> александр74мар (александр74мар) писал (а) в ответ на сообщение:


>> Именно в подъезде....
>> Так ведь нашли.......
quoted2

> Об этом Владимир Ворсобин поговорил в эфире Радио «Комсомольская правда» с бывшим судьей Сергеем Пашиным.
>
>
>
> Об этом Владимир Ворсобин поговорил в эфире Радио «Комсомольская правда» с бывшим судьей Сергеем Пашиным.
>
> - почему наша судебная система становится все жестче?
>
> — На самом деле ее жесткость уменьшается из года в год. Количество приговоров
> к реальному лишению свободы заметно сократилось. Думаю, астрономическое
> количество зэков, которое было в прошлые годы, уже государству не нужно. Нет
> гигантских проектов, как, например, рытье каналов или колымские рудники.
> Очевидно, система смягчается. Да и ФСИН захлебывается. Трудно обеспечить
> работой всех заключенных и те висят бременем на бюджете.
> Но система проявляет жесткость, если речь идет о тяжких преступлениях, в
> особенности — в делах, которыми занимались спецслужбы. Поскольку судьи —
> сами в большинстве выходцы из карательных органов, они симпатизируют
> правоохранительной системе. Хотя спросите у любого из них, он скажет, что
> уровень следствия у нас ниже табуретки.
>
> - Но если «ниже табуретки», что мешает судье это заметить?
>
> — К сожалению, у нас проблема с проверкой заявлений подсудимых. Например,
> заявлений о пытках. Когда судья поручает прокурору их проверить, то у
> последнего нет для этого ни сил, ни власти. Он перепоручает следователю. А тот
> и дело-то «раскрыл» именно потому, что получил признание под пытками.
> Иногда следователей вызывают на процесс и спрашивают, пытали или не
> пытали. Я видел одно такое дело: адвокат задает следователю вопрос: если бы
> вас пытали, вы бы в этом признались? Следователь стушевался, закричал,
> дескать, не имеете права такие обидные вопросы задавать. Судья вопрос снял.
> Но, по сути-то, адвокат прав. Как можно основывать вывод, что пыток не было,
> на показаниях потенциальных истязателей?
>
> - Но судья разве бездушная функция? У него же есть представление о добре, зле,
> справедливости?
>
> — Откройте кодекс профессиональной этики судьи. При выносе решения тот
> должен руководствоваться общечеловеческими представлениями о морали
> лишь в том случае, если кодекс этики не дает ответа на интересующий его
> вопрос. Судья человеческое должен отставить в сторону. Как напутствуют
> присяжных, например: «Вы оставьте жалость, оставьте все эти человеческие
> эмоции».
>
> - Это возможно?
>
> — Нет. Но судьи пытаются абстрагироваться от человеческого в себе еще по
> одной причине. Есть четкий статистический посыл от Верховного суда — если вы
> кого-то оправдали, то шансы на отмену такого приговора высшей инстанцией
> составляют треть. Если вы кого-то осудили, то шансы на отмену — меньше 1
> процента. То есть больше, чем в тридцать раз судья рискует, если он
> оправдывает. А судья, как и всякий человек, хочет карьеры.
>
> - Но когда у обвиняемого на теле следы пыток, как в деле «Сети», судья же
> понимает — перед ним, возможно, невиновный человек.
>
> — Закон говорит, что применение пыток означает признание доказательств
> недопустимыми. И предполагает уголовное преследование тех, кто пытал. Но
> сейчас суд не имеет права возбудить уголовное дело. Даже если факты пыток
> вскрылись, судья может лишь (и я это делал), написать частное определение или
> постановление. Обычно на это приходит формальный ответ: обсудили на
> коллегии или на заседании личного состава. Спасибо, мол, вам за сигнал.
>
> - Но судьи ведь понимают, что к чему…
>
> — Догадываются, конечно. Помню на одном заседании милая женщина
> прокурор, когда ей говорили про пытки, на ушко прошептала: «Сергей
> Анатольевич, если не побить, кто же признается?» То есть, если следствие не
> умеет искать доказательства, то на признание вся надежда. И если человек, не
> дай Бог, однажды признался или написал так называемое добровольное и
> чистосердечное, он себя погубил. Так устроена система.
>
> - Система позапрошлого века? Или 30-х годов прошлого?
>
> — В позапрошлом веке была великая судебная реформа. Подсудимый приходил в
> процесс, не связанный своими показаниями на следствии. Он давал их в суде. А
> в прошлом веке — да. Как пел Высоцкий: «Вы, как вас там по именам, вернулись к
> старым временам». Пытка — удел инквизиционного процесса. Когда «признание
> — царица доказательств».
> Количество заключенных в России и СССР
>
> - Правозащитники говорят еще об одном конфликте интересов. Заявления
> граждан о пытках, применяемых к ним оперативниками, поступают
> следователям. Но именно опера, «люди с земли», раскрывают следователю все
> дела, и тот им обязан. Ведь у Следственного комитета нет своей оперативной
> службы. Поэтому, получается, следствие позволяет полиции пытать по-братски…
>
> В нашей системе участь человека порой даже не судом определяется. И даже не
> следователем. И, как ни странно, даже не опером. А агентом. Когда вы читаете
> некоторые уголовные дела, вы не понимаете, почему именно на этого человека
> вышли. Почему задержали именно его? Почему получили от него добровольное
> и чистосердечное признание? И почему дальше он привлечен как обвиняемый?
> Это работа агентуры.
> И потом, у нас есть много вещей, которые сильно похожи на западные, но
> работают по-другому. В западных странах, например, в СИЗО запрещено вести
> оперативно-розыскную работу по уголовным делам. А у нас забыли запретить. В
> итоге пресс-хаты, не в таком, конечно, безобразном виде, как при СССР, но
> сохранились. И возможность оперов воздействовать на обвиняемого — тоже.
>
> - Почему жестокий приговор часто получают случайные люди? Например, в
> Ростове-на-Дону дали 6,5 лет молодым людям за пикет в защиту погорельцев…
>
> — Если человек себя «подставляет», то может стать объектом разработки. Среди
> важнейших ее методов — внедрение агентов и использование провокаторов.
> Тайная полиция всегда этим грешила. Достоевского, например, приговорили к
> казни за пустяковые разговоры. В обвинении, кстати, тоже шла речь о планах
> свергнуть власть Николая I. По этому делу трех человек привязали к столбам
> возле вырытых могил и разыграли сцену с монаршим милосердием. Прискакал
> фельдъегерь и всех помиловал.
> Или другой, уже современный случай — в Питере обвинялись двое человек в
> подготовке покушения на тогда еще губернатора Валентину Матвиенко. Дело
> безобразное, там уши провокаторов выглядывали. Но силовиков сдержал суд
> присяжных, который этих людей оправдал.
> А по делу «Сети», замечу, суда присяжных не было. Дело рассматривал военно-
> окружной суд. Конституция, кстати, запрещает чрезвычайные суды. Но если во
> всей гигантской стране только четыре суда могут разбирать подобные дела и
> все они — без присяжных, можно ли говорить, что норма о запрете «чрезвычаек»
> действует?
>
> - А что у нас в России случилось такого чрезвычайного, что нужны такие
> приговоры?
>
> — Это уже вопрос к политикам, не ко мне.
>
> - Часть граждан считает, что излишняя жестокость не повредит. Потенциальным
> террористам ясно надо дать понять — с ними поступят жестко. Так общество
> чувствует себя в большей безопасности.
>
> — Общество может себя чувствовать в безопасности, когда кого-то наказали или
> казнили, но это не значит, что оно от этого стало безопаснее.
> Нашему народу свойственна тяга к справедливости. И когда нарушается
> справедливость, нарушается не только правопорядок, но и порядок,
> установленный высшими силами. По сути, это разновидность «ссучивания»
> нации.
>
> - Извините, ссучивания?
>
> — Термин блатной. В тюремном мире означает ситуацию, когда воров в законе,
> например, заставляют действовать в интересах администрации. Но я имею в
> виду другое. При царе беглым каторжанам помогали. Клали у дома хлеб. Хозяин
> не выходил к каторжнику, но тот знал, где найти еду. Советской власти удалось
> эту традицию уничтожить. Когда людей заставляют кричать «Распни его!», когда
> говорят — вот мы накажем кого-то, пусть и не по делу, но зато все убоятся. Это и
> есть форма растления людей.
>
> - Есть ли у судейского корпуса профессиональная… не то, что этика, а гордость,
> что ли? И когда кто-то выносит скандально-жестокие приговоры, не боится ли
> он потерять репутацию?
>
> — Скорее, наоборот. Плохая репутация связана с коррупцией. Судьи в своей
> среде обычно осуждают тех коллег, кто склонен к поборам. И в Москве, кстати,
> руководство под этими лозунгами начинало чистку судейского корпуса, когда
> Ольга Александровна Егорова стала председателем Мосгорсуда.
> А жесткие приговоры, скорее, служат авторитету судьи. Тем более если ему
> угрожали и его охраняют, это идет ему на пользу. Если судья вынес жесткий
> приговор, значит, он не коррупционер, а человек праведный, но суровый.
>
> - А тот, кто либеральничает с обвиняемыми, а то еще и оправдывает, попадает
> под подозрение?
>
> — Да. Мне кричала председатель нашей квалификационной коллегии: почему
> судья заботится о преступниках? Меня тогда уличили в тяжком
> правонарушении. Я велел освободить из-под стражи больного туберкулезом,
> который выкашливал с кровью легкие. И послал свою секретаршу, дал ей денег
> на такси, чтобы она в пятницу (чтоб обвиняемого не держали до понедельника)
> отвезла мое определение. И его освободили.
>
> - Он был преступником?
>
> — Да-да, мне так и сказали — я забочусь о преступниках, а это судье не подобает. И
> вообще, зачем я его освобождаю, раз он бациллоноситель. Человек, слава богу,
> остался жив. Я ответил коллегии — за его преступление нет смертной казни.
> Кроме того, виновен он или нет — пока неизвестно. На квалификационной
> коллегии тогда сильно удивились!
>
> - Но он был преступником?
>
> — Да. И я его в итоге осудил. Но наказание было условным. Человек прошел курс
> лечения от туберкулеза, который был уже на последней стадии, и остался жив. И
> матушка его меня сильно благодарила, била поклоны… В любом случае, если
> судья у нас проявляет либерализм, оправдывает кого-то, карьера его, как
> правило, заканчивается. И дел серьезных ему не дают. Он сидит на мелочевке.
>
> - То есть зарекомендовавшему себя судье дают одни дела, а неблагонадежному
> — другие? Хотя я слышал о международном опыте, когда дела по судьям
> распределяет компьютер.
>
> — Нашим уголовно-процессуальным законом тоже предполагается компьютер.
> Но фактически председатель суда лучше знает — кому дать дело.
>
> - Может ли общество добиться справедливости по конкретным приговорам, как
> это было по делу журналиста Голунова, обвиненного в хранении наркотиков?
>
> — Общество может возражать, но решение принимает не оно. Если бы на эти
> дела распространялся суд присяжных, как до 2008 года, то общество могло бы
> сказать «нет». При малейших сомнениях в пытках подсудимые, скорее всего,
> были бы оправданы. Не зря же Верховный суд запрещает в присутствии
> присяжных говорить о пытках. Но присяжные догадываются. И тогда следуют
> оправдательные приговоры или со снисхождением. Скажу так — пусть ваши
> читатели, если их заботит наша судебная система, при вызове в суд присяжных,
> не уклоняются. У меня спрашивают: а что мне будет, если я не пойду? Ну,
> совесть замучает.
>
> - Уже мучает. Приходило мне письмо с предложением стать присяжным…
>
> — А чего в соцсетях тогда писать?! В суде можно написать в опросном листе: не
> виновен, не доказано, заслуживает снисхождение. А в соцсетях считают —
> сколько лайков-дизлайков. И, конечно, надо требовать реальной судебной
> реформы. Например, чтобы в комиссии, которая разбирает кандидатуры на
> должности председателей судов, силовиков не было.
> А то ведь сейчас перед назначением силовики обсуждают кандидатуры судей и
> говорят: этот много оправдывает, есть сомнения. Или просто: мы против. И все.
> Карьера судьи закончилась.
>
> - Вы как автор многих действующих законов, связанных с судебной системой,
> что предложили бы государству поменять в первую очередь?
>
> — Установил бы суд присяжных в делах, где общество и власть сомневаются друг
> в друге. В делах, например, связанных с бизнесом или интересами спецслужб.
> Кроме того, присяжные важны в процессах о необходимой обороне. Во многих
> странах в конституциях прописано: если в деле заинтересовано государство, то у
> гражданина есть право на присяжных. Обвинения в терроре, диверсии,
> шпионаже — только через них.
> Ну и, наконец, если бы мировые судьи, которые ведут почти половину
> уголовных, 70% гражданских дел и 95% административных, избирались
> населением, то они бы чувствовали себя ответственными не перед хозяйкой
> Медной горы — председателем облсуда, а перед людьми. В царской России,
> кстати, были почетные мировые судьи, которые могли не иметь высшего
> образования. И они пользовались доверием населения.
>
> - Но выборы можно купить.
>
> — Даже царь-батюшка не смог ввести единообразие во всей империи, когда
> проводил судебную реформу. Так что надо пробовать, оценивая, в каких
> регионах коррупции больше, в каких — меньше.
>
> - Но реформа увеличит число оправдательных приговоров, а власть, похоже,
> желает, чтобы суды были жесткие.
>
> — Смотря что считать властью. Если карательные органы, то да — они, наверное,
> желают. Они у нас огромные. Их численность сравнима с армейскими. И под
> такое количество следователей и дознавателей нужны преступники. Система
> добывает из народа ровно столько злодеев, сколько ей надо. Она сама себя
> кормит, воспринимая зачастую народ как добычу. А суды эту систему
> обслуживают. Отсюда жесткие приговоры, отсюда — отсутствие оправданий.
> Власть карательных структур должна быть уравновешена независимым судом. И
> если это так происходит, то, как было при царе, в государстве образуется
> судебная республика. Интересный, кстати, феномен. Количество
> оправдательных приговоров суда присяжных достигали 40%. Это был
> своеобразный ответ жандармам. Вы фальсифицируете доказательства, пытаете
> людей. А мы будем их оправдывать.
>
> - Жесткий приговор по делу «Сети» оправдывают вынужденной борьбой
> государства с радикалами. Дескать, за такими экстремистами идет охота по
> всему миру, особенно в США. Никому не хочется окунуться в очередную
> революцию и погромы.
>
> — Что ж, власть может быть жесткой, но она должна быть справедливой. Да, в
> США могут быть очень жесткие приговоры по делам радикалов. Но там у них
> есть право на суд присяжных.
>
> - Нужна ли вообще государству судебная реформа?
>
> — Разговоры о ней идут с 1991 года. Действует Концепция судебной реформы, но
> ее исполнение саботируется. Не столько государством, сколько огромным
> влиянием карательной системы.
> Наше государство давно могло бы понять, что диктат — это затратно и
> невыгодно. А правовое государство — это то, что обеспечивает реальную
> стабильность.
>
> - Только когда это будет.
>
> — «Только вот жить в эту пору прекрасную…» (улыбается) Но я рассчитываю.
> Почитал тут русские поговорки о суде и нашел добрую: «Суди меня палата
> губернская, а не баба деревенская». Печально, что все остальные поговорки
> плохие.
>
> ИЗ ДОСЬЕ «КП»
>
> Сергей ПАШИН окончил юрфак МГУ. В 1992 году — глава отдела судебной
> реформы правового управления Президента РФ. С 1996 по 2001 год — судья
> Московского горсуда. Дважды лишался статуса, но его восстанавливали в
> должности. Профессор кафедры судебной власти Высшей школы экономики.
> Автор восьми законопроектов, ставших законами. Главный инициатор
> внедрения суда присяжных.
>
> https://www.ufa.kp.ru/daily/27092/4165685/
>
> И в самом верху вот такой комент к этой статье:
> Мы в 91 году СССР свой развалили. В 92 всю общенародную собственность раздали. В 93 году ВС расстреляли (больше 150 убитых, среди которых очень много молодых ребят!!!). В Чечне сколько народу погибло! В ЛДНР люди гибнут! По сравнению с этим «сеть» — бесконечно малая высокого порядка.
> То есть типа, в стране столько ужасов и проблем, что про пытки и посадки невиновных людей даже переживать не надо. Подумаешь мелочь какая.
> Вот только когда такого комментатора самого под пытки отправят, а потом на зону, или его сына, то он сразу совсем по иному запоёт.
>
> Вот ещё есть старая (2008 года) тема с одного компьютерного форума:
> https://forum.ixbt.com/topic.cgi?id=54:54611
>
> Называется:
> "0,8% оправдательных приговоров в России, а что у других и почему?"
>
> На второй странице обсуждения там есть такие слова:
> Вы еще бы про самостоятельность следователя пошутили.
> С этого у нас в России все и идет. Сначала следователь ведет дела по указке, по том суды, а в результате не право, а как прикажут или какие общие установки дадут.
> Нет у нас независимых судов, за большой процент оправдательных дают председателям и судьям судов по шапке не хило и в кассации отменяют все оправдетельные подряд, где доказательств вообще нет (именно не недостаточно, а нет вообще) плавают такие дела в судах по несколько лет с первой инстанции с оправдательным в кассацию, там отмена и на новое рассмотрение, пока не попадет к судье у кого рука не дрогнет ни на чем осудить человека. Понятно. что реальные сроки по таким делам не дают, но все равно даже мне адвокату страшно становится иногда от такого в наше «просвященное, гуманное и демократичное» время. А как таким клиентам объяснить, что это принято так в наших судах, что не он один такой везде так в России. Люди то фильмов насмотрелись, типо час суда, где обвинение отказывается от обвинения в зале суда, нет такого на практике, запрещено негласно вопреки закону.
> Не надо тут обманывать людей, нет у нас нормального правосудия и вляпаться по самое немогу может каждый.
>
> Вор должен сидеть в тюрьме — и неважно, как он туда попадет. А учитывая то, что честных у нас нет — то все верно.
>
> Вообще-то таковых людей в нашем обществе нет. Кто-то приворовывает на заводе, кто-то ворует интеллектуальную собственность, кто-то просто рядом стоял, а кто-то о чем-то догадывался, но не сообщил. Вот недавний случай — про изнасилование и убийство девушки, на глазах у целого подъезда. Т. е. любого можно посадить, а реальные причины уж найдуться. Так и живем.
>
> А ближе к концу обсуждения, на 4-й странице вот такие слова:
> Задача правосудия — не наказание за преступление, а поддержание в обывателе страха по поводу возможных его незаконных действий. То есть, грубо говоря, есть мнение, что невиновных в России нет. Все преступники.
> И значит сажать можно кого захочешь, а дело просто сфабриковать, или выжать признание под пытками.
> Тем более, что главная задача системы, это запугивать.
> И нечего кого-либо жалеть, ведь все преступники.
>
> Получается, что система просто старается хватать первых попавшихся, или мордой не понравившихся, или удалых конкурентов, и сажать их за решетку.
> И делать это в весьма большом количестве, чтобы было достаточно для запугивания остальных.
>
> И вот ещё интересная цитата с последней страницы того форума:
> принцип презумпции невиновности ведь фактически означает, что лучше не наказать виновного, чем осудить невиновного.
> А если у нас на самом деле действует принцип виновности (а не невиновности), то получается, что власть считает, что лучше даже осудить невиновного, чем не наказать виновного.
>
> Но каков результат таких методов?
> Преступлений что-то намного меньше не стало. Особенно в сравнении со странами с гуманной правоохранительной системой.
> А вот отношение народа к государству у большОй части население этим сильно испорчено.
> Каждый невинно осуждённый (да ещё и попавший при этом под пытки) превращается в большого врага для такой власти, и с большой вероятностью он настроит так и большинство своих родственников и друзей, и вообще везде где сможет будет трезвонить о том, в каком ужасном государстве мы живём.

> Свободомыслящий (bardakar38) писал (а) в ответ на сообщение:
>


>> Я сам телефон протухал и мне (брату посл. звонок) отдали, причём был узбек-дворник.
quoted2

> Об этом Владимир Ворсобин поговорил в эфире Радио «Комсомольская правда» с бывшим судьей Сергеем Пашиным.
>
>
>
> Об этом Владимир Ворсобин поговорил в эфире Радио «Комсомольская правда» с бывшим судьей Сергеем Пашиным.
>
> - почему наша судебная система становится все жестче?
>
> — На самом деле ее жесткость уменьшается из года в год. Количество приговоров
> к реальному лишению свободы заметно сократилось. Думаю, астрономическое
> количество зэков, которое было в прошлые годы, уже государству не нужно. Нет
> гигантских проектов, как, например, рытье каналов или колымские рудники.
> Очевидно, система смягчается. Да и ФСИН захлебывается. Трудно обеспечить
> работой всех заключенных и те висят бременем на бюджете.
> Но система проявляет жесткость, если речь идет о тяжких преступлениях, в
> особенности — в делах, которыми занимались спецслужбы. Поскольку судьи —
> сами в большинстве выходцы из карательных органов, они симпатизируют
> правоохранительной системе. Хотя спросите у любого из них, он скажет, что
> уровень следствия у нас ниже табуретки.
>
> - Но если «ниже табуретки», что мешает судье это заметить ?
>
> — К сожалению, у нас проблема с проверкой заявлений подсудимых. Например,
> заявлений о пытках. Когда судья поручает прокурору их проверить, то у
> последнего нет для этого ни сил, ни власти. Он перепоручает следователю. А тот
> и дело-то «раскрыл» именно потому, что получил признание под пытками.
> Иногда следователей вызывают на процесс и спрашивают, пытали или не
> пытали. Я видел одно такое дело: адвокат задает следователю вопрос: если бы
> вас пытали, вы бы в этом признались? Следователь стушевался, закричал,
> дескать, не имеете права такие обидные вопросы задавать. Судья вопрос снял.
> Но, по сути-то, адвокат прав. Как можно основывать вывод, что пыток не было,
> на показаниях потенциальных истязателей?
>
> - Но судья разве бездушная функция? У него же есть представление о добре, зле,
> справедливости?
>
> — Откройте кодекс профессиональной этики судьи. При выносе решения тот
> должен руководствоваться общечеловеческими представлениями о морали
> лишь в том случае, если кодекс этики не дает ответа на интересующий его
> вопрос. Судья человеческое должен отставить в сторону. Как напутствуют
> присяжных, например: «Вы оставьте жалость, оставьте все эти человеческие
> эмоции».
>
> - Это возможно?
>
> — Нет. Но судьи пытаются абстрагироваться от человеческого в себе еще по
> одной причине. Есть четкий статистический посыл от Верховного суда — если вы
> кого-то оправдали, то шансы на отмену такого приговора высшей инстанцией
> составляют треть. Если вы кого-то осудили, то шансы на отмену — меньше 1
> процента. То есть больше, чем в тридцать раз судья рискует, если он
> оправдывает. А судья, как и всякий человек, хочет карьеры.
>
> - Но когда у обвиняемого на теле следы пыток, как в деле «Сети», судья же
> понимает — перед ним, возможно, невиновный человек.
>
> — Закон говорит, что применение пыток означает признание доказательств
> недопустимыми. И предполагает уголовное преследование тех, кто пытал. Но
> сейчас суд не имеет права возбудить уголовное дело. Даже если факты пыток
> вскрылись, судья может лишь (и я это делал), написать частное определение или
> постановление. Обычно на это приходит формальный ответ: обсудили на
> коллегии или на заседании личного состава. Спасибо, мол, вам за сигнал.
>
> - Но судьи ведь понимают, что к чему…
>
> — Догадываются, конечно. Помню на одном заседании милая женщина
> прокурор, когда ей говорили про пытки, на ушко прошептала: "Сергей
> Анатольевич, если не побить, кто же признается?" То есть, если следствие не
> умеет искать доказательства, то на признание вся надежда. И если человек, не
> дай Бог, однажды признался или написал так называемое добровольное и
> чистосердечное, он себя погубил. Так устроена система.
>
> - Система позапрошлого века? Или 30-х годов прошлого?
>
> — В позапрошлом веке была великая судебная реформа. Подсудимый приходил в
> процесс, не связанный своими показаниями на следствии. Он давал их в суде. А
> в прошлом веке — да. Как пел Высоцкий: «Вы, как вас там по именам, вернулись к
> старым временам». Пытка — удел инквизиционного процесса. Когда «признание
> — царица доказательств».
> Количество заключенных в России и СССР
>
> - Правозащитники говорят еще об одном конфликте интересов. Заявления
> граждан о пытках, применяемых к ним оперативниками, поступают
> следователям. Но именно опера, «люди с земли», раскрывают следователю все
> дела, и тот им обязан. Ведь у Следственного комитета нет своей оперативной
> службы. Поэтому, получается, следствие позволяет полиции пытать по-братски…
>
> В нашей системе участь человека порой даже не судом определяется. И даже не
> следователем. И, как ни странно, даже не опером. А агентом. Когда вы читаете
> некоторые уголовные дела, вы не понимаете, почему именно на этого человека
> вышли. Почему задержали именно его? Почему получили от него добровольное
> и чистосердечное признание? И почему дальше он привлечен как обвиняемый?
> Это работа агентуры.
> И потом, у нас есть много вещей, которые сильно похожи на западные, но
> работают по-другому. В западных странах, например, в СИЗО запрещено вести
> оперативно-розыскную работу по уголовным делам. А у нас забыли запретить. В
> итоге пресс-хаты, не в таком, конечно, безобразном виде, как при СССР, но
> сохранились. И возможность оперов воздействовать на обвиняемого — тоже.
>
> - Почему жестокий приговор часто получают случайные люди? Например, в
> Ростове-на-Дону дали 6,5 лет молодым людям за пикет в защиту погорельцев…
>
> — Если человек себя «подставляет», то может стать объектом разработки. Среди
> важнейших ее методов — внедрение агентов и использование провокаторов.
> Тайная полиция всегда этим грешила. Достоевского, например, приговорили к
> казни за пустяковые разговоры. В обвинении, кстати, тоже шла речь о планах
> свергнуть власть Николая I. По этому делу трех человек привязали к столбам
> возле вырытых могил и разыграли сцену с монаршим милосердием. Прискакал
> фельдъегерь и всех помиловал.
> Или другой, уже современный случай — в Питере обвинялись двое человек в
> подготовке покушения на тогда еще губернатора Валентину Матвиенко. Дело
> безобразное, там уши провокаторов выглядывали. Но силовиков сдержал суд
> присяжных, который этих людей оправдал.
> А по делу «Сети», замечу, суда присяжных не было. Дело рассматривал военно-
> окружной суд. Конституция, кстати, запрещает чрезвычайные суды. Но если во
> всей гигантской стране только четыре суда могут разбирать подобные дела и
> все они — без присяжных, можно ли говорить, что норма о запрете «чрезвычаек»
> действует?
>
> - А что у нас в России случилось такого чрезвычайного, что нужны такие
> приговоры?
>
> — Это уже вопрос к политикам, не ко мне.
>
> - Часть граждан считает, что излишняя жестокость не повредит. Потенциальным
> террористам ясно надо дать понять — с ними поступят жестко. Так общество
> чувствует себя в большей безопасности.
>
> — Общество может себя чувствовать в безопасности, когда кого-то наказали или
> казнили, но это не значит, что оно от этого стало безопаснее.
> Нашему народу свойственна тяга к справедливости. И когда нарушается
> справедливость, нарушается не только правопорядок, но и порядок,
> установленный высшими силами. По сути, это разновидность «ссучивания»
> нации.
>
> - Извините, ссучивания?
>
> — Термин блатной. В тюремном мире означает ситуацию, когда воров в законе,
> например, заставляют действовать в интересах администрации. Но я имею в
> виду другое. При царе беглым каторжанам помогали. Клали у дома хлеб. Хозяин
> не выходил к каторжнику, но тот знал, где найти еду. Советской власти удалось
> эту традицию уничтожить. Когда людей заставляют кричать «Распни его!», когда
> говорят — вот мы накажем кого-то, пусть и не по делу, но зато все убоятся. Это и
> есть форма растления людей.
>
> - Есть ли у судейского корпуса профессиональная… не то, что этика, а гордость,
> что ли? И когда кто-то выносит скандально-жестокие приговоры, не боится ли
> он потерять репутацию?
>
> — Скорее, наоборот. Плохая репутация связана с коррупцией. Судьи в своей
> среде обычно осуждают тех коллег, кто склонен к поборам. И в Москве, кстати,
> руководство под этими лозунгами начинало чистку судейского корпуса, когда
> Ольга Александровна Егорова стала председателем Мосгорсуда.
> А жесткие приговоры, скорее, служат авторитету судьи. Тем более если ему
> угрожали и его охраняют, это идет ему на пользу. Если судья вынес жесткий
> приговор, значит, он не коррупционер, а человек праведный, но суровый.
>
> - А тот, кто либеральничает с обвиняемыми, а то еще и оправдывает, попадает
> под подозрение?
>
> — Да. Мне кричала председатель нашей квалификационной коллегии: почему
> судья заботится о преступниках? Меня тогда уличили в тяжком
> правонарушении. Я велел освободить из-под стражи больного туберкулезом,
> который выкашливал с кровью легкие. И послал свою секретаршу, дал ей денег
> на такси, чтобы она в пятницу (чтоб обвиняемого не держали до понедельника)
> отвезла мое определение. И его освободили.
>
> - Он был преступником?
>
> — Да-да, мне так и сказали — я забочусь о преступниках, а это судье не подобает. И
> вообще, зачем я его освобождаю, раз он бациллоноситель. Человек, слава богу,
> остался жив. Я ответил коллегии — за его преступление нет смертной казни.
> Кроме того, виновен он или нет — пока неизвестно. На квалификационной
> коллегии тогда сильно удивились!
>
> - Но он был преступником?
>
> — Да. И я его в итоге осудил. Но наказание было условным. Человек прошел курс
> лечения от туберкулеза, который был уже на последней стадии, и остался жив. И
> матушка его меня сильно благодарила, била поклоны… В любом случае, если
> судья у нас проявляет либерализм, оправдывает кого-то, карьера его, как
> правило, заканчивается. И дел серьезных ему не дают. Он сидит на мелочевке.
>
> - То есть зарекомендовавшему себя судье дают одни дела, а неблагонадежному
> — другие? Хотя я слышал о международном опыте, когда дела по судьям
> распределяет компьютер.
>
> — Нашим уголовно-процессуальным законом тоже предполагается компьютер.
> Но фактически председатель суда лучше знает — кому дать дело.
>
> - Может ли общество добиться справедливости по конкретным приговорам, как
> это было по делу журналиста Голунова, обвиненного в хранении наркотиков?
>
> — Общество может возражать, но решение принимает не оно. Если бы на эти
> дела распространялся суд присяжных, как до 2008 года, то общество могло бы
> сказать «нет». При малейших сомнениях в пытках подсудимые, скорее всего,
> были бы оправданы. Не зря же Верховный суд запрещает в присутствии
> присяжных говорить о пытках. Но присяжные догадываются. И тогда следуют
> оправдательные приговоры или со снисхождением. Скажу так — пусть ваши
> читатели, если их заботит наша судебная система, при вызове в суд присяжных,
> не уклоняются. У меня спрашивают: а что мне будет, если я не пойду? Ну,
> совесть замучает.
>
> - Уже мучает. Приходило мне письмо с предложением стать присяжным…
>
> — А чего в соцсетях тогда писать?! В суде можно написать в опросном листе: не
> виновен, не доказано, заслуживает снисхождение. А в соцсетях считают —
> сколько лайков-дизлайков. И, конечно, надо требовать реальной судебной
> реформы. Например, чтобы в комиссии, которая разбирает кандидатуры на
> должности председателей судов, силовиков не было.
> А то ведь сейчас перед назначением силовики обсуждают кандидатуры судей и
> говорят: этот много оправдывает, есть сомнения. Или просто: мы против. И все.
> Карьера судьи закончилась.
>
> - Вы как автор многих действующих законов, связанных с судебной системой,
> что предложили бы государству поменять в первую очередь?
>
> — Установил бы суд присяжных в делах, где общество и власть сомневаются друг
> в друге. В делах, например, связанных с бизнесом или интересами спецслужб.
> Кроме того, присяжные важны в процессах о необходимой обороне. Во многих
> странах в конституциях прописано: если в деле заинтересовано государство, то у
> гражданина есть право на присяжных. Обвинения в терроре, диверсии,
> шпионаже — только через них.
> Ну и, наконец, если бы мировые судьи, которые ведут почти половину
> уголовных, 70% гражданских дел и 95% административных, избирались
> населением, то они бы чувствовали себя ответственными не перед хозяйкой
> Медной горы — председателем облсуда, а перед людьми. В царской России,
> кстати, были почетные мировые судьи, которые могли не иметь высшего
> образования. И они пользовались доверием населения.
>
> - Но выборы можно купить.
>
> — Даже царь-батюшка не смог ввести единообразие во всей империи, когда
> проводил судебную реформу. Так что надо пробовать, оценивая, в каких
> регионах коррупции больше, в каких — меньше.
>
> - Но реформа увеличит число оправдательных приговоров, а власть, похоже,
> желает, чтобы суды были жесткие.
>
> — Смотря что считать властью. Если карательные органы, то да — они, наверное,
> желают. Они у нас огромные. Их численность сравнима с армейскими. И под
> такое количество следователей и дознавателей нужны преступники. Система
> добывает из народа ровно столько злодеев, сколько ей надо. Она сама себя
> кормит, воспринимая зачастую народ как добычу. А суды эту систему
> обслуживают. Отсюда жесткие приговоры, отсюда — отсутствие оправданий.
> Власть карательных структур должна быть уравновешена независимым судом. И
> если это так происходит, то, как было при царе, в государстве образуется
> судебная республика. Интересный, кстати, феномен. Количество
> оправдательных приговоров суда присяжных достигали 40%. Это был
> своеобразный ответ жандармам. Вы фальсифицируете доказательства, пытаете
> людей. А мы будем их оправдывать.
>
> - Жесткий приговор по делу «Сети» оправдывают вынужденной борьбой
> государства с радикалами. Дескать, за такими экстремистами идет охота по
> всему миру, особенно в США. Никому не хочется окунуться в очередную
> революцию и погромы.
>
> — Что ж, власть может быть жесткой, но она должна быть справедливой. Да, в
> США могут быть очень жесткие приговоры по делам радикалов. Но там у них
> есть право на суд присяжных.
>
> - Нужна ли вообще государству судебная реформа?
>
> — Разговоры о ней идут с 1991 года. Действует Концепция судебной реформы, но
> ее исполнение саботируется. Не столько государством, сколько огромным
> влиянием карательной системы.
> Наше государство давно могло бы понять, что диктат — это затратно и
> невыгодно. А правовое государство — это то, что обеспечивает реальную
> стабильность.
>
> - Только когда это будет.
>
> — «Только вот жить в эту пору прекрасную…» (улыбается) Но я рассчитываю.
> Почитал тут русские поговорки о суде и нашел добрую: «Суди меня палата
> губернская, а не баба деревенская». Печально, что все остальные поговорки
> плохие.
>
> ИЗ ДОСЬЕ «КП"
>
> Сергей ПАШИН окончил юрфак МГУ. В 1992 году — глава отдела судебной
> реформы правового управления Президента РФ. С 1996 по 2001 год — судья
> Московского горсуда. Дважды лишался статуса, но его восстанавливали в
> должности. Профессор кафедры судебной власти Высшей школы экономики.
> Автор восьми законопроектов, ставших законами. Главный инициатор
> внедрения суда присяжных.
>
> https://www.ufa.kp.ru/daily/27092/4165685/
>
> И в самом верху вот такой комент к этой статье:
> Мы в 91 году СССР свой развалили. В 92 всю общенародную собственность раздали. В 93 году ВС расстреляли (больше 150 убитых, среди которых очень много молодых ребят!!!). В Чечне сколько народу погибло! В ЛДНР люди гибнут! По сравнению с этим «сеть» — бесконечно малая высокого порядка.
> То есть типа, в стране столько ужасов и проблем, что про пытки и посадки невиновных людей даже переживать не надо. Подумаешь мелочь какая.
> Вот только когда такого комментатора самого под пытки отправят, а потом на зону, или его сына, то он сразу совсем по иному запоёт.
>
> Вот ещё есть старая (2008 года) тема с одного компьютерного форума:
> https://forum.ixbt.com/topic.cgi?id=54:54611
>
> Называется:
> «0,8% оправдательных приговоров в России, а что у других и почему?»
>
> На второй странице обсуждения там есть такие слова:
> Вы еще бы про самостоятельность следователя пошутили.
> С этого у нас в России все и идет. Сначала следователь ведет дела по указке, по том суды, а в результате не право, а как прикажут или какие общие установки дадут.
> Нет у нас независимых судов, за большой процент оправдательных дают председателям и судьям судов по шапке не хило и в кассации отменяют все оправдетельные подряд, где доказательств вообще нет (именно не недостаточно, а нет вообще) плавают такие дела в судах по несколько лет с первой инстанции с оправдательным в кассацию, там отмена и на новое рассмотрение, пока не попадет к судье у кого рука не дрогнет ни на чем осудить человека. Понятно. что реальные сроки по таким делам не дают, но все равно даже мне адвокату страшно становится иногда от такого в наше «просвященное, гуманное и демократичное» время. А как таким клиентам объяснить, что это принято так в наших судах, что не он один такой везде так в России. Люди то фильмов насмотрелись, типо час суда, где обвинение отказывается от обвинения в зале суда, нет такого на практике, запрещено негласно вопреки закону.
> Не надо тут обманывать людей, нет у нас нормального правосудия и вляпаться по самое немогу может каждый.
>
> Вор должен сидеть в тюрьме — и неважно, как он туда попадет. А учитывая то, что честных у нас нет — то все верно.
>
> Вообще-то таковых людей в нашем обществе нет. Кто-то приворовывает на заводе, кто-то ворует интеллектуальную собственность, кто-то просто рядом стоял, а кто-то о чем-то догадывался, но не сообщил. Вот недавний случай — про изнасилование и убийство девушки, на глазах у целого подъезда. Т. е. любого можно посадить, а реальные причины уж найдуться. Так и живем.
>
> А ближе к концу обсуждения, на 4-й странице вот такие слова:
> Задача правосудия — не наказание за преступление, а поддержание в обывателе страха по поводу возможных его незаконных действий. То есть, грубо говоря, есть мнение, что невиновных в России нет. Все преступники.
> И значит сажать можно кого захочешь, а дело просто сфабриковать, или выжать признание под пытками.
> Тем более, что главная задача системы, это запугивать.
> И нечего кого-либо жалеть, ведь все преступники.
>
> Получается, что система просто старается хватать первых попавшихся, или мордой не понравившихся, или удалых конкурентов, и сажать их за решетку.
> И делать это в весьма большом количестве, чтобы было достаточно для запугивания остальных.
>
> И вот ещё интересная цитата с последней страницы того форума:
> принцип презумпции невиновности ведь фактически означает, что лучше не наказать виновного, чем осудить невиновного.
> А если у нас на самом деле действует принцип виновности (а не невиновности), то получается, что власть считает, что лучше даже осудить невиновного, чем не наказать виновного.
>
> Но каков результат таких методов?
> Преступлений что-то намного меньше не стало. Особенно в сравнении со странами с гуманной правоохранительной системой.
> А вот отношение народа к государству у большОй части население этим сильно испорчено.
> Каждый невинно осуждённый (да ещё и попавший при этом под пытки) превращается в большого врага для такой власти, и с большой вероятностью он настроит так и большинство своих родственников и друзей, и вообще везде где сможет будет трезвонить о том, в каком ужасном государстве мы живём.

> Сергей ПАШИН окончил юрфак МГУ. В 1992 году — глава отдела судебной
> реформы правового управления Президента РФ. С 1996 по 2001 год — судья
> Московского горсуда. Дважды лишался статуса, но его восстанавливали в

>

> AAA1111 (AAA1111) писал (а) в ответ на сообщение:
>


>> Автор восьми законопроектов, ставших законами. Главный инициатор
>> внедрения суда присяжных.
quoted2