За несколько дней до смерти Суворова Павел I прислал узнать о состоянии здоровья фельдмаршала графа Кутайсова. Вот как рассказывает об этом свидании Греч. Когда Суворову доложили о прибытии графа Кутайсова, он сказал: «Просите». Кутайсов подошел к постели больного в красном мальтийском мундире, с голубою лентою через плечо.
— Кто вы, сударь?-спросил у него Суворов.
— Граф Кутайсов.
— Граф Кутайсов? Кутайсов? Не слыхал. Есть граф Панин, граф Воронцов, граф Строганов, а о графе Кутайсове я не слыхал. Да что вы такое по службе?
— Обершталмейстер.
— Прежде чем были?
— Оберегермейстером.
— А прежде? Кутайсов запнулся.
— Да говорите же!
— Камердинером.
— То есть вы чесали и брили своего господина.
— То... точно так-с.
— Прошка!-закричал Суворов,-поди сюда, вот посмотри на этого господина в красном мундире с голубою лентою. Он был такой же холоп, как и ты, да он турка, так он и не пьяница. Вот видишь, куда залетел! И к Суворову его посылают. А ты вечно пьян, и толку из тебя не будет. Возьми с него пример, и ты будешь большим барином.
Задавая иногда очень странные вопросы, Суворов не обращал внимания, если получал подобные же ответы. Для него важно было прежде всего не слышать «не могу знать». Однажды за столом у него было довольно много гостей, в числе которых находился и полковник Петр Афанасьевич Борщев. Пред самым концом обеда, который до того проходил в серьезных и оживленных разговорах, фельдмаршал обращается к своему адъютанту Столыпину и говорит:
— Мальчишка! Берегись: ведь П. А. все знает, что делается;-и затем говорит самому Борщеву: - П. А.! Что делает теперь китайский император?
Тот, нисколько не смущаясь, ответил:
— Он уже отобедал: встал из-за стола и пошел почивать.
— Пора и нам спать,-сказал на это Суворов и тотчас же встал из-за стола.
Суворов редко бывал в добром согласии с князем Н. В. Репниным. Однажды последний прислал к нему, тогда фельдмаршалу и главнокомандующему армиями, для переговоров майора X. Суворов принял его ласково, но старался спутать вопросами, желая узнать, нет ли в нем немогузнайства. Наконец, предложил ему прогуляться с ним верхом и осмотреть лагерь. Проездили они несколько часов, и Суворов предлагал майору вопрос за вопросом, стараясь его спутать; но майор отвечал на все скоро и удовлетворительно.-Вдруг Суворов подъехал к реке и спрашивает:
— А сколько, батюшка, рыбы в этой реке?
Майор, зная, что Суворов не терпел слова «не знаю», отвечал определенным числом, какое ему первое пришло в голову. Суворов покачал головою, поехал далее и начал говорить о своих ночных походах и внезапных нападениях на неприятеля. Посреди разговора он вдруг спрашивает майора:
— А скажи мне, сделай милость, сколько звезд на небе?
Майор, немного подумав, отвечал смело и решительно:
— Семьсот миллионов пятьсот сорок шесть тысяч восемьдесят три звезды, ваше сиятельство.
Суворов обернулся к майору с довольным видом, поблагодарил его за сообщенное сведение и дружески потрепал по плечу.
Возвратясь в палатку, где собрались многие генералы, Суворов рекомендует им майора; тот, готовясь к отъезду, спрашивает графа, что он прикажет отвечать князю Репнину.
— А какое, батюшка, различие между князем Николаем Васильевичем и мною?-спросил вместо ответа Суворов.
Такой неожиданный вопрос привел бы всякого в смущение, тем более, что нужно было заботиться, чтобы не оскорбить Репнина и угодить Суворову; но находчивый майор, не задумываясь, ответил:
— Такое различие, ваше сиятельство, что князь Николай Васильевич и хотел бы сделать меня подполковником, да не может, а вашему сиятельству стоит только захотеть!
Однажды рассказывали при Суворове разные любопытные анекдоты про известного генерала Текелия, отличившегося за Кубанью и в турецких войнах под знаменем Екатерины.
— Помню, помню, - воскликнул Суворов, - сего любезного моего сослуживца, усача-гусара, рубаку-наездника, гордившегося сходством лица и роста с Петром Великим, с портретом которого и умер. Его вздумал как-то отклонить от нападения, по политическим видам, один миролюбивый командир; но он сказал ему: «Политика-политика, а рубатися-треба», бросился на неприятеля, разбил его и, возвращаясь, сказал миролюбивому советнику:
— А що твоя папира?
— Я бы с Текелием, -добавил Суворов, - воевал без бумаги. Он с саблею, а я со штыком. Да покоится прах его! - При этом встал и перекрестился.
Последуй Аристиду в правоте, Фабрициану — в умеренности, Эпаминонду — в нелживости, Катону — в лаконизме, Юлию Цезарю — в быстроте, Тюренну — в постоянстве, Лаудону в нравах. А. В. Суворов.
В одну из турецких кампаний при Суворове должность, дежур-майора армии (вроде нынешнего начальника штаба) исправлял капитан Б. Он был расторопный и храбрый офицер и за это пользовался любовью Суворова.
Раз Суворов поздно вечером объезжал караулы и аванпосты лагеря вместе с Б., который вообще любил иногда выпить и даже лишнюю и на этот раз был порядочно навеселе. Отчасти благодаря этому, а еще больше вследствие темноты, наши путники заблудились и ехали прямо в неприятельский лагерь. Первым заметил это Суворов и повернул назад, а Б. продолжал скакать, не слыша голоса главнокомандующего, кричавшего ему: «Вавило! Вавило (как обыкновенно звал Суворов своего дежур-майора), назад! назад!»
Он уже успел подъехать к первому огню, не замечая, что тут не свои, но видя, что все спят, начал их лупить нагайкою... Услышав крики: "Аллах! Аллах!«, - он остановился. Его тотчас же схватили и при посредстве толмача стали расспрашивать, кто он такой. Б. смело ответил:
— Дежур-майор Суворова.
Начальник передового турецкого поста, узнав, какого важного пленника им удалось захватить, немедленно отправил его в главный лагерь, к верховному визирю. Перед визирем Б. решился разыграть роль пьяного, а тот, желая воспользоваться откровенностью пьяного человека, стал расспрашивать его о положении русских войск, и Б. выкладывал ему все как по книге. Визирь, питая полную надежду разбить русских, благодаря полученным сведениям от Б., отправил его, как задаток победы, в Константинополь, где его и посадили в Семибашенный замок.
Суворов же, возвратившись в лагерь и не дождавшись Б., догадался, что он попал в плен к туркам, и, опасаясь, чтобы они не выведали чего-нибудь от Б., предупредил турок и внезапным нападением разбил их наголову.
После размена пленных Б. возвратился в армию и явился к Суворову. Тот, увидав его, по-прежнему называя одним именем, стал расспрашивать.
— Да ты, Вавило, жив? Да ты, Вавило, здесь? Да тебя турки не убили?
Б. подал Суворову пропускной через границу билет, с котором он был назван майором. Взглянув на него, Суворов воскликнул:
— Да ты, Вавило, майор? Помилуй бог, как это хорошо! И султан знал, что ты майор?
— Знал, ваше сиятельство.
— Ну, что же нам с тобой делать? Вслед за этим Суворов, наговорив массу своих поговорок и присловий, сказал, обращаясь к окружающим:
— Помилуй бог, и сам султан знал, что он майор; так нечего делать, запишите его майором.
Во время постройки укреплений в Финляндии Суворов поручил некоторые работы своим полковникам. Одного из них он долго не мог навестить и когда прибыл к нему, то нашел большие неисправности. Стал ему выговаривать, но полковник сваливал всю вину на своего подчиненного.
— Оба вы не виноваты, - сказал на это рассерженный Суворов, схватил прут и начал хлестать себя по сапогам, приговаривая: «Не ленитесь, не ленитесь; если бы вы сами ходили по работам, все было бы хорошо и исправно».