наднационального формирования, которое охватило бы бОльшую часть территорий бывших царской и советской империй, препятствует ряд структурных и исторических барьеров. В сумме эти препятствия делают путинский проект Евразийского союза нецелесообразным. Практическое воплощение данного проекта создало бы больше проблем, чем решило бы.
Больше, чем первая среди равных
Во-первых, существует очевидное гео- и демографическое неравенство, а также дисбаланс военной мощи между Россией, с одной стороны, и предполагаемыми другими членами Союза — с другой. Россия не только намного более крупное и хорошо вооруженное государство, чем все остальные потенциальные члены-государства Евразийского союза. Российская Федерация будет доминировать в размере, мощи и сумме ресурсов над всеми будущими членами союза, вместе взятыми. И хотя это несоответствие является особенно серьезным препятствием для политического объединения, оно приведет к проблемам и в создающемся в данный момент Таможенном союзе.
В то же время территориальные просторы и вооруженные силы России не являются проблемой ни для уже существующей Зоны свободной торговли между несколькими постсоветскими республиками, ни для Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) – двух других крупных посткоммунистических интеграционных проектов. Отмена ограничений в сфере международной торговли сама по себе не подразумевает перераспределения политической власти между участниками подобных соглашений. Таким образом, небольшие государства-члены, заключающие соглашения о свободной торговле, не подвергают себя большому риску и не ущемляют свой суверенитет. Касательно ШОС: в её состав входят два крупных игрока с конкурирующими интересами и различными, но сравнимыми ресурсами. Россия остается ядерной супердержавой и важным играющим в международной дипломатии. Китай также имеет ядерное оружие, однако не обладает подобным арсеналом оружия массового уничтожения. Но за последнее время Китай стал промышленным центром мира, экономическая мощь и финансовые ресурсы которого значительно превосходят российские. Результирующий общий примерный баланс сил между двумя доминирующими членами ШОС делает эту организацию относительно устойчивым проектом, приемлемым и для менее крупных его членов.
В отличие от ЗСТ СНГ и ШОС, для создания Евразийского союза —постсоветской наднациональной структуры — размеры территории, численность населения, а также международный вес России являются существенной проблемой. Москва будет намного больше, чем первая среди равных, и по умолчанию станет фактически новым имперским центром – даже если Кремль не будет претендовать на такую роль.
Эта ситуация отличалась бы от сегодняшней лидирующей позиции Германии в ЕС. Хотя ФРГ и имеет самое большое население и самую мощную экономику в Европе, ее вооруженные силы незначительны, а население настроено пацифистски. К тому же относительное демографическое и экономическое доминирование Германии над остальными европейскими странами несравнимо с той гегемонией, которой добилась бы Россия в планируемом Евразийском союзе. Наряду с федеральной канцелярией в Берлине, Елисейский дворец в Париже и Даунинг-стрит № 10 в Лондоне представляют собой сильные центры влияния в ЕС. Помимо прочего они уравновешивают экономическую мощь ФРГ, а также вынуждали и вынуждают немецкого канцлера искать поддержку, идти на компромиссы и создавать альянсы, если Берлин хочет реализовать какую-либо политику.
10:08 23.01.2012
Постимперское наследство
Во-вторых, за отношениями Москвы и нациями постсоветского пространства стоит сложное прошлое. Многие россияне считают объединение народов бывших царской и советской империй исторически обоснованным, культурно несложным и географически само собой разумеющимся – и потому не нуждающимся в дальнейших обсуждениях. Однако элиты других постсоветских республик (в первую очередь, интеллектуальные) имеют более амбивалентные позиции, а иногда и негативные взгляды на отношения их наций с Москвой. Россияне часто отстаивают значимость совместных достижений бывших советских республик в составе СССР, как, например, победа во Второй мировой войне или успехи в освоении космоса. Тем не менее ввиду своей неоднозначности историческое наследие в целом является неподходящим ресурсом для формирования нового союза. Слишком часто Москва была виновницей различных форм репрессий по отношению к нациям, находившимся под ее «патронатом», и проводила кампании насильственной русификации на протяжении как царского, так и советского периодов.
Не помогает замыслу нового союза и тот факт, что бывший и будущий лидер России Владимир Путин представляет органы, ранее ответственные за совершение, среди прочих преступлений, разных антинациональных мер. Термин, который Путин выбрал для названия своего нового проекта — «евразийский», — также проблематичен. Очевидно, что путинская «Евразия» не относится ко всему евроазиатскому континенту. То есть термин подразумевает какой-то другой концепт, но этот вопрос остался без ответа в путинской программной статье в «Известиях» (как и его употребление в западном россиеведении). Возможно, он относится к теории, разработанной русским евразийством в 1920-х. Классические евразийцы имели в своих рядах признанных ученых и высказывали симпатии тюркским народностям на территории России. Вместе с тем они были ярко выраженными имперскими националистами. К примеру, евразийцы хотели распространить православную веру на всю территорию «Евразии». Более того, евразийство представляло собой теорию откровенно идеократическую, антидемократическую и антизападную — подходы, которые вряд ли смогут стать конструктивным базисом для дальнейшего развития постсоветских наций. Биологистские или оккультистские же фантазии таких известных, называвших себя «евразийцами», личностей, как Лев Гумилев или Александр Дугин, представляют еще менее подходящий идейный фундамент для Евразийского союза.
Германия также имела, мягко говоря, «имиджевую проблему» после Второй мировой войны. Немцы были на тот момент гораздо менее «популярными» среди европейских наций, чем россияне на постсоветском пространстве сегодня. Несмотря на это, Западная Германия была включена как в европейский интеграционный процесс, так и в атлантический альянс – структуры, созданные в том числе и с целью приручить и обезвредить немецкого монстра. Членство ФРГ в различных западных организациях способствовало постепенному уменьшению страха других европейских наций перед немецким возрождением.
Российское членство в предложенном Евразийском союзе, напротив, вряд ли уменьшит распространенный среди культурных и политических элит постсоветских стран скептицизм относительно внешнеполитических целей России. Чтобы добиться этого, России пришлось бы пройти через существенную трансформацию своего политического дискурса. Среди прочего, через коренной пересмотр недавнего прошлого, в частности, оценки национальной политики царского и советского режимов. Но к этому сегодняшние доминирующие в России интеллектуальные и политические элиты явно не готовы. Скорее наоборот: большинство россиян сочтут нелепой идею извинения за репрессии, проводимые российскими царями и советскими лидерами в отношении нерусского населения, культур и традиций. Многие русские возмущены критикой российской имперской истории XVIII, XIX и XX веков со стороны нерусских (и некоторых русских) историков. Хотя большинство россиян с гордостью указывают на многовековую преемственность и различные достижения старой России, СССР и РФ, требование о русском покаянии за царскую и советскую репрессивную политику в отношении национальных меньшинств покажется им скандальным кощунством.
0 + 0 + 0 +….= ?
Третий аспект, свидетельствующий против постсоветской интеграции, заключается в туманности социально-экономических выгод Евразийского союза. Свободная торговля уже достигнута недавним соглашением между большинством постсоветских государств. В чем теперь более всего нуждаются потенциальные члены Евразийского союза, так это в серьезных технологических и управленческих инновациях, а также всесторонней модернизации таких сфер, как местное управление, система социальной защиты, высшее образование или здравоохранение. Возможно, постсоветские государства в состоянии осуществить некоторые необходимые реформы самостоятельно или в сотрудничестве с другими бывшими советскими республиками. Но источником профподготовки, ноу-хау и инвестиций, необходимых для фундаментальной модернизации постсоветских обществ, может стать только, как принято говорить в бывшем СССР, «цивилизованный мир», т.е. прежде всего Запад или же «вестернизированные» страны, такие как Япония, Южная Корея, Тайвань или Сингапур. Удерживание же постсоветских наций в Евразийском союзе, в котором будет доминировать Россия, скорее затруднит такую модернизацию, чем будет ей способствовать.
Не в последнюю очередь сама Россия нуждается в фундаментальных технологических, экономических и социально-политических преобразованиях. За пределами двух столиц и некоторых региональных центров российская действительность все еще довольно суровая и отсталая. Идея, что у России достаточно мощи, знаний и энергии (метафорически, а не буквально), чтобы повести за собой в XXI век постсоветский мир в составе Евразийского союза, выглядит иллюзорной. Россия обладает значительными природными ресурсами, внушительной военной промышленностью и способностью организовать полеты в космос для состоятельных искателей приключений со всего мира. Но эти преимущества не могут обеспечить нужную трансформацию постсоветских стран в современные государства, которые смогли бы успешно интегрироваться в мировую экономику.
И Россия, и другие постсоветские государства нуждаются во включении в интеграционные процессы экономически динамичных регионов мира, будь то европейских или азиатских. Для стран Центральной Азии это могут быть тесные связи с Китаем, Индией, Турцией, государствами Персидского залива, Южной Кореей и/или Японией. Для западной части постсоветского мира, включая Россию, очевидным первичным партнером в модернизации должен стать Европейский Союз. Конечно, это не означает, что Россия станет полноправным членом ЕС – по крайней мере, не в обозримом будущем. Но нынешний европейский кризис приводит сегодня к реконцептуализации проекта европейского единения как многоступенчатого интеграционного процесса.
10:09 23.01.2012
Россия в новой Европе
Предсказанная еще 25 лет назад такими еврократами, как Жак Делор, будущая Европа может стать еще в большей степени, нежели сегодня, разделенной не на Восток и Запад, а на концентрические круги. Это означает, что глубина интеграции различных стран в структуры Евросоюза в дальнейшем будет значительно варьироваться. Она будет зависеть от желания государств отказаться от своей национальной суверенности, а также от их способности соответствовать стандартам ЕС. В некоторых случаях существующие неконгруэнтные интеграционные пространства, такие как евроландия или Шенгенская зона, уже сейчас образуют концентрические круги. Эта тенденция к дифференцированию будет увеличиваться и в будущем приведет не столько к дезинтеграции, сколько к деконструкции «Европы».
Такой, вероятно, необходимый фундаментальный пересмотр европейского проекта будет болезненным для западных еврофилов. Но в то же время последствия сегодняшнего кризиса облегчат западным постсоветским республикам задачу найти свое место в европейском проекте и проложить путь для дальнейшей интеграции. Они смогут не только позиционировать себя внутри европейских концентрических кругов. Более резкая дифференциация Европы предложит также различные опции и пути постепенной интеграции, которые каждая страна сможет выбрать для себя и следовать им в дальнейшем. Даже такая специфическая и крупная страна, как Россия, сможет найти себе подходящее место в этой модели. Недавно начатые переговоры о создании безвизового режима между Россией и ЕС могут стать первым шагом в этом направлении. Будущее России находится не в Евразии или других постсоветских миражах, а с Европой и Западом.
Андреас Умланд «Зеркало недели. Украина»
10:23 23.01.2012
Свидомый писал(а) в ответ на :
> Предсказанная еще 25 лет назад такими еврократами, как Жак Делор, будущая Европа может стать еще в большей степени, нежели сегодня, разделенной не на Восток и Запад, а на концентрические круги
Повезет Вам. Будете точно на за.....э....по диаметру
11:35 23.01.2012
Я эту же газету выписываю. На ее страницах идут частенько не шуточные споры. И в прошлом номере на статью Умланда дали ответ.
Недавняя инициатива Владимира Путина о создании Евразийского экономического союза не на шутку всколыхнула мировую общественность. Что характерно, в России ей уделили относительно мало внимания в сравнении с тем медийным резонансом, который она произвела за границей. Это было связано с избирательной кампанией по выборам в Государственную думу РФ и согласием всех сил, участвующих в ней, по данному поводу. Следующая избирательная кампания (президентская), очевидно, тоже не обойдется без обсуждения этой интересной темы. Вот и давний симпатизант России Андреас Умланд на страницах предновогоднего ZN.UA опубликовал свой протестантский взгляд на тему Евразийского союза. Глубокое историческое заблуждение и непонимание евразийского пространства, высказанные г-ном Умландом, вынуждают нас ответить.
Главным и в корне ошибочным в наших (евразийских) условиях подходом является общее место многих носителей англо-саксонской протестантской морали — мерить всех по себе. Извечная традиция мечом и крестом навязывать другим свои ценности вне зависимости от их желания выражается сегодня в попытках насадить демократию на Ближнем Востоке — взорвать тот хрупкий баланс, который там сложился, и тем самым, «в результате демократических выборов», привести к власти экстремистов и религиозных фанатиков. Кому нужна такая демократия? Уж точно не Израилю с Европой, которые станут ближайшими целями террористов, победивших на выборах.
Андреас Умланд, родом из Восточной Германии, ныне привлеченный преподаватель кафедры политологии Киево-Могилянской академии, в своей статье «Бесперспективный союз» пытается анализировать евразийскую интеграцию с точки зрения европейской. «Российская Федерация будет доминировать в размере, мощи и сумме ресурсов над всеми будущими членами союза, вместе взятыми», — опасается европеец. Стоит ли говорить о том, что само существование такой огромной страны, как Россия, с точки зрения Европы немыслимо — эта страна слишком велика для понимания европейца. Она сама себе ЕС, и мерками Евросоюза ее, извините за банальность, не измеришь. В мире существует много форм цивилизационной интеграции, и одной моделью ЕС список далеко не исчерпывается. Опасения на тему «равенства», высказанные в связи с этим, не выносят никакой критики — в евразийской традиции равенство не формальное, оно смысловое. Народное мифотворчество склонно прятать самые главные вещи в абсолютно не соответствующие им по форме предметы — смерть Кощея в яйце (etc.), а главная матрешка — суть, самая маленькая.
«Мы совершенно не могли состыковаться с цивилизованным миром. Речь идет о разнице в том, что у тебя стоит на полке и что происходит за окном. У русских необычайно сильное ощущение того, что одно с другим не имеет ничего общего», — писал евразийский поэт-диссидент Иосиф Бродский.
В предновогоднем споре с одним медийным националистом-любителем удивился его трактовке российской истории. По искреннему убеждению медийщика, России всего триста с небольшим лет. Историческая безграмотность в этом вопросе оказалась символичной — действительно, как империи России уже исполнилось 300 лет, а в доимперской форме развития своими оппонентами она уже не признается. Но, в отличие от классических империй, у нас никогда не было разделения на колонии и метрополию. Это удавалось достичь благодаря масштабному континентальному евразийскому восприятию — по мере освоения жизненного пространства присоединенные народы не превращались в людей второго сорта, а на равных правах вовлекались в процесс созидания общего государства.
Сегодняшняя запоздалая попытка российской власти вспомнить о евразийском наследии выглядит как последняя возможность возглавить движение глобализации хотя бы у себя в регионе. В то время как во всем остальном мире давно оформились и переоформились центры регионального притяжения, постсоветское пространство, разумеется, не без внешней помощи, продолжает оставаться раздираемым внутренними противоречиями. Государства Средней Азии, несмотря на растущее экономическое взаимодействие с Китаем, политически могли лавировать лишь между Москвой и Вашингтоном. Но за период правления Обамы в силу разных обстоятельств американское присутствие в Средней Азии значительно сократилось. Киргизия после очередной смены власти, Таджикистан, Казахстан — весь регион постепенно возвращается под политическую опеку Москвы. Это связано, в первую очередь, с фактом замкнутости Китая в политическом плане на себя. Он может быть лидером по количеству инвестиций в американскую экономику, но это вовсе не означает его влияния на политику Белого дома. Шанхайская организация сотрудничества на ближайшие несколько лет останется максимумом интеграционного потенциала Пекина. Политически же Поднебесная следует во внешнестратегическом фарватере Кремля так же, как Европейский Союз следит за мнением Вашингтона. Это особенно четко видно на примере принятия судьбоносных для мировой политики решений — таких, как война в Афганистане, Ираке или вопрос признания Косово. Во всех этих случаях Пекин как постоянный член Совета Безопасности ООН солидаризировался с Москвой.
Имея такой потенциал внешнего сотрудничества, Россия должна его активно развивать, инициируя различные формы интеграционного партнерства на пространствах Евразии. И для этого Российской Федерации вовсе не обязательно становиться частью евроатлантического пространства. Более того, ей в корне противопоказано это делать потому, что центр интеграции не может быть сам вовлечен в чужие интеграционные механизмы на правах рядового члена.
Постимперское наследство, по Умланду, является проблемой для интеграционных проектов России? Напротив, имперская модель для России является самой естественной формой существования! А русское национальное государство, о котором грезят националисты и говорит в своей статье Умланд, это чистое безумие: Московско-нижегородское княжество с ядерным потенциалом СССР? Особенно удивительно слышать апелляцию к «неоднозначности исторического наследия» от немца, чья страна при всей своей «супернеоднозначной истории» сегодня снова является экономическим и политическим лидером Евросоюза. Типичные двойные стандарты протестантского мира.
Как бы евроатлантики ни пытались продвигать свои подходы, все равно центростремительные тенденции на евразийском пространстве по-прежнему крутятся вокруг Москвы. Хотя бы потому, что центром и источником исторической модернизации на евразийском пространстве была и остается Россия. И Старая Европа это хорошо понимает. «Нас всех вместе всего 500 миллионов, а в Азии счет идет на миллиарды, — сокрушается в одном из интервью экс-министр обороны Франции, сенатор Жан-Пьер Шевенман. — Поэтому мы должны помочь России сохранить ее влияние в регионе». Он, как и многие другие высокопоставленные европейские политики, признает, что гегемония Запада закончилась, и мы вступаем в эпоху постзападного мира, в котором, перефразируя Мадлен Олбрайт, «без России не обойтись». А внутри европейского континента все более популярной становится следующее откровение Шевенмана, поражающее своей историчностью: «Сближение Германии и России, прерванное двумя мировыми войнами, снова выходит на высокий уровень и становится мировой повесткой дня» (29 марта 2011 г., Париж, Национальная ассамблея Франции, выступление на конференции «Европа, Россия и США после выборов 2012 года»). Это подтверждают запуск «Северного потока», сотрудничество «Газпрома» и Ruhrgas, развитие других совместных российско-германских проектов — будущих флагманов европейско-российских отношений.
Действительно, процесс формирования «новой Европы» предполагает наличие двух центров развития — на Западе и на Востоке. И вероятная победа в ноябре этого года на выборах президента США кандидата от республиканцев только ускорит динамику развития отношений Москвы и Берлина, расставив все на свои места. Разумеется, такой формат может «напрягать» некоторые страны Восточной Европы, в том числе Украину. Но, как сказал в интервью российской «Литературной газете» бывший премьер-министр Словакии Ян Чарногурский, «в случае продолжения европейского экономического кризиса странам Центральной и Восточной Европы придется выбирать между Берлином и Москвой, а Германия, в отличие от России, не является глобальной державой. Поэтому шансы сильной путинской России на влияние в регионе неплохие». Очевидно, что в этой ситуации повышается значение Киева, потому что без Украины Россия не сможет претендовать на серьезное влияние в Центральной и Восточной Европе.
Формат такого взаимодействия, приемлемый на Западе и на Востоке, один — Евразийский экономический союз (ЕАС). Наднациональный союз суверенных государств, в котором решения принимаются коллегиально, с одинаковым правом голоса для каждой страны. Базис ЕАС — Таможенный союз, куда уже входят Россия, Беларусь, Казахстан, присоединятся в ближайшее время Киргизия, Таджикистан и, в перспективе, Армения. Для восстановления экономических цепочек новому объединению явно не хватает Украины. Для понимания: после открытия странами ТС внутренних таможенных границ с 1 июля 2011 года произошел пятикратный рост товарооборота между Беларусью и Казахстаном. А каким может быть этот потенциал для Украины?
Это наиболее выгодный вариант интеграции для всех его участников, пока что открытый для вступления в него новых членов. Ведь исторически и индустриально Украина давно интегрирована в евразийскую цивилизацию — рельсы от польской границы не переложить и границы не передвинуть: рынок перспективного потребления для Украины находится на Востоке. И если Кабинет министров хочет реального развития экономики своей страны, пусть его чиновники поинтересуются мнением украинских промышленников: где им лучше торговать, прежде чем вслепую интегрироваться в зону свободной торговли с ЕС. Недавно созданная в Киеве ассоциация «Поставщики Таможенного союза» объединила в своих рядах многих лидеров ведущих отраслей украинской экономики — от «Мотор-Сич» и «Горных машин» до Аграрного союза. Требование одно: «дайте нам торговать на российском рынке!» В противном случае украинская экономика, а вместе с ней и вся страна, грозит продолжить свое развитие буферным островком в изоляции между Западом и Востоком. Очевидно, так, как мечтают активисты экстремистской партии «Свобода». В чем проблема «антизападных подходов», Умланду лучше спросить у Тягныбока. Другой путь в глобализирующемся мире вряд ли кто-то предложит — Европа по политическим мотивам после решения Апелляционного суда по делу Тимошенко будет ждать новых украинских выборов, США ближайшие полтора-два года явно не до киевских разборок.
Остается опять же Россия со своим пока еще актуальным предложением по Евразийскому союзу. Понятие евразийства, замечательно описанное немалым количеством авторов в конце XIX и XX веков, прошедшее горнило жесткой полемики в русской эмиграции, лучше всех было сформулировано Львом Николаевичем Гумилевым. Всем критикам Евразийского союза, прежде чем начинать спор, советую внимательно изучить его работы «От Руси к России», «Тысячелетие вокруг Каспия», «Этногенез и биосфера Земли». Специально для товарища Умланда хотел бы пояснить, что «имперскими националистами» невозможно быть, так как «империя» в России исключает любой национализм, объединяя и вбирая в себя разные народы, этносы, верования и религии.
Евразийский экономический союз — не экспансия, а форма естественного существования и элементарного выживания для народов, проживающих в регионе, единственно возможная для сохранения суверенитета и государственной целостности в начале XXI века. Откуда придет угроза быстрее, неизвестно — от надвигающихся маховиков азиатской глобализации, роста «фундаменталистских демократий» Ближнего Востока, движения сепаратистской регионализации Центральной Европы или банального экономического краха всей еврозоны. Поэтому, какой бы она ни была, у нас есть шанс вместе ей противостоять. Для этого в рамках ЕАС уже в ближайшее время могут быть созданы такие институты, как собственный Евразийский валютный фонд с перспективой введения единой валюты для всех стран-участниц и Евразийский суд по правам человека, который мог бы с гораздо большим успехом взять на себя функции Страсбургского суда и всего печально известного «гаагского правосудия».
Евразийский союз может стать нашим собственным, не навязанным извне, Большим Проектом исторического творчества всех участвующих в нем народов Евразии.
Знаете, почему всегда приятнее селиться и жить в новых домах, чем в старых квартирах? Там ты чувствуешь себя полноправным хозяином, который может еще при желании все переделать.
