Черчиль задает вопрос, как же объяснить тот факт, что группа человеческих существ, пусть даже таких, как испанцы эпохи Колумба, коллективно помешанные на жажде богатства и престижа, могла в течение долгого времени проявлять такую безграничную свирепость, такую запредельную бесчеловечность по отношению к другим людям? Такой же вопрос поставил раньше и Станард, который подробно проследил идеологические корни геноцида в Америке от раннего Средневековья до Возрождения.
\"Кто эти люди, чьи умы и души стояли за геноцидами мусульман, африканцев, индейцев, евреев, цыган и других религиозных, расовых и этнических групп? Кто они, продолжающие совершать массовые убийства и сегодня?\" Какого рода люди могли совершать эти чудовищные преступления? Христиане, отвечает Станард и приглашает читателя познакомиться с идущими из глубокой древности взглядами европейских христиан на пол, расу и войну. Он обнаруживает, что к концу Средних веков европейская культура подготовила все необходимые предпосылки для четырехсотлетнего геноцида против коренных обитателей Нового мира.
Особое внимание Станард уделяет христианскому императиву подавления \"плотских желаний\", т.е. насаждаемому Церковью репрессивному отношению к сексуальности в европейской культуре. В частности, он устанавливает генетическую связь между геноцидом в Новом Свете и всеевропейскими волнами террора по отношению к \"ведьмам\", в которых некоторые современные исследователи видят носительниц матриархальной языческой идеологии, популярной в массах и угрожавшей власти Церкви и феодальной верхушки.
Станард подчеркивает и европейское происхождение концепции расы и цвета кожи. Церковь всегда поддерживала работорговлю, хотя в раннее Средневековье в принципе запрещала держать в рабстве христиан. Ведь для Церкви только христианин и был человеком в полном смысле этого слова. \"Неверные\" могли вочеловечиться, только приняв христианство, и это давало им право на свободу. Но в 14 веке в политике Церкви происходит зловещее изменение. С увеличением объема работорговли в Средиземноморье увеличивались и прибыли от нее.
Но этим доходам угрожала лазейка, оставленная церковниками ради укрепления идеологии христианской исключительности. Более ранние идеологические мотивы пришли в противоречие с материальными интересами христианских правящих классов. И вот в 1366 г. прелаты Флоренции санкционировали ввоз и продажу \"неверных\" рабов, объяснив, что под \"неверными\" имеются в виду \"все рабы неверного происхождения, даже если к моменту их ввоза они стали католиками\", и что \"неверные по происхождению\" означает просто \"из земли и расы неверных\".
Таким образом, Церковь изменила принцип, оправдывающий рабство, с религиозного на этнический, что страло важным шагом по направлению к геноцидам нового времени, основанным на неизменяющихся расовых и этнических признаках (армянский, еврейский, цыганский, славянский и другие).
От религии не отставала и европейская расовая \"наука\". Спецификой европейского феодализма было требование генетической исключительности дворянского сословия. В Испании понятие \"чистоты крови\", limpieza de sangra, стало центральным к концу 15 и на протяжении всего 16 века. Дворянства нельзя было достигнуть ни богатством, ни заслугами. Истоки \"расовой науки\" лежат в генеалогических исследованиях того времени, которые вела целая армия специалистов по проверке родословных линий.
>> Солярис1, это все из \"цитатника Мао Дзедуна-Хинштейна\"???
>
> > А тебя это раздражает? > ты знаешь, не один человек ни в России, ни на Украине не стал бы заступаться за чужую страну, а ты стал. Тебе не думается что это странно? quoted1
Ну не то, чтобы \"раздражает\", но както не вяжется с вашим ник неймом. Вы должны были бы цитировать Станислава Лема \"Солярис\" Планета Солярис покрыта «океаном», который в действительности является одиночным организмом, покрывающим всю поверхность планеты. Или вы ничего кроме данзибао \"Мао Дзедуна-Хинштейна\" не читали? Что вы называете \"чужой страной\"? Тебе не думается что это странно? Что странно? Нашист? Гебист? Или то что данзибао \"Мао Дзедуна-Хинштейна\" - мукулатура?
Прибытие главного героя романа — доктора Криса Кельвина — на борт исследовательской станции на научное дежурство совпадает с кризисом соляристики и угасанием интереса к изучению планеты.
Выйдя по прилете из шлюза, доктор сразу обнаруживает хаос и запустение. Он ожидал встретить троих обитателей: Гибаряна, Снаута и Сарториуса. Однако за несколько часов до этого доктор Гибарян покончил жизнь самоубийством. Остальных двоих членов экипажа Кельвин находит в состоянии глубокой депрессии на грани помешательства. Выясняется, что причиной психических отклонений экипажа является Солярис, посылающий на станцию существ, которых можно было бы назвать фантомами, если бы они не были, с точки зрения землян, вполне материальны. Персонально Кельвину Океан посылает его жену Хари, которая умерла десять лет назад.
Доктор Кельвин на самом себе ощущает все проблемы и разочарования, которые испытала соляристика. Люди изучают Океан, но и Океан своеобразно изучает их. Причём делает это безжалостно, не отдавая отчёта в том, что так он может повредить изучаемому.
Особенно большое значение имела теория \"раздельного и неравного происхождения\", выдвинутая известным швейцарским медиком и философом Парацельсом к 1520 году. По этой теории африканцы, индейцы и другие нехристианские \"цветные\" народы произошли не от Адама и Евы, а от других и низших прародителей. Идеи Парацельса получили широкое распространение в Европе накануне вторжения европейцев в Мексику и Южную Америку. Эти идеи были ранним выражением т.н. теории \"полигенезиса\", ставшей непременной частью псевдонаучного расизма 19 столетия. Но еще до опубликования писаний Парацельса, сходные идеологические оправдания геноцида появились в Испании (1512) и Шотландии (1519). Испанец Бернардо де Меса (впоследствие епископ Кубы) и шотландец Иоган Мейджер пришли к одинаковому заключению, что коренные обитатели Нового мира были особой расой, которую Бог предназначил быть рабами европейских христиан. Разгар теологических диспутов испанских интеллектуалов на предмет, являются ли индейцы людьми или обезьянами, приходится на середину 16 века, когда миллионы жителей Средней и Южной Америки гибли от страшных эпидемий, зверских массовых убийств и каторжного труда.
Официальный историк \"Индий\" Фернандес де Овиеда не отрицал зверств против индейцев и описал \"бесчисленные жестокие смерти, неисчислимые как звезды\". Но он считал это приемлемым, ибо \"использовать порох против язычников это курить ладан для Господа\". А на мольбы Лас Касаса пощадить обитателей Америки, теолог Хуан де Сепульведа заявил: \"Как можно сомневаться, что народы столь нецивилизованные, столь варварские и испорченные столь многими грехами и извращениями были справедливо завоеваны.\" Он цитировал Аристотеля, который писал в своей Политике, что некоторые люди являются \"рабами от природы\" и \"должны быть загнаны как дикие звери, чтобы заставить их жить правильно\". На что Лас Касас отвечал: \"Давайте забудем об Аристотеле, ведь, к счастью, у нас есть завет Христа: Возлюби своего ближнего как самого себя.\"(Но даже Лас Касас, наиболее страстный и гуманный европейский защитник индейцев, чувствовал себя вынужденным признать, что они \"возможно полные варвары\" ).
Но если среди церковной интеллигенции мнения о природе коренных жителей Америки могли расходиться, среди европейских масс на этот счет царило полное единодушие. Еще за 15 лет до великих дебатов между Лас Касасом и Сепульведой испанский обозреватель писал, что \"простые люди \"повсеместно считают мудрецами тех, кто убежден, что американские индейцы это не люди, а \"особый, третий вид животных между человеком и обезьяной и были созданы Богом, чтобы лучше служить человеку\".
Так в раннем 16 веке формируется расистская апология колониализма и супрематизма, которая в руках евроамериканских правящих классов будет служить оправданием (\" защита цивилизации\") для последующих геноцидов (и еще предстоящих?). Неудивительно поэтому, что на основе своего исследования Станард выдвигает тезис о глубокой идеологической связи между испанским и англосаксонским геноцидом народов Америки и нацистским геноцидом евреев, цыган и славян. Европейские колонизаторы, белые поселенцы и нацисты имели одни и те же идейные корни. И эта идеология, добавляет Станард, остается живой и сегодня. Именно на ней были основаны интервенции США в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке.
Наконец, переходя к обсуждению геноцида в Северной Америке, Станард затрагивает и специфически буржуазные мотивы в идеологии геноцида, особенно идеи Локка и вообще связь между понятием частной собственности и \"правами человека\". Эта важная тема будет рассмотренна во втором очерке этой серии. Недостатком \"объяснительной\" части книги Станарда, на мой взгляд, является отсутствие в ней какого-либо анализа связи между классовой дифференциацией раннебуржуазного общества и геноцидом в Америке. В своем методе он слишком зависит от идеалистических предпосылок \"истории идей\", особенно религиозных, таких как апокалиптические чаяния Колумба и его современников. А ведь даже в цитированном выше отрывке из Лабрюера чувствуется какая-то связь между дегуманизированным описанием французских крестьян и непризнанием за индейцами права называться людьми. Мимоходом замечу, что на эту связь между расовым и классовым угнетением указывает как публикуемый у нас перевод книги Дж. Сакая \"Сетлеры: мифология белого пролетариата\", так и, в частности, интереснейшие наблюдения К. Ковалева о классово-этнической истории древней Британии, сделанные им по поводу этой книги. Эта тема представлеятся мне наиболее перспективной.