Русское лицемерие — это громко по телевизору ненавидеть страны Балтии и массово туда ехать.
Как типо русские «любят» Украину, и обстреливают её своими русскими ГРАДами.
Русское лицемерие — это говорить про мир, нападая на соседние государства.
07:31 13.09.2019
Мечта — не мир, но меч! великое сопротивление
Алексей Гордеев
Национальная мечта, мечта всего общества — это не мечта отдельной личности, даже самой талантливой или самой выдающейся, или даже многих таких личностей. Народная мечта — это очень сложный, но обязательный и мощный фактор в истории, она соединяет многие надличностные, онтологические константы. И порой такая национальная мечта даже более важна для исторического процесса, чем сам этот народ.
Можно убить личностную мечту, физически убив индивидуума — её носителя, и от этой мечты ничего не останется. Но целый народ может безвозвратно исчезнуть в непроглядном тумане прошлого, и ничего от него не останется, а вот его мечта — если это был, конечно, великий народ, — порой сохраняется надолго после смерти нации.
Например, Римская империя, как и было предопределено авгурами, просуществовала именно тысячу лет, но имперская мечта великой римской нации влияла на историю на протяжении ещё не менее полутора тысяч лет.
Национальная мечта — это ядро успешного государства, важнейший компонент живой идеологии, неотъемлемая часть общественного сознания. Если хотите уничтожить социум — убейте его национальную мечту.
Национальная мечта — это сверхидеал, который соединяет в уникальное, неповторимое единство наиболее близкие для данного народа сакральные и исторические ценности, представления и идеи. Причём сакральные образы — это не только принципы и нормы одной-единственной религиозной доктрины (например, Русская Мечта содержит в себе не только христианские концепты, но и — в скрытом виде, взять того же Иванушку-дурачка, — воспоминания о наследии великого арийского язычества). Исторические же представления — это те великие ценности, которые, под разными названиями, во все исторические периоды заставляют огромные массы двигать вперёд: справедливость, свобода, народная воля, «рай на земле» и т. д.
Народная мечта — неотъемлемый компонент действительно живого народа, который должен соединять своё великое Прошлое со своим великим Будущим именно в этом великом Настоящем. Поэтому в народной мечте всегда присутствуют — чаще всего в снятом, косвенном плане — следы, отражения мифа о Великом Возвращении.
Народная мечта — не пустое, бесплодное, пьяное фантазирование, не вялое, бессмысленное мечтание убогих, боящихся всего и вся. Народная мечта — это выражение консолидированной воли лучшей части общества, действительного авангарда социума, революционный призыв к тотальной борьбе, к преодолению всех возможных препятствий. Именно мечта как символ великого сопротивления всепоглощающей энтропии смерти, как символ исторического оптимизма борьбы с врагами является той точкой, где по-настоящему преодолевается обыденная трёхмерность существования, где религиозное неотрывно сливается с профаническим.
Иисус сказал: «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч». Поэтому Ленин и подчёркивал, что революция — это «радость миллионов».
Наконец, народная мечта — это проявление творческого потенциала народа, поскольку такая мечта — никогда не статика, а непрерывный процесс, если народ жив, если сохраняется его креативное начало. Такая мечта — это перманентное живое воображение, это видение «будущего уже сегодня», это то, что уже обязательно, пусть пока и незаметно, делается «здесь и сейчас».
20:30 15.09.2019
Со щитом и на щите об исторических судьбах капитализма и социализма
Александр Любинин
Казалось бы, на грозные вопросы, возникшие во второй половине XIX века и остававшиеся актуальными весь XX век, даны окончательные ответы. Окончательные и бесповоротные: капитализм вечен, конец истории состоялся, общественная эволюция, пройдя через бурные десятилетия, достигла финишной черты. Отсюда обязывающий, казалось бы, вывод: социальную теорию и общественную практику надо ориентировать на дальнейшее усовершенствование капитализма и его социализацию, а не строить планы социалистических преобразований, тем более — радикального свойства. В такой логике социальное государство, в его активных и расширяющихся реальных проявлениях, видится уже не как тактическая, а как стратегическая альтернатива общественному устройству на принципах социализма, с его требованием общественного равенства, что исключает, в возможности своего реального существования, частную собственность. В данной связи, согласно распространённому мнению, учёный, который этого не понимает (отказывается признавать свершившиеся факты), — уже не учёный. Он, в лучшем случае, — мечтатель, утопист, а по существу — социальный фанатик, экстремист и мракобес, толкающий общество в бездну тоталитаризма, противную свободолюбивой природе человека, которая ни при каких условиях не может реализовываться без института частной собственности.
Несмотря на наглядные признаки констатированной выше ситуации, существует, однако, и другая общественная реальность. Нравственное чувство человечества пребывает в неспокойном состоянии, поскольку общество остаётся разделённым на, выражаясь политкорректно, привилегированную и непривилегированную части, состоятельных и несостоятельных, богатых и бедных, — тех, кто способен пользоваться всеми возможностями современной цивилизации и тех, кто испытывает более или менее строгое, но постоянное ограничение в этом. Поэтому к жизненным обстоятельствам, исключающим фактическое равноправие и продолжающим воспроизводить необеспеченность существования широких слоёв населения, вопросов у общества меньше не стало. Общественная мысль, сохраняя нравственное начало, чувствительное к социальному неравенству, никак не угомонится, поскольку не только не изживается, но, напротив, снова и снова воспроизводится почва для этого. А ведь с задетого нравственного чувства всегда всё начинается, в том числе — крупные социальные теории, стремящиеся выявить экономическую подноготную неравенства, и масштабная общественная практика, включая революции…
Отсюда важнейший вопрос, ответ на который определяет жизненность социалистической мысли: хочет ли социализма тот, кому он сегодня адресуется? Как велика масса возможных сторонников социализма, и достаточна ли она для претензий на преобразование всего общества и устранение, или хотя бы ощутимое смягчение, социального неравенства? К чему мы ближе: к новому социализму или к всемирному буржуазному правительству?
Механизм капиталистического воспроизводства органически противоречив. В его исходном пункте создаваемая трудом прибавочная стоимость, являющаяся безграничной целью капиталистической деятельности, находится в противоречии с единственным средством достижения этой специфически исторической цели — необходимостью сокращения доли живого труда, его удешевления. В конечном итоге, вокруг этого обстоятельства и завязываются все конфликты воспроизводства капитала: начиная с объяснённого Марксом закона-тенденции нормы прибыли к понижению, и, завершая, — пусть в отдалённой, но неизбежной перспективе, — гигантской диспропорцией между количеством производимых товаров и мизерной стоимостью их единицы вследствие неуклонного прогресса техники и технологий, обеспечивающих неуклонный рост производительности труда. Последнее делает бессмысленным накопление вещественного богатства в стоимостном виде в любой его форме (личной, промышленной или финансовой). Способ производства, основанный на частной собственности, охватывающей всё общество (а не существующей в виде отдельного уклада), и на разделении труда, утрачивает свою исторически специфическую основу — стоимость, которая больше не может регулировать товарообменные операции (экономические пропорции), а с этим — процессы производства и обращения капитала. Естественной и неизбежной альтернативой является оптимизированное народнохозяйственное планирование и такое же функционирование экономики, разрешающее противоречие потребительной стоимости и стоимости в результате возникновения непосредственно-общественной потребительной стоимости, а также труда и капитала, ввиду превращения труда в непосредственно-общественный. Теория данного вопроса разрабатывалась западными учёными в рамках построения математических моделей межотраслевого воспроизводства, а в СССР эту тематику продвигал специально созданный ЦЭМИ АН СССР, стремясь поднять её разработку на высоту новой политической экономии социализма.
Долгосрочные перспективы капиталистического способа производства не вызывают сомнений. Если, открывая новые и новые ресурсные возможности, капитал достаточно успешно отбивается от внешних угроз, то его внутреннее противоречие неограниченности цели и ограниченности исторической формы средств, адекватных этой цели, не может быть устранено никоим образом. Это объективный процесс самоотравления и самоликвидации способа производства, прогрессивный потенциал которого оказывается исторически исчерпанным. Отсюда, впрочем, не следует, что человечеству нужно запастись терпением и смиренно дожидаться естественной смерти капитализма «по естественным причинам». Ещё ни один общественный строй в истории не умирал таким образом — это всегда оказывалось результатом давления массовых общественных сил: хоть «изнутри», хоть «снаружи». С каждым новым шагом своего движения вперёд капитализм повышает уровень концентрации и централизации хозяйственной жизни и создаёт всё более зрелые переходные формы к социализму. Сегодня мировой капитализм в материальном отношении, как общественная система, уже готов к переходу к социализму. Дело — в готовности субъективного фактора.
Кроме того, в отдалённой (возможно, даже весьма отдалённой) исторической перспективе капитализм бессилен противостоять своему главному союзнику и, в одном лице, смертельному врагу — научно-техническому прогрессу (НТП). В связи с развитием НТП у капитала возникало, возникает и будет возникать много разных ограничений и препятствий бесперебойного воспроизводства. Все они разрешимы «внутри системы», но каждое частное разрешение продвигает капитализм всё ближе к финишной черте.
Не является исключением в этом ряду и экспансия западного капитала на Восток, продуктивность которой, согласно приводимой статистике, падает. Сокращение прибыли нередко происходит и в границах национального производства, и внутри сообществ типа ЕС. Экономическая эффективность капитала, ввиду его сохраняющейся стихийности, — это вообще пульсирующий, циклический процесс. Пока прибыль, закрывая издержки производства, находится на приемлемом уровне средней прибыли или даже некоторый период ниже его (долгосрочная прибыль важнее) ничего экстраординарного для капитала нет, даже при снижении достигнутого уровня. Капитал в настоящее время панически не «бежит» ни из Китая, ни из Индии, ни из стран Юго-Восточной Азии и т. д. Конечно, периферия играет очень важную роль в усилении мощи национальных и транснациональных капиталов, а потому — и в поддержании живучести капитализма, в его способности разрешать возникающие социальные проблемы Западного мира.
Но тезис, согласно которому капитализм «без экспансии, расширения… существовать не может. Он обязательно требует внекапиталистической зоны», — теоретически и практически не верен. Позиция Р. Люксембург, на которую идёт ссылка, действительно содержала вопрос о внешних рынках. Однако совсем не в том плане, в котором он подан Еленой Лариной. Под внешним рынком известный пролетарский теоретик и политический деятель в рамках рассмотрения теории реализации понимала рынок некапиталистических слоёв (крестьянство). Этот, обозначенный ею как внешний, рынок мог быть как внутри страны, так и за её пределами. Суть спора с другими марксистами сводилась к вопросу: может ли капитал реализовать на своей национальной территории всю произведённую прибавочную стоимость, а также стоимость элементов постоянного капитала, и, тем самым, обеспечить расширенное воспроизводство? Это возможно, утверждали они, за счёт спроса капиталистов не только на предметы личного потребления, но также и на дополнительные материальные ресурсы производства. Без внешних рынков (в указанном смысле) нельзя — утверждала Р. Люксембург. Независимо от того, кто был прав в этом споре, речь в данном случае шла не о жизненно важной обязательности для капитала эксплуатации периферийных стран путём использования их ресурсов, а о значении реализации части произведённой стоимости в некапиталистической среде. Если бы для капитала абсолютно обязательной средой, благодаря которой он только и может существовать, была, как утверждается, периферия, он «захлебнулся» бы уже в самом начале своего исторического пути.
Гейне как-то заметил — весьма справедливо, — что каждая эпоха, приобретая новые идеи, приобретает и новые глаза, которыми видит то, что ранее не привлекало внимания или казалось совсем иным. Так или иначе, но эти прозорливого свойства «новые глаза» получила КПК, и увидела ими в XXI веке «окно» необыкновенных исторических возможностей для китайской: «самой большой и самой одарённой», как она сама себя позиционирует, — нации, чтобы стать не только мощным, но и мощнейшим государством мира на основе концепции «социализма с китайской спецификой». Этот «социализм по-китайски», в отличие от социализма, вкраплённого отдельными более или менее крупными элементами в структуру всех современных буржуазных обществ (прежде всего, в виде социального законодательства), носит системно проектный характер и направлен не на удержание общества в спокойно удовлетворённом материальном состоянии, а на постоянное развитие экономической мощи государства, плодами которого должны воспользоваться все без исключения общественные группы, а не только нуждающиеся в социальной поддержке. Это принципиальный плюс в пользу тезиса о социалистическом характере современной КНР, которая совершенно сознательно не руководствуется идеями, традиционными для европейской социалистической мысли, из которых вырастал, в частности, марксизм. Ключевые мотивы «социализма с китайской спецификой» — это собственный продукт китайской цивилизации, напрямую связанный с конфуцианством, как важнейшим элементом самосознания китайского социума, пронизывающим и объединяющим современное китайское общество на основе завета Конфуция «достигать согласия при наличии разногласий». Эта понятная китайцам традиция использования моральных ценностей активно пропагандируется как основа сплочения народа вокруг китайской компартии. Фактически налицо общепризнанная национальная идея Китая, которая, следует подчеркнуть, сильна своей глубинной естественностью, генетической связью с менталитетом китайцев и очевидной непридуманностью происхождения. Отсюда у китайского и европейского, марксистского в частности, социализма — совершенно разные идейные корни, заведомо исключающие совпадение в понимании того, как должен выглядеть готовый социализм. Идейной основой марксистского социализма является социальное равенство, отсутствие какого-либо классового расслоения, всестороннее развитие личности, достигаемое только на базе общественной собственности и централизованного хозяйствования в масштабах всего общества. Китайский же социализм видит свою цель в росте благосостояния всего населения. Принцип солидарности и бескорыстной поддержки «прогрессивных» политических режимов, который исповедовал Советский Союз, к числу черт, присущих китайскому социализму, также не относится. Разлетевшиеся по миру образные слова Дэн Сяопина о кошке, цвет которой не важен, если она хорошо ловит мышей, сказанные им в самом начале разворота от курса Мао Цзэдуна к политике «реформ и открытости», остаются смыслом всего происходящего в Китае, вплоть до настоящего времени, и, скорее всего, на обозримое будущее. В том числе — в политике и идеологии.
То, что сегодня Китай является страной государственно-монополистической, заслуживает не укоризны, а как раз похвалы. С точки зрения материальных предпосылок, Китай теперь находится не дальше, а гораздо ближе к марксистскому социализму, чем был при Мао Цзэдуне. В связи с этим и роль КПК в китайском обществе следует признать прогрессивной, а не упрекать за авторитаризм.
Рынок ныне является системообразующим фактором китайской экономики и общества (свыше 60% ВВП производит частный сектор). Но не менее важным фактором, превращающим китайскую хозяйственную систему в единое целое, является стратегическое государственное планирование, общественный сектор, который включает в себя крупные и средние предприятия принципиальной значимости, и, конечно, КПК в качестве генератора планов долгосрочного развития и существенно значимого фактора управления народным хозяйством. Социализм в Китае — это своего рода НЭП, который, как об этом когда-то писал Ленин, мечтая из России нэповской сделать Россию социалистическую, «пришёл всерьёз и надолго». Имея объективные внутренние противоречия, в том числе — и классового характера, экономика и социально-политическая жизнь «китайского НЭПа» будут неизбежно эволюционировать. Куда и как — зависит от политической линии КПК. Пока же, после 40 лет рыночных реформ, на XIX съезде КПК (2017 г.) было заявлено, что китайская компартия «рассматривает реализацию коммунизма как свой высший идеал и конечную цель».
Очень как-то размашисто считать, что на момент Октябрьской революции большевики и не-большевики, будучи марксистами, теоретически расходились в вопросе о возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране. Расхождения касались степени материальной готовности России к социализму, поскольку она не дотягивала даже до уровня страны среднеразвитого капитализма. Но все марксисты были едины в понимании социалистической революции как мирового процесса. Если какая-либо страна его и начинает, то она должна быть обязательно поддержана пролетарскими революциями в других странах. Революции в Германии и Венгрии как будто бы подтверждали эти надежды большевиков. Но эти, такие желанные для них революции были подавлены, и наша страна осталась один на один с враждебным ей капиталистическим миром.
С этого момента и начался слом, обусловивший одновременно героическую и трагическую историю СССР. Эта история была героической, поскольку потребовала беспрецедентных усилий, лишений и крови для сохранения революционных завоеваний, для достижения известных высот науки и техники, для превращения за какие-то 40−50 лет отсталой аграрной страны, дважды разрушенной: гражданской войной, а затем гитлеровской агрессией, — во вторую «сверхдержаву» мира. Эту задачу, полностью совпадающую с задачей сохранения исторической России, большевики успешно решили. Но история СССР не могла избежать трагичности — не только в силу многочисленных жертв строительства и защиты социализма в одной отдельно взятой стране, но и потому, что в этот период теория социализма, а с нею и общественно-политическая жизнь, были направлены по ложному пути, создав на будущее трудности, оказавшиеся, в конце концов, непреодолимыми.
Период отечественной истории, называемый сталинским, правильнее было бы обозначить в теории как исключительный временной отрезок, отражающий реальные особенности становления советского социализма с сопровождающими эти особенности специфическими экономическими и другими общественными отношениями. Теория этого периода не должна была восприниматься в качестве единственно верной общей теории социализма, отрываясь от его классической марксистской трактовки.
Все революционеры по природе своей пассионарны, это обязательная и неотъемлемая черта их образа мысли и образа действия, являющаяся продолжением их многочисленных достоинств. Они, поэтому, всегда спешат и чаще всего «перегибают палку», принимая в политической действительности желаемое за достигнутое. Революционная мысль, а с нею — и практика, торопят жизнь и легко забегают вперёд. Это объяснимо ещё и тем, что никакого учебника, ограничивающего нетерпение и субъективизм или, тем более, пошаговой инструкции в отношении того, каким образом двигаться в сторону будущего социализма, не существует, поэтому пришлось, как, натолкнувшись на данную проблему, выразился Ленин, «выкарабкиваться самим».
Хозяйственная система СССР, возвысившая страну, позволившая победить в Великой Отечественной войне и быстро выйти из послевоенной разрухи, была адекватна требованиям своего времени, которые можно было обозначить как «диктатура экономического развития». Не нужно забывать, что без экономических достижений советской власти при Сталине не было бы и военной Победы над фашизмом. Китай также с конца 1970-х гг. фактически подчинил себя «диктатуре экономического развития». Но сделал это не в форме прямых директив и силового контроля со стороны центральной власти, а в форме учёта и соответствия императивным требованиям рынка.
Поэтому исторический смысл 1930-х—1950-х годов нашей истории нельзя игнорировать. Разве его можно свести только к жёсткости существовавших порядков? События в России не были ни роковой ошибкой, ни замыслом отдельных злодеев, установивших «тоталитарный строй», они были обусловлены объективным и противоречивым ходом истории, отсутствием альтернативы в спасении не только социализма, но и исторической России. Никто не опровергает известный вывод Сталина, сделанный им ещё в начале 1931 года: «Мы отстали от передовых стран на 50−100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем то, либо нас сомнут». Индустриализация и коллективизация стали спасительным омутом, в который вынужденно окунулась Россия в определённый исторический период для своего сохранения, создав мобилизационную экономику и соответствующую ей систему общественных отношений. К сожалению, эта ситуационная модель впоследствии была канонизирована в качестве единственно верной теории социалистического строительства. Поэтому гармонизации достаточно успешно решаемых военно-политических и хозяйственных задач с собственно социалистическими идеями во внутренней политике СССР не произошло не только в довоенный, но и в послевоенный период. Итогом стало то, что СССР своим «Красным проектом» в годы опаснейшей угрозы самому существованию нашей страны, во время Великой Отечественной, а затем — и «холодной» войны, закрыл её этим проектом, словно щитом. Но щит не заменит дома, вечно жить только со щитом и под щитом нельзя. И, в конце концов, из-за первоначальных теоретических ошибок, руководство СССР не справилось с проведением необходимых преобразований, и, даже толком не поняв, какой характер эти преобразования должны носить, открыло тем самым дорогу контрреволюции, заплатив крушением системы социализма.
08:37 22.09.2019
Преступный приказ задержать шамана Александра Габышева в ночь на 19 сентября отдал начальник управления МВД России по Улан Удэ 35 — летний подполковник Дмитрий Семенов. Очередной пустоглазый мент. Задерживать Александра прибыли сорок полицейских с автоматами в масках и с фонарями
&name=medium
16:42 23.09.2019
Если СССР — страна освободитель, то почему, по окончании Второй Мировой, в Германии, Румынии, Венгрии, Чехословакии, Югославии и Болгарии, Сталин оставил свои войска? А, если Социализм не был навязан СССРом этим странам, то куда он делся после вывода войск?
22:25 27.09.2019
Новости Ада! Военная прокуратура РФ признала ОБОСНОВАННЫМИ репрессии в СССР! Понимаете, что это значит? Можете себе представить, чтобы Германия признала обоснованными преступления нацизма? А это значит — нужно готовиться к очередному «можем повторить»
08:14 28.09.2019
А теперь представьте: Трамп поручил разработать меры по развитию в регионах сети киосков с печатной продукцией. Или Меркель поручила. Или Макрон. Или Борис Джонсон. Не смогли предоставить? Вот и я тоже.
&name=900x900
15:40 28.09.2019
глск (_ukcr) писал (а) в ответ на :
> почему, по окончании Второй Мировой, в Германии, Румынии, Венгрии, Чехословакии, Югославии и Болгарии, Сталин оставил свои войска?
А почему в Австрии — НЕ оставил? Ведь Вену — как раз Красная Армия освобождала…
19:52 28.09.2019
Давайте сравним соотношение Национального дохода СССР и США за 1980 год
19:59 28.09.2019
12:31 29.09.2019
Описание книги «Правда о Советском Союзе. Какую страну мы потеряли?» Описание и краткое содержание «Правда о Советском Союзе. Какую страну мы потеряли?» читать бесплатно онлайн.
Книга известного телеведущего Игоря Прокопенко даст вам возможность по-новому увидеть и, возможно, оценить или переоценить существующие стереотипы, которые сложились вокруг Советского Союза. По какому пути пошла бы наша страна сто лет назад, если бы не было Ленина? Почему великий вождь пролетариата так и не закончил свою биографию? За что соревновались Советский Союз и Третий рейх на Всемирной выставке в Париже? Правда ли, что крупнейшие мировые автоконцерны наживались на крови наших дедов в годы Великой Отечественной войны? Почему Британская корона планировала отдать Сибирь Соединенным Штатам Америки? Кто на самом деле похоронен в могиле Сталина у Кремлевской стены? Из-за чего поссорились маршалы Жуков и Конев? Почему в СССР производились только качественные товары? В этой книге вы найдете ответы на самые неоднозначные вопросы о новой истории нашей страны. Также вы узнаете о тайнах арбатских переулков, о том, как жила советская «золотая молодежь» — об этом автору лично рассказали Галина Брежнева и Ксения Горбачева. Вы узнаете, за какую музыку можно было получить срок, а за какую — Государственную премию. Эта книга раскроет вам глаза на то время, в котором вы жили или о котором знаете уже только понаслышке.
Игорь Прокопенко
Правда о Советском Союзе. Какую страну мы потеряли?
Предисловие
Советского Союза больше нет, и все, что мы о нем помним, — хорошее, плохое, — как свет далекой звезды… не вернуть и не изменить…
Помните? Вначале было модно подсчитывать, какую выгоду получили мы от распада СССР. Рыночную экономику, свободу слова, возможность отдыхать в Турции… Правда, рыночная экономика быстро обернулась обнищанием всех и неприличным обогащением единиц. Свобода слова оказалась примитивной склокой олигархов. Турецкий отдых, как выяснилось, в жизни не главное…
Потом, когда более-менее вырулили из разрухи и огляделись, — наоборот, начали подсчитывать, что от развала Советского Союза мы потеряли?.. (Это же надо было умудриться с такими доходами от продажи нефти, газа, руды, алмазов, с такой космической, военной, атомной промышленностью дожить до талонов на продукты)…
Потеряли, как выяснилось, немало.
Во-первых, великая Держава просто так, даром, впервые в истории добровольно отдала почти половину своей территории, войдя в границы княжества времен XVI века. Если бы Иван Грозный увидел этот срам потомков…
Во-вторых — получили перманентную, глобальную гражданскую войну, которая, смертельным вихрем пройдясь по всем союзным республикам, сейчас доедает Украину.
В-третьих — приближение НАТО к нашим сильно пообвисшим границам.
В-четвертых — ясное осознание того, что «давить» будут до тех пор, пока Россия не схлопнется до границ Кремля…
И вот теперь новые потери… Что после Киевского переворота и возвращения Крыма мы опять потеряли? Курс рубля? Санкционный хамон? Дармовую «жрачку» за свои же деньги на турецких пляжах? Нет! Мы потеряли — Веру в Запад! И это — самая страшная потеря.
Помните? Даже во времена Карибского кризиса, холодной войны, «американских империалистов» и «империи зла» — мы свято верили: Запад — он хороший. Просто так вышло: у нас — социализм, а у них — капитализм, но это пройдет…
На заре перестройки советский человек себе уже не верил, а Западу — верил. Думаю, именно поэтому мы так легко и смирились с развалом Советского Союза. Потому что искренне верили — Запад нас не обманет, поможет, подучит, и будем мы жить одной справедливой семьей народов Земли. Мы так доверяли Западу, что — смешно сегодня вспомнить — «прослушки» в американском посольстве сами отдали. Разведку и спецслужбы собирались распускать… Чего за своими-то шпионить...
И вот теперь, когда мы увидели, как цинично на глазах у всех тот самый Запад с кровью и потрохами рвет на части Украину; сознательно вскармливает националистические режимы в бывших советских республиках; демонстративно не замечает нарушения прав человека и колоссальные человеческие жертвы на Донбассе… Только теперь мы вдруг пришли к страшному выводу: нет европейского мира, основанного на справедливости и демократии, в который мы так верили. А есть — хищники! Циничные, безжалостные, действующие только по праву сильного. Конечно, теперь-то мы знаем, что «западный мир», который мы любим и знаем по великой литературе и великой истории, и западные олигархи — чиновники — это не одно и то же! Но как жаль, что поняли мы это только после того, как державы, в которой родились мы и наши предки, — не стало.
В этой книге — история нашей Родины, которой нет в учебниках. Это — подлинная история Страны Советов, со всеми ее темными и светлыми страницами памяти.
00:30 30.09.2019
глск (_ukcr) писал (а) в ответ на :
> Русское лицемерие — это говорить про мир, нападая на соседние государства.
Западное лицемерие — это приписывать русским свои поступки и побуждения.
17:09 02.10.2019
Работница хлебзавода в Новокузнецке, 1981 год.
19:41 02.10.2019
GNSO33 (Tygrys) писал (а) в ответ на :
> Давайте сравним соотношение Национального дохода СССР и США за 1980 год
>
Мощная ссылка!
Слон в посудной лавке
11:17 06.10.2019
Об эрмитажных распродажах и трофейной арифметике красный период в музейной истории России оказался плодотворным
Евгений Фатеев
У многих из нас свои счёты с Советским Союзом, советской цивилизацией. Со многим важным для меня я уже разобрался. Большая часть моих личных счетов закрыта. Но долго не заживающей раной для меня лично были распродажи искусства во 2-й половине 1920-х — начале 1930-х гг. Я хорошо помню большую публикацию в перестроечном журнале «Огонек». Для меня это огромная трагедия. Десятки шедевров первого ряда навсегда покинули нашу страну. Грешным делом, я до сих пор ненавижу Национальную галерею в Вашингтоне, которую вполне можно считать филиалом Императорского Эрмитажа. До сих пор у меня сложное отношение к Метрополитен-музею, в котором можно найти эрмитажные шедевры, а также к Музею Галуста Гюльбенкяна в Лиссабоне, к Рейксмузеуму в Амстердаме, к Национальной галерее Виктории в Мельбурне и другим. До сих пор для меня англо-саксы — бессовестные стервятники, многие великие музеи мира — это такие склады вещественных доказательств великих преступлений. Кстати, эталоном такого хранилища является Британский музей, настоящий памятник жесточайшему в истории колониализму и геноциду.
Но шло время, я узнавал больше и больше. И мое отношение к продажам, а точнее моё отношение к советским политикам в музейном деле стало меняться. В разное время эти политики были разными. Безусловно главным пострадавшим, главной жертвой распродаж оказался Эрмитаж, это истинное чудо, достояние всего человечества. Эрмитаж потерял огромное количество шедевров первого ряда. Что-то безвозвратно ушло за границу, что-то было передано в другие советские музеи, а после развала СССР тоже по сути было утрачено нашей страной.
Безусловно этим продажам национального достояния нет оправдания. И эта рана не заживёт никогда. Мне сложно судить о том, какова роль этих продаж в деле финансирования индустриализации и открытия внешних рынков для советского экспорта. Я хочу предложить читателям попытку со слезами на глазах объективного взгляда, или, если не объективного, то чуть-чуть отстранённого. Я хочу предложить читателям опыт моего личного самоуспокоения, самоисцеления. И должен признать, что русские музеи, и прежде всего Эрмитаж, оказались в конечном итоге в плюсе по итогам советского периода своей истории. Красный период в музейной истории России оказался плодотворным. Красный двадцатый век не стал бегом на месте, а был скорее эпохой значительного умножения. Красный двадцатый век оказался, несмотря на тьму событий, на невероятной силы экзистенциальные вызовы, оказался веком обретения. И не признавать этого было бы верхом несправедливости. Ниже я привожу доказательства по пунктам:
1. Не стоит забывать, что Эрмитаж после Революции обогатился многочисленными национализированными коллекциями. Именно при Советах Эрмитаж обрел огромное количество великих шедевров живописи и декоративно-прикладного искусства, восполнив лакуны своего безусловно великого, но крайне несистематичного собрания. По прошествии ста лет я не могу смотреть неодобрительно эту национализацию частных коллекций. Далеко не все частные коллекционеры были такими провидцами и патриотами, как Третьяков, Семенов-Тян-Шанский и многие другие. Например, единственный забредший в нашу страну Вермеер был продан Щукиным еще в ХIХ веке и сейчас находится в Метрополитен-музее. Феликс Юсупов без зазрения совести вывез из страны двух «рембрандтов», которые сейчас находятся в Национальной галерее в Вашингтоне. Есть и множество других примеров. Именно национализация стала беспрецедентным актом обретения народом несметных художественных сокровищ. И главным бенефициаром ее оказался Эрмитаж.
2. Проданное за границу было компенсировано трофейным искусством. Одно лишь вливание трофейного искусства сопоставимо по ценности с довоенными утратами в результате продаж. Многое уже бесстрашно, но умно, последовательно и методично легализуется, включается в экспозиции, реставрируется, публикуется. Благодаря трофеям, сегодняшний Эрмитаж обрел едва ли не главную европейскую картину всего ХIХ века — «Площадь Согласия» Э. Дега, один из главных шедевров Ван Гога «Белый дом», прекрасные полотна и шедевры графики тех же Дега и Ван Гога, а также Клода Моне и Поля Сезанна, Эдуарда Мане и Гюстава Курбе, Милле и Делакруа, Энгра и Гогена, Тулуз-Лотрека и Коро, Боннара и Домье, Доре и Вюйяра, Матисса и Марке, Фантен-Латура и Пикассо, Нольде и Эль Греко, Ренуара и Писсарро… Мы уже увидели «Леду» Содомы, «Марса и Венеру» Рубенса и многое-многое другое. Совсем скоро в Москве появится мега-уровня Галерея старых мастеров в музейном комплексе ГМИИ, высочайшего мирового уровня собрание в том числе благодаря и трофейному искусству, обеспечившему появление таких имен как Гольбейн и Веронезе, Эль Греко и Кранахи и др. Благодаря трофеям, сегодня в России 2 Библии Гутенберга, тогда как в дореволюционной России была всего одна. И такие перечисления можно множить и множить.
3. Именно благодаря советской власти, Эрмитаж, после закрытия московского ГМНЗИ, обрел несравненную коллекцию импрессионистов и постимпрессионистов, что позволяет ему сегодня показывать великих гениев мировой живописи целыми залами, что является истинной роскошью. Сегодня в Эрмитаже есть залы Пикассо, Матисса, Ван Гога, Сезанна, Гогена, Моне, Фантен-Латура, Валлотона, Л. Вальта…
4. Именно благодаря Советам Эрмитаж превратился в по-настоящему великий универсальный музей. Я считаю сегодняшний Эрмитаж одним из двух вообще самых главных музеев мира. Именно при Советах Эрмитаж обрел великие для всей истории человечества шедевры из Пазырыкских курганов и Майкопских пещер, фрески Педжикента и костенковские венеры, шедевры по сути и открытого эрмитажниками Урарту и несравненные вещи из Северного Причерноморья… И множество, множество других, на которые Эрмитаж имел «право первой ночи».
5. Не подумайте, что я злорадствую, но многие проданные за границу шедевры сегодня подлежат пере-атрибуции. Не стоит забывать о том, что пришивание к картинам имен старых художников часто является результатом конвенций, договоренностей. И не только искусствоведов. Так, многие «рембрандты» уже не считаются таковыми. Много спорят об утраченными нами Ван Эйках. Повторюсь, я не злорадствую, но такова жизнь. Оставшиеся в Эрмитаже шедевры проходят испытание временем успешнее.
6. В публицистических статьях, посвященных данной теме, идут частые ссылки на «Путеводитель по картинной галерее Императорского Эрмитажа» Александра Бенуа, кстати, настоящий шедевр говорения о визуальном, столь слабо у нас развитого пока. Бенуа мог отменно говорить о живописи. Он зафиксировал и даже увековечил еще дореволюционный Эрмитаж, именно тогдашнюю коллекцию старых мастеров. Причем важно понимать, что сегодня галерея старой европейской живописи — это лишь часть, важная, но далеко не единственная, «одно из…» эрмитажного собрания. Но даже если ориентироваться на этот путеводитель, то следует признать, что все основное на месте, подавляющая часть отмеченного осталась.
7. Эрмитажные распродажи не изменили принципиально характер музейного собрания старых мастеров, которое как было, так и осталось прежде всего твердыней, храмом европейской живописи XVII века и Высокого Возрождения. Пожалуй, пострадала коллекция Северного Возрождения, которая, нужно это признать, и не была определяющей для музея, хотя и обладала шедеврами Ван Эйков, Боутса, Мора, ныне утраченными. Все равно в Эрмитаже осталась едва ли не лучшая в мире коллекция Рембрандта и малых голландцев. Никуда не делась великая, волшебная коллекция фламандского искусства, и разговор о Рубенсе, Ван Дейке, Йордансе, Снейдерсе просто несостоятелен без эрмитажных полотен. В нашей стране как не было особенно много старонемецкого искусства, так и не стало. Скорее при Советах у нас появился московский Гольбейн, например. Мы как были, так и остались святилищем французской живописи. Скорее случилось еще одно интересное. Довоенные продажи стали ревизией Эрмитажа с точки зрения буржуазного вкуса американских нуворишей. Например, Эрмитаж утратил богато живописного, фактурного, эффектного «Меццетена» Ватто, но осталась его же «Капризница», которая в наши дни как-то по-особенному раскрылась и стала цениться необычайно высоко, как гендерный аналог «Жиля». В некотором роде, можно говорить о том, что главное в Эрмитаже стервятники все-таки не заметили, а если и заметили, то эрмитажники смогли его отстоять. Ещё одно наблюдение — Эрмитаж оказался очень готовым к время от времени случающимся переоценкам истории мирового искусства. И сегодня две картины Леонардо и целый сонм леонардеск — один из главнейших его активов. А какая-то из леонардеск может еще и выстрелить. Все это важно в мире, охваченном леонардоманией. А для многих сегодня руинопись стала важной частью взлома исторического мейнстрима. А едва ли не главные вещи этого искусства живут в Эрмитаже. И наш музей сегодня находится буквально на острие какой-то новой актуальности. И таких примеров можно привести множество.
8. Советский период — время тектонических изменений на музейной карте России. Благодаря этим изменениям, появились интереснейшие музеи в самых разных регионах страны. Эрмитаж оплодотворил страну. Эрмитаж стал эмитентом музейных сокровищ, которые сегодня живут в Москве и Перми, Екатеринбурге и Ирбите и так далее, и так далее. Так уж получилось. Конечно, лучше бы этого не было. Но это уже случилось. И даже после таких тектонических событий наше великое музейное хранилище все равно осталось одним из двух главных музеев мира.
9. Нельзя забывать, что большевики не были первыми в таком перераспределении музейных сокровищ:
— еще в XIX веке ряд эрмитажных картин был передан в новообразованный московский Румянцевский музей — именно поэтому в Москве оказался один из шедевров Рембрандта «Артаксеркс, Аман и Эсфирь», абсолютно бесспорный даже сегодня, когда происходит глобальная ревизия наследия великого художника;
— первая же распродажа эрмитажных сокровищ произошла ещё при Николае I, память о которой живет.
А что в итоге? Несмотря ни на что Эрмитаж, как и многие другие наши музеи, вышел из великих, страшных испытаний ХХ века одним из двух величайших универсальных музеев мира, который активно развивается, в котором живут величайшие, несравненные сокровища.
Попытался ли я оправдать Советскую власть? Если смотреть просто, то скорее всего да… Мне же кажется, что я предложил несколько аргументов для самоуспокоения. Можно только удивляться тому, сколь мудры были наши предки, которые несмотря ни на что, оставили нам великие богатства, которые оправдывают сам факт существования человечества. Но этот ресурс не неисчерпаем. И такого рода потрясения для музеев нашей страны не должны повториться. Нужен мораторий на перетасовку музейных собраний. Нужна работа по умножению, а не перераспределению. Умножать, умножать и умножать. Но не только. В наших музеях хранится ещё много того, что не введено в активный оборот. Впереди у нас прекрасная работа по осмыслению, описанию, актуализации накопленного. За дело!
