> > есть у нас поговорка- Иван родства не помнящий, смысл думаю понятен > > дык вот почитывая форум обратила внимание на такую забавную вещчь > > наши эмигранты, вырвавшиеся из "совка", клянут родину свою на чем свет стоит, Ярос например, или та же Кармен с Редхед... > > ребятки, вы из "совка" то уехали, а вот "совковость" свою в себе оставили (вспоминаем поговорку) >
> кляня страну в которой родились думаете примазаться к титульной нации страны, в которую эмигрировали? думаете понося свою родину станете там за своих? котики, вы видели хоть одного европейца или американца или канадца, который эмигрировав, поносил бы свою страну? > > жду примеров)))) quoted1
пример у меня один если бы они имели паспорт одного гражданства то есть РОССИЙСКИЙ, то " СОВКИ" были им и родной матерью и отцом ЖДЕМ ЗАКОНОВ --- КОТОРЫЕ ИМ ПОМОГЛИ В ВЫБОРЕ " РОДИТЕЛЕЙ".
> Если речь про эмигрантов, то я склоняюсь к тому, что тут в основе лежит синдром самооправдания. Перед эмигрантом всегда будет стоять вопрос: "А правильно ли я поступил? Не прогадал ли? не унизил ли я своей нравственности?" И т.д. и т.п. Поэтому выуживаются и гипертрофируются худшие черты покинутой страны. Отсюда и ненависть и брезгливость. > Не у всех, разумеется, такое настроение, но у многих. Рискну сказать, что у большинства. В этом смысле они люди уже потерянные. quoted1
Krasnoarmeika (Krasnoarmeika) писал(а) в ответ на сообщение:
> В этом случае намного!!! Вверх особо страшно не было, а вниз я чуть не поседела и с жизнью почти распрощалась.-) quoted1
ой я тебя так понимаю...как то раз занесло меня почти на отвесный берег. чо понесло не знаю, и высота то...ну метра 4...кароче, прям реально не знаю как докарабкалась до верха...а если б сползала вниз, сшоркалась до костей
Валентина Павловна (MALCEVAVP) писал(а) в ответ на сообщение:
> пример у меня один если бы они имели паспорт одного гражданства то есть РОССИЙСКИЙ, то " СОВКИ" были им и родной матерью и отцом ЖДЕМ ЗАКОНОВ --- КОТОРЫЕ ИМ ПОМОГЛИ В ВЫБОРЕ " РОДИТЕЛЕЙ". quoted1
резонно. в казахстане например, двойное гражданство запретили, т.е. поставили перед выбором, либо родина- одна, либо выбирай себе другую родину
а в нашем "государстве-гулаг" сколько хочешь... и все недовольные. умудряются и жить на "нищенские" пенсии зарубежом
>> Если речь про эмигрантов, то я склоняюсь к тому, что тут в основе лежит синдром самооправдания. Перед эмигрантом всегда будет стоять вопрос: "А правильно ли я поступил? Не прогадал ли? не унизил ли я своей нравственности?" И т.д. и т.п. Поэтому выуживаются и гипертрофируются худшие черты покинутой страны. Отсюда и ненависть и брезгливость. >> Не у всех, разумеется, такое настроение, но у многих. Рискну сказать, что у большинства. В этом смысле они люди уже потерянные. quoted2
У них есть выбор и если они его делают , в ту или в другую страну , это проблема его (их) психологии. И они не будут потерянными, просто у них будет другая родина. Когда был СССР проблем таких не было в выборе республики где ты хочешь жить. но законы и их жизненный устой я должна знать и уважать. Сейчас ?????? одна проблема, если хочешь жить в России должен знать , что обратного пути на свою родину ТЫ можещь поехать как иностранец из России. Мечта !!!!! Валентины Павловны!!!!!!!
Фома Невер 26367 (26367) писал(а) в ответ на сообщение:
> Не напомню. Это или Марк Твен, или Самуил Клеменс!: quoted1
Антон Чехов ХАМЕЛЕОН
Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина... На площади ни души... Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих. — Так ты кусаться, окаянная? — слышит вдруг Очумелов.— Ребята, не пущай ее! Нынче не велено кусаться! Держи! А... а! Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке». Он бежит за ней и, подавшись туловищем вперед, падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа. — Никак беспорядок, ваше благородие!..— говорит городовой. Очумелов делает полуоборот налево и шагает к сборищу. Около самых ворот склада, видит он, стоит вышеписанный человек в расстегнутой жилетке и, подняв вверх правую руку, показывает толпе окровавленный палец. На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я сорву с тебя, шельма!» да и самый палец имеет вид знамения победы. В этом человеке Очумелов узнает золотых дел мастера Хрюкина. В центре толпы, растопырив передние ноги и дрожа всем телом, сидит на земле сам виновник скандала — белый борзой щенок с острой мордой и желтым пятном на спине. В слезящихся глазах его выражение тоски и ужаса. — По какому это случаю тут? — спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу.— Почему тут? Это ты зачем палец?.. Кто кричал? — Иду я, ваше благородие, никого не трогаю...— начинает Хрюкин, кашляя в кулак.— Насчет дров с Митрий Митричем,— и вдруг эта подлая ни с того, ни с сего за палец... Вы меня извините, я человек, который работающий... Работа у меня мелкая. Пущай мне заплатят, потому — я этим пальцем, может, неделю не пошевельну... Этого, ваше благородие, и в законе нет, чтоб от твари терпеть... Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете... — Гм!.. Хорошо...— говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. — Хорошо... Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафуют его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу Кузькину мать!.. Елдырин,— обращается надзиратель к городовому,— узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Немедля! Она наверное бешеная... Чья это собака, спрашиваю? — Это, кажись, генерала Жигалова! — кричит кто-то из толпы. — Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто... Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождем... Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? — обращается Очумелов к Хрюкину.— Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб сорвать. Ты ведь... известный народ! Знаю вас, чертей! — Он, ваше благородие, цыгаркой ей в харю для смеха, а она — не будь дура и тяпни... Вздорный человек, ваше благородие! — Врешь кривой! Не видал, так, стало быть, зачем врать? Их благородие умный господин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести, как перед богом... А ежели я вру, так пущай мировой рассудит. У него в законе сказано... Нынче все равны... У меня у самого брат в жандармах... ежели хотите знать... — Не рассуждать! — Нет, это не генеральская...— глубокомысленно замечает городовой.— У генерала таких нет. У него всё больше легавые... — Ты это верно знаешь? — Верно, ваше благородие... — Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а эта — чёрт знает что! Ни шерсти, ни вида... подлость одна только... И этакую собаку держать?!.. Где же у вас ум? Попадись этакая собака в Петербурге или Москве, то знаете, что было бы? Там не посмотрели бы в закон, а моментально — не дыши! Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй... Нужно проучить! Пора... — А может быть, и генеральская...— думает вслух городовой.— На морде у ней не написано... Намедни во дворе у него такую видел. — Вестимо, генеральская! — говорит голос из толпы. — Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто... Что-то ветром подуло... Знобит... Ты отведешь ее к генералу и спросишь там. Скажешь, что я нашел и прислал... И скажи, чтобы ее не выпускали на улицу... Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака — нежная тварь... А ты, болван, опусти руку! Нечего свой дурацкий палец выставлять! Сам виноват!.. — Повар генеральский идет, его спросим... Эй, Прохор! Поди-ка, милый, сюда! Погляди на собаку... Ваша? — Выдумал! Этаких у нас отродясь не бывало! — И спрашивать тут долго нечего,— говорит Очумелов.— Она бродячая! Нечего тут долго разговаривать... Ежели сказал, что бродячая, стало быть и бродячая... Истребить, вот и всё. — Это не наша,— продолжает Прохор.— Это генералова брата, что намеднись приехал. Наш не охотник до борзых. Брат ихний охоч... — Да разве братец ихний приехали? Владимир Иваныч? — спрашивает Очумелов, и всё лицо его заливается улыбкой умиления.— Ишь ты, господи! А я и не знал! Погостить приехали? — В гости... — Ишь ты, господи... Соскучились по братце... А я ведь и не знал! Так это ихняя собачка? Очень рад... Возьми ее... Собачонка ничего себе... Шустрая такая... Цап этого за палец! Ха-ха-ха... Ну, чего дрожишь? Ррр... Рр... Сердится, шельма... цуцык этакий... Прохор зовет собаку и идет с ней от дровяного склада... Толпа хохочет над Хрюкиным. — Я еще доберусь до тебя! — грозит ему Очумелов и, запахиваясь в шинель, продолжает свой путь по базарной площади.
>> я вот иногда думаю, какая страна могла бы вызывать во мне столько ненависти... никакая. пикантность, необычность и интерес есть в любой стране, и как хорошо что мы разные... >> >> думаю, почему эти плюются...прихожу только к одному выводу- внутри много дерьма. не видят внешней красоты... упиваются ненавистью... раздувают из мелочи и лгут лгут лгут quoted2
>Немного добавлю. Это такой нарцисизм.
> Безумно себя любят и изъянов в себе вообще не видят. > Одна абсолютно с чистой совестью нахамив в одной теме идет в другую и обсуждает и осуждает там хамство?!?!? > Второй умник, который затеял тему про хамство убирает комментарии, которые ему не нравиться (хотя в них нет ни намека на хамство, а есть только факты про участников этого разговора) quoted1
Оно тебе сильно надо, разборки эти? Пусть сидят сами себе приятные. Мадам - это клиника. А с клиникой врачи должны общаться.
В двух словах не расскажешь, но попробую В школах нац.язык изучали в качестве иностранного. Дублировали надписи везде на нац.языке. Начальники, как правило были из нацменов, но замы были русские. Вся документация велась на русском языке. Национальные праздники праздновались нелегально, в отличие от официальных, ну т.д. и т.п.