> НЕ ЗНАЮ, КТО АВТОР. НО НАПИСАНО МОЩНО!
>
> Слесарь-сантехник четвертого разряда Берендеев удачно обмыл с коллегами аванс и уже двигался домой осторожным противоторпедным зигзагом, как вдруг остро ощутил потребность в продолжении банкета.
> Разбив витрину небольшого торгового павильона, он сноровисто распихал по карманам две бутылки водки, найденным у кассы маркером игриво написал на стене неприличное слово из трех букв, добавил к нему изображение и полез обратно на улицу, где и был радушно принят нарядом полиции, прибывшим из-за сработавшей сигнализации.
>
>
>
> После чего был доставлен в отделение милиции и помещен в обезьянник до утра.
>
> Примерно в час ночи сонный дежурный по отделению лейтенант Петров вышел на улицу покурить и был внезапно ослеплен вспышками камер и взят в кольцо какими-то людьми.
>
> — Это правда, что Берендеев арестован? Что ему инкриминируют? Можно его увидеть?— стрекотала девушка в строгом брючном костюме, пытливо тыкая в лицо Петрова огромным микрофоном с надписью «телеканал Дрожь».
>
> Тот выронил сигарету и вытаращил глаза. Сон как рукой сняло.
> — Скажите, правда, что при задержании Берендеев был жестоко избит, хотя не оказывал никакого сопротивления?— допытывался какой-то кудрявый молодой человек с другой стороны, выставив вперед длинную палку с прикрепленным к ней сотовым телефоном.
>
> — Чего?! Вы кто?! — оторопело спросил лейтенант, пятясь к спасительным дверям.
>
> — Не важно, кто я, важно — кто вы и те, кто дал вам право издеваться над человеком! — решительно ответил молодой человек, умело манипулируя палкой, чтобы попадать в фокус вместе с дежурным.
>
> К отделению уже подъезжали микроавтобусы с логотипами различных каналов, из них деловито выносили софиты, тянули провода, а симпатичные девушки поправляли прически и мурлыкали в микрофоны: «Раз, раз! Нормально? Я в кадре?»
>
> Дежурный оттолкнул микрофоны, стремительно кинулся в помещение и закрыл за собой дверь, приказав сержанту с автоматом стоять до конца до прибытия подкрепления.
>
> После чего открыл решетку и долго тряс спящего на лавке Берендеева, вопрошая: «Ты кто?!» Берендеев приоткрыл мутный глаз и ответил: «Дед Пихто» и перевернулся на другой бок, окатив лейтенанта ароматной волной перегара.
>
> Петров как раз лихорадочно пробивал по базе международного террориста по кличке Пихто, когда зазвонил служебный телефон.
> Генерал тревожным голосом потребовал срочно доставить Берендеева в Главное управление под усиленной охраной.
> Недовольно мычащего Берендеева подняли и под руки потащили на улицу к машине. Немедленно засверкали вспышки и заработали видеокамеры.
>
> — Мы видим, что Берендеев уже не стоит на ногах! — восторженно заверещала в камеру с логотипом «Эхо» растрепанная пожилая девушка с немного опухшим лицом. — Мало что изменилось в методах охранки с тридцать седьмого года!
>
> Уже совсем рассвело. Перед воротами ГУ МВД на Петровке стояло множество каких-то людей.
>
> Заезжая в ворота, Петров с изумлением заметил среди них знакомые по телевизору лица. Известные режиссеры, артисты, популярные ведущие и прочие медийные персоны при виде полицейского УАЗика сразу оживились, заволновались и стали выкрикивать «Позор!», «Свободу Берендееву!» и «Нет репрессиям!».
>
> Одна хрупкая женщина с до боли знакомым лейтенанту по какому-то фильму лицом подняла плакат «Прости нас, Берендеев!» и плюнула на лобовое стекло УАЗика так, что оно треснуло, нешуточно напугав водителя.
>
> А другая незнакомая лейтенанту женщина с полными губами вцепилась в антенну на капоте, яростно ее оторвала и упала на тротуар с воплем: «Снимайте меня! Я буженина!» или что-то в этом роде, лейтенант толком не расслышал из-за шумного мотора.
>
> Он обернулся на Берендеева, который уже протрезвел и с отвисшей челюстью смотрел в окно, и назидательно сказал:
> — Видишь, Берендеев? А еще говорят, что нашей творческой элите на простых людей наплевать. А они вот как за тебя, алкаша, переживают. Ты им всем что, смесители с унитазами бесплатно менял?
>
> Лейтенант сдал Берендеева под расписку и поспешил на доклад к генералу.
>
> Тот сидел за массивным столом, мрачно глядя в монитор.
> — На, полюбуйся, что ты натворил, — он повернул монитор к Петрову. — Это все по запросу «Арест Берендеева».
> Петров осторожно склонился над монитором и стал читать заголовки:
> "Человек, которого боится Путин".
> "Борец с цензурой и жертва репрессий".
> "Художник брошен в подвалы Лубянки".
>
> У лейтенанта закружилась голова, ему стало трудно дышать, он расстегнул воротник и налил себе воды из графина.
> — Мне тоже налей, — мрачно попросил генерал.
> Петров налил, присел и продолжил читать.
>
> Дальше пошли совсем непонятные слова: «постмодернизм», «личностное высказывание», «синтез», «развернутая метафора протеста», «инсталляция», «арт-хаус», «трагикомедия, граничащая с эксцентрическим фарсом» и «Берендеев — протагонист современного перформанса».
>
> — Уже все иностранные газеты пишут, что мы прессуем великого художника, — с тоской сказал генерал. — Что он там нарисовал-то хоть?
>
> Петров вытащил протокол и несколько фотографий из ограбленного павильона.
>
> Несколько минут они с генералом молча всматривались в три криво написанные на стене буквы и выполненный размашистыми мазками поясняющий рисунок к ним.
>
> — А ведь что-то в этом есть, — задумчиво произнес генерал. — Как считаешь, лейтенант?
> Тот поперхнулся и неуверенно ответил:
> — Да, эти смелые парящие линии, эта экспрессия, несущая в себе метафору протеста, этот, как его…
> — Перформанс на грани синтеза, — хмуро подсказал генерал. — Петров, а давай по коньячку?
>
> Не успели они опрокинуть по второй, как в кабинет вбежал заместитель генерала.
>
> — Товарищ генерал, пронесло! — выпалил он. — Появился настоящий Берендеев, театральный режиссер какой-то, он как раз только что с Сейшел вернулся, где отдыхал после получения бюджета на новую постановку. Он собирает пресс-конференцию, чтобы заявить, что наш Берендеев — самозванец, который ничего не смыслит в настоящем искусстве. Протестующая внизу элита уже умчалась на пресс-конференцию, напоследок сурово потребовав дать нашему Берендееву пожизненное за воровство, ибо преступность в стране совсем распоясалась. Хозяин павильона забрал заявление, так как уже продал свой павильон с инсталляцией за тридцать миллионов долларов на Сотбис, так что к нам никаких претензий!
>
> — Господи, — истово перекрестился генерал. — Майор, лейтенант, сегодня объявляю выходной и приглашаю вас в ресторан! Задержанного отвезти домой на моей машине и передать ему от меня три бутылки конька.
>
> Уже выходя из кабинета, он задержался, взял со стола фотографию, посмотрел и задумчиво сказал:

> НЕ ЗНАЮ, КТО АВТОР. НО НАПИСАНО МОЩНО!
>
> Слесарь-сантехник четвертого разряда Берендеев удачно обмыл с коллегами аванс и уже двигался домой осторожным противоторпедным зигзагом, как вдруг остро ощутил потребность в продолжении банкета.
> Разбив витрину небольшого торгового павильона, он сноровисто распихал по карманам две бутылки водки, найденным у кассы маркером игриво написал на стене неприличное слово из трех букв, добавил к нему изображение и полез обратно на улицу, где и был радушно принят нарядом полиции, прибывшим из-за сработавшей сигнализации.
>
>
>
> После чего был доставлен в отделение милиции и помещен в обезьянник до утра.
>
> Примерно в час ночи сонный дежурный по отделению лейтенант Петров вышел на улицу покурить и был внезапно ослеплен вспышками камер и взят в кольцо какими-то людьми.
>
> — Это правда, что Берендеев арестован? Что ему инкриминируют? Можно его увидеть?— стрекотала девушка в строгом брючном костюме, пытливо тыкая в лицо Петрова огромным микрофоном с надписью «телеканал Дрожь».
>
> Тот выронил сигарету и вытаращил глаза. Сон как рукой сняло.
> — Скажите, правда, что при задержании Берендеев был жестоко избит, хотя не оказывал никакого сопротивления?— допытывался какой-то кудрявый молодой человек с другой стороны, выставив вперед длинную палку с прикрепленным к ней сотовым телефоном.
>
> — Чего?! Вы кто?! — оторопело спросил лейтенант, пятясь к спасительным дверям.
>
> — Не важно, кто я, важно — кто вы и те, кто дал вам право издеваться над человеком! — решительно ответил молодой человек, умело манипулируя палкой, чтобы попадать в фокус вместе с дежурным.
>
> К отделению уже подъезжали микроавтобусы с логотипами различных каналов, из них деловито выносили софиты, тянули провода, а симпатичные девушки поправляли прически и мурлыкали в микрофоны: «Раз, раз! Нормально? Я в кадре?»
>
> Дежурный оттолкнул микрофоны, стремительно кинулся в помещение и закрыл за собой дверь, приказав сержанту с автоматом стоять до конца до прибытия подкрепления.
>
> После чего открыл решетку и долго тряс спящего на лавке Берендеева, вопрошая: «Ты кто?!» Берендеев приоткрыл мутный глаз и ответил: «Дед Пихто» и перевернулся на другой бок, окатив лейтенанта ароматной волной перегара.
>
> Петров как раз лихорадочно пробивал по базе международного террориста по кличке Пихто, когда зазвонил служебный телефон.
> Генерал тревожным голосом потребовал срочно доставить Берендеева в Главное управление под усиленной охраной.
> Недовольно мычащего Берендеева подняли и под руки потащили на улицу к машине. Немедленно засверкали вспышки и заработали видеокамеры.
>
> — Мы видим, что Берендеев уже не стоит на ногах! — восторженно заверещала в камеру с логотипом «Эхо» растрепанная пожилая девушка с немного опухшим лицом. — Мало что изменилось в методах охранки с тридцать седьмого года!
>
> Уже совсем рассвело. Перед воротами ГУ МВД на Петровке стояло множество каких-то людей.
>
> Заезжая в ворота, Петров с изумлением заметил среди них знакомые по телевизору лица. Известные режиссеры, артисты, популярные ведущие и прочие медийные персоны при виде полицейского УАЗика сразу оживились, заволновались и стали выкрикивать «Позор!», «Свободу Берендееву!» и «Нет репрессиям!».
>
> Одна хрупкая женщина с до боли знакомым лейтенанту по какому-то фильму лицом подняла плакат «Прости нас, Берендеев!» и плюнула на лобовое стекло УАЗика так, что оно треснуло, нешуточно напугав водителя.
>
> А другая незнакомая лейтенанту женщина с полными губами вцепилась в антенну на капоте, яростно ее оторвала и упала на тротуар с воплем: «Снимайте меня! Я буженина!» или что-то в этом роде, лейтенант толком не расслышал из-за шумного мотора.
>
> Он обернулся на Берендеева, который уже протрезвел и с отвисшей челюстью смотрел в окно, и назидательно сказал:
> — Видишь, Берендеев? А еще говорят, что нашей творческой элите на простых людей наплевать. А они вот как за тебя, алкаша, переживают. Ты им всем что, смесители с унитазами бесплатно менял?
>
> Лейтенант сдал Берендеева под расписку и поспешил на доклад к генералу.
>
> Тот сидел за массивным столом, мрачно глядя в монитор.
> — На, полюбуйся, что ты натворил, — он повернул монитор к Петрову. — Это все по запросу «Арест Берендеева».
> Петров осторожно склонился над монитором и стал читать заголовки:
> "Человек, которого боится Путин".
> "Борец с цензурой и жертва репрессий".
> "Художник брошен в подвалы Лубянки".
>
> У лейтенанта закружилась голова, ему стало трудно дышать, он расстегнул воротник и налил себе воды из графина.
> — Мне тоже налей, — мрачно попросил генерал.
> Петров налил, присел и продолжил читать.
>
> Дальше пошли совсем непонятные слова: «постмодернизм», «личностное высказывание», «синтез», «развернутая метафора протеста», «инсталляция», «арт-хаус», «трагикомедия, граничащая с эксцентрическим фарсом» и «Берендеев — протагонист современного перформанса».
>
> — Уже все иностранные газеты пишут, что мы прессуем великого художника, — с тоской сказал генерал. — Что он там нарисовал-то хоть?
>
> Петров вытащил протокол и несколько фотографий из ограбленного павильона.
>
> Несколько минут они с генералом молча всматривались в три криво написанные на стене буквы и выполненный размашистыми мазками поясняющий рисунок к ним.
>
> — А ведь что-то в этом есть, — задумчиво произнес генерал. — Как считаешь, лейтенант?
> Тот поперхнулся и неуверенно ответил:
> — Да, эти смелые парящие линии, эта экспрессия, несущая в себе метафору протеста, этот, как его…
> — Перформанс на грани синтеза, — хмуро подсказал генерал. — Петров, а давай по коньячку?
>
> Не успели они опрокинуть по второй, как в кабинет вбежал заместитель генерала.
>
> — Товарищ генерал, пронесло! — выпалил он. — Появился настоящий Берендеев, театральный режиссер какой-то, он как раз только что с Сейшел вернулся, где отдыхал после получения бюджета на новую постановку. Он собирает пресс-конференцию, чтобы заявить, что наш Берендеев — самозванец, который ничего не смыслит в настоящем искусстве. Протестующая внизу элита уже умчалась на пресс-конференцию, напоследок сурово потребовав дать нашему Берендееву пожизненное за воровство, ибо преступность в стране совсем распоясалась. Хозяин павильона забрал заявление, так как уже продал свой павильон с инсталляцией за тридцать миллионов долларов на Сотбис, так что к нам никаких претензий!
>
> — Господи, — истово перекрестился генерал. — Майор, лейтенант, сегодня объявляю выходной и приглашаю вас в ресторан! Задержанного отвезти домой на моей машине и передать ему от меня три бутылки конька.
>
> Уже выходя из кабинета, он задержался, взял со стола фотографию, посмотрел и задумчиво сказал:

> НЕ ЗНАЮ, КТО АВТОР. НО НАПИСАНО МОЩНО!
>
> Слесарь-сантехник четвертого разряда Берендеев удачно обмыл с коллегами аванс и уже двигался домой осторожным противоторпедным зигзагом, как вдруг остро ощутил потребность в продолжении банкета.
> Разбив витрину небольшого торгового павильона, он сноровисто распихал по карманам две бутылки водки, найденным у кассы маркером игриво написал на стене неприличное слово из трех букв, добавил к нему изображение и полез обратно на улицу, где и был радушно принят нарядом полиции, прибывшим из-за сработавшей сигнализации.
>
>
>
> После чего был доставлен в отделение милиции и помещен в обезьянник до утра.
>
> Примерно в час ночи сонный дежурный по отделению лейтенант Петров вышел на улицу покурить и был внезапно ослеплен вспышками камер и взят в кольцо какими-то людьми.
>
> — Это правда, что Берендеев арестован? Что ему инкриминируют? Можно его увидеть?— стрекотала девушка в строгом брючном костюме, пытливо тыкая в лицо Петрова огромным микрофоном с надписью «телеканал Дрожь».
>
> Тот выронил сигарету и вытаращил глаза. Сон как рукой сняло.
> — Скажите, правда, что при задержании Берендеев был жестоко избит, хотя не оказывал никакого сопротивления?— допытывался какой-то кудрявый молодой человек с другой стороны, выставив вперед длинную палку с прикрепленным к ней сотовым телефоном.
>
> — Чего?! Вы кто?! — оторопело спросил лейтенант, пятясь к спасительным дверям.
>
> — Не важно, кто я, важно — кто вы и те, кто дал вам право издеваться над человеком! — решительно ответил молодой человек, умело манипулируя палкой, чтобы попадать в фокус вместе с дежурным.
>
> К отделению уже подъезжали микроавтобусы с логотипами различных каналов, из них деловито выносили софиты, тянули провода, а симпатичные девушки поправляли прически и мурлыкали в микрофоны: «Раз, раз! Нормально? Я в кадре?»
>
> Дежурный оттолкнул микрофоны, стремительно кинулся в помещение и закрыл за собой дверь, приказав сержанту с автоматом стоять до конца до прибытия подкрепления.
>
> После чего открыл решетку и долго тряс спящего на лавке Берендеева, вопрошая: «Ты кто?!» Берендеев приоткрыл мутный глаз и ответил: «Дед Пихто» и перевернулся на другой бок, окатив лейтенанта ароматной волной перегара.
>
> Петров как раз лихорадочно пробивал по базе международного террориста по кличке Пихто, когда зазвонил служебный телефон.
> Генерал тревожным голосом потребовал срочно доставить Берендеева в Главное управление под усиленной охраной.
> Недовольно мычащего Берендеева подняли и под руки потащили на улицу к машине. Немедленно засверкали вспышки и заработали видеокамеры.
>
> — Мы видим, что Берендеев уже не стоит на ногах! — восторженно заверещала в камеру с логотипом «Эхо» растрепанная пожилая девушка с немного опухшим лицом. — Мало что изменилось в методах охранки с тридцать седьмого года!
>
> Уже совсем рассвело. Перед воротами ГУ МВД на Петровке стояло множество каких-то людей.
>
> Заезжая в ворота, Петров с изумлением заметил среди них знакомые по телевизору лица. Известные режиссеры, артисты, популярные ведущие и прочие медийные персоны при виде полицейского УАЗика сразу оживились, заволновались и стали выкрикивать «Позор!», «Свободу Берендееву!» и «Нет репрессиям!».
>
> Одна хрупкая женщина с до боли знакомым лейтенанту по какому-то фильму лицом подняла плакат «Прости нас, Берендеев!» и плюнула на лобовое стекло УАЗика так, что оно треснуло, нешуточно напугав водителя.
>
> А другая незнакомая лейтенанту женщина с полными губами вцепилась в антенну на капоте, яростно ее оторвала и упала на тротуар с воплем: «Снимайте меня! Я буженина!» или что-то в этом роде, лейтенант толком не расслышал из-за шумного мотора.
>
> Он обернулся на Берендеева, который уже протрезвел и с отвисшей челюстью смотрел в окно, и назидательно сказал:
> — Видишь, Берендеев? А еще говорят, что нашей творческой элите на простых людей наплевать. А они вот как за тебя, алкаша, переживают. Ты им всем что, смесители с унитазами бесплатно менял?
>
> Лейтенант сдал Берендеева под расписку и поспешил на доклад к генералу.
>
> Тот сидел за массивным столом, мрачно глядя в монитор.
> — На, полюбуйся, что ты натворил, — он повернул монитор к Петрову. — Это все по запросу «Арест Берендеева».
> Петров осторожно склонился над монитором и стал читать заголовки:
> "Человек, которого боится Путин".
> "Борец с цензурой и жертва репрессий".
> "Художник брошен в подвалы Лубянки".
>
> У лейтенанта закружилась голова, ему стало трудно дышать, он расстегнул воротник и налил себе воды из графина.
> — Мне тоже налей, — мрачно попросил генерал.
> Петров налил, присел и продолжил читать.
>
> Дальше пошли совсем непонятные слова: «постмодернизм», «личностное высказывание», «синтез», «развернутая метафора протеста», «инсталляция», «арт-хаус», «трагикомедия, граничащая с эксцентрическим фарсом» и «Берендеев — протагонист современного перформанса».
>
> — Уже все иностранные газеты пишут, что мы прессуем великого художника, — с тоской сказал генерал. — Что он там нарисовал-то хоть?
>
> Петров вытащил протокол и несколько фотографий из ограбленного павильона.
>
> Несколько минут они с генералом молча всматривались в три криво написанные на стене буквы и выполненный размашистыми мазками поясняющий рисунок к ним.
>
> — А ведь что-то в этом есть, — задумчиво произнес генерал. — Как считаешь, лейтенант?
> Тот поперхнулся и неуверенно ответил:
> — Да, эти смелые парящие линии, эта экспрессия, несущая в себе метафору протеста, этот, как его…
> — Перформанс на грани синтеза, — хмуро подсказал генерал. — Петров, а давай по коньячку?
>
> Не успели они опрокинуть по второй, как в кабинет вбежал заместитель генерала.
>
> — Товарищ генерал, пронесло! — выпалил он. — Появился настоящий Берендеев, театральный режиссер какой-то, он как раз только что с Сейшел вернулся, где отдыхал после получения бюджета на новую постановку. Он собирает пресс-конференцию, чтобы заявить, что наш Берендеев — самозванец, который ничего не смыслит в настоящем искусстве. Протестующая внизу элита уже умчалась на пресс-конференцию, напоследок сурово потребовав дать нашему Берендееву пожизненное за воровство, ибо преступность в стране совсем распоясалась. Хозяин павильона забрал заявление, так как уже продал свой павильон с инсталляцией за тридцать миллионов долларов на Сотбис, так что к нам никаких претензий!
>
> — Господи, — истово перекрестился генерал. — Майор, лейтенант, сегодня объявляю выходной и приглашаю вас в ресторан! Задержанного отвезти домой на моей машине и передать ему от меня три бутылки конька.
>
> Уже выходя из кабинета, он задержался, взял со стола фотографию, посмотрел и задумчиво сказал:

> НЕ ЗНАЮ, КТО АВТОР. НО НАПИСАНО МОЩНО!
>
> Слесарь-сантехник четвертого разряда Берендеев удачно обмыл с коллегами аванс и уже двигался домой осторожным противоторпедным зигзагом, как вдруг остро ощутил потребность в продолжении банкета.
> Разбив витрину небольшого торгового павильона, он сноровисто распихал по карманам две бутылки водки, найденным у кассы маркером игриво написал на стене неприличное слово из трех букв, добавил к нему изображение и полез обратно на улицу, где и был радушно принят нарядом полиции, прибывшим из-за сработавшей сигнализации.
>
>
>
> После чего был доставлен в отделение милиции и помещен в обезьянник до утра.
>
> Примерно в час ночи сонный дежурный по отделению лейтенант Петров вышел на улицу покурить и был внезапно ослеплен вспышками камер и взят в кольцо какими-то людьми.
>
> — Это правда, что Берендеев арестован? Что ему инкриминируют? Можно его увидеть?— стрекотала девушка в строгом брючном костюме, пытливо тыкая в лицо Петрова огромным микрофоном с надписью «телеканал Дрожь».
>
> Тот выронил сигарету и вытаращил глаза. Сон как рукой сняло.
> — Скажите, правда, что при задержании Берендеев был жестоко избит, хотя не оказывал никакого сопротивления?— допытывался какой-то кудрявый молодой человек с другой стороны, выставив вперед длинную палку с прикрепленным к ней сотовым телефоном.
>
> — Чего?! Вы кто?! — оторопело спросил лейтенант, пятясь к спасительным дверям.
>
> — Не важно, кто я, важно — кто вы и те, кто дал вам право издеваться над человеком! — решительно ответил молодой человек, умело манипулируя палкой, чтобы попадать в фокус вместе с дежурным.
>
> К отделению уже подъезжали микроавтобусы с логотипами различных каналов, из них деловито выносили софиты, тянули провода, а симпатичные девушки поправляли прически и мурлыкали в микрофоны: «Раз, раз! Нормально? Я в кадре?»
>
> Дежурный оттолкнул микрофоны, стремительно кинулся в помещение и закрыл за собой дверь, приказав сержанту с автоматом стоять до конца до прибытия подкрепления.
>
> После чего открыл решетку и долго тряс спящего на лавке Берендеева, вопрошая: «Ты кто?!» Берендеев приоткрыл мутный глаз и ответил: «Дед Пихто» и перевернулся на другой бок, окатив лейтенанта ароматной волной перегара.
>
> Петров как раз лихорадочно пробивал по базе международного террориста по кличке Пихто, когда зазвонил служебный телефон.
> Генерал тревожным голосом потребовал срочно доставить Берендеева в Главное управление под усиленной охраной.
> Недовольно мычащего Берендеева подняли и под руки потащили на улицу к машине. Немедленно засверкали вспышки и заработали видеокамеры.
>
> — Мы видим, что Берендеев уже не стоит на ногах! — восторженно заверещала в камеру с логотипом «Эхо» растрепанная пожилая девушка с немного опухшим лицом. — Мало что изменилось в методах охранки с тридцать седьмого года!
>
> Уже совсем рассвело. Перед воротами ГУ МВД на Петровке стояло множество каких-то людей.
>
> Заезжая в ворота, Петров с изумлением заметил среди них знакомые по телевизору лица. Известные режиссеры, артисты, популярные ведущие и прочие медийные персоны при виде полицейского УАЗика сразу оживились, заволновались и стали выкрикивать «Позор!», «Свободу Берендееву!» и «Нет репрессиям!».
>
> Одна хрупкая женщина с до боли знакомым лейтенанту по какому-то фильму лицом подняла плакат «Прости нас, Берендеев!» и плюнула на лобовое стекло УАЗика так, что оно треснуло, нешуточно напугав водителя.
>
> А другая незнакомая лейтенанту женщина с полными губами вцепилась в антенну на капоте, яростно ее оторвала и упала на тротуар с воплем: «Снимайте меня! Я буженина!» или что-то в этом роде, лейтенант толком не расслышал из-за шумного мотора.
>
> Он обернулся на Берендеева, который уже протрезвел и с отвисшей челюстью смотрел в окно, и назидательно сказал:
> — Видишь, Берендеев? А еще говорят, что нашей творческой элите на простых людей наплевать. А они вот как за тебя, алкаша, переживают. Ты им всем что, смесители с унитазами бесплатно менял?
>
> Лейтенант сдал Берендеева под расписку и поспешил на доклад к генералу.
>
> Тот сидел за массивным столом, мрачно глядя в монитор.
> — На, полюбуйся, что ты натворил, — он повернул монитор к Петрову. — Это все по запросу «Арест Берендеева».
> Петров осторожно склонился над монитором и стал читать заголовки:
> "Человек, которого боится Путин".
> "Борец с цензурой и жертва репрессий".
> "Художник брошен в подвалы Лубянки".
>
> У лейтенанта закружилась голова, ему стало трудно дышать, он расстегнул воротник и налил себе воды из графина.
> — Мне тоже налей, — мрачно попросил генерал.
> Петров налил, присел и продолжил читать.
>
> Дальше пошли совсем непонятные слова: «постмодернизм», «личностное высказывание», «синтез», «развернутая метафора протеста», «инсталляция», «арт-хаус», «трагикомедия, граничащая с эксцентрическим фарсом» и «Берендеев — протагонист современного перформанса».
>
> — Уже все иностранные газеты пишут, что мы прессуем великого художника, — с тоской сказал генерал. — Что он там нарисовал-то хоть?
>
> Петров вытащил протокол и несколько фотографий из ограбленного павильона.
>
> Несколько минут они с генералом молча всматривались в три криво написанные на стене буквы и выполненный размашистыми мазками поясняющий рисунок к ним.
>
> — А ведь что-то в этом есть, — задумчиво произнес генерал. — Как считаешь, лейтенант?
> Тот поперхнулся и неуверенно ответил:
> — Да, эти смелые парящие линии, эта экспрессия, несущая в себе метафору протеста, этот, как его…
> — Перформанс на грани синтеза, — хмуро подсказал генерал. — Петров, а давай по коньячку?
>
> Не успели они опрокинуть по второй, как в кабинет вбежал заместитель генерала.
>
> — Товарищ генерал, пронесло! — выпалил он. — Появился настоящий Берендеев, театральный режиссер какой-то, он как раз только что с Сейшел вернулся, где отдыхал после получения бюджета на новую постановку. Он собирает пресс-конференцию, чтобы заявить, что наш Берендеев — самозванец, который ничего не смыслит в настоящем искусстве. Протестующая внизу элита уже умчалась на пресс-конференцию, напоследок сурово потребовав дать нашему Берендееву пожизненное за воровство, ибо преступность в стране совсем распоясалась. Хозяин павильона забрал заявление, так как уже продал свой павильон с инсталляцией за тридцать миллионов долларов на Сотбис, так что к нам никаких претензий!
>
> — Господи, — истово перекрестился генерал. — Майор, лейтенант, сегодня объявляю выходной и приглашаю вас в ресторан! Задержанного отвезти домой на моей машине и передать ему от меня три бутылки конька.
>
> Уже выходя из кабинета, он задержался, взял со стола фотографию, посмотрел и задумчиво сказал:

> НЕ ЗНАЮ, КТО АВТОР. НО НАПИСАНО МОЩНО!
>
> Слесарь-сантехник четвертого разряда Берендеев удачно обмыл с коллегами аванс и уже двигался домой осторожным противоторпедным зигзагом, как вдруг остро ощутил потребность в продолжении банкета.
> Разбив витрину небольшого торгового павильона, он сноровисто распихал по карманам две бутылки водки, найденным у кассы маркером игриво написал на стене неприличное слово из трех букв, добавил к нему изображение и полез обратно на улицу, где и был радушно принят нарядом полиции, прибывшим из-за сработавшей сигнализации.
>
>
>
>
> После чего был доставлен в отделение милиции и помещен в обезьянник до утра.
>
> Примерно в час ночи сонный дежурный по отделению лейтенант Петров вышел на улицу покурить и был внезапно ослеплен вспышками камер и взят в кольцо какими-то людьми.
>
> — Это правда, что Берендеев арестован? Что ему инкриминируют? Можно его увидеть?— стрекотала девушка в строгом брючном костюме, пытливо тыкая в лицо Петрова огромным микрофоном с надписью «телеканал Дрожь».
>
> Тот выронил сигарету и вытаращил глаза. Сон как рукой сняло.
> — Скажите, правда, что при задержании Берендеев был жестоко избит, хотя не оказывал никакого сопротивления?— допытывался какой-то кудрявый молодой человек с другой стороны, выставив вперед длинную палку с прикрепленным к ней сотовым телефоном.
>
> — Чего?! Вы кто?! — оторопело спросил лейтенант, пятясь к спасительным дверям.
>
> — Не важно, кто я, важно — кто вы и те, кто дал вам право издеваться над человеком! — решительно ответил молодой человек, умело манипулируя палкой, чтобы попадать в фокус вместе с дежурным.
>
> К отделению уже подъезжали микроавтобусы с логотипами различных каналов, из них деловито выносили софиты, тянули провода, а симпатичные девушки поправляли прически и мурлыкали в микрофоны: «Раз, раз! Нормально? Я в кадре?»
>
> Дежурный оттолкнул микрофоны, стремительно кинулся в помещение и закрыл за собой дверь, приказав сержанту с автоматом стоять до конца до прибытия подкрепления.
>
> После чего открыл решетку и долго тряс спящего на лавке Берендеева, вопрошая: «Ты кто?!» Берендеев приоткрыл мутный глаз и ответил: «Дед Пихто» и перевернулся на другой бок, окатив лейтенанта ароматной волной перегара.
>
> Петров как раз лихорадочно пробивал по базе международного террориста по кличке Пихто, когда зазвонил служебный телефон.
> Генерал тревожным голосом потребовал срочно доставить Берендеева в Главное управление под усиленной охраной.
> Недовольно мычащего Берендеева подняли и под руки потащили на улицу к машине. Немедленно засверкали вспышки и заработали видеокамеры.
>
> — Мы видим, что Берендеев уже не стоит на ногах! — восторженно заверещала в камеру с логотипом «Эхо» растрепанная пожилая девушка с немного опухшим лицом. — Мало что изменилось в методах охранки с тридцать седьмого года!
>
> Уже совсем рассвело. Перед воротами ГУ МВД на Петровке стояло множество каких-то людей.
>
> Заезжая в ворота, Петров с изумлением заметил среди них знакомые по телевизору лица. Известные режиссеры, артисты, популярные ведущие и прочие медийные персоны при виде полицейского УАЗика сразу оживились, заволновались и стали выкрикивать «Позор!», «Свободу Берендееву!» и «Нет репрессиям!».
>
> Одна хрупкая женщина с до боли знакомым лейтенанту по какому-то фильму лицом подняла плакат «Прости нас, Берендеев!» и плюнула на лобовое стекло УАЗика так, что оно треснуло, нешуточно напугав водителя.
>
> А другая незнакомая лейтенанту женщина с полными губами вцепилась в антенну на капоте, яростно ее оторвала и упала на тротуар с воплем: «Снимайте меня! Я буженина!» или что-то в этом роде, лейтенант толком не расслышал из-за шумного мотора.
>
> Он обернулся на Берендеева, который уже протрезвел и с отвисшей челюстью смотрел в окно, и назидательно сказал:
> — Видишь, Берендеев? А еще говорят, что нашей творческой элите на простых людей наплевать. А они вот как за тебя, алкаша, переживают. Ты им всем что, смесители с унитазами бесплатно менял?
>
> Лейтенант сдал Берендеева под расписку и поспешил на доклад к генералу.
>
> Тот сидел за массивным столом, мрачно глядя в монитор.
> — На, полюбуйся, что ты натворил, — он повернул монитор к Петрову. — Это все по запросу «Арест Берендеева».
> Петров осторожно склонился над монитором и стал читать заголовки:
> "Человек, которого боится Путин".
> "Борец с цензурой и жертва репрессий".
> "Художник брошен в подвалы Лубянки".
>
> У лейтенанта закружилась голова, ему стало трудно дышать, он расстегнул воротник и налил себе воды из графина.
> — Мне тоже налей, — мрачно попросил генерал.
> Петров налил, присел и продолжил читать.
>
> Дальше пошли совсем непонятные слова: «постмодернизм», «личностное высказывание», «синтез», «развернутая метафора протеста», «инсталляция», «арт-хаус», «трагикомедия, граничащая с эксцентрическим фарсом» и «Берендеев — протагонист современного перформанса».
>
> — Уже все иностранные газеты пишут, что мы прессуем великого художника, — с тоской сказал генерал. — Что он там нарисовал-то хоть?
>
> Петров вытащил протокол и несколько фотографий из ограбленного павильона.
>
> Несколько минут они с генералом молча всматривались в три криво написанные на стене буквы и выполненный размашистыми мазками поясняющий рисунок к ним.
>
> — А ведь что-то в этом есть, — задумчиво произнес генерал. — Как считаешь, лейтенант?
> Тот поперхнулся и неуверенно ответил:
> — Да, эти смелые парящие линии, эта экспрессия, несущая в себе метафору протеста, этот, как его…
> — Перформанс на грани синтеза, — хмуро подсказал генерал. — Петров, а давай по коньячку?
>
> Не успели они опрокинуть по второй, как в кабинет вбежал заместитель генерала.
>
> — Товарищ генерал, пронесло! — выпалил он. — Появился настоящий Берендеев, театральный режиссер какой-то, он как раз только что с Сейшел вернулся, где отдыхал после получения бюджета на новую постановку. Он собирает пресс-конференцию, чтобы заявить, что наш Берендеев — самозванец, который ничего не смыслит в настоящем искусстве. Протестующая внизу элита уже умчалась на пресс-конференцию, напоследок сурово потребовав дать нашему Берендееву пожизненное за воровство, ибо преступность в стране совсем распоясалась. Хозяин павильона забрал заявление, так как уже продал свой павильон с инсталляцией за тридцать миллионов долларов на Сотбис, так что к нам никаких претензий!
>
> — Господи, — истово перекрестился генерал. — Майор, лейтенант, сегодня объявляю выходной и приглашаю вас в ресторан! Задержанного отвезти домой на моей машине и передать ему от меня три бутылки конька.
>
> Уже выходя из кабинета, он задержался, взял со стола фотографию, посмотрел и задумчиво сказал:

> Типа детское творчество.
>
> В Якутии отменили приговор депутату, который пьяным насмерть сбил пешехода
> Верховный суд Якутии отменил приговор бывшему депутату Государственного собрания республики Николаю Румянцеву, который пьяным насмерть сбил пешехода. Об этом сообщается в карточке дела на сайте суда.
>
> Депутат, которого боится народ. А это реальность. Ни законов ни правил. Дави насмерть и живи дальше если ты — власть… Пусть и бывшая.
>
> А каково родителям убитого человека? Жил человек и нет его. Из — за пьяного подонка которого к тому же еще и не осудили.
>