Этой основной точки зрения мы не имеем на них, и отсюда истекают все наши ошибки. Мы истощаем казначейство на траты для них; мы высылаем туда лучшие административные силы; наше внимание гораздо сильнее сосредоточено на них, нежели на центральных губерниях; мы усыпаем их гимназиями, прогимназиями, университетами, тогда как все это следовало бы оставить в коренной России и для коренной России. Следует дать пышный цвет и рост основному великорусскому племени, которое вынесло на плечах своих всю нашу историю, и, говоря словами летописца — «много утерло поту за землю русскую». Вот кого надо просвещать, вот кем нужно деятельно и рачительно управлять. Посмотрите на обширность наших губерний, наших епархий; на недостаток всюду школ, больниц, на неустроенность грунтовых и почти отсутствие шоссейных дорог, на нерасчищенность русла рек. Все элементарно, грубо, беспризорно в центре России, и все устроено, нами устроено, на наши средства, нашими заботами и трудами, в западных, южных и восточных окраинах. Мы думаем через это их «обрусить». Но истинный метод «обрусения» другой: нужно дать полную и яркую жизнь коренной России, центральным 36 губерниям, населенным великорусским племенем, предоставив окраинам тянуться туда за образованием, за трудом, за сферами приложения ума и дарования. Можно быть уверенным, что все поляки, все немцы, все финны и кавказские племена быстро и притом сами и добровольно усвоят наш язык, как только им придется для слушания медицинских и юридических лекций ехать в Пензу, Орел, Калугу, а не в Гельсингфорс, Варшаву, Юрьев.

Ежегодно публикуются сведения, как много юношей и девушек русских не только в столицах, но и в больших губернских городах не находят свободных вакансий в правительственных гимназиях и прогимназиях. Этих сведений не появляется в больших окраинных городах: там всякому желающему учиться открыто место, приготовлено русским трудом и потом. Это же странно, это аномалия. И вот откуда объясняется, что, напр., в Петербурге нет вовсе русских аптек, <nobr>т. е.</nobr> с русскими арендаторами, провизорами и составом служащих; все аптеки или немецкие, или еврейские. И то же по всей России. В Петербурге есть больницы, даже именующиеся «Мариинскими», где весь состав докторов немецкий, — и тогда обыкновенно евреи исключены; есть больницы, где состав докторов еврейский, — и тогда исключены немцы. Русских даже не принимают во внимание, так они слабы и малозначительны всюду. Иногда, смотря на них, смотря на труд их, черный, низкий, дешево оплачиваемый — вспоминаешь египетских феллахов, среди которых поселились деятельные англичане и французы.

Но тайна дела в том, что добрый, покорный, несколько пассивный русский уже тысячелетием истории своей приучен к тому, чтобы его организовали, выучивали, давали ему дело, которое он тогда отлично выполнит. И вот он не находит ныне около себя этой организующей и просвещающей силы: он беспризорно брошен; лучшие силы все брошены на окраины.