> С корейского языка «чеболь» переводится как «денежный клан». И это не дань истории — и по сей день конгломерат не просто принадлежит одной семье, а управляется членами семьи. На руководящих постах находятся родственники основателя, они же принимают главные решения.

> Клановая экономика
>
> Россия ищет новый путь развития. Почему пример хотят взять с Южной Кореи?
>
>
> Российское правительство готовит новую стратегию развития. Чиновники присматриваются к южнокорейскому варианту, основанному на чеболях — специфической форме мегакорпораций. Модель, где все предприятия поделены между сверхбогатыми семьями, обеспечила «азиатскому тигру» взлет в XX веке, но сейчас все больше раздражает простых корейцев, уставших от коррупции, социального расслоения и неуверенности в будущем. Если Россия выберет такой путь, ей придется не только пользоваться его преимуществами, но и решать специфические проблемы. Семья превыше всего — в материале «Ленты.ру».
>
> Российские власти начали готовить новую стратегию социально-экономического развития страны. В отличие от предыдущих — достаточно общих — документов, речь в ней пойдет о конкретных способах достижения национальных целей из указа президента страны Владимира Путина. Официально работу пока не комментируют, но первые подробности уже известны.
>
> В конце января назначены руководители пяти групп — «Новый общественный договор» (вице-премьер Татьяна Голикова), «Клиентоориентированное государство» (глава аппарата правительства Дмитрий Григоренко), «Агрессивное развитие инфраструктуры» (вице-премьер Марат Хуснуллин), «Новая высокотехнологичная экономика» (первый вице-премьер Андрей Белоусов) и «Национальная инновационная система» (вице-премьер Дмитрий Чернышенко).
>
> На предварительном этапе стратегии, в постановке задач и описаниях много англоязычной лексики (kick off, as is, to be, action plan, change, disrupt, know your client), а названия групп отличаются от национальных целей развития, то есть предполагается некий новый взгляд. Идеологом программы называют самого премьер-министра Михаила Мишустина. О предыдущем документе, созданном по заказу Путина и представленном в октябре 2020 года, говорят как о долгосрочном проекте, который в целом не пересекается с новым и больше заточен на создание всеобъемлющей системы контроля.
> Само по себе поспешное написание свежей стратегии может означать, что перемены готовят серьезные, и без них решить задачи не получится. На этот вывод наталкивает и отказ от традиционных аналитических центров, таких как Высшая школа экономики (НИУ ВШЭ) и РАНХиГС. Последние разработали «Стратегию 2030» несколько лет назад, но правительство отказалось принимать ее к исполнению, как и многие другие предложения ученых.
> В новом документе вообще нет независимой экспертизы, любые комментарии со стороны исключены, указывает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. Вместо них к штабам приписаны «топовые эксперты», например, глава Сбербанка Герман Греф, основатель венчурного фонда Almaz Capital Partners с офисами в США и Германии Александр Галицкий, глава IBS Group Сергей Мацоцкий, председатель правления «Интер РАО», сын совладельца банка «Россия» Юрия Ковальчука Борис Ковальчук.
>
> А еще в материалах есть момент, в последний раз звучавший в начале века. Один из пунктов раздела «Национальная инновационная система» предполагает «уход от токсичных государственных денег через вовлечение компаний в повестку развития». И рядом с ним упоминается «модель корейских чеболей».
>
> Выбор выглядит интересным, ведь чеболи — специфическая экономико-политическая система, поворот к которой, если на него пойдут, с одной стороны, выглядит революционным изменением, а с другой — в чем-то даже логичным развитием текущей российской действительности.
>
> Азиатский тигр
> В контексте рассуждений о желательных путях развития экономики России принято выбирать между тремя вариантами. Это западная модель, Китай и СССР. Последнее во многом объяснимо ностальгией старшего поколения, аберрацией памяти и революционными взглядами части молодежи. Либо, как в случае президента Белоруссии Александра Лукашенко, отсутствием альтернативы для него лично. Западный вариант очевиден — самые богатые страны мира с самым высоким уровнем жизни. Китай привлекателен тем, что показывает, чего можно добиться всего за 20 лет. Рост ВВП с 2000 по 2020 год более чем в десять раз.
> Другие истории успеха выглядят либо не слишком впечатляющими, либо заранее невозможными. Например, Россия не может ориентироваться на монархии Персидского залива, ведь нефти и газа в стране на душу населения в несколько раз меньше, чем в Саудовской Аравии или Катаре, да и добывать их дороже.
> А вот выбор Республики Корея с точки зрения экономики отвергнуть сразу же не получится. Страна менее чем за полвека прошла путь от отсталой, по классификации Всемирного банка, до высокоразвитой. Еще в начале 1960-х годов ВВП на душу населения Южной Кореи, на тот момент глубоко аграрной страны, составлял порядка 70 долларов США. Это было меньше, чем в Сомали или в СССР в послевоенные годы. В 1970-м он достиг 280 долларов, но и это в 1,5 раза ниже, чем в КНДР. Однако к XXI веку показатель превысил 10 тысяч долларов, а менее чем за следующие 20 лет вырос до 30 тысяч долларов. В России и Китае номинальный ВВП на душу населения, по оценке Международного валютного фонда (МВФ), в 2020 году составлял 9972 и 10 839 долларов.
> Немногим лучше дела обстоят с ВВП по паритету покупательной способности (ППС), где доходы на душу населения пересчитываются с учетом стоимости товаров внутри страны. Но и там Россия отстает более чем в полтора раза — 27,4 тысячи долларов против 44,3 тысячи, а Китай (17,2 тысячи) — более чем в 2,5 раза.
>
> При этом корейское экономическое чудо случилось буквально в кольце врагов. Страна находится в состоянии войны с КНДР. Китай участвовал в боевых действиях на стороне Пхеньяна, так что дипломатические отношения с Пекином установлены только в 1992 году. С Японией Южная Корея договорилась в 1965-м, но помирить народы не получается до сих пор. Историческая травма (Япония оккупировала Корею с 1910 по 1945 год) по-прежнему дает о себе знать. В 2014 году о негативном отношении к Японии заявили 79 процентов южнокорейцев, а Южная Корея не нравится 37 процентам японцев.
> В отличие от соседей, у Южной Кореи почти нет полезных ископаемых. После раздела страны у КНДР остались уголь, свинец, вольфрам, цинк, графит, магний, железо, медь, золото, а главное — промышленные предприятия. Юг полуострова был преимущественно аграрным, производство развивать было не на чем.
> Однако при всех этих начальных условиях в XXI веке ведущими отраслями экономики Южной Кореи являются судостроение, производство электроники, автомобильная промышленность, текстильная промышленность, металлургия. Страна, по оценке МВФ, является четвертой по величине экономикой Азии и десятой в мире. По номинальному ВВП на душу населения она вторая после Японии в Азии и 26-я в мире, а по ППС — самая богатая в Азии и 24-я в мире.
> За ошеломляющие темпы роста экономики Южную Корею вместе с Сингапуром, Гонконгом и Тайванем ближе к концу прошлого века стали называть «Четырьмя азиатскими тиграми», или «Восточноазиатскими тиграми». Но и среди них республика стоит особняком, ведь ее население в полтора раза, а площадь — почти в три раза больше, чем у остальных «тигров» вместе взятых.
> Кроме того, в 2009 году Южная Корея стала первой страной в мире, которая сумела от статуса получателя помощи Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) перейти к статусу донора.
> Только для своих
> Промышленность Южной Кореи неразрывно связана с такими гигантами, как Samsung, Hyundai, Daewoo и другими. Со стороны они похожи на типичные западные акционерные компании, но на практике форму полугосударственных мегакорпораций не используют больше ни в одной стране мира.
> С корейского языка «чеболь» переводится как «денежный клан». И это не дань истории — и по сей день конгломерат не просто принадлежит одной семье, а управляется членами семьи. На руководящих постах находятся родственники основателя, они же принимают главные решения.
> Предшественники чеболей появились в Корее в 1920—1930 годы, в период оккупации. Компании, которыми владели местные жители, крупными быть не имели права — за этим строго следила японская администрация. Однако за десятки лет некоторые предприниматели проявили себя успешнее прочих.
> Генерал Пак Чон Хи, де-факто пришедший к власти в стране в 1961 году после военного переворота, осознал, что эти люди — единственный ресурс предельно нищей страны, который может привести ее к успеху. За такую стратегию его до сих пор называют архитектором корейского экономического чуда.
> Президент распорядился, чтобы самые инициативные бизнесмены получили правовые и налоговые послабления, крупные госзаказы и помощь в закупке технологий. Промышленность надо было строить с нуля, поэтому чеболи осваивали отрасли в зависимости от желаний государства. В 1972 году глава государства озаботился автомобилестроением, и Kia, Hyundai Motors, Asia Motors и ShinJu предоставили льготные кредиты и поддержку на высшем уровне. В обмен им поставили план по выпуску к 1980 году по 50 тысяч машин.
>
> Исторические корни бизнеса значения не имели. Samsung до Второй мировой войны занимался перепродажей продовольствия. Когда основные склады и заводы в ходе Корейской войны сгорели, глава компании Ли Бен Чхоль переключился на выпуск текстиля, сахара и страховое дело. К настоящему времени Samsung помимо электроники занимается химической, легкой и тяжелой промышленностью, строительством, выпуском автомобилей, маркетингом, страховым делом и кредитами, имеет свою платежную систему.
> Hyundai основан в 1947 году как мастерская по ремонту автомобилей. К 1990-м годам компания уже была вовлечена в автомобилестроение, строительство, химическую промышленность, выпуск электроники, финансовые услуги, тяжелую промышленность, судостроение. После смерти Чон Чжу-ёна, основателя чеболя, его разделили на пять независимых подразделений, которыми, однако, управляют родственники умершего. Например, Hyundai Motor сначала возглавлял Чон Монгу, сын Чон Чжу-ёна, а в 2020-м он передал пост своему сыну Чон Исону.
> Всего в Южной Корее, по данным национальной Торговой комиссии, 45 конгломератов, определяемых как чеболи. По состоянию на 2019 год на десяток крупнейших из них приходится 27 процентов всех бизнес-активов страны. Пятерка главных чеболей (Samsung, SK, Hyundai, LG, Lotte) на тот момент занимала более половины фондового рынка страны, они отвечали за треть всех торговых операций страны и почти половину корейского экспорта.
>
> Формально чеболи прекратили получать финансовую поддержку со стороны государства, но она им больше и не нужна. Ведь вся конкуренция в стране завязана исключительно на них. Малый и средний бизнес в случае локального успеха выкупается каким-нибудь чеболем.
>
> Поэтому, несмотря на многолетнее лидерство в рейтинге Bloomberg Innovation Index (оценивает развитие инноваций по семи критериям), за все время в стране появилось всего шесть компаний-«единорогов», то есть созданных с нуля стартапов, чья капитализация превысила миллиард долларов.
> Наиболее близким аналогом чеболей являются японские дзайбатсу. Более того, иероглифами эти слова из разных языков пишутся одинаково. Дзайбатсу появлялись с 1860-х годов и в свое время играли значительную роль в экономике государства. Некоторые из них, хотя уже с другой формой правления, сохранились до сих пор — например, Mitsubishi и Nissan. Однако американская администрация крайне негативно отнеслась к дзайбатсу, основе экономики имперской Японии, и сразу после завершения Второй мировой войны стала бороться с системой. На смену дзайбатсу пришли кэйрэцу — крупные конгломераты различных производств, но без подчинения одной семье.
> Диктатура коррупции
> Основатель корейской экономики Пак Чон Хи занимался не только ею, но и идеологией. Он сформулировал принципы чучхесон — ответ на более известное северокорейское чучхе. В обеих концепциях говорится о национальной самобытности, опоре на собственные силы и усилении роли государства. Но если в Пхеньяне переосмысливали коммунизм, то в Сеуле подгоняли под себя рыночную экономику с идеей неприкосновенности частной собственности и поощрением частной инициативы.
> Таким образом, в стране окончательно закрепился диктаторский, а то и тоталитарный режим. Вскоре Пак Чон Хи начал масштабную борьбу с коррупцией. В 1975 году под следствием находились почти 22 тысячи чиновников, а в следующем — 51,5 тысячи. Требования к чеболям скидываться на партийные нужды коррупцией не считалось. Впрочем, как отмечали все исследователи, личных состояний президент и его соратники не нажили.
>
> Хорошо забытое старое
> Идеи по поводу «чеболизации России» высказывались еще в начале XXI века. В 2002 году комитет Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) под руководством председателя совета директоров АФК «Система» Владимира Евтушенкова называл такой путь единственно возможным.
> В качестве прообразов будущих чеболей назывались «Базовый элемент» Олега Дерипаски, «Интеррос» Владимира Потанина, «Менатеп» Михаила Ходорковского, «Северсталь» Алексея Мордашова и другие компании.
>

> Клановая экономика
>
> Россия ищет новый путь развития. Почему пример хотят взять с Южной Кореи?
>
>
> Российское правительство готовит новую стратегию развития. Чиновники присматриваются к южнокорейскому варианту, основанному на чеболях — специфической форме мегакорпораций. Модель, где все предприятия поделены между сверхбогатыми семьями, обеспечила «азиатскому тигру» взлет в XX веке, но сейчас все больше раздражает простых корейцев, уставших от коррупции, социального расслоения и неуверенности в будущем. Если Россия выберет такой путь, ей придется не только пользоваться его преимуществами, но и решать специфические проблемы. Семья превыше всего — в материале «Ленты.ру».
>
> Российские власти начали готовить новую стратегию социально-экономического развития страны. В отличие от предыдущих — достаточно общих — документов, речь в ней пойдет о конкретных способах достижения национальных целей из указа президента страны Владимира Путина. Официально работу пока не комментируют, но первые подробности уже известны.
>
> В конце января назначены руководители пяти групп — «Новый общественный договор» (вице-премьер Татьяна Голикова), «Клиентоориентированное государство» (глава аппарата правительства Дмитрий Григоренко), «Агрессивное развитие инфраструктуры» (вице-премьер Марат Хуснуллин), «Новая высокотехнологичная экономика» (первый вице-премьер Андрей Белоусов) и «Национальная инновационная система» (вице-премьер Дмитрий Чернышенко).
>
> На предварительном этапе стратегии, в постановке задач и описаниях много англоязычной лексики (kick off, as is, to be, action plan, change, disrupt, know your client), а названия групп отличаются от национальных целей развития, то есть предполагается некий новый взгляд. Идеологом программы называют самого премьер-министра Михаила Мишустина. О предыдущем документе, созданном по заказу Путина и представленном в октябре 2020 года, говорят как о долгосрочном проекте, который в целом не пересекается с новым и больше заточен на создание всеобъемлющей системы контроля.
> Само по себе поспешное написание свежей стратегии может означать, что перемены готовят серьезные, и без них решить задачи не получится. На этот вывод наталкивает и отказ от традиционных аналитических центров, таких как Высшая школа экономики (НИУ ВШЭ) и РАНХиГС. Последние разработали «Стратегию 2030» несколько лет назад, но правительство отказалось принимать ее к исполнению, как и многие другие предложения ученых.
> В новом документе вообще нет независимой экспертизы, любые комментарии со стороны исключены, указывает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. Вместо них к штабам приписаны «топовые эксперты», например, глава Сбербанка Герман Греф, основатель венчурного фонда Almaz Capital Partners с офисами в США и Германии Александр Галицкий, глава IBS Group Сергей Мацоцкий, председатель правления «Интер РАО», сын совладельца банка «Россия» Юрия Ковальчука Борис Ковальчук.
>
> А еще в материалах есть момент, в последний раз звучавший в начале века. Один из пунктов раздела «Национальная инновационная система» предполагает «уход от токсичных государственных денег через вовлечение компаний в повестку развития». И рядом с ним упоминается «модель корейских чеболей».
>
> Выбор выглядит интересным, ведь чеболи — специфическая экономико-политическая система, поворот к которой, если на него пойдут, с одной стороны, выглядит революционным изменением, а с другой — в чем-то даже логичным развитием текущей российской действительности.
>
> Азиатский тигр
> В контексте рассуждений о желательных путях развития экономики России принято выбирать между тремя вариантами. Это западная модель, Китай и СССР. Последнее во многом объяснимо ностальгией старшего поколения, аберрацией памяти и революционными взглядами части молодежи. Либо, как в случае президента Белоруссии Александра Лукашенко, отсутствием альтернативы для него лично. Западный вариант очевиден — самые богатые страны мира с самым высоким уровнем жизни. Китай привлекателен тем, что показывает, чего можно добиться всего за 20 лет. Рост ВВП с 2000 по 2020 год более чем в десять раз.
> Другие истории успеха выглядят либо не слишком впечатляющими, либо заранее невозможными. Например, Россия не может ориентироваться на монархии Персидского залива, ведь нефти и газа в стране на душу населения в несколько раз меньше, чем в Саудовской Аравии или Катаре, да и добывать их дороже.
> А вот выбор Республики Корея с точки зрения экономики отвергнуть сразу же не получится. Страна менее чем за полвека прошла путь от отсталой, по классификации Всемирного банка, до высокоразвитой. Еще в начале 1960-х годов ВВП на душу населения Южной Кореи, на тот момент глубоко аграрной страны, составлял порядка 70 долларов США. Это было меньше, чем в Сомали или в СССР в послевоенные годы. В 1970-м он достиг 280 долларов, но и это в 1,5 раза ниже, чем в КНДР. Однако к XXI веку показатель превысил 10 тысяч долларов, а менее чем за следующие 20 лет вырос до 30 тысяч долларов. В России и Китае номинальный ВВП на душу населения, по оценке Международного валютного фонда (МВФ), в 2020 году составлял 9972 и 10 839 долларов.
> Немногим лучше дела обстоят с ВВП по паритету покупательной способности (ППС), где доходы на душу населения пересчитываются с учетом стоимости товаров внутри страны. Но и там Россия отстает более чем в полтора раза — 27,4 тысячи долларов против 44,3 тысячи, а Китай (17,2 тысячи) — более чем в 2,5 раза.
>
> При этом корейское экономическое чудо случилось буквально в кольце врагов. Страна находится в состоянии войны с КНДР. Китай участвовал в боевых действиях на стороне Пхеньяна, так что дипломатические отношения с Пекином установлены только в 1992 году. С Японией Южная Корея договорилась в 1965-м, но помирить народы не получается до сих пор. Историческая травма (Япония оккупировала Корею с 1910 по 1945 год) по-прежнему дает о себе знать. В 2014 году о негативном отношении к Японии заявили 79 процентов южнокорейцев, а Южная Корея не нравится 37 процентам японцев.
> В отличие от соседей, у Южной Кореи почти нет полезных ископаемых. После раздела страны у КНДР остались уголь, свинец, вольфрам, цинк, графит, магний, железо, медь, золото, а главное — промышленные предприятия. Юг полуострова был преимущественно аграрным, производство развивать было не на чем.
> Однако при всех этих начальных условиях в XXI веке ведущими отраслями экономики Южной Кореи являются судостроение, производство электроники, автомобильная промышленность, текстильная промышленность, металлургия. Страна, по оценке МВФ, является четвертой по величине экономикой Азии и десятой в мире. По номинальному ВВП на душу населения она вторая после Японии в Азии и 26-я в мире, а по ППС — самая богатая в Азии и 24-я в мире.
> За ошеломляющие темпы роста экономики Южную Корею вместе с Сингапуром, Гонконгом и Тайванем ближе к концу прошлого века стали называть «Четырьмя азиатскими тиграми», или «Восточноазиатскими тиграми». Но и среди них республика стоит особняком, ведь ее население в полтора раза, а площадь — почти в три раза больше, чем у остальных «тигров» вместе взятых.
> Кроме того, в 2009 году Южная Корея стала первой страной в мире, которая сумела от статуса получателя помощи Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) перейти к статусу донора.
> Только для своих
> Промышленность Южной Кореи неразрывно связана с такими гигантами, как Samsung, Hyundai, Daewoo и другими. Со стороны они похожи на типичные западные акционерные компании, но на практике форму полугосударственных мегакорпораций не используют больше ни в одной стране мира.
> С корейского языка «чеболь» переводится как «денежный клан». И это не дань истории — и по сей день конгломерат не просто принадлежит одной семье, а управляется членами семьи. На руководящих постах находятся родственники основателя, они же принимают главные решения.
> Предшественники чеболей появились в Корее в 1920—1930 годы, в период оккупации. Компании, которыми владели местные жители, крупными быть не имели права — за этим строго следила японская администрация. Однако за десятки лет некоторые предприниматели проявили себя успешнее прочих.
> Генерал Пак Чон Хи, де-факто пришедший к власти в стране в 1961 году после военного переворота, осознал, что эти люди — единственный ресурс предельно нищей страны, который может привести ее к успеху. За такую стратегию его до сих пор называют архитектором корейского экономического чуда.
> Президент распорядился, чтобы самые инициативные бизнесмены получили правовые и налоговые послабления, крупные госзаказы и помощь в закупке технологий. Промышленность надо было строить с нуля, поэтому чеболи осваивали отрасли в зависимости от желаний государства. В 1972 году глава государства озаботился автомобилестроением, и Kia, Hyundai Motors, Asia Motors и ShinJu предоставили льготные кредиты и поддержку на высшем уровне. В обмен им поставили план по выпуску к 1980 году по 50 тысяч машин.
>
> Исторические корни бизнеса значения не имели. Samsung до Второй мировой войны занимался перепродажей продовольствия. Когда основные склады и заводы в ходе Корейской войны сгорели, глава компании Ли Бен Чхоль переключился на выпуск текстиля, сахара и страховое дело. К настоящему времени Samsung помимо электроники занимается химической, легкой и тяжелой промышленностью, строительством, выпуском автомобилей, маркетингом, страховым делом и кредитами, имеет свою платежную систему.
> Hyundai основан в 1947 году как мастерская по ремонту автомобилей. К 1990-м годам компания уже была вовлечена в автомобилестроение, строительство, химическую промышленность, выпуск электроники, финансовые услуги, тяжелую промышленность, судостроение. После смерти Чон Чжу-ёна, основателя чеболя, его разделили на пять независимых подразделений, которыми, однако, управляют родственники умершего. Например, Hyundai Motor сначала возглавлял Чон Монгу, сын Чон Чжу-ёна, а в 2020-м он передал пост своему сыну Чон Исону.
> Всего в Южной Корее, по данным национальной Торговой комиссии, 45 конгломератов, определяемых как чеболи. По состоянию на 2019 год на десяток крупнейших из них приходится 27 процентов всех бизнес-активов страны. Пятерка главных чеболей (Samsung, SK, Hyundai, LG, Lotte) на тот момент занимала более половины фондового рынка страны, они отвечали за треть всех торговых операций страны и почти половину корейского экспорта.
>
> Формально чеболи прекратили получать финансовую поддержку со стороны государства, но она им больше и не нужна. Ведь вся конкуренция в стране завязана исключительно на них. Малый и средний бизнес в случае локального успеха выкупается каким-нибудь чеболем.
>
> Поэтому, несмотря на многолетнее лидерство в рейтинге Bloomberg Innovation Index (оценивает развитие инноваций по семи критериям), за все время в стране появилось всего шесть компаний-«единорогов», то есть созданных с нуля стартапов, чья капитализация превысила миллиард долларов.
> Наиболее близким аналогом чеболей являются японские дзайбатсу. Более того, иероглифами эти слова из разных языков пишутся одинаково. Дзайбатсу появлялись с 1860-х годов и в свое время играли значительную роль в экономике государства. Некоторые из них, хотя уже с другой формой правления, сохранились до сих пор — например, Mitsubishi и Nissan. Однако американская администрация крайне негативно отнеслась к дзайбатсу, основе экономики имперской Японии, и сразу после завершения Второй мировой войны стала бороться с системой. На смену дзайбатсу пришли кэйрэцу — крупные конгломераты различных производств, но без подчинения одной семье.
> Диктатура коррупции
> Основатель корейской экономики Пак Чон Хи занимался не только ею, но и идеологией. Он сформулировал принципы чучхесон — ответ на более известное северокорейское чучхе. В обеих концепциях говорится о национальной самобытности, опоре на собственные силы и усилении роли государства. Но если в Пхеньяне переосмысливали коммунизм, то в Сеуле подгоняли под себя рыночную экономику с идеей неприкосновенности частной собственности и поощрением частной инициативы.
> Таким образом, в стране окончательно закрепился диктаторский, а то и тоталитарный режим. Вскоре Пак Чон Хи начал масштабную борьбу с коррупцией. В 1975 году под следствием находились почти 22 тысячи чиновников, а в следующем — 51,5 тысячи. Требования к чеболям скидываться на партийные нужды коррупцией не считалось. Впрочем, как отмечали все исследователи, личных состояний президент и его соратники не нажили.
>
> Хорошо забытое старое
> Идеи по поводу «чеболизации России» высказывались еще в начале XXI века. В 2002 году комитет Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) под руководством председателя совета директоров АФК «Система» Владимира Евтушенкова называл такой путь единственно возможным.
> В качестве прообразов будущих чеболей назывались «Базовый элемент» Олега Дерипаски, «Интеррос» Владимира Потанина, «Менатеп» Михаила Ходорковского, «Северсталь» Алексея Мордашова и другие компании.
>

> Клановая экономика
>
> Россия ищет новый путь развития. Почему пример хотят взять с Южной Кореи?
>
>
> Российское правительство готовит новую стратегию развития. Чиновники присматриваются к южнокорейскому варианту, основанному на чеболях — специфической форме мегакорпораций. Модель, где все предприятия поделены между сверхбогатыми семьями, обеспечила «азиатскому тигру» взлет в XX веке, но сейчас все больше раздражает простых корейцев, уставших от коррупции, социального расслоения и неуверенности в будущем. Если Россия выберет такой путь, ей придется не только пользоваться его преимуществами, но и решать специфические проблемы. Семья превыше всего — в материале «Ленты.ру».
>
> Российские власти начали готовить новую стратегию социально-экономического развития страны. В отличие от предыдущих — достаточно общих — документов, речь в ней пойдет о конкретных способах достижения национальных целей из указа президента страны Владимира Путина. Официально работу пока не комментируют, но первые подробности уже известны.
>
> В конце января назначены руководители пяти групп — «Новый общественный договор» (вице-премьер Татьяна Голикова), «Клиентоориентированное государство» (глава аппарата правительства Дмитрий Григоренко), «Агрессивное развитие инфраструктуры» (вице-премьер Марат Хуснуллин), «Новая высокотехнологичная экономика» (первый вице-премьер Андрей Белоусов) и «Национальная инновационная система» (вице-премьер Дмитрий Чернышенко).
>
> На предварительном этапе стратегии, в постановке задач и описаниях много англоязычной лексики (kick off, as is, to be, action plan, change, disrupt, know your client), а названия групп отличаются от национальных целей развития, то есть предполагается некий новый взгляд. Идеологом программы называют самого премьер-министра Михаила Мишустина. О предыдущем документе, созданном по заказу Путина и представленном в октябре 2020 года, говорят как о долгосрочном проекте, который в целом не пересекается с новым и больше заточен на создание всеобъемлющей системы контроля.
> Само по себе поспешное написание свежей стратегии может означать, что перемены готовят серьезные, и без них решить задачи не получится. На этот вывод наталкивает и отказ от традиционных аналитических центров, таких как Высшая школа экономики (НИУ ВШЭ) и РАНХиГС. Последние разработали «Стратегию 2030» несколько лет назад, но правительство отказалось принимать ее к исполнению, как и многие другие предложения ученых.
> В новом документе вообще нет независимой экспертизы, любые комментарии со стороны исключены, указывает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. Вместо них к штабам приписаны «топовые эксперты», например, глава Сбербанка Герман Греф, основатель венчурного фонда Almaz Capital Partners с офисами в США и Германии Александр Галицкий, глава IBS Group Сергей Мацоцкий, председатель правления «Интер РАО», сын совладельца банка «Россия» Юрия Ковальчука Борис Ковальчук.
>
> А еще в материалах есть момент, в последний раз звучавший в начале века. Один из пунктов раздела «Национальная инновационная система» предполагает «уход от токсичных государственных денег через вовлечение компаний в повестку развития». И рядом с ним упоминается «модель корейских чеболей».
>
> Выбор выглядит интересным, ведь чеболи — специфическая экономико-политическая система, поворот к которой, если на него пойдут, с одной стороны, выглядит революционным изменением, а с другой — в чем-то даже логичным развитием текущей российской действительности.
>
> Азиатский тигр
> В контексте рассуждений о желательных путях развития экономики России принято выбирать между тремя вариантами. Это западная модель, Китай и СССР. Последнее во многом объяснимо ностальгией старшего поколения, аберрацией памяти и революционными взглядами части молодежи. Либо, как в случае президента Белоруссии Александра Лукашенко, отсутствием альтернативы для него лично. Западный вариант очевиден — самые богатые страны мира с самым высоким уровнем жизни. Китай привлекателен тем, что показывает, чего можно добиться всего за 20 лет. Рост ВВП с 2000 по 2020 год более чем в десять раз.
> Другие истории успеха выглядят либо не слишком впечатляющими, либо заранее невозможными. Например, Россия не может ориентироваться на монархии Персидского залива, ведь нефти и газа в стране на душу населения в несколько раз меньше, чем в Саудовской Аравии или Катаре, да и добывать их дороже.
> А вот выбор Республики Корея с точки зрения экономики отвергнуть сразу же не получится. Страна менее чем за полвека прошла путь от отсталой, по классификации Всемирного банка, до высокоразвитой. Еще в начале 1960-х годов ВВП на душу населения Южной Кореи, на тот момент глубоко аграрной страны, составлял порядка 70 долларов США. Это было меньше, чем в Сомали или в СССР в послевоенные годы. В 1970-м он достиг 280 долларов, но и это в 1,5 раза ниже, чем в КНДР. Однако к XXI веку показатель превысил 10 тысяч долларов, а менее чем за следующие 20 лет вырос до 30 тысяч долларов. В России и Китае номинальный ВВП на душу населения, по оценке Международного валютного фонда (МВФ), в 2020 году составлял 9972 и 10 839 долларов.
> Немногим лучше дела обстоят с ВВП по паритету покупательной способности (ППС), где доходы на душу населения пересчитываются с учетом стоимости товаров внутри страны. Но и там Россия отстает более чем в полтора раза — 27,4 тысячи долларов против 44,3 тысячи, а Китай (17,2 тысячи) — более чем в 2,5 раза.
>
> При этом корейское экономическое чудо случилось буквально в кольце врагов. Страна находится в состоянии войны с КНДР. Китай участвовал в боевых действиях на стороне Пхеньяна, так что дипломатические отношения с Пекином установлены только в 1992 году. С Японией Южная Корея договорилась в 1965-м, но помирить народы не получается до сих пор. Историческая травма (Япония оккупировала Корею с 1910 по 1945 год) по-прежнему дает о себе знать. В 2014 году о негативном отношении к Японии заявили 79 процентов южнокорейцев, а Южная Корея не нравится 37 процентам японцев.
> В отличие от соседей, у Южной Кореи почти нет полезных ископаемых. После раздела страны у КНДР остались уголь, свинец, вольфрам, цинк, графит, магний, железо, медь, золото, а главное — промышленные предприятия. Юг полуострова был преимущественно аграрным, производство развивать было не на чем.
> Однако при всех этих начальных условиях в XXI веке ведущими отраслями экономики Южной Кореи являются судостроение, производство электроники, автомобильная промышленность, текстильная промышленность, металлургия. Страна, по оценке МВФ, является четвертой по величине экономикой Азии и десятой в мире. По номинальному ВВП на душу населения она вторая после Японии в Азии и 26-я в мире, а по ППС — самая богатая в Азии и 24-я в мире.
> За ошеломляющие темпы роста экономики Южную Корею вместе с Сингапуром, Гонконгом и Тайванем ближе к концу прошлого века стали называть «Четырьмя азиатскими тиграми», или «Восточноазиатскими тиграми». Но и среди них республика стоит особняком, ведь ее население в полтора раза, а площадь — почти в три раза больше, чем у остальных «тигров» вместе взятых.
> Кроме того, в 2009 году Южная Корея стала первой страной в мире, которая сумела от статуса получателя помощи Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) перейти к статусу донора.
> Только для своих
> Промышленность Южной Кореи неразрывно связана с такими гигантами, как Samsung, Hyundai, Daewoo и другими. Со стороны они похожи на типичные западные акционерные компании, но на практике форму полугосударственных мегакорпораций не используют больше ни в одной стране мира.
> С корейского языка «чеболь» переводится как «денежный клан». И это не дань истории — и по сей день конгломерат не просто принадлежит одной семье, а управляется членами семьи. На руководящих постах находятся родственники основателя, они же принимают главные решения.