— А что из этого вы называете борщом? Официантка выпрямила спину, посмотрела в окно. Ткнула пальцем в сторону тарелки. — Вот. Это борщ. — Это?! — Да. — Это не борщ. — Борщ. — Если у вас в меню написано, что это борщ, то это не делает его борщом. — Я ничего не знаю. — А я знаю. Я знаю, что вы с меня берете 100 гри... эээ... почти 250 рублей за борщ. А это не борщ. — Почему не борщ, когда борщ?! Официантке страстно хотелось перейти к другому столику. — Потому что это не борщ. Это мерзкие #####ские щи со свеклой. В борще, в настоящем украинском борще должны быть помидоры. Знаете ли вы помидоры? — Знаю. — Нет, вы не знаете помидоры. Откуда вам знать помидоры, если они у вас давно размокли вот в этом... в этой пародии на салат?! А кроме помидоров в борщ кладут сало. Трут на терке, и в кастрюлю. Вы меня слушаете? — Слушаю. Давайте, я повара позову? — Некогда. Так вот, сало, значит... Но само главное что? — Что? — Борщ подают с черным хлебом и несколькими дольками часн... чеснока. Ферштейн? — Я этот борщ не готовила. — Но Вы мне его принесли! А где чеснок? Чеснок где?! Официантка прикусила нижнюю губу, чтобы не сорваться. — Ладно, мне сейчас некогда. У меня эфир. Но передайте повару, что за такие деньги кормить людей этим... стыдно. И как вы, москали, этого не понимаете?! Даниил Грачев вытащил все железные десятки из принесенного счета, вышел из останкинского кафе к лифтам. Официантка Ганна приоткрыла окно кухни, достала из фартука узкие сигареты, села на подоконник, закурила. Да, в Тернополе борщ совсем другой. Настроения не было и до этого.
