«В республике будет ограничиваться в соответствии с решениями органов власти доступ к криминальной информации в сети интернет: к детской порнографии, пронаркотическому контенту, суицидальной и иной запрещённой информации, в том числе экстремистского и террористического характера. В частности, уже заблокирован доступ к информационным ресурсам американской компании Меta, разрешившей в своих соцсетях призывы к насилию в отношении русскоязычных пользователей. В связи с этим доступ к социальным сетям Meta – Facebook и Instagram — на территории республики заблокирован», – говорится в сообщении ведомства.

Решение руководства республики прокомментировал «ПолитНавигатору» замминистра информации ДНР, представитель информационного отдела Штаба территориальной обороны ДНР Артём Ольхин.

«Блокировка Facebook и Instagram и других продуктов, которые так или иначе ассоциированы не только со вселенной Meta, но и с Google и прочими вещами – это только первые шаги. Потому что дальше, если мы будем продолжать оставаться в условиях войны с Западом, с США, с транснациональными корпорациями и с Украиной, которая является их тараном, нам ни в коем случае нельзя допустить, чтобы здесь оставались все эти информационные площадки, через которые происходит обработка населения. В этом нет ничего противоестественного, наоборот, это здорово.

Сейчас некоторые говорят, дескать, у нас нет никаких своих платформ, но пока будем сидеть на чужих, своих и не появится. Чужие уйдут – сделаем свои, усовершенствуем те, которые были. Потому что, как показывает мировой опыт, если у тебя нет своего суверенного Интернета, по крайней мере, максимально подконтрольного, то ты в результате не контролируешь ни общественное настроение, ни молодёжь. Не можешь ручаться, что у тебя в стране не произойдёт какой-то очередной майдан, переворот или просто массовое безумие, связанное с модой, например, на суицид.

Поэтому не нужно полагать, что мы тут все в руководстве ДНР, в частности, мы в Министерстве информации, стремимся носить бороды, в которых квас и щи, лапти и долгополые рубахи, дескать, чтобы спрятаться от технологий и так далее. Я считаю, что вражеским технологиям на нашей земле не место. Поэтому хорошо, что они отсюда уходят», – рассказал Ольхин.

«На Украине вот сейчас люди начнут спрашивать: а где же сыновья? Там – тот, кто получил похоронку, подписанную командиром части или главврачом госпиталя, он же сейчас себя может считать себя счастливым человеком. Он, по крайней мере, определился. Он знает, что погиб, он знает, где тело, может забрать, похоронить. А таких много, цифры то закрыты, но даже по неофициальным цифрам, которые до меня доносятся из Киева, это где-то порядка 20 тысяч «двухсотых», и хрен знает сколько, гниёт в земле, рощах, отвалах, потому что с какого-то момента Киев запретил забирать тела.

Киев ввёл 90 дней срока ответа на официальный запрос – что с моей кровинушкой? А попытки созваниваться с друзьями по части – типа, что с моим Миколкой? – рассматриваются как посягательство на распространение государственной тайны, до 6 лет. Это тоже серьёзно, потому что туда сейчас посылают мясо. Оно гибнет страшно. Не так, как тогда. Если тогда были очень большие потери наших, то сейчас украинская пехота приезжает – и с колёс гибнет», – рассказал Вершинин.

По его словам, цифры, которые озвучивает официальный представитель Минобороны РФ Игорь Конашенков – 160 убитых в сутки, 408 в сутки – это лишь зафиксированные, «это те, кого в мешочки собирают русские и донецкие солдаты».