В Огрском музее (Латвия) недавно была открыта экспозиция «Дорога к свободе», которая уже вызвала неоднозначную реакцию специалистов из-за выставленной на обозрение формы убитого российского солдата. Эксперты ставят под сомнение этичность такого экспоната, ссылаясь на международные нормы, включая Женевскую конвенцию и этический кодекс музеев.

Главное опасение работников музеев связано с тем, что форма могла быть снята с тела до захоронения, что нарушает гуманитарные и моральные нормы, сообщает LSM.

На первых двух этажах Огрского музея посетители могут ознакомиться с историей завоевания и восстановления независимости Латвии, а также с героизмом и жертвами жителей Огрского края во имя свободы. На третьем этаже размещена экспозиция «Мы и они», рассказывающая о борьбе украинцев за свою страну. Там выставлена форма погибшего российского солдата, о получении которой историк музея, отставной майор Гунарс Русиньш рассказал журналисту TV24: «Когда мы ее привезли, она была еще в крови. Украинские солдаты передали нам этот костюм. Когда везли домой, в автобусе пошел неприятный запах, и ребята между собой шутили: „У тебя что-то сильно изо рта воняет“. Когда открыли мешок, поняли, что это застоявшаяся кровь и именно она источала этот запах».

Член правления Латвийского национального комитета Международного совета музеев (ICOM) Майя Мейере-Оша указывает, что Огрскому музею следовало соблюдать Женевскую конвенцию 1949 года, которую подписала и Латвия: «Женевская конвенция строго определяет правила ведения войны. Как только солдат больше не способен вести бой — если он сдался в плен, ранен или убит — вступают в силу протоколы, определяющие, как следует поступать.

Можно взять любое военное имущество — то же ружье, даже лошадь, но как только речь идет о личных вещах, это табу. Их нельзя трогать, потому что должна оставаться возможность оспознать этого человека после окончания войны".

Астрида Рогуле добавляет — если бы форма российского солдата была получена другим способом, она могла бы стать свидетельством войны: «Нет ничего плохого, если, например, форма была бы получена от какой-нибудь российской семьи, которая передала в музей форму и жетон своего погибшего сына — в знак поддержки антивоенного движения. Тогда все в порядке. Но тут ее сняли с мертвого человека, еще и окровавленную. Тогда возникает вопрос — как с этим человеком поступили? Его похоронили? Или он был похоронен голым? Как это было? Речь идет не о мотивах, которые, возможно, были самыми благими. Речь идет о действиях».

Ведущий исследователь Института философии и социологии Латвийского университета Мартиньш Капранс считает, что аргумент «украинцы сами так делают» неуместен: «Наши моральные границы строже, в отличие от Украины — ведь Украина находится в состоянии войны, а мы — нет. Это важные вопросы, которые должен был задать себе куратор экспозиции или тот, кто принял решение выставить форму представителя оккупационных войск»

Законы сбора исторических свидетельств в Латвии регулируется Законом о музеях, в который включен Этический кодекс ICOM. «Там указано, что музей должен все представлять с уважением. Это серьезный документ, который необходимо учитывать. В музее ничего не должно быть выставлено как столб позора или как в зале суда. Мы — музей, исследовательское учреждение. Мы рассказываем, показываем, обучаем с исследовательской точки зрения, а не только эмоционально», — объясняет Майя Мейере-Оша.
.