Специальному корреспонденту «Думской» Дмитрию Жогову есть что рассказать по этому поводу.

Поле, заросшее «кашкой», обнесенное рабицей, закрепленной на полуразваленных бетонных столбиках. Кое-где сетка прорвана и от нее ведут протоптанные тропинки.





На колючей проволоке табличка: «Стой! Назад! Запрещенная зона!» Когда-то сюда было не подойти: стреляли на поражение. По «колючке» несколько тысяч вольт напряжения. А под беленькой кашкой прятались килотонны смерти.

Музей Ракетных войск стратегического назначения затерян в степи недалеко от Первомайска. Посреди поля стоит экспозиция. Если посмотреть на нее с высоты полета дрона, то будто школьник разложил на столе содержимое портфеля.

Пенал и готовальня – ангары. Большой карандаш – баллистическая межконтинентальная ракета. Точилка и ластик – это ступени РСД-10.





– До Америки отсюда ракета подлетала за 22 минуты, – с долей ностальгии говорит гид.

Он проводит по чистой аллейке, где стоит видавший виды вертолет, весь в пятнах шпаклевки, танки, МиГ-21 и какая-то крылатая ракета.

Чтобы посмотреть на командный пункт, надо спуститься на 30 метров под землю. Сперва проходим метров 200 длинным узким коридором, куда людям с клаустрофобией заходить категорически не советую. Три двери, каждая весом под тонну. Гид, его зовут Владимир, поднатужившись, открывает их.

Маленький лифт везет к командному пункту со скоростью 0,33 метра в секунду. В дверцах лифта окошки, через них видно, как медленно ползут вверх плиты. У меня и гида под светом фонаря лица желтые, как у мертвецов. Буквально чувствуешь эти метры земли и стали над тобой. Они давят.

Лифт замирает, очередная тяжелая дверь с цифрами «11», и вот мы в командном пункте ракетного полка. Он размерами, как кухня в хрущевке.

Облупленные пульты. Старые, чуть ли не сталинских времен телефоны. Цвета слоновой кости огромные кнопки с надписями на русском: «УДАР», «ШИФР», «ЖДУЩИЙ».





Ящик, в котором лежали ключи запуска, похож на кассу в сельпо. В случае звонка из Москвы и получения трех приказов: «Боевой режим», «Шифр» и «Пуск», — ключики вставлялись в пульт. Два офицера должны были провернуть их, а третий нажать кнопку запуска.

И ровно через 22 минуты: ба-ба-бум!!! И радиоактивный пепел.

Вот честно. Не впечатляет. Ни три двери. Ни шифр. Ни мины. Ни тем паче кондовый советский военный антураж.

А если в шахте военнослужащие вовсе и не против побузить?

Я представил себе мелькание фонарей на лысине Пригожина, спускающегося на таком вот лифте к командному пункту шахты с баллистической ракетой. И где-то понял переживания официальных лиц США.

Шеф украинской военной разведки Кирилл Буданов тогда отметил, что боевики «Вагнера» во время своего блицкрига дошли до самой базы «Воронеж-45», намереваясь завладеть ядерными устройствами советских времен.

По его словам, единственным барьером между наемниками и ядерным оружием была дверь в ядерное хранилище.

А могли ли они захватить ядерное оружие? Это в принципе возможно?

Так в деле и записано: «Планировал с членами НВФ (незаконных вооруженных формирований, — Ред.) захват ядерной подводной лодки, завладение ядерным зарядом для выдвижения требований об изменении конституционного строя рф».

Капитан первого ранга Ислам Хасуханов был одним из трех кандидатов на должность командира атомного подводного ракетоносного крейсера К-141 «Курск». Ему отказали из-за того, что он чеченец.

Летом 1999 года Ислам исполнял обязанности начальника штаба вооруженных сил Чеченской Республики Ичкерия. Масхадов посылал его на важные переговоры с россиянами. А потом офицера арестовали, и он отсидел 11 лет в тюрьме.

И вот подводник в социальных сетях! В «Фейсбуке», «Вконтакте». И открыто пишет о всех своих злоключениях.

И что самое интересное, пишет из Чечни. Ислам Хасуханов живет в огромном селе Курчалой с населением 24 тысячи человек. Он ухаживает за старушкой матерью, у которой бывают панические атаки, если его нет дома больше трех часов: женщина думает, что его снова заберут. Поэтому-то и не уехал из России. Всего у него 51 подписчик. По большому счету, Хасуханов никому не интересен. А посты отчаянно смелые. Вот он вспоминает службу на советской атомной подводной лодке:

«Например, лодка, на которой я служил до этого в Лиепае, была сконструирована и скопирована с немецких дизельных лодок. Изначально там были все условия – батареи, туалеты, душ, спальные места, но потом туалеты убрали, батареи вырезали, чтобы пространства было больше, и загрузили туда шесть лишних торпед. Если раньше у каждого было свое спальное место, то потом их стало в три раза меньше. Одна смена стоит, одна спит, одна ходит. Отопления никакого вообще не было. Мы надевали ватные штаны на верблюжьей шерсти, сверху кожаные и куртку-канадку. Уходишь в море и четыре-пять месяцев вообще всё это не снимаешь.. В Атлантику ходили на четыре-пять месяцев. Ложишься спать, просыпаешься – и у тебя под боком три-четыре крысы, которые тоже мерзнут и рядом с тобой греются».





Ислам Хасуханов с мамой

Но самое главное, что он не боялся писать правду о ФСБ:

«А после меня завели в какое-то помещение. Там сидело человек восемь эфэсбэшников, они пили, ели – отмечали как раз день рождения Ленина. Меня пристегнули к батарее. Мне предложили выпить водку за дедушку Ленина. Я отказался. Тогда они все вшестером на меня набросились и стали избивать прямо там, у этой батареи. Я вырубился, а очнулся снова в камере.

Меня снова перевезли в здание ФСБ, где я провел еще полтора месяца. Я был там не один, слышал голоса каждую ночь. Сотрудники каждую ночь устраивали, как они это называли, «веселый обход» – избивали людей.

Я в тот период уже не мог ходить, мне арматурой перебили ноги, на руках ползать тоже не мог, потому что, когда меня бросали на пол, повредили все сухожилия. Желудок не работал, и я не мог принимать пищу, только пил воду. В конце концов они меня избили так, что я почти все время лежал в бессознательном состоянии, поэтому они потеряли ко мне интерес».

Пишет еще: «Где-то через месяцев пять после того, как я встал на ноги, меня стали возить на допросы в ФСБ. Приезжали, надевали пакет на голову и увозили. Во время одного из таких допросов мне сказали, что нашли схрон Шамиля Басаева, в котором обнаружили карту угона атомной подводной лодки. План был подписан Дудаевым еще в 95-м году. Мне его предъявили и сказали посмотреть, так как никто, кроме меня, этот план подготовить не мог. Поэтому меня снова начали пытать. Отводили в спортзал, и местные качки отрабатывали удары на живом человеке. От меня требовали сознаться, что этот план писал я, а я знал, что если эту бумагу подпишу, мне дадут пожизненный срок. Я как мог терпел, но не подписал».

Журналистка Анна Политковская незадолго до смерти опубликовала на сайте информацию:

«На этой неделе в верховном суде россии будет рассмотрено «дело Хасуханова» — очередного «международного террориста» и «организатора незаконных вооруженных формирований», слепленного в ФСБ Чечни под патронажем прокуратуры. И хотя его «преступления» так и не нашли доказательств в суде (верховном суде Северной Осетии), но все равно Хасуханов был приговорен к 12 годам лишения свободы».

Много еще чего написал офицер, не сломленный многолетним заключением и пытками. Но в 2022 году его записи прерываются. Последней была такая:

«До чего же подлая и мерзкая суть у этих нелюдей, которые пытаются любым способом очернить человека? Какая-то мразь влезла на мой сайт и выложила порновидео. В общем, не гнушаются ничем, к сожалению».

После этого все. Молчание в эфире. Скорее всего, кадыровцы отреагировали на неугодного , который под их боком смел поливать грязью ФСБ, и он исчез.

Ислам говорил, что в разработке плана захвата лодки его заставляли сознаться. А возможно ли это в принципе?

Я вот всегда удивлялся: в США военные в возрасте сплошь щеголяют благородной сединой, а у нас все больше плешивых! А то еще и пузатых.

Но есть исключения. Александр Калиниченко держит марку. Капитан 1-го ранга Военно-морских сил Украины в отставке. У него гордое лицо и белоснежная шевелюра. Хоть он и одет по гражданке, но сразу видна офицерская выправка. С офицером я встретился в парке Шевченко. Как раз завывала сирена воздушной тревоги, то и дело заставляя поглядывать на морвокзал и обгоревший высотный отель.





Командир рассказывает о своей службе. Это не наше теплое море. Это поселок «Тихас» в 120 километрах от Владивостока. Там россыпь поселочков на островах и в секретных бухтах, а самый крупный из них - Тихоокеанский (для своих — Тихас, сейчас официально называется ЗАТО Фокино) — с моря вовсе не видать. Окружают его голые сопки, точно зелень с них ободрал ветер.

Зимой там море темно-серое, в туманах и льдах. Холодный ветер вздувает тяжелые волны и раскачивает узкие, как нож, серые подлодки. По небу шарит прожектор. В бухте тревожно и заунывно гудит поплавок-буй, извещая корабли об опасности. Стальные канаты, удерживающие лодку, надрывно скрипят. И молодой лейтенант торопливо идет по вздымающемуся и падающему трапу.

- А часто ли случались во время вашей службы аварии? ЧП?

- Дело было в марте 1979 года, — начинает капраз, — мы были на боевом дежурстве. Очередная торпедная стрельба. Но вот в чем нюанс. В этот раз на борту, в третьем и четвертом торпедных аппаратах, были ядерные торпеды. А я был лейтенантом. В подчинении было пять мичманов и два моряка срочной службы.

Так вот. Отстрелялись. Всплыли, чтобы узнать результаты. По УКВ передали, что все хорошо. Торпеды попали куда надо. Я поднялся на мостик узнать, как обстановка, а мичманы остались приводить торпедный комплекс в исходное состояние.

Похвалили на мостике. Спускаюсь в отсек и вижу, что мичманы стоят как в воду опущенные.

Я бросился проверять систему. А торпедные аппараты замочены. Вода попала. Я трогаю ладонью заднюю крышку торпедного аппарата, там испарина. Ну что делать… Я всех мичманов выгнал. Оставил двух срочников. А у нас, если ядерные торпеды на борту, то задние крышки опечатаны командирской печатью. Но можно проводить регламентные работы. И я под видом регламентных работ открываю заднюю крышку. Запасную торпеду 1-й очереди гружу со стеллажа на средний проход. Достаю торпеду-«утопленницу». Одного из матросов посылаю в торпедный аппарат, чтобы он протер все насухо ветошью. Второго матроса поставил вытирать насухо саму торпеду.

А в торпеде боезапас 40 килотонн. Для сравнения: в бомбе, которую скинули на Хиросиму, 20 килотонн. У плутониевого боезапаса десять лет гарантии, но после замачивания — всего два года.

И вот перед Александром ядерная «подмоченная» торпеда. Чтобы привести ее в порядок, в руке спринцовка, которую он забрал из дому для технических нужд. Сказал возмущенной жене Зине:

- Она мне в торпедном отсеке нужнее!

Набирает в нее хладон (фрион) и промывает датчики давления. Потом снял обтекатель, а там идут трубочки лобового ударника. Их тоже надо было обтереть батистовой ветошью.

- Но я чувствовал, — говорит Александр Калиниченко, — что должен был не подставить своих командиров. Поэтому я сказал, что проводили регламентные работы. Взял печать, заново опечатал все. А мичманам приказал, чтобы забыли про это дело.

Прошло время. О происшедшем все же узнали.

- Мне потом командующий флотилии объяснял, что надо было доложить командиру: мол, орден Красной Звезды бы дали за такое невероятное дело. А так как ты это скрыл, то получай высшее взыскание — неполное служебное соответствие. Иди, сынок, служи дальше.

- Так был ли порядок в советском флоте? — спрашиваю моряка.

- Нет аварийности оправданной и неизбежной. Аварийность создают люди своей неорганизованностью и безграмотностью. Вот вы когда едете в купе поезда, там плафончики есть над полками. Подсветка. Такие же плафончики в каютах подлодки. Секретарь парторганизации капитан-лейтенант Сидоров, видимо чтобы на ночь читать партийные директивы, решил штатную лампочку, которая маленькая и слабо светит, заменить большой. А большая не вмещается. Значит, надо снять защиту и ввинтить большую лампочку.

А ночью он ворочался и большую лампочку головою разбил. Замыкание! Перьевая подушка вспыхнула. Задымление! Пожар в восьмом отсеке!

Вся жизнь подводников состояла из ЧП. Мелких и больших аварий. Я слушал капитана и внутренне удивлялся, как мы еще живы и не превратились из-за чьей-то халатности в ядерный пепел.

Жены подводников жили в постоянном ожидании беды. Казалось, весть о беде, отражаясь от сопок, проникала в каждый дом.

В августе 1980-го жены узнали: в «автономке» погибли моряки! Метались, бегали по поселку, пытаясь выяснить, кто погиб. Слушали ночами «Голос Америки» и ВВС, там сказали, что 20 августа произошел пожар на подводной лодке К-122 . Продукты горения проникли в кормовые отсеки. Лодка с трудом всплыла и оказалась на поверхности неуправляемой, без электричества, а на лодке были ядерные торпеды. Погиб мичман и тринадцать матросов. Александр был в той «автономке».





Спрашиваю его:

- А можно ли захватить атомную подводную лодку? В таком вот беспомощном состоянии?

- Тогда прозвучал сигнал «Угроза ПДСС» (подводные диверсионные силы и средства, — Ред), последовала команда офицерам раздать оружие. Принесли на мостик ящик с гранатами.

Я со старшиной команды торпедистов готовились к подрыву боекомплекта, чтобы не достался врагу. И придумали подрыв осуществлять с надстройки , чтобы нас сбросило взрывной волной. Умирать-то не хотелось. А так, по крайней мере, не будем находиться внутри. Не размажет по переборкам.

Были такие учения, когда условные диверсанты пытались захватить. И иногда в лодке находили пакетики с надписью «Бомба». Ага, значит пробрались!

- Так можно ли захватить лодку?

- Давайте я вам буду рассказывать притчами. Как в Библии. А вы уж сами решите, можно ее захватить или нет. Помните ГКЧП?

- Да, конечно.

- В то время на Тихоокеанском флоте дизельная подводная лодка стояла в ремонте. Старший помощник решил выйти в море и показать свое несогласие с ГКЧП. Лодка вышла из бухты, хватило ее на то, чтобы на якоре стать в проливе Босфор Восточный (соединяет Амурский и Уссурийский заливы, — Ред.). И вроде бы осудили потом ГКЧП, всех посадили но все равно старшего помощника уволили. Это то, что было в Советском Союзе. А теперь расскажу, что было в Украине.

Был такой Евгений Лупаков, капитан 1-ого ранга. На тот момент заместитель командира 14-й дивизии подводных лодок в Севастополе. И была там такая лодка «Алроса». Она и сейчас есть.

Это был 1992 год. Парад суверенитетов, прием присяги. И вот Лупаков прибывает на лодку в нерабочее время. Вызывают экипаж. Командира лодки не было, но был замполит. Замполит наш, украинец. И Лупаков тоже. И вот они решили, что экипаж сейчас принесет присягу на верность украинскому народу. Часть офицеров присягнула, мичманы присягнули… А почему лодка тогда не стала украинской?

Два матроса загерметизировали отсек, заблокировали так, что и не попадешь туда. Передали на берег сообщение, что, мол, мы не согласны! Не хотим присягать Украине. Поэтому мы прекращаем вентиляцию. А в аккумуляторной яме в отсеке, где они заперлись, нужна вентиляция. Иначе водород повышается. А 4% водорода — это уже гремучая смесь. Тут очухались, перепугались на берегу. Лупакова и замполита вывели с лодки.

Следует сказать, что подлодка «Алроса» с мая 2022 года болтается в бухте Севастополя. После возвращения с ремонта субмарина не осуществила ни одного боевого выхода в море и не запустила ни одной крылатой ракеты. Скорее всего, ее так и не привели в порядок, она небоеспособна. Эдакий макет. Для галочки.