Явление грантов гуманитарному народу в девяностые были посажены ростки многих сегодняшних "цветов"
Евгений Фатеев
Ранее обласканные властью, занимавшие высокое положение в советском обществе гуманитарии всех мастей вдруг оказались в 1990-е годы не нужными своему нанимателю - государству. Суровые и скучные дядьки от власти начали ковать бабло, делить активы, беспощадно и безмозгло обогащаться. В этом деле никаких идеологий, умствований и теорий не требовалось. Достаточно было задешево подкупить довольно безмозглое журналитстское сообщество. Да и то не все. В целом же люди делом занимались. Тырили, отстреливались, продавали и продавались. И было им глобально «не до»…много чего.
И появилось у нас тогда некоторое количество любопытных институций, которые были нездешними, которые были за все хорошее и против всего плохого, и которые начали подбрасывать деньжат иногда буквально голодавшим работникам вузов и прочих институций высшей школы. За эти нехитрые денежки, именовавшиеся грантами, что-то нужно было сделать. Полились рекой книжки с не всегда понятными названиями и небольшими тиражами, какие-то исследования на тему «игры в бисер», семинары с нехитрыми, но подкармливающими кофе-брейками и прочее подобное. Всё это в пока ещё узком кругу и для узкого круга. И даже если бы там говорили о способах поедания свежеубитых младенцев, этот междусобойчик казался бы безобидным.
Да и особенно сметливые и бодрые туземцы так лихо администрировали и модерировали распределение грантов, так творчески и с таким воображением (за мзду) контролировали результативность, что майки заворачивались. Коррупция в аборигенном грантоделии зацвела пышным цветом. Ещё предстоит описать эту занятную грантовую коррупцию 1990-х годов. Вообще все эти вещатели об открытом обществе и его врагах, о демократии и прочей дребедени – нещадно тырили скудное грантовое бабло, не выполняли свои обязательства и прочее подобное. Я это видел. Я уже знаю, что самыми коррумпированными и продажными до безобразия являются как раз борцы с этой самой коррупцией.
Но всё-таки многое грантодателям, несмотря ни на что, удалось. Ковавшийся и адаптировавшийся для наших туземных почв феминистский фундаментализм, расцветший у нас сейчас, ковался именно в 1990-е годы. Тогда же начали заваривать и наш неповторимый урбанизм, бессмысленный и беспощадный. Тогда же были посажены ростки и прочих сегодняшних цветов.
И в наши дни куётся многое, с чем мы столкнемся через какое-то время. И, поверьте, это очень недобрые и злые вещи.
11:15 06.02.2020
Злой Иван Непомнящий (Котейкинс1242) писал (а) в ответ на :
> Вы помните девяностые? > С комками и ларьками где продавали спирт "Рояль" и "Росинку"? В магазинах "Электроника" была запись на БК-001 и ВМ-1 (видомагнитофон). Ликер "Амеретто", водка "Зверь" и "Распутин"! > Да, денег не было! Но была Надежда! А сейчас что? Что предлагают упыри от ЕР? Пошли они к черту вместе с Никанетами! Я лично буду защищаться до последнего вздоха!
Лучше иди работай.
14:59 06.02.2020
Смерть кинопроката 1990-е годы – время предательства цивилизационных функций, когда кинотеатры перестали быть кинотеатрами, режиссёры перестали быть режиссёрами
Евгений Фатеев
Одна из самых киносмотрящих стран, одна из великих кинематографических держав буквально в одночасье лишилась кинопроката. Я очень хорошо помню, что 1990-е годы – это время без кино. Нет-нет, фильмы мы смотрели, но по домам, с видео-кассет с жуткими картинкой и переводом. На целое десятилетие мы утратили это потрясающее ощущение коллективного киносмотрения в тёмном кинозале, совместного проживания фильма.
Многочисленные кинотеатры опустели, превратились в странные пространства, заполненные торгашней и прочим посторонним. 1990-е годы – это время пришествия в непредназначенные для них места. 1990-е годы – время предательства цивилизационных функций, когда кинотеатры перестали быть кинотеатрами, режиссёры перестали быть режиссёрами и т.д. Вся акавшая по-идиотски, инфантильно понимаемую свободу кинонечисть, захватившая власть в перестроечном кинематографическом сообществе смогла принести зрителю лишь одно – чернуху. Оказалось, что столь желавшие «швабоды» кинодеятели носили в себе чернуху, их утлые тельца были пристанищем для черных душ. А еще они продемонстрировали, что умеют только разрушать. Они разрушили и кинопрокат, и вообще всю киноиндустрию.
В 1990-е годы далёкий и чужой Голливуд воспитывал наших детей. Кстати, не всегда плохими фильмами. Тогда в Голливуде еще умели снимать большой стиль и прекрасное семейное кино. А у нас разучились. Надолго. Мы до сих пор не можем выбраться из болота киночернухи, которую туземные плохо образованные «кинодеятели» почитают за «правду». И те немногие, кто им противостоял внутри, оказались соучастниками возрождения отечественной киноиндустрии. Очень хорошо помню, какие два фильма вернули нас, многих из нас, в кино. Это были «Титаник» и «Сибирский цирюльник». С этих фильмов началось наше кино-выздоровление.
> Злой Иван Непомнящий (Котейкинс1242) писал (а) в ответ на сообщение:
>> Вы помните девяностые? >>
>>
>
>> Вы помните девяностые? >> С комками и ларьками где продавали спирт "Рояль" и "Росинку"? В магазинах "Электроника" была запись на БК-001 и ВМ-1 (видомагнитофон). Ликер "Амеретто", водка "Зверь" и "Распутин"! >> Да, денег не было! Но была Надежда! А сейчас что? Что предлагают упыри от ЕР? Пошли они к черту вместе с Никанетами! Я лично буду защищаться до последнего вздоха!
>Лучше иди работай.
Предлагаешь работу? Какая зарплата?
17:26 06.02.2020
Злой Иван Непомнящий (Котейкинс1242) писал (а) в ответ на :
>> Злой Иван Непомнящий (Котейкинс1242) писал (а) в ответ на сообщение:
>>> Вы помните девяностые? >>>
>>>
>>
>>> Вы помните девяностые? >>> С комками и ларьками где продавали спирт "Рояль" и "Росинку"? В магазинах "Электроника" была запись на БК-001 и ВМ-1 (видомагнитофон). Ликер "Амеретто", водка "Зверь" и "Распутин"! >>> Да, денег не было! Но была Надежда! А сейчас что? Что предлагают упыри от ЕР? Пошли они к черту вместе с Никанетами! Я лично буду защищаться до последнего вздоха!
>>Лучше иди работай.
>Предлагаешь работу? Какая зарплата?
Работа по способностям.
09:10 12.02.2020
Как не бросать своих? после прочтения «Красного нуара Голливуда» невозможна роскошь тупого антисоветизма
Евгений Фатеев
Михаил Трофименков. «Красный нуар Голливуда. Часть I. Голливудский обком». СПб: «Сеанс», 2018 - 748 с.
В последние лет пять-шесть у нас много говорят о том, что «русские своих не бросают». Пока ещё бросают. Уже гораздо меньше, чем раньше, но пока ещё бросают. И прямо сейчас, вот здесь и сейчас, мы от этого бросания излечиваемся. Вот в этой конкретной книге, которая действительно очень особенная. Кстати, даже очень особенные книги могут издаваться тысячным тиражом, не переставая быть особенными, обладающими большим общекультурным значением. Тысячный тираж – это скорее знак того, что книгу просто необходимо поскорее купить. Пока она ещё продается, и пока она не превратилась в библиографическую редкость.
Эта книга из числа роскошных. Роскошь таких книг могут позволить себе только большие, великие культуры. Читая такую книгу, ты начинаешь верить в то, что мы, наша культура, начинаем выбираться из состояния вечного бедного. Вечным бедным, согласно внешним признакам, у нас пока еще остается государство, которое могло бы воротить горы на сравнительно небольших ресурсах, если бы оно всего лишь избавилось от комплекса вечного бедного, обрело вкус к драйву, заразилось амбициями. И очень хочется, чтобы эту книгу прочитали люди откуда-то оттуда, из тех странных закрытых кабинетов, в которых «кто-то хитрый и большой» принимает судьбоносные решения.
В сегодняшнем постглобалистском мире нельзя будет отсидеться в окопе. Окопных и катакомбных просто объедут, не учтут, проигнорируют. Те, кто всё же решился на сложную, очень дорогую, очень непростую игру в суверенитет, должны понимать, что это не про оборону, а скорее про бои на всех фронтах, на подступах, в тылу врага, это про игру на всех досках. А мы пока до этого не доросли. А потому до сих пор можем позволить себе бросать своих. Под своими в данном случае я понимаю тех западных и восточных творцов, интеллектуалов, которые в прошлом веке, совсем недавно, поверили в наш Красный проект, который для всех в мире был русским проектом. В прошлом веке мы были эдаким альтернативным символическим рынком, мы были местом обитания какого-то другого воздуха, которым могли дышать люди, поверившие нам, поверившие в нас. Поверившие подчас так, как мы сами в себя не верили.
А потом мы их бросили. Поверившие в нас дорого за это заплатили и при жизни, и после смерти. Мы их бросили, и сейчас многие из них пребывают в забвении. Мы их бросили, а сами почти фатально упростились, уплостились, деградировали, впав в идиотский, одноклеточный, тупой и дремучий антисоветизм. Вообще антисоветизм – для меня лично – это тест на некую мировоззренческую взрослость. Всем еще не совсем безнадежным антисоветчикам просто необходимо прочитать эту книгу. Есть шанс на излечение. В том числе и на излечение от бросания своих.
Каких своих? Красных сценаристов Голливуда и функциональных живописцев ГДР, кубинских карикатуристов и арабских монументалистов, красных архитекторов Латинской Америки и самобытных создателей красного масскульта в Индонезии, керамистов Мейсена гдровского периода и югославских архитекторов-бруталистов, польских писателей-соцреалистов и венгерских дизайнеров-шестидесятников и т.д. и т.п.
И это не только наш важнейший цивилизационный долг. «Вспомнить о своих» синонимично «вспомнить себя». В этой книге, переполненной деталями, фактами, есть главное – она помогает лучше понять нас самих. После этой книги ходульные и убогие представления наших кинематографистов о 20-х, 30-х годах в СССР кажутся уже просто невозможными. По прочтении этой книги будет просто невозможно позволить себе роскошь тупого антисоветизма.
Уже придется жить с осознанием таких фактов, как:
- «…летом 1932-го Совет по физкультуре при СНК постановил развивать новый национальный вид спорта – бейсбол, а в апреле 1934-го Московский институт физкультуры ввел курс бейсбола»;
- как отмечал американский писатель Дос Пассос, «в 1928 году он ни разу не почувствовал в своих собеседниках страха. Напротив, его поражала вольность речей даже в кругу «сталинца» Фадеева, приютившего Доса»;
- «Дос Пассос изумлялся: едва ли не все, с кем он говорил в Москве, - от Эйзенштейна до уборщицы в гостинице – настоятельно советовали посетить театр кабуки»;
- Одним из первых членов Союза советских композиторов был Алекс Норт, автор музыки для «Спартака», «Клеопатры» и «Трамвая «Желание»», первый композитор-обладатель «Оскара» «за вклад»;
- первый негр-сценарист появился на советском «Межрабпомфильме».
Таких фактов в книге множество. И у нас только впереди исследование Советской России как невозможной страны. И нам как-то нужно победить свою собственную внутреннюю провинциальность, чтобы осознать тот факт, что в 1930-е годы Москва перехватила Парижа пальму самого космополитичного города мира. У нас впереди преодоление многочисленных невозможностей, одной из которых является недостаточность книги как жанра. Эта книга – скорее руководство к пользованию, путеводитель для грандиозного, потрясающего медийного проекта, который когда-нибудь обязательно появится.
16:40 14.02.2020
Люди на руинах о девяностых
Татьяна Воеводина
90-е годы, такие как будто недавние, становятся предметом воспоминаний стариков. Вот и мне захотелось кое-что вспомнить из той, послереволюционной жизни. Что в 1991 г. произошла революция – сомневаться не приходится: старая жизнь рухнула, правила игры радикально изменились, власть и собственность оказалась в других руках.
В «Интернационале» поётся о чаемой революции: «Кто был ничем, тот станет всем». Это вольная цитата из евангельской притчи о виноградарях: первые станут последними, а последние – первыми. Именно так происходит в любой революции. Так случилось и 90-х.
Среди моих читателей (особенно из «Завтра») всегда находится кто-нибудь, кто при словах о революции возмущается: «Какая революция? Это была неправильная, плохая революция, контрреволюция!». На самом деле, хороших и правильных революций не бывает.
В письме к Вере Засулич от 23 апреля 1885 года Энгельс писал: «Люди, воображавшие, что они сделали революцию, всегда убеждались на следующий день, что они не знали, что делали, – что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории, той иронией, которой избежали не многие исторические деятели». Он был очень прав.
Чрезвычайно иронична оказалась история по отношению ко многим советским интеллигентам: уж как они призывали революцию, как ждали, как ненавидели всевластие КПСС, 6-ю статью Конституции и 5-й пункт советских анкет, как мечтали о свободе слова и выезда! И вот они-то почасту первыми и оказались выброшены на помойку жизни: закрылись НИИ, редакции и кафедры, где так привольно было (как выяснилось впоследствии) ругать строй, работая при этом по возможности и в своё удовольствие. Их уютный мирок – рухнул, и они оказались на обломках или даже под обломками. На это явление обратил внимание С.Г. Кара-Мурза. Он несколько раз по разным поводам и в разных книжках рассказывал: его бывшие коллеги-химики прямо жаждали прекращения советской жизни. Когда он резонно обращал их внимание на то, что они живут именно благодаря советской власти и на её содержании, а будет ли их содержать власть антисоветская – это большой вопрос. Но неглупые вроде люди просто не понимали, о чём он. Главное – свалить тиранию. Именно подобные явления и заставили С.Г. Кара-Мурзу говорить о «затмении разума» - центральной идее всех его писаний.
Ирония истории была ещё и в том, что тот, кто был неизмеримо менее революционен и даже аполитичен, пережили революцию проще и даже успешнее. Такова была и наша семья, и мои продавщицы, да много кто.
Я лично никогда не была революционеркой. Я была любознательной и довольно начитанной, но при этом совершенно аполитичной особой. Мне, как и всем известным мне людям всех профессий родов занятий, казалось, что многое следует переменить в советской жизни. Мне думалось, что надо бы допустить частную инициативу, мелкий бизнес, снять многие бюрократические препоны – в сущности, с начала 80-х так думало большинство. Но для этого, как мне представлялось, совершенно не требовалось ни отменять советскую власть, ни запрещать КПСС, ни вводить многопартийность. Полезные изменения могли быть произведены сверху, как поначалу и казалось, что сделает Горбачёв. Приватизацию, т.е. разграбление государственной собственности, я и вообразить себе не могла. До такой степени не могла, что сначала даже не заметила приватизации, настолько она не помещалась в моём сознании.
И вот вместо назревших реформ – случилась революция.
Революция – это всегда разрушение. Прежняя жизнь падает, точно ветхое здание, которое не сумели или не захотели вовремя отремонтировать или хоть подпереть. Революция – это совершенно не созидательный процесс. Созидание новой жизни начинается уже после революции, на этапе, который во французской истории получил название Реставрации. Название, разумеется, условное: ничего на свете нельзя реставрировать, как давжды войти в одну реку. Мы сегодня только едва приступили к созидательному этапу, а до этого переживали затянувшийся этап революционного разрушения.
Вернёмся, впрочем, в 90-е. Чрезвычайно любопытный вопрос: как повели себя люди на руинах? Кто пускал пузыри, кто выкарабкивался? А кто даже и ощутил, что это его время, его шанс? Ведь у каждого времени, как сказал Василий Гроссман в книге «Жизнь и судьба», свои сыновья, любимые временем, и свои пасынки, временем отвергаемые. В революцию они часто меняются местами.
По моим наблюдениям, наиболее успешны были в 90-е годы два противоположных типа.
Тип первый. Подлинные специалисты, в основном естественно-технического профиля. Эти нашли себе место, к сожалению, чаще всего за границей. Революция оказалась мощной центрифугой, которая жестоко отсепарировала тех, кто просто числился учёным и специалистом, от тех, кто в самом деле что-то знал и умел. При этом хотел непременно работать по специальности.
Среди наших с мужем знакомых таких немало. Вот сын заведующего той кафедрой, где учился мой муж. Уехал в Америку, теперь он, можно сказать, мировая величина – руководитель важного института в ФРГ. Вообще, многие из «физтехов» уехали, и устроены очень хорошо – в разной степени, разумеется. Тут одна деталь: они были подлинными специалистами. Жаль, что их умения и таланты используются не у нас.
Ну а те, кто просто числился – заняли те ниши, которые им были по силам: в торговле, домашнем обслуживании. Это мириады сотрудников НИИ, которых было при советской власти без счёта.
Многие молодые инженеры-станкостроители, дети друзей моих родителей, уехали в Китай: тогда там требовались такие специалисты. Не гении, не творцы прорывных направлений – просто нормальные квалифицированные инженеры.
А вот мои друзья детства по егорьевскому двору. Они работали на машиностроительном заводе, ездили наладчиками станков в ФРГ и Болгарию – сопровождали станки, которые продавались туда. Никогда не были семи пядей во лбу – просто нормальные труженики. Станкостроение загнулось первым, и они потеряли своё положение. Помнится, совсем было худо, я их привлекала к работе водителями, когда работала в итальянской компании её московским представителем. Так братья перекантовались, а потом устроились почти по специальности: их знакомый организовал сборочное производство люстр, и они пошли к нему чем-то вроде мастеров.
Многие научные работники успешно занялись бизнесом, потому что были людьми неглупыми, а наука не была для них чем-то таким, без чего они жить не могли. И заработали существенные деньги. С нуля. Но тут мы уже переходим ко второму типу успешных людей.
Второй тип – это люди без внутренней привязки. Готовые делать, в принципе, что угодно.
Что угодно - совершенно не обязательно грабить и убивать – таких, кто грабил и убивал, было в процентном отношении вообще немного. В этом смысле наша последняя революция, сравнительно с Октябрьской 17-го года, была, хвала небесам, довольно бархатной. Жизнь этих боевиков приватизации была яркой, но короткой: на каждом кладбище есть аллея жертв революции 91-го года; типичный возраст, в который они пали на своих «стрелках», - около 28 лет. И тех, кто сумел отхватить большие куски бывшей госсобственности и ставшие так называемыми олигархами, было уж совсем немного. Ни с теми, ни с другими я знакома не была. Основная масса – это обычные средние люди, ничего не отхватившие, а многое потерявшие.
Наряду с бандитами я лично ни с кем не была знакома, кто взобрался на самый верх, стал министром, депутатом Госдумы или олигархом. Я наблюдала тот слой, к которому сама принадлежала – средняя московская интеллигенция: муж – научный сотрудник, инженер-физик, я - переводчица. Прямо герои Юрия Трифонова. О них я и пишу.
Я давно заметила: удача в ту революционную пору часто улыбалась тем, кто «был ничем». Не имел железобетонного представления о себе и не стремился заниматься непременно тем, что написано в дипломе или тем, к чему привык. Такие люди непредвзято смотрели на окружающую жизнь (на руины) и часто могли увидеть какую-нибудь возможность. Возможность ведь всегда есть: нужно просто уметь её увидеть; это что-то вроде загадочных картинок, где в смешении линий надо разглядеть трёх волков или рыбака и рыбку. Помню, такие картинки я ещё в дошкольном детстве любила рассматривать и разгадывать; их помещали в «Мурзилке» и «Весёлых картинках». Деловые возможности очень похожи на эти картинки.
А вот те, кто точно знал, кто он – приходил в ужас от утраты места и статуса, а потому возможностей не видел, вернее, твёрдо знал, что их – нет. И бедолага начинал выживать. Это гадкое, подлое, деморализирующее слово, вошедшее в обиход именно в ту пору. Я заметила: стоит человеку подумать о себе, что он выживает – это, как говорил Наполеон, «начало конца»: такой человек перестаёт видеть даже довольно очевидные возможности. Это что-то вроде паники, но не острой, а, так сказать, хронической, вялотекущей. Но как всякая паника, она лишает возможности соображать, ориентироваться и принимать правильные решения.
Помню сильно впечатлившую меня историю, рассказанную мне мамой одноклассника моего сына. Жила молодая женщина, дочь крупного партийного начальника. Кандидат наук, старший научный сотрудник МГУ. Всё у неё было: квартира, отличное место, которое казалось вечным и неколебимым, муж, маленькая дочка, которую она собиралась как-то по-научному воспитывать. И тут – крах. Зарплата обнулилась, папа умер, ничего не понятно. Муж, кстати, не разделял её паники: стал «бомбить» на своём «жигуле», как многие тогда. Это её особенно унижало: она – и вдруг жена таксиста. Впала в депрессию. Моя приятельница, врач, не психиатр, но всегда увлекавшаяся психиатрией, пыталась проводить с нею психотерапевтические беседы. Но куда там! Попала бедолага в самую настоящую психушку.
При этом женщины адаптировались лучше мужчин: они меньше «о себе понимали» и готовы были делать то, что в данный момент ведёт к заработку. К тому же, у нас было неимоверное количество женщин-инженеров, тяготившихся своей профессией. Вот они-то и сбросили с себя докучный статус, как неудобную одежду, и занялись тем, что им по уму и даже по вкусу.
В ту пору в Туле я познакомилась с женщиной средних лет, которая на момент знакомства работала уборщицей в банке. Она рассказала, что в прежней жизни лет двадцать работала инженером-конструктором. Я приготовилась уже произнести что-то соболезнующее, как оказалось, что моя собеседница ощущает себя вполне благополучной, а положение своё - даже лучшим, чем прежде. «Раньше так всё было трудно, ответственно, вечно боишься ошибиться, нервничаешь, а теперь убрала – и дело с концом».
Часто находили интересные возможности люди, которые смотрели на вещи юмористически и готовы были сыграть в комедии жизни разные, порой неожиданные, роли. Когда я затеяла свой бизнес, я, помнится, стояла на лестнице подземного перехода и раздавала листовки, зазывающие в наш офис. Господи, каких только живописных опущенцев мы поили чаем и всячески привечали! Но факт есть факт: так мы нашли первых продавцов нашего товара. А потом к нам повалили люди с закрывшихся предприятий, из НИИ, из контор, где по месяцам не платили зарплату, да и просто невесть откуда. Когда я рассказала одной женщине, как я вылавливала в окружающей среде первый продавщиц, она вздохнула соболезнующе: «До чего людей довели!». А мне лично всё это казалось новым, забавным и перспективным.
Юмористический взгляд на вещи в те времена (да и в любые) – огромное подспорье в жизни. Серьёзное, полное драматизма самоощущение – не прокатывало. Все тогдашние бизнесы были маленькой комедией жизни. Большинство этих бизнесов просуществовало совсем недолго, но некоторые живут и поныне, а иные и разрослись, приобрели известность. Но если и не разрослись – успешно кормят своих создателей, и на том спасибо.
Вот такие люди оказались любимыми сыновьями того революционного времени. Им свойственна изобретательность, ныне прозванная креативностью: бизнес ведь придумать надо. Они не боятся «пойти туда, не знаю куда», действовать без всякой инструкции и ясного понимания, к чему всё это приведёт. Они готовы менять свою жизнь и меняться сами.
Сегодня этот тип считается очень ценным: инноватор, лидер, стартапер – ну, знаете, что принято говорить по этому поводу. Сегодня уж и детей в школах учат: ты не будешь работать по определённой специальности, ты сменишь за жизнь множество работ и профессий. Профессия на всю жизнь – это прошлый век. Вон и Герман Греф учит: специалисты не нужны, а нужны «энергичные люди». Что, опять революция готовится? Да вроде нет… Но такова нынче господствующая точка зрения.
На самом деле, люди нужны разные. В эпоху слома – есть запрос на бойких стартаперов, тех, «кто был никем». Но жизнь постепенно входит в берега, и нужны – специалисты. А их нет. Но это уже не воспоминания, а неказистая современность.
17:40 14.02.2020
Злой Иван Непомнящий (Котейкинс1242) писал (а) в ответ на :
> Вы помните девяностые? > С комками и ларьками где продавали спирт "Рояль" и "Росинку"? В магазинах "Электроника" была запись на БК-001 и ВМ-1 (видомагнитофон). Ликер "Амеретто", водка "Зверь" и "Распутин"! > Да, денег не было! Но была Надежда! А сейчас что? Что предлагают упыри от ЕР? Пошли они к черту вместе с Никанетами! Я лично буду защищаться до последнего вздоха!
А то! Можно было любому либероиду чушку начистить и менты с пониманием проходили мимо. А ща сплошная толерастия
00:58 15.02.2020
avenarius (avenarius) писал (а) в ответ на :
> власть и собственность оказалась в других руках.
сильно сомневаюсь..есть такое выражение: сменить окрас..что и проделала партноменклатура в лице бывших секретарей обкомов партии и влксм...говно не тонет как известно..ну там конечно ещё криминал подтянулся. пушечное мясо...хорошо удобрили землю в 90-х
22:01 18.02.2020
Русские ленивы и бестолковы, и потому мы у вас взяли и между собой поделили?
Психологическая и идеологическая кампания по отключению нашей памяти от своей новой и новейшей истории велась довольно долго и эффективно, и с успехом. Мы многое забыли, или нам многое переформатировали.
Чем и кем сегодня и раньше пугали народ, точнее электорат, перед выборами депутатов Государственной думы и президента, да и на региональных выборах не скупились? Главным лозунгом, главным пугалом была фраза: «Придут коммунисты и всё отнимут, и всё разделят».
И народ начинал бояться. Хотя и не помня, когда же такое было, чтобы пришли и у народа что-то отняли. Что отнимать-то было? "Фабрик, заводов и пароходов" у народа в собственности не было.
А по сути своей, провозглашённый демократами лозунг - чушь несусветная.
Если посмотреть на дела коммунистов («большевиков»), то увидим, что всё было наоборот. Да, они отнимали, но потом соединяли, а не делили.
Давайте вспомним главные лозунги тех лет: «национализация» и «коллективизация». Но это же не раздел, а собирание. Ведь и само слово «коммунист» в переводе на русский язык означает – общий, общинный.
А вот отнимать и делить, это к господину Чубайсу и его соратникам, который, кстати, ещё и обвинил российское общество в неблагодарности. Это у них здорово получилось, «высший пилотаж», при нашем полном молчании. Всё народное хозяйство у народа отняли и меж «семибанкирщиной» поделили.
На политическом горизонте помимо Ельцина и Собчака, был и такой либерально-демократический деятель, как глава Москвы Г.Х. Попов, также профессор.
И также писучий и много говорящий. Так вот он написал следующее: «Главное в перестройке в экономическом плане – это делёж государственной (читай – народной) собственности между новыми владельцами». Чётко, ясно и недвусмысленно.
Иными словами Попов показал суть перестройки и приватизации. Обратите внимание, не выкуп, а делёж, то есть грабёж.
И сегодня делаются большие усилия со стороны «западных партнёров» и их подельников у нас в стране для отключения исторической памяти народа. Это одно из важнейших условий для подлогов и обмана. Если народ забывает реальную действительность, то всякую проблему можно представить ложно. Например так: «Таковы были законы, по ним и жили. По ним и получили в собственность, а закон обратной силы не имеет».
Но это как посмотреть, если сильно посмотреть, то может и появится «обратная сила». В 1917 году появилась же…
Под воздействием телевидения и различных политических и социальных ток-шоу великолепным образом стирают из нашей памяти прошлое, его ценности, и навязывают новые, нужные олигархам российским, и не только, но и их «западным партнёрам».
Но опять же, поживём, посмотрим, может быть, наглядимся, да и надоест…
16:38 01.03.2020
Время бартера крайняя степень деградации современной экономики
Евгений Фатеев
Первая половина 1990-х прошла под знаком бартера. Сегодня многие уже и не знают, что значит это слово. А моя молодость – это время бартера. Бартер – это крайняя степень деградации современной экономики. Бартер – это когда без денег. Бартер – это когда происходит обмен товарами без посредничества денег. Это такой архаичный обмен товарами. В те дни деньгам и не верили, и этих самых денег не хватало, т.к. собственно деньги тогда производились уже не у нас. Бартер – это самое настоящее варварство. Правда.
Когда рабочим на заводе выдают зарплату производимым – это финиш, это дно. А так тогда часто и много где было. Зарплату выдавали даже гробами. И это не метафора. Это факт. Я, как гурман и фанат железной дороги, очень хорошо помню, как на станции Вековка (это город Гусь Хрустальный Владимирской области) все работающие пытался обратить в деньги выданные в качестве зарплаты какие-то хрустальные вещи. На станции Мариинск Кемеровской области можно было купить совершенно замечательную водку, произведённую там и тоже выданную вместо зарплаты.
Множество фирм и фирмочек выросло в офисных муравейниках. Их специализацией было что-нибудь мутить с бартером. Рождались часто просто немыслимые схемы с кучей шагов до того момента, когда на выходе забрезжит свет. Солнечный или фонарный от несущегося навстречу паровоза.
Порой мне вменяют в вину частое использование слова «деградация» применительно к 1990-м. Но что делать? Это было время деградации во всём. А как иначе ещё назвать бартер?
06:51 05.03.2020
Опустевшие проходные в 1990-е годы случилось страшное – сбой в утреннем существовании
Евгений Фатеев
Я знаю, что такое индустриальное утро. Нет ничего прекраснее индустриального утра! Когда ночная третья смена отбывает домой, а утренние люди, кто бодро, кто уныло и ещё не совсем проснувшись, втекают в заводские проходные. Зимнее утро – это целая гамма огней, городских огней на фоне медленно разгорающегося утреннего неба. Утреннее существование в городе очень особенное. В моём детстве будничное утро проходило под гимн, с помощью которого оживало никогда не выключаемое радио. Гимн звучал изо всех форточек. Окон и дверей, пока меня везли в детский садик.
Утренняя жизнь – это одна из главнейших примет нормального, здорового, прочного общества. И прочной государственности. Кипучее, живое утреннее существование – признак того, что с этой людской общностью все в порядке. И эта людская общность способна к великим свершениям. Вообще великие дела делаются по утрам.
В 1990-е годы случилось то самое страшное – сбой в утреннем существовании. Наши городские утра обезлюдели. Наши будничные утра потеряли свою энергетику. Они перестали источать бодрящие огни, дымы, звуки.
В 1990-е годы у меня был почти годовой опыт работы в круглосуточном киоске. Мне показалось, что в 1990-е годы деятельное, активное утро в будние дни подвинулось ближе к 10 часам. Именно в это время начинали работать офисы и магазины. У офисного пролетариата свои ритмы, свои циклы. Свои взаимоотношения с временем, своя версия утра.
Нет ничего более грустного, чем пустая заводская проходная утром. А в 1990-е годы подавляющее большинство заводских проходных опустело. Встали скрипучие и многозвучные конвейеры, опустели огромные пространства, в которых буквально ещё вчера кипела жизнь. И это, пожалуй, самый грустный, или один из самых грустных образов 90-х.
16:42 06.03.2020
Уничтожение космического морского флота СССР 1990-е годы – это время временно победивших мосек, временного торжества ничтожеств, время невероятной пошлости
Евгений Фатеев
В 1960 году в СССР был создан морской космический флот. Не буду здесь прикидываться специалистом. Тот, кто хочет изучить вопрос, легко найдет в сети множество информации на эту тему. Как человек сугубо гуманитарный, я воспринимаю этот флот, как прекрасную деталь советской цивилизации, её сложнейшей инфраструктуры, её мощнейшей науки. А еще я воспринимаю морской космический флот эстетически. Эти корабли были невыразимо прекрасны! Вообще советское формотворчество в области техники (прежде всего военной и космической) – это одно из вершинных проявлений мировой цивилизации вообще и предметного дизайна в частности.
11 волшебных, прекрасных кораблей, восемь из которых жили в Ленинграде, а три в Одессе, обозначали наше присутствие на бескрайних океанических просторах. Они управляли космическими аппаратами, осуществляли траекторные и телеметрические измерения, поддерживали связь с экипажами космических кораблей и станций. Без них не случился бы беспримерный и беспилотный полет нашего «Бурана».
Но наступили «святые 90-е». В 1990 году, после расформирования годом раньше экспедиции «малых» судов проекта «Селена», эти суда были проданы на слом в индийский Аланг. Чуть позже туда же на слом начали отбывать и «большие» суда с гордыми именами наших героев космоса и науки.
В том погроме либеральными бабуинами нашего космического морского флота уцелело только одно судно – «Космонавт Виктор Пацаев», стоящее в порту Калининграда у причала Музея Морского океана.
Ничтожных всегда слепит имперское. Бесов корежит беспримерная, невероятная способность империй к невероятным свершениям, которые единственные двигают человечество вперед. Но даже табуны гавкающих мосек-ничтожеств, однако же, если чем и могут гордиться, так это имперскими достижениями. 1990-е годы – это время временно победивших мосек, временного торжества ничтожеств, время невероятной пошлости. Это меченое время меченых навечно. В любой событийной драме случается такой этап. Иногда он излишне затягивается. Самое главное – итоговый катарсис. У нас этот катарсис, слава Богу, случился.
17:03 08.03.2020
Время производства мусора в девяностые мы научилдись быстро и безответственно выбрасывать
Евгений Фатеев
Очень хорошо помню, как смеялся над тем, как люди старшего возраста в СССР стирали и сушили на бельевой веревке полиэтиленовые пакеты. Вообще, как выяснилось сегодня, советская цивилизация была весьма и весьма экологически ответственной. В ней существовали внутренние механизмы преодоления пафоса покорения природы, питавшего волны нашей индустриализации. В ней наличествовали очень интересные стили экологически ответственного поведения. Люди ходили в магазин с авоськами. Существовала мощная инфраструктура и индустрия вторичной переработки. Я очень хорошо помню. Как еще в школе сдавал и макулатуру, и стеклянную тару, и металлолом.
А в 90-е мы начали учиться быстро и безответственно выбрасывать. По разным (и ментальным, и материальным) причинам советский человек выбрасывал не очень охотно и более ответственно. Советский человек обладал невероятными способностями реанимации вещи, продления её жизни, невероятно остроумного и очень неожиданного ресайкла отработавшей вещи. В советском вещном космосе вещи могли проживать несколько функциональных жизней. В советском вещном космосе вещь обладала способностью к реинкарнации, многочисленным перерождениям её функции.
Но в 90-е годы мы научились бездумно выбрасывать. Этому помогало еще и то, что в то время мы могли себе позволить очень дешевые и некачественные вещи, которые просто не умели жить долго. Вообще 90-е – это время скороживущих и некачественных вещей. Это удивительно, но 1990-е будут почти бесследной, уникально бесследной эпохой, временем, от которого останется только мусор.
90-е – пример какой-то исторической суетности, исторического мельтешения, безмозглого слива и сноса много очень важного. Существование без качественных элит – это очень грустная участь.
16:43 11.03.2020
Эпоха VHS жизнь в девяностых, видимо, и заслуживала только ненадежной и трэшовой VHS-хроники
Евгений Фатеев
90-е – это время VHS, время старых-добрых видеокассет. Кинопрокат в то время накрылся медным тазом. По телеку интересное можно было увидеть далеко не всегда и тем более сразу, а вот на видеокассетах – буквально всё. Видео-кассеты можно было купить даже в продуктовых киосках. Помню, как купил в таком «Три цвета времени: синий» Кшиштофа Кислевского. Причем этот тягучий фильм был маркирован, как «триллер» (улыбка). 90-е – то время, когда на развалах можно было обнаружить видеокассеты с самыми неожиданными фильмами. Часто в продаже появлялись экранные копии картин ещё задолго до официальной премьеры.
Изображение на видеокассетах было жутким, звук тоже, но самое главное, что по-видимому должно наличествовать в кино, было видно и понятно. Кстати, и переводы нередко были точнее, чем сегодняшний дубляж. Смотрение жуткого качества фильмов было очень особенным, органическим. Почти животным. Удавалось сосредоточиться на чем-то самом главном. Мне кажется, сегодня многим киноаттракционам не помешало бы показаться в старом VHS-качестве. Останется ли в них что-то кроме спецэффектов?
Сегодня VHS-формат уже по сути умер. В наши дни технологии приходят и уходят стремительно. Мы уже не успеваем к ним прикипеть душой, обжить их, вписать в культурный контекст. Виниловые пластинки всё-таки пожили какое-то время, и обжить их мы успели. И они, на время покинув нас, вернулись. Вернулись даже в неком элитарном качестве. А вот дискета как-то стремительно прожила свою недолгую жизнь и почти бесследно исчезла. И срок видеокассеты оказался недолгим. Не исключено, что в каком-то качестве (как минимум в качестве артефакта) они вернутся к немногим гурманам.
Но наши 90-е прошли под знаком VHS. Сама наша реальность в 90-е была идеальной именно для VHS. Я вижу наш тогдашний мир, записанным на VHS, видео-плёнку с её дефектами и неспособностью показать массу деталей. Мы прожили то время с несовершенной VHS-чувствительностью и даже –чувственностью. Наша тогдашняя жизнь, видимо, и заслуживала только ненадежной и трэшовой VHS-хроники.
