Конечно, среди суннитов тоже имеются свои противоречия. Например, многим не нравятся претензии саудитов на формирование под патронатом СА обновленного исламского халифата (в первую очередь Катару). Иран же уже прямо заявил, что в случае, если саудиты попытаются присоединить к себе какие-либо государство в Персидском заливе — это будет расценено Тегераном как «казус белли».

Сегодня противостояние Саудовской Аравии и Ирана — это главный фактор, который может привести к развязыванию войны в Заливе. Если это произойдет, то войну в Сирии будущие историки будут рассматривать как Испанскую гражданскую войну перед Второй мировой — как поле «пробного» противостояния противоборствующих идеологий в преддверии решающей схватки. Ведь Сирия — практически единственное государство-союзник Ирана в регионе. Во многом потому, что Сирией правят алавиты — небольшая мусульманская секта, которую большинство суннитского населения страны не считает «своими». Именно через Сирию Иран контролирует террористические группировки в Ливане, который время от времени организуют ракетные обстрелы Израиля. Что позволяет Тегерану поддерживать имидж «борца с сионизмом», критически важный для любой страны, претендующей на лидерство в исламском мире.

Проблема иранской бомбы
И вот на этом остром фоне религиозно-государственного противостояния Иран объявил о намерении овладеть атомной бомбой. Понятно, что Запад, сам переживший в свое время эпоху религиозных войн, отнесся к идее, мягко говоря, без восторга. Вы представляете, что было бы, если в Европе эпохи Тридцатилетней войны у какой-либо из сторон появилось бы атомное оружие? А если у обоих?

Ведь саудовцы в свою очередь не остановятся ни перед чем, лишь бы получить атомное оружие. Появление саудовского ядерного оружия вслед за иранским ЯО (точнее — получение его из Пакистана, о чем уже есть соответствующие договоренности) откроет гонку ядерных вооружений мирового масштаба и поставит мир на грань катастрофы.

Проблема заключается в том, что добром Иран от атомной бомбы не откажется. В иранском руководстве есть свои либералы и консерваторы, своя оппозиция, но взгляды на реализацию ядерной программы иранских власть имущих и оппозиционеров полностью совпадают: это абсолютный приоритет для будущего независимого развития страны и членский билет в клуб мировых лидеров. «Претензии ИРИ на роль региональной сверхдержавы могут быть обеспечены только наличием у Тегерана ядерного оружия, ибо «пороговый статус» ничего Ирану не гарантирует: в современных войнах даже непродолжительный временной отрезок, необходимый для обретения ЯО, способен сыграть роковую роль в судьбе «порогового государства», — считает президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский.

Но больше всего наличие у Ирана атомной бомбы пугает даже не саудитов, а Израиль. Потому что Иран уже давно намекает на возможность применения атомного оружия для окончательного решения еврейского вопроса — по крайней мере на Ближнем Востоке. При этом скорость развития иранского комплекса по обогащению урана и возведению подземных ядерных объектов оставляет израильтянам менее года на проведение против Ирана военной операции.

Таким образом, операция по свержению режима Башара Асада, щедро спонсируемая монархиями Персидского залива (вопреки расхожему мнению, именно они, а не Запад являются главными «моторами» сирийской вооруженной оппозиции), — это лишь одно из звеньев в многоходовке, направленной против Ирана, точнее против ядерных амбиций исламской республики.

Серый кардинал СА
19 июля этого года произошло событие, отмеченное знатоками ближневосточных дел как решающее в смысле обострения ситуации вокруг Сирии. На пост главы саудовской разведки был официально назначен принц Бандар. Это одна из ключевых фигур среди силовиков СА. Будучи 22 года послом королевства в Вашингтоне, именно принц Бандар добился перехода отношений Саудовской Аравии и США на уровень стратегического партнерства. Особенно близок он к семье Бушей и, как говорят эксперты, лично стоял за решением американского президента о вторжении в Ирак и свержении Саддама Хусейна.

Обострение отношений СА с Дамаском и Тегераном в последние годы связывается именно с возвращением принца Бандара к активной деятельности на этих направлениях. Пишут, что его ненависть к режиму Асада во многом основана на личных мотивах: в свое время сирийские активы принца Бандара были конфискованы по прямому указанию президента Сирии. Это сделало их личными врагами. А на Ближнем Востоке такая вражда очень многое значит.

Кроме того, успех или неуспех сирийской операции значит для принца Бандара возможность занять одну из ведущих ролей во внутрисаудовской иерархии. Сейчас в королевстве остро стоит вопрос престолонаследования. Сам принц Бандар претендентом на трон не является — происхождение по материнской линии препятствует этому. Однако может поддержать другого реального претендента и — если за ним закрепится слава человека, сместившего и Саддама, и Асада — занять ключевую роль в новом внутрисаудовском раскладе.

Принц Бандар с его склонностью к интригам, репутацией человека, способного купить кого угодно на самом верху мировой политической системы и доступом к неограниченным финансам, выделяемым СА на сотрудничество с США, Великобританией, Францией, Пакистаном, вполне мог продавить решение Вашингтона о начале операции против Сирии под любым предлогом (долго ли его найти в современном мире).