Причина победы в гражданской войне и строительстве социализма
21:33 17.05.2018
ОБ ЕДИНОМ ХОЗЯЙСТВЕННОМ ПЛАНЕ Тяжелое впечатление производят статьи и разговоры на эту тему. Взгляните на статьи Л. Крицмана в «Экономической Жизни"133 (I — 14 декабря 1920; II — 23 декабря; III — 9 февраля; IV — 16 февраля; V — 20 февраля). Пустейшее говорение. Литературщина. Нежелание считаться с тем, что создано в этой области делового, и изучать это. Рассуждения — в длинных пяти статьях! — о том, как надо подойти к изучению, вместо изучения данных и фактов.
Возьмите тезисы Милютина («Экономическая Жизнь» 19 февраля), Ларина («Экономическая Жизнь» 20 февраля), вслушайтесь в речи «ответственных» товарищей. Те же коренные недостатки, что у Крицмана. Скучнейшая схоластика вплоть до болтовни о законе цепной связи и т. п., схоластика то литераторская, то бюрократическая, а живого дела нет.
Хуже того. Высокомерно-бюрократическое невнимание к тому живому делу, которое уже сделано и которое надо продолжать. Опять и опять пустейшее «производство тезисов» или высасывание из пальца лозунгов и проектов вместо внимательного и тщательного ознакомления с нашим собственным практическим опытом.
Единственная серьезная работа по вопросу об едином хозяйственном плане есть «План электрификации РСФСР», доклад VIII съезду Советов от «Гоэлро» (Государственная комиссия по электрификации России), изданный в декабре 1920 г. и розданный на VIII съезде. В этой книге изложен единый хозяйственный план, который разработан — разумеется, лишь
в порядке первого приближения — лучшими учеными силами нашей республики по поручению высших ее органов. И борьбу с невежественным самомнением сановников, с интеллигентским самомнением коммунистических литераторов приходится начать с самого скромного дела, с простого рассказа об истории этой книги, ее содержании, ее значении.
2—7 февраля 1920 г., т. е. больше года тому назад, состоялась сессия ВЦИК, которая приняла резолюцию об электрификации. В этой резолюции читаем:
«…Наряду с ближайшими, насущнейшими, неотложными и первоочередными задачами по устройству транспорта, устранению кризисов в топливе, продовольствии, в борьбе с эпидемиями, организации дисциплинированных армий труда — для Советской России впервые представляется возможность приступить к более планомерному хозяйственному строительству, к научной выработке и последовательному проведению в жизнь государственного плана всего народного хозяйства. Принимая во внимание первенствующее значение электрификации… оценивая значение электрификации для промышленности, земледелия, транспорта… и т. д., и т. д…, ВЦИК постановляет: поручить ВСНХ, совместно с Народным комиссариатом земледелия, разработать проект постройки сети электрических станций…».
Кажется, ясно? «Научная выработка государственного плана всего народного хозяйства», — можно ли не понять этих слов, этого решения нашей высшей власти? Если кичащиеся перед «спецами» своим коммунизмом литераторы и сановники не знают этого решения, то остается только напомнить им, что незнание наших же законов не есть аргумент.
Во исполнение решения ВЦИК, президиум ВСНХ 21 февраля 1920 г. утвердил образованную при электроотделе электрификационную комиссию, а затем Совет Обороны утвердил положение о «Гоэлро», состав которой поручено было определить и утвердить ВСНХ по соглашению с НКЗ. «Гоэлро» уже 24 апреля 1920 г. выпустил № 1 своего «Бюллетеня"134 с детальнейшей программой работ, с перечнем ответственных лиц, ученых, инженеров, агрономов, статистиков, входящих в различные подкомиссии, руководящих работой по отдельным районам, взявших на себя различные, точно определенные задания. Один перечень этих работ и
взявших их на себя лиц занимает в № 1 «Бюллетеня» десять печатных страниц. Все лучшие силы, которые только были на виду у ВСНХ и НКЗ, а равно НКПС, были привлечены к работе.
Результатом работ «Гоэлро» явился названный выше обширный — и превосходный — научный труд. В нем участвовало свыше 180 сотрудников-специалистов. В перечень доставленных ими в «Гоэлро» работ входит свыше 200 номеров. Мы имеем, во-первых, сводку этих работ (первая часть названного тома, обнимающая свыше 200 страниц): а) электрификация и план государственного хозяйства; затем б) топливоснабжение (с подробно разработанным «топливным бюджетом» РСФСР в пределах ближайшего десятилетия, с учетом потребного количества рабочих); в) водная энергия; г) сельское хозяйство; д) транспорт и е) промышленность.
План рассчитан примерно на десятилетие с указанием числа рабочих и мощности (в тысячах лошадиных сил). Конечно, это — план лишь приблизительный, первоначальный, грубый, с ошибками, план «в порядке первого приближения», но это настоящий научный план. Мы имеем точные расчеты спецов по всем основным вопросам. Мы имеем их расчеты по всем отраслям промышленности. Мы имеем — один маленький пример — расчет размеров производства кожи, обуви по две пары на душу (300 миллионов пар) и т. д. В итоге мы имеем и материальный и финансовый (в золотых рублях) баланс электрификации (около 370 миллионов рабочих дней, столько-то бочек цемента, штук кирпича, пудов железа, меди и проч., такая-то мощность турбогенераторов и т. д.). Баланс рассчитан на увеличение («по очень грубой оценке») обрабатывающей промышленности за 10 лет на 80%, а добывающей на 80—100%. Дефицит золотого баланса (+11 миллиардов — 17, итого дефицит около 6 миллиардов) «может быть покрыт путем концессий и кредитных операций».
Указано местонахождение 20 паровых и 10 гидроэлектрических районных станций первой очереди с подробным описанием хозяйственного значения каждой станции.
После общей сводки имеем входящие в тот же том, с отдельной нумерацией страниц, работы по каждому району: Северному, Центрально-промышленному (эти две особенно хороши, точны, детальны, основаны на богатейшем научном материале), Южному, Приволжскому, Уральскому, Кавказскому (Кавказ взят в целом, в предположении экономического соглашения между разными республиками), Западной Сибири и Туркестану. По каждому району имеем расчет на электрические станции не только первой очереди; затем имеем так называемую «программу, А Гоэлро», т. е. план использования существующих электрических станций наиболее рационально и экономно. Еще один небольшой пример: по отношению к Северному (Петроградскому) району рассчитано, что соединение петроградских станций могло бы дать экономию, определяемую следующим образом. До половины мощности можно было бы (стр. 69 отчета по Северному району) направить к местам сплава леса на Севере, в Мурманск, Архангельск и т. д. Увеличение заготовок леса и сплава его за границу могло бы дать при таких условиях «до полумиллиарда валютных рублей в год в ближайшее же время».
«Ежегодная выручка за северный лес может в ближайшие же годы достигнуть величины нашего золотого запаса» (стр. 70, там же), если мы сумеем, конечно, перейти от разговоров о плане к изучению и применению действительно разработанного учеными плана!
Надо сказать еще, что по ряду вопросов (разумеется, далеко, далеко не по всем) мы имеем начало календарной программы, т. е. не только плана вообще, но расчета на каждый год, с 1921 по 1930, сколько станций можно пустить в ход и насколько расширить существующие станции (опять-таки при указанном условии, не слишком легко осуществимом при наших интеллигентски-литераторских и сановно-бюрократических нравах).
Чтобы оценить всю громадность и всю ценность труда, совершенного «Гоэлро», бросим взгляд на Германию. Там аналогичную работу проделал один ученый Баллод. Он составил научный план социалистической перестройки всего народного хозяйства Германии135. В ка-
питалистической Германии план повис в воздухе, остался литературщиной, работой одиночки. Мы дали государственное задание, мобилизовали сотни специалистов, получили в десять месяцев (конечно, не в два, как наметили сначала) единый хозяйственный план, построенный научно. Мы имеем законное право гордиться этой работой; надо только понять, как следует ею пользоваться, и именно с непониманием этого приходится теперь вести борьбу.
Резолюция VIII съезда Советов говорит: «…Съезд… одобряет работу ВСНХ и т. д. и в особенности «Гоэлро» по разработке плана электрификации России… оценивает этот план как первый шаг великого хозяйственного начинания, поручает ВЦИК и т. д. завершить разработку этого плана и утвердить его, притом обязательно в кратчайший срок… Поручает принять все меры к самой широкой пропаганде этого плана… Изучение этого плана должно быть введено во всех без изъятия учебных заведениях республики"136 и т. д.
Ничто не характеризует столь наглядно наличность болячек в нашем аппарате, особенно верхушечном, и бюрократических, и интеллигентских болячек, как наблюдаемое в Москве отношение к этой резолюции, попытки «истолковать» ее вкривь и вкось вплоть до того, чтобы отговориться от нее. Литераторы не пропагандируют выработанного плана, а пишут тезисы и пустые рассуждения о том, как подойти к выработке плана! Сановники ставят ударение чисто бюрократически на необходимости «утвердить» план, понимая под этим не вынесение конкретных заданий (построить то-то и тогда-то, купить то-то за границей и т. п.), а нечто совершенно путаное, вроде разработки нового плана! Непонимание дела получается чудовищное, слышатся речи: сначала восстановим хоть частью старое, прежде чем строить новое; электрификация похожа на электрофикцию; почему не газификация; в «Гоэлро» буржуазные спецы, мало коммунистов; «Гоэлро» должна дать кадры экспертов, а не общеплановой комиссии и т. п.
Вот этот-то разброд мнений и опасен, ибо показывает неуменье работать, господство интеллигентского и
бюрократического самомнения над настоящим делом. Насмешечки над фантастичностью плана, вопросы насчет газификации и пр. обнаруживают самомнение невежества. Поправлять с кондачка работу сотен лучших специалистов, отделываться пошло звучащими шуточками, чваниться своим правом «не утвердить», — разве это не позорно?
Надо же научиться ценить науку, отвергать «коммунистическое» чванство дилетантов и бюрократов, надо же научиться работать систематично, используя свой же опыт, свою же практику!
Конечно, «планы» вещь такая, по самой ее сути, что говорить и спорить можно бесконечно. Но не нужно допускать общих разглагольствований и споров о «принципах» (построения плана), когда надо взяться за изучение данного, единственно научного плана и за исправление его на основании указаний практического опыта и на основании более детального изучения. Конечно, право «утверждать» и «не утверждать» всегда остается за сановником и сановниками. Если понимать разумно это право и толковать разумно решения VIII съезда насчет утверждения одобренного им и преподанного к самой широкой пропаганде плана, то под утверждением надо понимать ряд заказов и приказов: то-то, тогда-то и там-то купить, то-то начать строить, такие-то материалы собрать и подвезти и т. п. Если же толковать по-бюрократически, тогда «утверждение» означает самодурство сановников, бумажную волокиту, игру в проверяющие комиссии, одним словом, чисто чиновничье убийство живого дела.
Взглянем на дело еще с одной стороны. Необходимо особо связать научный план электрификации с текущими практическими планами и их действительным осуществлением. Это, разумеется, совершенно бесспорно. Как же именно связать? Чтобы знать это, надо, чтобы экономисты, литераторы, статистики не болтали о плане вообще, а детально изучали выполнение наших планов, наши ошибки в этом практическом деле, способы исправления этих ошибок. Без такого изучения мы слепые. При таком изучении, наряду с ним, при
условии изучения практического опыта, — остается совсем маленький вопрос административной техники. Плановых комиссий у нас хоть пруд пруди. Взять для объединения двоих от ведомства, вверенного Ивану Иванычу, одного — от ведомства, вверенного Пал Палычу, или наоборот. Соединить их с подкомиссией общеплановой комиссии. Ясно, что это именно административная техника и ничего больше. Испытать и так и эдак, выбрать лучшее — об этом смешно и разговаривать.
Суть дела в том, что у нас не умеют ставить вопроса и живую работу заменяют интеллигентским и бюрократическим прожектерством. У нас были и есть текущие продовольственные и топливные планы. Мы сделали явную ошибку и в тех и в других. Насчет этого не может быть двух мнений. Дельный экономист, вместо пустяковых тезисов, засядет за изучение фактов, цифр, данных, проанализирует наш собственный практический опыт и скажет: ошибка там-то, исправлять ее надо так-то. Дельный администратор, на основании подобного изучения, предложит или сам проведет перемещение лиц, изменение отчетности, перестройку аппарата и т. п. Ни того, ни другого делового и дельного подхода к единому хозяйственному плану у нас не видишь.
В том-то и болячка, что неверно ставят вопрос об отношении коммуниста к спецам, администратора к ученым и литераторам. В вопросе о едином хозяйственном плане, как и во всяком другом вопросе, есть такие стороны — и всегда могут возникнуть такие новые стороны, — которые требуют решения только коммунистами или требуют подхода только администраторского. Это бесспорно. Но это голая абстракция. А сейчас у нас к данному вопросу подходят ошибочно как раз коммунистические литераторы и коммунистические администраторы, не сумевшие понять, что здесь надо побольше поучиться у буржуазных спецов и ученых, поменьше играть в администрирование. Никакого другого единого хозяйственного плана, кроме выработанного уже «Гоэлро», нет и быть не может. Его надо дополнить, развивать дальше, исправлять и применять
к жизни на основании указаний практического опыта, внимательно изучаемого. Обратное мнение есть только «мнимо радикальное, на самом же деле невежественное самомнение», говоря словами партпрограммы137. Не менее невежественным самомнением является мысль, будто возможна иная общеплановая комиссия в РСФСР, кроме «Гоэлро», чем, конечно, не отвергается возможная польза частичных, деловых исправлений ее состава. Строить что-либо серьезное, в смысле улучшения общего плана нашего народного хозяйства, можно только на этой основе, только продолжая начатое, иначе это будет игра в администрирование или, проще, самодурство. Задача коммунистов внутри «Гоэлро» — поменьше командовать, вернее вовсе не командовать, а подходить к специалистам науки и техники («они в большинстве случаев неизбежно пропитаны буржуазными миросозерцанием и навыками», как говорит программа РКП) чрезвычайно осторожно и умело, учась у них и помогая им расширять свой кругозор, исходя из завоеваний и данных соответственной науки, памятуя, что инженер придет к признанию коммунизма не так, как пришел подпольщик-пропагандист, литератор, а через данные своей науки, что по-своему придет к признанию коммунизма агроном, по-своему лесовод и т. д. Коммунист, не доказавший своего умения объединять и скромно направлять работу специалистов, входя в суть дела, изучая его детально, такой коммунист часто вреден. Таких коммунистов у нас много, и я бы их отдал дюжинами за одного добросовестно изучающего свое дело и знающего буржуазного спеца.
Коммунисты, стоящие вне «Гоэлро», помочь делу создания и проведения единого хозяйственного плана могут двояко. Если они экономисты, статистики, литераторы, надо сначала изучить наш собственный практический опыт и только на основании детального изучения соответственных фактов рекомендовать исправление ошибок, улучшение работы. Изучение — дело ученого, и тут, поскольку дело идет у нас уже давно не об общих принципах, а именно о практическом опыте, нам опять в десять раз ценнее хотя бы буржуазный, но знающий
дело «специалист науки и техники», чем чванный коммунист, готовый в любую минуту дня и ночи написать «тезисы», выдвинуть «лозунги», преподнести голые абстракции. Побольше знания фактов, поменьше претендующих на коммунистическую принципиальность словопрений.
С другой стороны, если коммунист — администратор, его первый долг — остерегаться увлечения командованием, уметь сначала посчитаться с тем, что наука уже выработала, сначала спросить, проверены ли факты, сначала добиться изучения (в докладах, в печати, на собраниях и проч.) — изучения того, где именно мы сделали ошибку, и лишь на этой основе исправлять делаемое. Поменьше приемов Тит Титыча («я могу утвердить, могу не утвердить»), побольше изучения наших практических ошибок.
Давно уже замечено, что недостатки людей большей частью связаны с их достоинствами. Таковы недостатки многих из руководящих коммунистов. Десятки лет делали мы великое дело, проповедовали свержение буржуазии, учили недоверию к буржуазным спецам, разоблачали их, отнимали у них власть, подавляли их сопротивления. Великое, всемирно-историческое дело. Но стоит чуточку преувеличить, и получается подтверждение истины, что от великого до смешного один только шаг. Мы Россию убедили, мы Россию отвоевали от эксплуататоров для трудящихся, мы эксплуататоров подавили — мы должны научиться Россией управлять. Для этого надо научиться скромности и уважению к деловой работе «специалистов науки и техники», для этого надо научиться деловому и внимательному анализу наших многочисленных практических ошибок и исправлению их постепенному, но неуклонному. Поменьше интеллигентского и бюрократического самомнения, побольше изучения того, что наш практический опыт, в центре и на местах, дает, и того, что наука нам уже дала.
21 февраля 1921 г.
«Правда» № 39, 22 февраля 1921 г. Подпись: Н. Ленин
21:36 17.05.2018
РЕЧЬ НА СОБРАНИИ ПАРТИЙНОГО АКТИВА г. МОСКВЫ 24 ФЕВРАЛЯ 1921 г. 138 Меня несколько удивляет характер сегодняшней беседы. Мне кажется, сейчас политический момент не такой. Надо бороться с создавшимся положением, которое ухудшилось и во внутреннем и в международном отношении. Мир с Польшей до сих пор еще не заключен, внутри — рост бандитизма и кулацкие восстания. С продовольствием и топливом громадное ухудшение. Прошлый год мы тратили в первом полугодии хлеба по 15 миллионов пудов, во втором — по 8 миллионов, в этом году в первом полугодии мы израсходовали 25 миллионов пудов, а теперь должны сократить паек, и даже нет уверенности, что и его будем выдавать регулярно. Очевидная ошибка в том, что мы неправильно распределяли хлеб в первом полугодии; мы не должны были увеличивать расход его до 25 миллионов. Сейчас из Сибири подвоза нет, так как кулацкими повстанцами прервана железнодорожная линия. Наши сибирские товарищи говорили о возможности кулацкого восстания, но размеры его определить очень трудно. Это не война, в которой можно учесть силы. Сибирское крестьянство еще не привыкло к тягостям, хотя оно несет их меньше, чем крестьянство Европейской России, и получился перерыв сообщения с Сибирью и прекращение подвоза. С 1-го по 10-е марта, приблизительно, улучшения с продовольствием не будет. Запасов мы не оставили. Сейчас все должно быть направлено на то, чтобы устоять, с максимальной устойчивостью вынести настоящее положение. Некоторое улучшение подвоза с Кавказа есть, но есть шансы и на ухудшение. По-видимому, восстание в Армении успоко-
ится139, но подвоз с Кавказа ни в коем случае не может вознаградить нас за неподвоз из Сибири, хотя и делается нажим на Юго-Восточную дорогу, чтобы пополнить убытки. Сведения печальные, но ничего поделать нельзя.
В бандитизме чувствуется влияние эсеров. Главные силы их за границей; они мечтают каждую весну свергнуть Советскую власть. Недавно Чернов писал об этом в одной русской заграничной газете. Эсеры связаны с местными поджигателями. Связь эта видна и из того, что восстания происходят как раз в тех районах, из которых мы берем хлеб. Разверстку провести было невообразимо трудно. В Сибири тоже есть разверстка, но там еще есть запасы с прошлых годов.
Ухудшение распространилось и на топливо. Здесь нет точных цифр, ясного вывода сделать нельзя, и нельзя также определить причины топливного кризиса.
Мы пришли к выводам, что имеется недовольство общего характера. Это недовольство надо ловить снизу, если нельзя быстро через советские аппараты, прямо через аппараты партии.
Кроме указания на бюрократизм, имеются и ошибки в плане. План надо проверять, когда он составляется, обсуждая в печати и на собраниях. Мы принуждены останавливать предприятия и этим нарушаем работу тех фабрик, которые даже имеют топливо. В чем дело? Ясно, что, кроме ошибок, в плане есть материалы для судебного процесса. Надо двинуть в учреждения пролетарский элемент.
Несомненно, что до окончания сплава мы из топливного кризиса не выйдем. Надо использовать, сколько возможно, санный путь и хорошо использовать сплав. Топливный кризис сказался и на текстильных предприятиях, и они не в состоянии выполнить даже минимальную программу.
Вот трудности вследствие бандитизма и перерыва сообщения с Сибирью. Сообщение Смирнова говорит о том, что там справятся с бандитизмом, но не ручаются за улучшение подвоза хлеба. Поэтому не надо расплываться на разговоры об общем положении, а сосредоточить усилия на том, чтобы выйти из этого положения.
Несколько слов о положении в московской организации. Некоторые товарищи сваливают вину в склоке на большинство МК. Если меньшинство недовольно, оно может постановление конференции обжаловать в ЦК. Я не знаю, как ЦК решит этот вопрос, но мое личное мнение, что вина лежит на меньшинстве. Резолюция Всероссийской конференции говорит, что надо считаться с мнением меньшинства, нужно обсуждение и дискуссии внутри партии140. В ноябре на губернской конференции были произведены выборы МК на этой платформе141. Была применена система двух комнат, что уже есть трещина; но терпеть дальше такие вещи нельзя. Мы допустили критику не для критики, а чтобы вынести правильные решения. Москва побила рекорд в дискуссиях. В ноябре говорили о неправильной линии МК и за это было 120 голосов. Во время дискуссии, когда каждый выставлял свою платформу, уже против МК было меньше. Какая эта демократия, если конференция не может выбирать МК? После трехмесячной дискуссии вина в склоке падает на тех, кто недоволен. Конечно, имеется формальное право обжаловать решение, но долг революционера сплачиваться в трудные моменты и не злоупотреблять формальным правом обжалования.
В 67 русских заграничных газетах мы читаем, как эсеры и прочие рассчитывают весной попытаться столкнуть нас на беспартийных конференциях. И в такой момент говорят: мы обжалуем постановление конференции. Надо понимать, для чего, когда и в какой мере надо обжаловать. Мы дали возможность всем высказываться, проделали дискуссию, — и съезд решит, а сейчас мы на боевом посту. Надо сплотиться и понять, что еще один шаг в дискуссии и мы не партия. Ни капельки не отрицая права обжалования, я говорю, что мы и без дискуссий исполняли свой долг, и сейчас должны его знать. Надо послать коммунистов во все беспартийные организации, чтобы разъяснить это тяжелое положение.
Печатается впервые, по машинописному экземпляру протокольной записи
Назад Вперёд
21:36 17.05.2018
ПРИВЕТСТВИЕ V ВСЕУКРАИНСКОМУ СЪЕЗДУ СОВЕТОВ142 Товарищи! От всей души шлю приветствие V Всеукраинскому съезду Советов. Выражаю глубокую уверенность, что союз незаможных селян и украинских рабочих укрепит Советскую Украину и упрочит Украинскую республику, вопреки всем препятствиям и козням врагов.
Прошу тов. Петровского передать мое сожаление, что никак не могу принять предложение съезда и приехать лично. Надеюсь все же, что в недалеком будущем мне удастся посетить Советскую Украину. Желаю съезду успеха в укреплении власти рабочих и селян и восстановлении хозяйства.
Ваш Ленин
«Коммунист» (Харьков) № 45, 27 февраля 1921 г.
23:30 17.05.2018
Приказ В. И. Зофа от 3 мая 1920 года был опубликован в том же году в № 5 «Бюллетеня Мариинского Областного Управления Водного Транспорта». В нем говорилось: «Итак, в жизни водного транспорта наступает решительный перелом. Отпадает кустарничество, комитетчина, бессистемность и безвластие, дело водного транспорта становится государственным. Во главе будут стоять политические комиссары с соответствующими полномочиями. Власть комитетов, профсоюзов, выборных делегатов по отношению к вмешательству в технические и административные вопросы аннулируется».
Этот приказ являлся образцом голого администрирования и бюрократизма, усиленно насаждавшихся троцкистским руководством Цектрана, и наглядным свидетельством непонимания роли профсоюзов в деле возрождения транспорта. Профсоюзы приравнивались к изжившим себя армейским комитетам, именовались «комитетчиной» и в приказном порядке отстранялись от участия в налаживании работы водного транспорта.
23:35 17.05.2018
Колонизаторскую политику американских империалистов, проводившуюся под флагом бесплатной раздачи земли, В. И. Ленин разоблачает в своей работе «Новые данные о законах развития капитализма в земледелии» (см. Сочинения, 5 изд., том 27, стр. 129—227). — 307.
23:37 17.05.2018
Троцкисты и другие оппозиционеры выступали против превращения ГОЭЛРО в единую общеплановую комиссию. 18 февраля на заседании Совета Труда и Обороны решение о создании общеплановой комиссии не было принято. Стенограмма на заседании не велась. Сохранились лишь краткие записи прений, сделанные Лениным, и его заметки для заключительного слова (см. Ленинский сборник XX, стр. 20—22). Судя по этим заметкам и статье «О едином хозяйственном плане» (см. настоящий том, стр. 339—347), против создания общеплановой комиссии выступали Ю. Ларин, В. П. Милютин, Н. Осинский и А. И. Рыков. Обсуждение этого вопроса было перенесено в Совнарком. —
23:39 17.05.2018
Речь идет о работе немецкого профессора политической экономии Карла Баллода «Der Zukunftsstaat, Produktion und Konsum im Sozialstaat» («Государство будущего, производство и потребление в социалистическом государстве»). Книга издана в 1898 году в Германии. В 1919 году вышло второе, переработанное издание книги; в 1920 году книга была издана в Москве на русском языке. —
23:40 17.05.2018
Собрание партийного актива Москвы 24 февраля 1921 года было созвано Московским комитетом РКП (б) в чрезвычайно трудный период, когда экономическая разруха в стране достигла крайней степени. Острый топливный кризис, нехватка сырья привели к остановке ряда предприятий в промышленных центрах. Ухудшилось продовольственное снабжение рабочих. Углубление хозяйственной разрухи усложнило политическое положение страны. Росло недовольство среди крестьян, захватывая и некоторые слои рабочих. Экономические трудности были использованы меньшевиками и эсерами для усиления контрреволюционной агитации. На окраинах они организовали кулацкие восстания и срывали подвоз продовольствия в центральные промышленные районы.
Цель созыва собрания — информировать партийный актив о мерах, направленных на улучшение снабжения трудящихся Москвы. Собрание партийного актива вынесло решение поставить доклад о международном и внутреннем положении Советской России на пленуме Московского Совета
23:45 17.05.2018
Имеется в виду контрреволюционное восстание дашнаков в Армении. После победы Советской власти в Армении
дашнаки воспользовались тем, что Военно-революционный комитет оставил на свободе многих видных дашнакских деятелей. Дашнакам удалось сохранить руководящую группу своей партии в ряде городов Армении, в том числе и в Ереване. Некоторым дашнакам удалось пробраться в органы Советской власти. Используя служебное положение, они сознательно пытались провокационными действиями дискредитировать Советскую власть среди трудящихся. Бежавшие в меньшевистскую Грузию лидеры дашнаков создали контрреволюционный так называемый «Комитет спасения родины», который начал готовить вооруженное восстание против Советской Армении. В своей заговорщической деятельности дашнаки получали помощь оружием и деньгами от империалистических правительств Англии, США, Франции, меньшевистской Грузии и Турции.
Восстание началось 13 февраля 1921 года. Сконцентрировав вокруг Еревана банды, объединяющие около 6000 человек, дашнаки 18 февраля, после кровопролитных боев, в результате которых советские войска вынуждены были оставить город, заняли столицу Армении. Им удалось захватить и некоторые другие районы. «Комитет спасения родины» объявил себя правительством. В захваченных районах дашнаки установили режим террора и произвола, жестоко карали за малейшее непослушание, сжигали и уничтожали дотла деревни и населенные пункты.
Трудящиеся Армении под руководством большевистской партии поднялись на борьбу против контрреволюционных банд. Опираясь на поддержку частей XI армии советских войск, рабочие и крестьяне Армении в результате героической борьбы разгромили дашнаков. 4 апреля 1921 года была освобождена столица Армении — Ереван, дашнаки были изгнаны. —
23:47 17.05.2018
После подписания 12 октября 1920 года прелиминарного (предварительного) мирного договора между Польшей, с одной стороны, и Советской Россией и Советской Украиной — с другой, в Риге начались переговоры об окончательном заключении мира. Переговоры длились пять месяцев. Польское правительство, подстрекаемое Францией, не прекращало враждебных действий против Советской Украины и Советской Белоруссии и всячески тормозило работу мирной конференции. Однако решительный тон дипломатических выступлений Советского правительства и разгром Красной Армией союзника буржуазно-помещичьей Польши — Врангеля заставили польское правительство пойти на заключение мира. Окончательный мирный договор был подписан в Риге 18 марта 1921 года. По Рижскому мирному договору Западная Украина и Западная Белоруссия отходили к Польше.
Рижский мирный договор был аннулирован Советским правительством 17 сентября 1939 года, когда Западная
Украина и Западная Белоруссия в соответствии с волей народа вошли в состав Советского Союза. — 354.
01:56 19.05.2018
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТА ТРУДА И ОБОРОНЫ ОБ УЛУЧШЕНИИ СНАБЖЕНИЯ РАБОЧИХ143 28. II. 1921 г.
Совет Труда и Обороны постановляет принять немедленные и экстренные меры для улучшения снабжения нуждающихся рабочих продовольствием и предметами первой необходимости, ассигновать для этой цели фонд в размере до десяти миллионов рублей золотом и послать делегацию за границу для закупки соответствующих предметов немедленно, — участие в делегации должны иметь представители ВЦСПС.
ПредСТО В. Ульянов (Ленин)
Впервые напечатано в 1932 г. в Ленинском сборнике XX
02:00 19.05.2018
РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ ПЛЕНУМА МОСКОВСКОГО СОВЕТА РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ 28 ФЕВРАЛЯ 1921 г. 144 (Продолжительные аплодисменты.) Прежде чем перейти к вопросу о внутреннем положении, вызывающем, естественно, и большой интерес, и большие тревоги, — позвольте мне коротко коснуться только главных новинок в области международной. Таких новинок, чтобы быть кратким, я отмечу только три: первая, это — та, что у нас началась конференция с турецкими делегатами здесь в Москве145. Этот факт в особенности надо приветствовать, потому что препятствий к непосредственному ведению переговоров между нами и делегацией турецкого правительства было множество, и мы уверены, что теперь, когда получается возможность договориться здесь, будет положено начало сближению и дружбе чрезвычайно прочно, и достигнуты они будут, конечно, не дипломатическими ухищрениями (в этом наши противники гораздо сильнее нас, и мы не боимся в этом сознаться), а тем, что оба народа претерпели от империалистических держав в последние годы неслыханно и невиданно много. Один из предыдущих ораторов говорил здесь о вреде изолированности (отделения) от империалистических стран. Но когда волк нападает на овцу, то овце говорить о том, чтобы не быть изолированной от волка, не приходится. (Смех и аплодисменты.) И если народы Востока до сих пор были только овечками перед империалистским волком, то Советская Россия первая показала, что, несмотря на ее неслыханную военную
слабость, протянуть к ней когти и зубы не так-то легко. Этим примером Советской России заразились очень многие народы, независимо даже от их сочувствия или несочувствия «большевистским шептунам». Об этих «шептунах» на всем свете много говорят, и нас даже называют зловредными шептунами по отношению к Турции. Уж, конечно, мы до сих пор в этой области ничего сделать не могли, а тем не менее, турецким рабочим и крестьянам удалось показать, что отпор современных народов против хищничества вещь, с которой надо считаться, и тот грабеж, на который империалистские правительства осудили Турцию, вызвал отпор, заставивший самые мощные империалистские державы убрать руки прочь. Вот вещь, которая заставляет эти переговоры с турецким правительством считать очень крупным достижением. Никакими ухищрениями мы не задаемся. Мы знаем, что эти переговоры пройдут в рамках очень скромных, но они важны тем, что сближение трудящихся масс рабочих и крестьян всех народов идет, несмотря на отчаянные препятствия, вперед и вперед, и этого не надо забывать при оценке переживаемых нами трудностей.
Вторая вещь, которую следует упомянуть, когда речь идет о международном положении, это — положение с мирными переговорами в Риге146. Вы знаете, что для заключения мира, хоть сколько-нибудь прочного, мы, по отношению ко всем государствам, входившим раньше в состав Российской империи, делаем как можно больше уступок. Это понятно, так как одной из главных сил, которая вызывает ненависть к империалистам и сплачивает народы против них, является угнетение национальности, и немного найдется государств в мире, которые так погрешили в этом отношении, как старая Российская империя и буржуазная республика Керенского, меньшевиков и эсеров в союзе с буржуазией. Вот почему именно по отношению к этим государствам мы проявляем больше всего уступчивости, идя на такие мирные условия, за которые некоторые эсеры нас бранили чуть ли не толстовцами. Мы к этим упрекам относимся очень хладнокровно, потому что по отношению
к этим государствам мы должны проявить наибольшую уступчивость, чтобы там рассеять вековое недоверие, порожденное прежним угнетением, и положить начало союзу рабочих и крестьян разных наций, которые некогда вместе страдали от царизма и русских помещиков и теперь страдают от империализма. По отношению к Польше эту политику больше всего срывали русские белогвардейцы, эсеры и меньшевики, которые имеют «свободу печати», «свободу слова» и прочие великолепные «свободы», рядом с чрезвычайной свободой французских и других капиталистов, которые свободно скупили себе большую часть Польши и в высшей степени свободно развивали там свою агитацию, чтобы втянуть ее в войну против нас. Теперь все усилия капиталистов направлены на то, чтобы сорвать заключенный мир. Одним из условий, объясняющих, почему мы не можем демобилизовать нашу армию так, как мы этого хотели бы, является то, что мы должны считаться с войной в гораздо больших размерах, чем некоторые это думают. Ошибаются те, которые говорят, что мы могли бы и не так много силы уделять на военное дело. Ошибаются потому, что нашими врагами все козни и интриги сейчас пускаются в ход для того, чтобы окончательный мир с Польшей, предварительный мир с которой уже подписан, сорвать. В последнее время эти переговоры затянулись, и хотя несколько недель тому назад дошло до того, что приходилось опасаться серьезного кризиса в этих переговорах, в последнее время мы решили еще пойти на некоторые уступки не потому, что считали это справедливым, а потому, что считали важным делом сорвать интриги русских белогвардейцев, эсеров и меньшевиков в Варшаве, империалистов Антанты, больше всего стремящихся не допустить мира. Мир еще не подписан, но я могу сказать, что мы имеем право быть настроенными очень оптимистически в том отношении, что в ближайшее время мир подписан будет, и интриги против заключения его сорвать нам удастся. Я думаю, что этому обстоятельству мы все будем рады, хотя это только догадка. Но не надо хвалить утро, пока не наступил вечер. И поэтому мы ни на минуту и ни на
йоту своих военных сил не уменьшим и не ослабим, в то же время не боясь делать несколько больше уступок по отношению к буржуазной Польше, лишь бы оторвать рабочих и крестьян Польши от Антанты и доказать им, что рабоче-крестьянская власть национальной грызней не занимается. Мир этот мы будем отстаивать даже ценой не всегда легких жертв.
Третий международный вопрос — события на Кавказе. Там в последнее время произошли события крупного размера, подробности которых нам сейчас неизвестны, но суть их сводится к тому, что мы на грани большой войны. Столкновение Армении и Грузии не могло не волновать нас, и эти события привели к тому, что армяно-грузинская война перешла в восстание, в котором участвовала и некоторая часть русских войск. И кончилось это тем, что замысел армянской буржуазии против нас, до сих пор по крайней мере, повернулся против них и повернулся так, что в Тифлисе, по последним сведениям, которые еще не проверены, оказалась Советская власть. (Аплодисменты.) Мы знаем, что восстание началось в Армении именно в той нейтральной зоне, которая лежит между Грузией и Арменией и которую Грузия заняла с разрешения империалистов Антанты. Меньшевики привыкли, а в частности грузинские меньшевики, когда они рассуждают о вреде изолированности от западных стран, понимать это в смысле доверия империалистам Антанты, ибо они сильнее всех. А о том, что передовые капиталисты сильнее всего обманывают, некоторые белогвардейцы это забывают, ибо они думают: что такое Армения, армянские крестьяне и проч., что такое разоренная Советская республика против всех соединенных империалистических держав мира. Передовые капиталисты — это культурные силы со всего мира: повернем к ним. Так оправдывают нечистое дело защиты капиталистов грузинские меньшевики. В руках грузинских меньшевиков был ключ к продовольствию армянского крестьянства через единую железную дорогу.
Никто не будет иметь терпения прочитать те телеграммы, заявления и протесты, которыми мы обмени-
вались с Грузией по этому поводу. Если бы мы имели мирный договор с Грузией, мы должны были бы тянуть как можно дольше. Но представьте себе, что армянское крестьянство не так смотрело на договор, и кончилось тем, что в начале февраля вспыхнуло страшное восстание, которое распространилось с поразительной быстротой и захватило не только армянское, но и грузинское население. Известия получались оттуда с трудом, и последнее известие, которое мы имели, оправдало то, что мы предполагали. Мы прекрасно знаем, что грузинская буржуазия и грузинские меньшевики опираются не на трудящиеся массы, а на капиталистов своей страны, а эти капиталисты ищут повода придраться, чтобы начать военные действия, но мы имеем трехлетнюю ставку и будем ставить эту ставку до последнего издыхания, это — ставка на трудящиеся массы, хотя бы и отсталой и угнетенной страны. И в конце концов, как бы мы ни были осторожны, как бы ни напрягали свои силы к укреплению Красной Армии, мы приложим все свои старания, чтобы потушить пожар, который вспыхнул на Кавказе. И то, что нам удалось показать на Западе — это то, что, где Советская власть, там нет места национальному угнетению, — это мы покажем и на Востоке. От этого в последнем счете зависит вся борьба, и, в конце концов, рабочая и крестьянская сила окажется выше и больше капиталистической, потому что рабочих и крестьян гораздо больше, чем капиталистов.
После этих замечаний о внешней политике я перейду к внутренней политике. Я не мог, к сожалению, слышать целиком доклад, который здесь делал тов. Брюханов. Вы уже выслушали от него все подробности и получили точные сведения, и мне, разумеется, нет надобности их восстанавливать. Я хотел остановиться на самом главном, на том, что, может быть, покажет нам причины нашего ужасного кризиса. Мы должны будем поставить перед собой задачу, к разрешению которой мы выберем путь. Путь этот есть, мы его нашли, но у нас нет еще силы идти по этому пути с той настойчивостью, с той систематичностью, которая требуется
создавшимися тяжелыми условиями, оставшимися в наследство после войны. У нас большая нищета во всем, но все же мы разорены не больше, чем разорены рабочие Вены. Рабочие Вены умирают, голодают, дети их также умирают, голодают, но у них нет самого главного, что есть у нас: у них нет надежды. Они умирают, подавляемые капитализмом, они находятся в таком положении, что несут жертвы, но не так, как несем мы их. Мы несем жертвы ради войны, которую мы объявили всему капиталистическому миру. Вот отличие положения, в котором находятся рабочие Петрограда и Москвы, от положения рабочих Вены. Теперь, весной, продовольственные наши страдания обострились опять, хотя немного ранее мы и наблюдали улучшение продовольственного положения. Здесь вышло так, что мы не рассчитали. Когда был составлен план разверстки, то успех показал нам возможность улучшения. Народ наголодался так, что нужно было улучшить его положение во что бы то ни стало. Надо было не только помочь, а надо было именно улучшить. Мы не рассчитали, что если мы сделаем хорошо сейчас, то трудно будет в конце, и это было той ошибкой, благодаря которой мы стоим перед продовольственным кризисом теперь. Ту же самую ошибку мы сделали и в другой области. Мы сделали такую ошибку в польской войне, и ту же самую ошибку мы сделали и в топливе. Продовольственная работа, топливная, уголь, нефть, дрова — все это разнородные работы, и во всех трех областях мы сделали одинаковые ошибки. В голоде, в холоде мы преувеличивали свои силы и не рассчитали их. Мы не рассчитали того, что сразу истратили свои ресурсы, мы не рассчитали тех ресурсов, которые у нас имелись в запасе, и мы не оставили ничего на черный день. Это вообще простое правило, и это правило понятно всякому крестьянину в его несложном обыкновенном хозяйстве. Но в государственном масштабе мы все время находились в таком положении: какой там запас, лишь бы нам прожить этот день, и вот в первый раз, когда пришлось столкнуться с этим запасом, подойти к нему с практической точки зрения,
мы и не смогли устроить это так, чтобы этот запас оставить на черный день.
В польской войне мы имели энергичную, смелую Красную Армию, но пошли несколько дальше, чем нужно — к воротам Варшавы, а потом откатились почти к самому Минску. Вот это обстоятельство также случилось и в продовольствии. Правда, мы из войны вышли победителями. Мы в 1920 году предложили польским помещикам и буржуазии мир на условиях более для них выгодных, чем те, которые они имеют сейчас. Они тут получили урок, и весь мир получил урок, которого никто раньше не ожидал. Когда мы говорим о своем положении, мы говорим правду, мы скорее преувеличиваем немного в худшую сторону. Мы в апреле 1920 года говорили: транспорт падает, продовольствия нет. Писали это открыто в своих газетах, говорили на тысячных собраниях в лучших залах Москвы и Петрограда. Шпионы Европы спешили это послать по телеграфу, а там потирали руки: «Валяйте, поляки, видите, как у них плохо, мы их сейчас раздавим», а мы говорили правду, иногда преувеличивая в худшую сторону. Пускай рабочие и крестьяне знают, что трудности не кончены. И когда польская армия под присмотром французских, английских и других специалистов-инструкторов, на их капиталы, с их амуницией пошла, она была разбита. И теперь, когда мы говорим, что у нас плохо, когда наши послы шлют сообщения, что во всей буржуазной прессе печатается: «Конец Советской власти», когда даже Чернов сказал, что она несомненно падет, — тогда мы говорим: «Кричите, сколько влезет, на то свобода печати на капиталистические деньги; этой свободы у вас сколько угодно, а мы нисколько не будем бояться печальную правду говорить». Да, в эту весну положение опять ухудшилось, и теперь наши газеты полны признания того, что положение плохо. А попробуйте, тамошние капиталисты, меньшевики, эсеры, савинковцы или как они там называются, попробуйте на этом что-нибудь заработать, полетите еще хуже, дальше и глубже. (Аплодисменты.) Очевидно, труден переход от состояния
полной нищеты, в котором мы были в 1918—1919 гг., когда никто не мог подумать о запасе или распределении на год, а могли только думать на три недели или на две, а третью «будем посмотреть». Очевидно, труден переход от этого состояния к состоянию 1920 года, когда мы увидали, что у нас армия больше, чем у поляков, хлеба вдвое больше, чем в прошлом году, топлива есть, — донецкого и сибирского угля в полтора раза больше. Мы не сумели это разделить в общегосударственном масштабе. Надо помнить, что расчеты на год требуют особого подхода, особых условий. Что весна будет хуже, чем осень, мы знали, но насколько хуже, мы этого знать не могли. Дело не в цифрах, дело не в распределении, а дело в том, насколько изголодались рабочие и крестьяне, какую меру жертв на общее дело всех рабочих и крестьян они вынести в силах. Кто это рассчитает? Пусть тот, кто за это обвиняет нас, справедливо обвиняет — ибо тут есть наша ошибка, и никому не придет в голову это скрывать, как и ошибку в польской войне, — пусть тот, кто на эту ошибку указывает, представит нам расчет, на основании которого в государственном масштабе можно определить наперед, сколько нужно из имеющихся на первое полугодие хлебных запасов припрятать, чтобы во втором полугодии иметь на черный день. Таких расчетов не было. Мы их делали в первый раз в 1920 году, и просчитались. Революция в известном смысле означает собою чудо. Если бы нам в 1917 году сказали, что мы три года выдержим войну со всем миром и в результате войны два миллиона русских помещиков, капиталистов и их детей окажется за границей, а мы окажемся победителями, то никто бы из нас этому не поверил. Вышло чудо, потому что из рабочих и крестьян поднялась такая сила против нашествия помещиков и капиталистов, что даже могущественному капитализму грозила опасность. Именно потому, что здесь было чудо, оно и отучило нас рассчитывать надолго. Поэтому мы все очень и очень хромаем. Предстоящий партийный съезд ускорен, потому что нам надо подвести серьезнейшие итоги этому новому опыту. В защите власти рабочих
и крестьян тут произошло чудо, но чудо не в смысле небесном, не то, что откуда-нибудь с неба что-то свалилось, а чудо в том смысле, что у рабочих и у крестьян, как они ни были задавлены, принижены, разорены, измучены — именно потому, что революция пошла с рабочими — она нашла во сто раз больше силы, чем в каком угодно богатом, просвещенном и передовом государстве. Но с такой привычкой нельзя идти на хозяйственную работу. На хозяйственной работе нужно — пусть это не совсем подходящее слово — известное «скопидомство». А вот «скопидомничать"-то мы еще не научились. Нужно помнить, что буржуазию мы победили, но буржуазия у нас осталась, и борьба осталась. И одно из средств борьбы ее против нас — сеять панику. На этот счет они мастера, и этого не надо забывать. У них газеты, хотя и не печатные, но распространяются великолепно, причем из мухи они делают не только слона… Но в панику вдаваться нам ни в коем случае нельзя. У нас положение обострилось тем, что мы сделали ошибку во всех видах работы. Не будем же бояться этих ошибок, не будем бояться признания их, не будем перебрасываться обвинениями; а для того, чтобы во всех видах работы суметь использовать все силы и наибольшее напряжение энергии, нужно уметь сделать расчет, вести его нужно так, чтобы стать хозяином всей нашей республики, потому что только при таком расчете можно учесть крупное количество хлеба и топлива. С точки зрения здорового человека нам хлеба будет мало, но его увеличить сразу нельзя. Его не хватит только в том случае, если не сделать запаса, но если рассчитать правильно, чтобы выдать тому, кому больше всего нужно, и взять с того, кто имеет большие излишки, чем с того, кто последние три года давал, может быть, последний кусок. Поняли ли этот расчет крестьяне Сибири и Украины? Нет еще. У них есть и были такие излишки, которых в средней России не было никогда. Они в таком положении еще не были. Они такой нужды, которую у нас, в Московской и Петроградской губерниях, крестьяне терпели три года (а получали гораздо меньше, чем украинский мужик),
такой нужды и голода ни украинский, ни сибирский крестьянин, ни северокавказский крестьянин никогда, никогда не видали. У них сотни пудов обычно было излишков, и они привыкли считать, что за такой излишек отдай им сейчас товары. Неоткуда их взять, когда стоят фабрики. Ведь, чтобы пустить их, нужно время, подготовка, нужны рабочие. Не в отчаянии несем мы неслыханные жертвы, но в борьбе, которая одерживает победы. Эта разница определяет все.
Вот главное, что мне хотелось здесь подчеркнуть вам не с точки зрения точных данных, которые изложили нам товарищ продовольственник и товарищ топливник, а с точки зрения хозяйственной и политической, чтобы понять, чем ошибки последних лет отличаются от предыдущих и, хотя они и иного рода, но все же общее в них то, что мы, имея возможность подняться на ступеньку, попытались вскочить на две ступеньки. Но все-таки мы — выше. Это хорошо. Все-таки в этом году топливный баланс мы сделаем много лучше, чем в прошлом. А относительно продовольствия приведу еще только последнее, чтобы закончить, — телеграмму, которую мне дали от помощника главнокомандующего всеми вооруженными силами республики в Сибири. Он телеграфирует, что сообщение восстановлено, и к Москве движутся 7 маршрутов с хлебом. Одно время были волнения и кулацкие восстания. Тут, конечно, можно шутить насчет шептунов, но надо понимать, что мы все-таки в классовой борьбе чему-нибудь научились. Мы знаем, что царское правительство называло нас шептунами, а когда мы говорим о шептунах эсерах и меньшевиках, то мы говорим о другом классе, говорим о тех, которые идут за буржуазией, о тех, которые пользуются всяким тяжелым положением, выпускают листки и говорят: «Смотрите, у вас отбирают триста пудов излишков, отдайте все, а получите только разноцветные бумажки». Что, мы не знаем таких шептунов? Из какого они класса? Это те же помещики, как бы они себя ни называли, эсерами, сторонниками свободы, народовластия, учредилки и т. д. Мы все их слова прослушали и научились их понимать. Эти восстания
обозначают то, что в крестьянской среде есть слои, которые не хотят примириться ни с продовольственной разверсткой, ни с налогом. Здесь один говорил о налоге. Тут много здравого смысла, но напрасно он забыл добавить, что в газете «Правда», которая является Центральным Органом Российской коммунистической партии, и раньше, чем мы с трибуны этой сказали, на страницах «Правды», за подписью не только случайных сотрудников, но и ответственных, предложения налогов были147. Когда беспартийный крестьянин говорит нам: «Давайте сообразовать расчет с тем, что мелкому крестьянину нужно; ему нужна уверенность: столько-то я дам, а потом хозяйничаю», мы говорим: да, это — дело, тут есть здравый смысл, совершенно соответствующий местным условиям, и, пока мы не имеем машин, пока крестьянин не захочет сам перейти от мелкого хозяйства к крупному, мы с этой мыслью считаться склонны и на съезде партии через неделю вопрос этот поставим, разберем и вынесем решение, которое удовлетворит беспартийного крестьянина, удовлетворит и широкие массы. Конечно, в нашем аппарате много несовершенства, безобразия, потому что в него много проникло бюрократизма, много, очень много. А разве таких ошибок и несовершенств в нашей Красной Армии не было? От них сразу избавиться было нельзя, но благодаря помощи рабочих и крестьян она все же победила. То, что было в Красной Армии, то по-другому, но пройдет во всех областях, и от этих бюрократических безобразий, о которых все кричат и которые ругают сплошь и рядом, потому что они означают наши ошибки и бедствия, от них мы излечимся настойчивой работой, не поддаваясь панике и не закрывая себе глаза на тех, кто на этих ошибках пытается повторить колчаковскую и деникинскую историю. На Украине безобразий в виде растаскивания угольных запасов, от недостатка которых мы так страдаем здесь, сколько угодно. Там было 120 правительств, и зажиточное крестьянство там развращено. Оно не может понять, что есть рабоче-крестьянское правительство и что раз оно берет хлеб, то для того, чтобы облегчить положение рабочих
и крестьян. До тех пор, пока мы не добьемся там полного освещения всех этих вопросов, мы не перестанем получать известия о беспорядках, бандах, восстаниях. Это неизбежно, потому что неизбежны темнота, распыленность и озлобленность отдельных крестьян, которые остались нам в наследие от капитализма, которых нам нужно перевоспитывать годами. Это мы видим каждую весну и будем видеть еще каждую весну.
Другое дело с юго-восточными железными дорогами. Ведь мы этот год, главным образом, жили теми ресурсами, которые давали Сибирь и Северный Кавказ. Вот у меня имеется пятидневка. С 1-го февраля — 8 вагонов в сутки. Вторая пятидневка — 32, третья — 60, четвертая — 109, а мы должны получать 200 вагонов в сутки и только за последние пять дней от 20 до 24 февраля достигли 120 вагонов. Это три маршрута. Сегодня же тов. Фомин сообщает, что за последние два дня мы получили уже 4 маршрута. В Донбассе получается так, как указывал один товарищ: хлеба нет, потому что нет угля, угля нет, потому что нет хлеба. Тут надо где-нибудь эту проклятую цепь прорвать своей энергией, нажимом, героизмом трудящихся, чтобы все машины завертелись. Здесь мы испытали величайшие трудности, из которых начинаем выходить. Просвет показался. Я, товарищи, вовсе не хочу вас успокаивать обещаниями и не думаю заявлять, что трудная полоса кончилась. Ничего подобного! Есть признаки улучшения, но полоса осталась неслыханно трудной, а по сравнению с прошлой осенью она могла быть не так трудна, как теперь, несмотря на то, что мы отрезаны от Западной Европы. Чтобы не быть от нее отрезанными, мы должны были пойти на концессии: но тебе 500 процентов прибыли, а нам прибавь хлеба, керосина и т. д. И мы на них идем, пойдем. И это будет новой борьбой, потому что 500 процентов, а может быть, и больше им без торга не отдадим, а перейти на эту борьбу, это все равно, что все поезда перевести на новые рельсы.
Для этого надо, чтобы капиталисты убедились, что к нам с войной не сунешься. Эту политику концессий
мы окончательно приняли. Вы знаете, что не мало было споров с крестьянами и рабочими по этому поводу, вы знаете, что рабочие говорили: «Свою буржуазию прогнали, а других будем пускать». И мы им разъяснили, что мы сразу не можем перейти от такого положения, когда не было ничего, к такому, когда будет все, и, чтобы облегчить себе этот переход, чтобы получить необходимое количество хлеба, мануфактуры, для этого надо уметь не отказываться от всяких жертв. Пускай капиталисты пользуются своей жадностью, лишь бы нам улучшить положение рабочих и крестьян. Но осуществить дело концессий — дело трудное. Мы издали об этом декрет еще в ноябре, но до сих пор еще ни одна концессия не заключена. Конечно, здесь влияние белогвардейской и меньшевистской печати. Ведь нет ни одной страны в мире, где не было бы сейчас русской газеты, и во всех них меньшевики кричат против концессий, указывают, что в Москве неспокойно, что поэтому Советская власть скоро падет, и вы, господа капиталисты, не верьте им и не вступайте с ними в сделку. Но мы от этой борьбы не откажемся, мы капиталистов победили, но не уничтожили, они пересели на другой стул и сидят в Варшаве, которая была когда-то центром борьбы против русского самодержавия, а теперь объединяет белогвардейцев против Советской России, и мы будем против них бороться везде и на внешнем, и на внутреннем фронте.
Вот от тов. Зиновьева из Петрограда я имею телеграмму, где говорится, что, в связи с произведенными там арестами, у одного из задержанных найден листок, из которого ясно видно, что он является разведчиком заграничных капиталистов. Дальше имеется листок, под заглавием «К верным», с контрреволюционным содержанием. Затем тов. Зиновьев сообщает о том, что в Петрограде расклеены листовки меньшевиков, в которых они призывают к забастовкам, а здесь в Москве раздули слух о какой-то демонстрации. На самом деле, был провокационный выстрел, которым был убит один коммунист. Это единственная жертва этих несчастных дней. Когда Деникин стоял под Орлом, белогвардейские
газеты писали о том, что он прыгал чуть не по 100 верст в час. Нас эти газеты не удивят. Мы смотрим на вещи трезво, нам нужно, товарищи, тесно сплотиться, иначе, что же нам делать? Попробовать снова «коалиционное» правительство Керенского, Колчака? Положим, Колчака уже нет, но если нет Колчака, то другой приедет. Генералов русских сколько угодно, хватит на громаднейшую армию. Мы должны говорить прямо, не боясь газет, которые выходят во всех городах мира. Это пустяки, из-за этого не будем молчать о нашем тяжелом положении. Но мы скажем, что мы, товарищи, ведем всю эту тяжелую кровавую борьбу и, если против нас не могут пойти сейчас с оружием в руках, то идут с оружием лжи и клеветы, пользуются всяким случаем нужды и бедности, чтобы помочь этим самым нашим врагам. Все это, повторяю, мы испытали и прошли. Мы пережили гораздо большие трудности, мы прекрасно знаем этого врага, и мы этого врага этой же весной победим, победим его тем, что будем работать более успешно, более рассчитанно. (Аплодисменты.)
«Правда» № 46, 8 марта 1921 г.
02:42 19.05.2018
ПИСЬМО Г. К. ОРДЖОНИКИДЗЕ 2. III. 1921 г.
Серго Орджоникидзе
Передайте грузинским коммунистам и специально всем членам Грузинского ревкома мой горячий привет Советской Грузии. Особенно прошу их сообщить мне — есть ли у нас с ними полное согласие по трем вопросам:
Первое: надо немедленно вооружить рабочих и беднейших крестьян, создавая крепкую грузинскую Красную Армию.
Второе: необходима особая политика уступок по отношению к грузинской интеллигенции и мелким торговцам. Надо понять, что их не только нерасчетливо национализировать, а надо пойти на известные даже жертвы, лишь бы улучшить их положение и оставить им возможность вести мелкую торговлю.
Третье: гигантски важно искать приемлемого компромисса для блока с Жордания или подобными ему грузинскими меньшевиками, кои еще до восстания не были абсолютно враждебны к мысли о советском строе в Грузии на известных условиях.
Прошу помнить, что и внутренние, и международные условия Грузии требуют от грузинских коммунистов не применения русского шаблона, а умелого и гибкого создания своеобразной тактики, основанной на большей уступчивости всяческим мелкобуржуазным элементам.
Прошу ответа.
Ленин
Сталину. Прошу отправить, а если возражаете, то поговорить по телефону.
Ленин
«Правда Грузии» № 5, 6 марта 1921 г.
02:47 19.05.2018
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДЕНЬ РАБОТНИЦ Главное, основное в большевизме и в русской Октябрьской революции есть втягивание в политику именно тех, кто был всего более угнетен при капитализме. Их давили, их обманывали, их грабили капиталисты и при монархии и в демократически-буржуазных республиках. Этот гнет, этот обман, этот грабеж народного труда капиталистами были неизбежны, пока держалась частная собственность на землю, фабрики, заводы.
Суть большевизма, суть Советской власти в том, чтобы, разоблачая ложь и лицемерие буржуазного демократизма, отменяя частную собственность на земли, фабрики, заводы, всю государственную власть сосредоточить в руках трудящихся и эксплуатируемых масс. Они сами, эти массы, берут в свои собственные руки политику, то есть дело строительства нового общества. Дело трудное, массы забиты и задавлены капитализмом, но иного выхода из наемного рабства, из рабства капиталистов нет и быть не может.
А втянуть в политику массы нельзя без того, чтобы не втянуть в политику женщин. Ибо женская половина рода человеческого при капитализме угнетена вдвойне. Работница и крестьянка угнетены капиталом и сверх того они даже в самых демократических из буржуазных республик остаются, во-первых, неполноправными, ибо равенства с мужчиной закон им не дает; во-вторых, — и это главное — они остаются в «домашнем рабстве»,
«домашними рабынями», будучи задавлены самой мелкой, самой черной, самой тяжелой, самой отупляющей человека работой кухни и вообще одиночного домашне-семейного хозяйства.
Большевистская, советская революция подрезывает корни угнетения и неравенства женщин так глубоко, как не дерзала подрезать их ни одна партия и ни одна революция в мире. От неравенства женщины с мужчиной по закону у нас, в Советской России, не осталось и следа. Особенно гнусное, подлое, лицемерное неравенство в брачном и семейном праве, неравенство в отношении к ребенку уничтожено Советской властью полностью.
Это — первый только шаг к освобождению женщины. Но ни одна из буржуазных, хотя бы и наиболее демократических, республик не осмелилась сделать и этого первого шага. Не осмелилась из страха перед «священной частной собственностью».
Второй и главный шаг — отмена частной собственности на землю, фабрики, заводы. Этим и только этим открывается дорога для полного и действительного освобождения женщины, освобождения ее от «домашнего рабства» путем перехода от мелкого одиночного домашнего хозяйства к крупному обобществленному.
Переход этот труден, ибо дело идет здесь о переделке наиболее укоренившихся, привычных, заскорузлых, окостенелых «порядков» (по правде сказать, безобразий и дикостей, а не «порядков»). Но переход этот начат, дело двинуто, на новый путь мы вступили.
И в международный день работниц во всех странах мира на бесчисленных собраниях работниц будут раздаваться приветы Советской России, начавшей неслыханно трудное и тяжелое, но великое, всемирно великое и действительно освободительное дело. Будут раздаваться бодрые призывы не падать духом перед лицом свирепой и часто зверской буржуазной реакции. Чем «свободнее» или «демократичнее» буржуазная страна, тем более свирепствует и зверствует банда капиталистов против революции рабочих; пример тому демократическая республика Северо-Американских Соединенных Штатов. Но рабочий в массе уже проснулся.
Империалистская война окончательно разбудила спящие, полусонные, косные массы и в Америке, и в Европе, и в отсталой Азии.
Лед сломан во всех концах мира.
Освобождение народов от ига империализма, освобождение рабочих и работниц от ига капитала идет неудержимо вперед. Это дело повели вперед десятки и сотни миллионов рабочих и работниц, крестьян и крестьянок. И потому это дело свободы труда от ига капитала победит во всем мире.
4. III. 1921 г.
Напечатано 8 марта 1921 г. в приложении к № 51 газеты «Правда» Подпись: Н. Ленин
01:54 20.05.2018
X СЪЕЗД РКП (б)1 8—16 МАРТА 1921 г.
Напечатано в 1921 г. с небольшими сокращениями в книге «Десятый съезд Российской Коммунистической партии. Стенографический отчет (8—16 марта 1921 г.)». Москва
Впервые полностью напечатано в 1963 г. в книге «Десятый съезд РКП (б). 8—16 марта 1921 г. Стенографический отчет»
Печатается по тексту книги изд. 1921 г., сверенному со стенограммой
1
РЕЧЬ ПРИ ОТКРЫТИИ СЪЕЗДА 8 МАРТА
(Продолжительные аплодисменты.) Товарищи, позвольте объявить открытым X съезд Российской коммунистической партии. Мы пережили год, очень богатый событиями и в международной и в нашей внутренней истории. Чтобы начать с международного положения, я должен сказать, что мы впервые собираемся теперь в таких условиях, когда Коммунистический Интернационал перестал быть только лозунгом, а превратился действительно в могучее организационное строение, имеющее свой фундамент, настоящий фундамент, в крупнейших передовых капиталистических странах. То, что на II конгрессе Коминтерна2 было еще только резолюциями, за истекший год удалось осуществить, нашло себе выражение, подтверждение, закрепление в таких странах, как Германия, Франция, Италия. Достаточно назвать эти три страны, чтобы вы видели, что во всех передовых крупнейших европейских странах Коммунистический Интернационал после II конгресса, состоявшегося прошлым летом в Москве, стал делом рабочего движения в каждой из этих стран, — мало того, он стал основным фактором международной политики. Это такое гигантское завоевание, товарищи, что, как бы ни были трудны и тяжелы различные испытания, нам предстоящие, — а мы никогда не можем и не должны
упускать их из виду, — его у нас не в силах взять назад никто!
Далее, товарищи, мы в первый раз собираемся на съезд при таких условиях, когда вражеских войск, поддерживаемых капиталистами и империалистами всего мира, на территории Советской республики нет. В первый раз, благодаря победам Красной Армии за этот год, мы открываем партийный съезд при таких условиях. Три с половиной года неслыханно тяжелой борьбы, но отсутствие вражеских армий на нашей территории, — это мы завоевали! Конечно, мы далеко еще не завоевали этим всего, и ни в каком случае не завоевали этим того, что мы завоевать должны — действительного освобождения от нашествий и вмешательств империалистов. Наоборот, их военные действия против нас приняли форму менее военную, но в некоторых отношениях более тяжелую и более опасную для нас. Переход от войны к миру, — тот переход, который приветствовали мы на прошлом съезде партии3 и уже пытались осуществить, пытались наладить работу в этом отношении, — он еще и сейчас не завершен. И сейчас еще стоят перед нашей партией невероятной трудности задачи, которые касаются не только хозяйственного плана, — в котором мы сделали немало ошибок, — которые касаются не только основ хозяйственного строительства, но основ самих отношений между классами, которые в нашем обществе, в нашей Советской республике остались. Самые отношения между классами подверглись изменению, и вопрос этот должен быть, — я думаю, вы все с этим согласитесь, — одним из главных вопросов, которые вам предстоит здесь разобрать и разрешить.
Товарищи, мы пережили год исключительный, мы позволили себе роскошь дискуссий и споров внутри нашей партии4. Для партии, которая окружена врагами, могущественнейшими и сильнейшими врагами, объединяющими весь капиталистический мир, для партии, которая несет на себе неслыханное бремя, эта роскошь была поистине удивительна!
Я не знаю, как вы оцените теперь это. Вполне ли, по-вашему, соответствовала эта роскошь нашим богатствам и материальным и духовным? От вас зависит оценить это. Но во всяком случае я должен сказать одно, что здесь, на этом съезде, мы должны поставить своим лозунгом, своей главной целью и задачей, которую мы во что бы то ни стало должны осуществить, это — чтобы из дискуссии и споров выйти более крепкими, нежели тогда, когда мы их начали. (Аплодисменты.) Вы, товарищи, не можете не знать, что все наши враги, — а имя им легион, — во всех своих бесчисленных заграничных органах повторяют и развивают ту же стоустую и тысячеустую молву, которую наши буржуазные и мелкобуржуазные враги распространяют здесь, внутри Советской республики, а именно: если дискуссия — значит споры, если споры — значит раздоры, если раздоры — значит коммунисты ослабели: напирай, лови момент, пользуйся их ослаблением! Это сделалось лозунгом враждебного нам мира. Мы этого ни на секунду не должны забывать. Наша задача теперь показать, что, как бы в прошлом, правильно или неправильно, мы себе эту роскошь ни позволяли, но из этого положения надо выйти таким образом, чтобы из чрезвычайного обилия платформ, оттенков, оттеночков, почти что оттеночков, формулированных, продискутированных, мы на нашем партийном съезде, надлежащим образом просмотрев их, сказали себе: во всяком случае, как бы дискуссия ни проявлялась до сих пор, как бы мы между собой ни спорили, — а перед нами столько врагов, — задача диктатуры пролетариата в крестьянской стране так необъятна, трудна, что нам мало, чтобы только формально, — уже ваше присутствие здесь, на этом съезде, доказывает, что это так, — но чтобы и не только формально работа была более сплоченной, более дружной, чем прежде, чтобы не было ни малейших следов фракционности, — где и как бы она ни проявлялась до сих пор, — чтобы ни в коем случае их не осталось. Только при этом условии мы те громадные задачи,
которые лежат перед нами, выполним. И я уверен, что выражу намерение и твердое решение всех вас, если скажу: с еще более прочным, еще более дружным и искренним партийным единством мы должны выйти с настоящего съезда, во всяком случае! (Аплодисменты.)
