>> О готовности власти к кровопролитию >> >> В том, что эти люди морально готовы залить страну кровью, нет никаких сомнений. Вопрос в том, что когда генерал отдает приказ использовать дубинки против демонстрантов, если их 5 тысяч — легко, 15 тысяч — опыт есть, 50 тысяч — уже возникают сомнения, может не хватить сил. Если из этих 50 тысяч окажется 2−3 тысячи футбольных болельщиков, а они там непременно окажутся, подчиненные скажут генералу: иди разгоняй сам. В декабре 2010 года, когда болельщики «Спартака» вышли на Манежную площадь, именно это и происходило. Из Кремля приказывали, а им отвечали: идите попробуйте сами. >> >> Будет ли отдан приказ открыть огонь на поражение? Охотно допускаю — да. Только кто его будет выполнять? Генерал отдал приказ полковнику, а передаст ли его полковник, когда ситуация критическая и он понимает, что все колеблется, причем находясь под прицелом сотен камер? Все стоят и снимают. А куда спрячутся его подчиненные? >> >> >> >> >> >> «Будет ли отдан приказ открыть огонь на поражение? Охотно допускаю, да. Только кто его будет выполнять?»
>> >> Есть сдерживающая сила страха, которую не стоит недооценивать. Они сами безумно боятся, потому что есть предел, дальше которого никто не пойдет. Не то что кто-то перейдет на сторону народа, просто никто не будет выполнять приказы. Близко к этому было в августе 91-го: танки-то вывели, но открыть огонь уже никто не решился. А ведь тогда еще была сильна идеология, присягу давали. Да и страна была посильнее этой.
>> Сегодня на месте идеологии — деньги. Но сможете ли вы воспользоваться своими деньгами, когда будете в бегах и вас будут разыскивать судебные инстанции всего мира, чтобы предать Гаагскому трибуналу за преступления против человечности? Сможете ли вы наслаждаться этими деньгами? Нет, не сможете. >> >> А международная практика показывает: с войны в Югославии прошло 25 лет, но до сих пор находят, препровождают в Гаагу и судят, и «дают срока огромные». Поэтому не стоит преувеличивать этот риск: другая эпоха и люди другие. К тому же у полицейских те же самые проблемы, что и у нас с вами. quoted2
В тотальной замене нуждается судейский корпус, правовая система должна быть, безусловно, почищена. И это можно сделать.
Я беседовал с профессионалами, они считают: назначить студентов-выпускников юрфака и система будет работать лучше. Если вам хочется, назовите это люстрацией, я бы назвал повышением эффективности.
Кроме того, есть такое понятие, как добровольная амнистия, когда человек, служивший в силовых структурах, по своей воле подписывается, что он невиновен в преступлениях против человечности, декларирует свое состояние и готов платить с него подоходный налог, скажем, как на Западе — 30%. Пусть живет, единственное — он не будет иметь права занимать должность на госслужбе.
Если же мы задумываемся о том, чтобы наказать всех, то это превратится в любимое российское занятие: наказание невиновных, награждение непричастных. Подавляющее большинство нашего чиновного аппарата — это люди, которые не брали взяток, может, потому что они не могут, но точно их не брали. Они пытаются выполнять свою работу и ругаются из-за бессмысленности тех глупостей, которые им поручают. Они должны быть освобождены от многих функций и дальше нормально работать.
В начале нулевых годов у нас под контролем государства находилось 20−30% бизнеса, сейчас 70%. А зачем? У государства есть много избыточных функций, давайте его от них освободим. У нас есть местное самоуправление, давайте передадим туда.
Мы можем опередить весь мир в создании современной бюрократии, если будем создавать цифровое государство. Россия — огромная страна, и этот путь, когда многие вопросы решаются по интернету, может оказаться крайне эффективным. Тем самым мы наконец-то решим вековую русскую задачу — сократить число чиновников.
Есть ощущение, что большинство — это сторонники центристских взглядов и подходов, нормальные люди, которые избегают крайностей и хотят возможности спокойно жить, честно зарабатывать и на свою зарплату кормить семью. Ведь у нас двое работающих не могут прокормить себя и ребенка, это позор. Сторонников отчетливых форм либерализма — 15−20%, до 15% — националистов, левых тоже немного.
Я не считаю, что Россия — левая страна, это колоссальное заблуждение, и не верю в левый реванш, по-моему, им пугают. Россия была левой в 90-е годы, когда голосовали за Зюганова. И сегодня есть те, кто проклинает богатых, но вопрос в том, кто из них в решающий час выйдет на площадь и кто пойдет на выборы.
Сейчас по своим стихийным взглядам Россия, пожалуй, самая правая страна Европы. С чего вы начинаете строительство дома? Не с фундамента, а с забора. Мы отгораживаемся, мы сугубые индивидуалисты. Люди хотят хорошо жить, развиваться и зарабатывать. И как только им обеспечат хотя бы незначительное, но заметное улучшение жизни, они скажут: вот те, кого мы будем поддерживать. Им все равно, как это будет называться: либертарианство, социал-демократия…
Но здесь не будет социал-демократии: если вы хотите запустить экономический механизм, чтобы развиваться сверхбыстро (а это возможно), нужна либеральная экономическая политика. Социал-демократия — это когда выросло богатство и есть с чего распределять. А сейчас мы распределяем с бедности, с нищеты. Размазываем настолько тонким слоем, что приходится слизывать. Те социальные программы, которые анонсировала власть, — это только чтобы люди с голоду не умерли.
У власти есть негласная политика: не мешайте выезжать, пусть самые беспокойные уедут. Но дело в том, что, во-первых, власть сама порождает беспокойных, каждым своим жестом, и их уже гораздо больше тех, кто предпочитает уехать. Во-вторых, есть такие, как я, которые говорят: а почему я должен покидать свою страну? Я считаю, что моя миссия в другом: я должен сделать так, чтобы жизнь здесь стала достойной наших людей, они этого заслуживают. И таких, как я, очень много.
Получается по Толстому: если злые объединяются, чтобы творить зло, почему же не объединиться добрым? Мы разделены, это результат советской политики, которая выбивала из наших людей все навыки самоорганизации и коллективного действия. И сегодня делается все, чтобы внушить людям неуверенность и страх. Но власть сама постоянно боится, сама живет с ощущением нарастающего страха. Сильная власть не нуждается в том, чтобы вводить «надежный интернет» или «закон об оскорблении».
Колоссальная проблема российской оппозиции в том, что она не может предложить зрелой стратегии, приемлемой не для отдельной группы, возрастной или политической, не для тех, кто кричит «долой кровавую гэбню!» и забрасывает кроссовками, а стратегию для большинства общества. У меня это вызывает чувство глубокого разочарования, ведь эти люди гордятся своим интеллектуальным превосходством по отношению к власти. Где это ваше превосходство? Продемонстрируйте, предложите хоть что-нибудь. В этом проблема, и эту стратегию надо вырабатывать. Это не так уж сложно, это лежит на поверхности.
Во многих странах была взята на вооружение стратегия гражданского неповиновения. Пример: нам не нравится телевидение, мы его не смотрим, почему же, казалось бы, неглупые, честные люди тем не менее ходят туда и продолжают выступать? Давайте призовем их к бойкоту. Не надо ходить на такое телевидение. Если эти люди проявят солидарность и элементарный здравый смысл, заявят, что не будут ходить туда, не станут выступать там, как «болваны в польском преферансе», «мальчики для битья», что-то начнет сдвигаться.
«Колоссальная проблема российской оппозиции в том, что она не может предложить зрелой стратегии»
При этом стратегия должна быть инициативной. Что мы до сих пор обсуждаем: муниципальный фильтр, пустят на выборы или не пустят. Это означает, что вы ходите в «меловом круге», который начертила вам власть, и не решаетесь выйти за него. Попробуйте сами что-нибудь сделать, чтобы власть начала задумываться. Это вопрос интеллектуальной зрелости. Но я думаю, что это тоже возможно, не архисложно.
Все страны, которые добивались быстрого экономического роста — европейские, азиатские, — использовали, в разных последовательностях и комбинациях, но один и тот же набор средств. Даже ничего выдумывать не надо, все уже придумано. Надеюсь, что и использовать удастся.
И не такие страны менялись. Я всегда привожу в пример Грузию. Те, кто жил в советское время, помнит, что Грузия и коррупция были синонимами. А Саакашвили взял и справился. Коррупцией была пропитана вся социальная ткань, и говорили: без коррупции нельзя, Грузия рухнет. Не рухнула. И Италия не рухнула. Значит, можем и мы, и не хуже, наверное, даже лучше.
Попытка, которую мы с вами предпримем, будет последней. Сил на вторую уже не будет. Поэтому мы должны сделать все, чтобы она получилась.
В решающие моменты истории выбор и старт новой исторической траектории зависит от небольшой группы людей. Все начинается с их желания изменить свою страну, судьбу нации и свою собственную, даже с их тщеславия, со стремления войти в учебники истории и с их способности двигаться последовательно. Так в свое время поступил Борис Ельцин. Он обладал двумя качествами, которыми с тех пор не обладает ни один российский политик: это настоящая воля к власти и гениальная политическая интуиция. Воля к власти означает способность рисковать — не другими (у нас легко рискуют другими), а собой.
У нас есть [необходимые] люди: те, кто добился ощутимого успеха в 90-е и «нулевые», выросло молодое поколение. Это авангард общества, маленький мотор, который может запустить большую Россию. И таких людей немало. В России 147 миллионов. Неужели мы не найдем ста человек? Не верю. Найдем — и сто, и двести, и триста.
«У нас есть [необходимые] люди: те, кто добился ощутимого успеха в 90-е и „нулевые“, выросло молодое поколение»
Да, мы совершим новые ошибки. Но дайте нам их совершить. Не сразу по всей России. У нас уже есть регионы, которые готовы самоуправляться, есть регионы, которые не вполне готовы. Видимо, нужен дифференцированный подход. Но не надо нас «защищать»: мы лучше знаем и все сделаем за вас, и сделаем лучше. Мы вышли из ясельного возраста. И нам придется нести ответственность за последствия своих решений, в том числе ошибок (чего в России не очень хотят). Но в этом и есть акт формирования новой элиты — когда люди выйдут и скажут: мы приняли эти решения, мы несем за них ответственность перед вами и историей.
И если хорошие люди и их последователи продержатся у власти 10−15 лет, вырастет новое поколение и произойдет институционализация новой траектория развития. Мы получим совершенно новую страну. И сможем сказать: мы стояли у истоков, принимали участие и можем этим гордиться. А если не примем, тогда нечего спрашивать с этих людей. Мне кажется, мы уже готовы к этому шагу — взять на себя ответственность, призвать к ответственности.
В Петербурге после десятичасовой смены умер курьер «Яндекс.Еды». В компании пообещали улучшить условия работы
В Санкт-Петербурге умер 21-летний курьер сервиса «Яндекс.Еда» Артык Орозалиев. У него диагностировали сердечный приступ. Об инциденте впервые сообщили в паблике «Плохие новости 18+» во «ВКонтакте», где 18 апреля опубликовали фотографию с лежащим на асфальте курьером и врачами скорой помощи. В компании уже связались с родственниками молодого человека и пообещали, что будут работать над улучшением условий труда.
Что случилось По словам коллег погибшего, Орозалиев упал с велосипеда, на котором весь день выполнял заказы. В тот день он отработал десять часов без перерыва.
Незадолго до инцидента Орозалиев ел шаурму, и, по словам очевидца, продавец говорил, что молодой человек жаловался на плохое самочувствие. В посте утверждается, что супервайзер требовал от курьера оперативной доставки еды клиентам. Руководство якобы требует от курьеров «выполнения неразумных нормативов», угрожая штрафами. При этом, по его данным, супервайзер компании отказывается признать ответственность за произошедшее. Коллеги погибшего обращались к руководству «Яндекс.Еды».
Прогул, который зачислили курьеру в день гибели, уже сняли после выяснения обстоятельств.
В «Яндекс.Еде» пообещали решить вопрос с переработками и чрезмерной нагрузкой на курьеров: «В ближайшее время мы рассмотрим варианты технологических решений для того, чтобы организовать контроль над переработками в курьерском приложении, чтобы они не брали много длинных смен». В компании продолжает работать круглосуточная телефонная линия для работников, где курьеры могут пожаловаться на супервайзеров.
«Вне зависимости от итогов экспертизы, для нас и наших партнеров этот случай означает, что нужно более внимательно относиться к нагрузке курьеров, даже если они сами берут на себя длинные смены и повышенные обязательства», — говорится в комментарии, поступившем в редакцию Дождя