>> Sophie Ru (30519) писал(а) в ответ на сообщение:
>>> Walter (Walter) писал(а) в ответ на сообщение:
>>>> Забудь за сало
>>> Фуууу! Я не ем сало.
>>Его же у вас уже нет.. >> Бруснику с мокшанских болот постишь, патриётка?...
> > Как тебя, бедного, колбасит...
Заколбасит тут, когда чувствуют к чему дело идет))
13:38 12.04.2016
Так это и есть старая добрая Европа, с бельгийским королем, Киплингом, и прочими белыми людьми, над которой иногда любят всплакнуть, что ее погубит толерантность.
14:01 15.04.2016
Заметки о нацизме
Никогда бы не подумал, что буду публиковать наблюдения журналиста радио "Свобода", даже бывшего. Но вот неисповедимы пути Господни, и сегодня слова Андрея Бабицкого, более чем созвучны моим собственным мыслям: В детстве я иногда начинал подозревать, что мир вокруг меня — это декорация, созданная неведомой силой, чтобы протестировать мои реакции.
Не знаю, чем было вызвано такое недоверие к реальности, но я действительно иногда чувствовал себя лабораторной крысой, которую кто-то изучает через стекло.
Мне не нравились телевизор, окно и комнатные углы, которые имели полный визуальный охват пространства, временами даже мама мне казалась ненастоящей.
С годами подозрения развеялись, сменившись более сложными представлениями о мире, но 2 мая 2014 года я испытал знакомое недоверие к тому, что видел. В одесском Доме профсоюзов происходило что-то чего не могло быть, но стало быть.
Я сталкивался и до этого с различными трагическими обстоятельствами, но те истории имели какой-то понятный рисунок развития. Люди зверели в процессе, теряя родных и близких, выгорая изнутри до движимой одной только ненавистью оболочки.
А в Одессе зверство явилось как бы ниоткуда, из какой-то внезапно образовавшейся дыры в реальность затянуло настоящую бандеровщину с отрубленными конечностями, вспоротыми животами и повешенными детьми — мы знали об этом из книжек, но думали, что это история зверей, к которой нет возврата.
И точно не верили, что вот эта порода животных может вдруг явиться и по нашу душу, ибо вера в прогресс неистребима.
Оно стало — были девочки и мальчики, вчера кормили кукол и бултыхались в одесском прибое, а сегодня льют керосин в бутылки и добивают обгоревших, выбросившихся из окон на одесском асфальте.
В один момент, без всякого перехода, они устроили шабаш человекоубийства — сожрали таких же людей, как и они, выпили их кровь, а потом со слезами радости на глазах умоляли гордиться их подвигом — дескать. гляньте хотя бы одним глазком, кого и как мы здесь пожгли. Не хотим вас беспредметно беспокоить, но такого роскошного ужаса вы еще не видели.
Часто приходится слышать, что люди, сжигавшие себе подобных в Одессе — это никакие не нацисты, поскольку им неоткуда было набраться, а просто несчастные, неустроенные дети постсоветской разрухи.
Отсюда и звериная жестокость, которую и другая сторона проявила бы, не задумавшись, будь у нее такая возможность. Но это не так.
Нацизм — это идеология, которая не обязательно внедряется в сознание в виде готовой, законченной и логически непротиворечивой доктрины. Она вообще сознание может затрагивать лишь краешком и проявлять себя в виде общего настроя.
Человек улыбается от того, что ему солнышко что-то нашептало. Да и само сознание в большинстве случаев представлено смутным умением купить колбасы в магазине, проследить за тем, чтобы не обсчитали на рынке и обрывками слов из песенки про «пусть бегут неуклюже»…
Инфильтрация нацизма в общество длится годами и человек просто складывает про запас в далекую кладовку неактивную до поры до времени информацию.
Он не борется с нею, не пытается ее нейтрализовать, она, наоборот, помогает ему выжить, давая надежду на то, что он часть великой общности, что сквозь все его личные невзгоды и сложные обстоятельства бреззжит родство с с народом, избранным для великого дела.
Он и верит, и не верит, но в целом особо не думает на эту тему. Просто есть где-то в запасниках идея, которая согревает душу в самые вьюжные минуты жизни.
Он нормальный, социально адаптированный, кому-то друг, кому-то брат, учится, работает, говорит правильные слова, радуется, печалится и гневается, как все. Никаких отличий. Но отрава нацизма уже перерабатывает его существо, незаметно для него самого и окружающих.
А потом бац — и 2 мая. И он в одно мгновение уже готовый и преданный солдат вермахта. Он сжигает людей и гордится тем, что и на его долю выпало поучаствовать в обустройстве лучшего мира.
