Похоже, начинается новый этап российской внешней политики. Вот сообщение о содержании очередного заседания Совета безопасности, этого путинского политбюро: «Владимир Путин информировал постоянных членов Совета безопасности о некоторых кратких контактах, состоявшихся на полях мероприятий в Париже».

Задумаемся: несменяемый лидер великой державы, перманентно встающей с колен, всерьез анализирует вместе с подчиненными некие «кратковременные», длившиеся меньше минуты «контакты». Что именно сказали Макрон и Меркель, нехотя подавая ему руку, как именно похлопал по плечу Трамп и какой эффект на мировое общественное мнение произвело опоздание Путина на мероприятие, собравшее полсотни глав государств. Дело даже не в том, что празднования в Париже, посвященные окончанию Первой мировой войны, изначально не предполагали каких-то серьезных переговоров ни «на полях», ни «на ногах». Дело в том, каким отчаянным напором, какими завышенными ожиданиями сопровождается каждое пересечение Путиным В.В. границы Российской Федерации.

Вспомним, какой ажиотаж был создан вокруг гипотетической встречи в Париже главного начальника нашей страны с американским президентом Трампом. Изначально было понятно, что сколько-нибудь серьезные переговоры невозможны при формате, предложенном хозяевами. Но вопреки очевидному околокремлевские аналитики и публицисты продолжали строить планы в стиле «Путин вот приедет…». Хотя никакой встречи не состоялось, американская пресса все равно обрушилась на Трампа за поощрительный взгляд, брошенный на Владимира Путина. При этом в Москве тут же увидели в срыве встречи козни Макрона.

Последние события показывают: российская внешняя политика окончательно лишилась своего главного элемента. А именно: возможности использовать непосредственное общение Владимира Путина с лидерами зарубежных стран. В представлении российского президента международные дела — дело королей. Он многократно говорил, что с сомнением относится к любым публичным заявлениям лидеров государств. Путин много раз подчеркивал, что для него куда более значимы секретные договоренности, которые достигаются в результате личного общения. Достаточно вспомнить реакцию российского президента на то, что турецкие ВВС сбили российский самолет. Путин откровенно возмущался тем, что турецкое руководство не провело секретных переговоров с российским по вопросам, которые вызывали трения: «Неужели трудно было предварительно снять трубку или по имеющимся каналам сотрудничества между военными сказать: знаете, там мы разговаривали, а по этому участку границы не разговаривали, но здесь тоже есть наши интересы. Имейте в виду: просим то-то, или — не наносите удар. Никто же даже не сказал ничего!». И это при том, что незадолго до инцидента российский посол был вызван в турецкий МИД, где ему были высказаны все озабоченности в связи с нарушениями воздушного пространства этой страны.

Нельзя не согласиться, что личные контакты лидеров чрезвычайно полезны. Но только в том случае, когда между лидерами существует хотя бы минимальный уровень взаимного доверия. Когда же в ответ на озабоченности, высказываемые приватно, звучит «а вы докажите», смысл общения на высшем уровне утрачивается. Какой смысл рисковать собственной репутацией, общаясь с «токсичным» Путиным (который ассоциируется у западных избирателей с присоединением Крыма и секретной войной, развязанной в центре Европы), чтобы быть в очередной раз обманутым? Вспомним, как российский президент убеждал «партнеров», что у него нет планов аннексии Крыма.

Когда в результате украинского кризиса Москва оказалась в глухой международной изоляции, Кремль разработал стратегию, которая сводилась к тому, чтобы намеренно создавать ситуации, когда западные лидеры будут вынуждены общаться с Путиным. Так Обама не хотел разговаривать с главным российским начальником, когда тот прибыл осенью 2015-го на сессию Генассамблеи ООН. Но Путин развернул авиагруппу в Сирии, возник риск инцидентов, так как американцы уже летали в воздушном пространстве этой страны. И Обама, скрепя сердце, был вынужден пойти на контакт. Некоторое время стратегия «чем хуже, тем лучше» работала. С Путиным встречались в «нормандском формате», дабы стабилизировать положение на Донбассе. Но по мере того как список неприемлемых для Запада акций множился — использование отравляющих веществ в Солсбери, воровство информации, попытки вмешательства в выборы, — Запад стал переходить к политике сдерживания России. Необходимость в общении с Владимиром Путиным решительно отпала.