Белый Дом, Туземский Ром… Октябрь 93-го вошел в историю потому, что это был подвиг русского духа
Владислав Шурыгин
Двадцать пять лет прошло, четверть века…
А ведь, кажется, всё это было почти вчера. Отчаяние и ярость, холодная решимость и опьянение схватками. Только вчера — ледяные ночи отрезанного от мира, лишённого воды и света огромного белокаменного дворца. Бесконечный дождь и холод за окном. Ночные бдения на баррикадах.
И апофеозом драмы танки — зелёные бронированные черепахи — такие жуткие и неприличные в центре мегаполиса, плюющие с моста огнём по окнам и стенам дворца. Вырывающие раскалённой плазмой разрывов его плоть, крушащие, перемалывающие его внутренности, вместе с теми, для кого дворец на эти две недели стал домом, храмом, надеждой и последним окопом в противостоянии с бандой упырей, овладевших самой большой страной на планете, жадно высасывающих её жизнь и её будущее. Жирный чёрный дым, огромной траурной лентой, уходящий, в ослепительно синее бездонное небо над Москвой.
Тогда упыри победили…
…Даже не верится, какая бездна времени пролегла между сегодня и этим «вчера» — кровавым и пронзительно солнечным октябрём 1993-го…
…"Лучший мэр Москвы" Лужков ни минуты не сомневался, на чьей он стороне. Конституция? Законы? Или поправший их, вечно пьяный президент? При Ельцине он из заурядного исполкомовца, как по мановению волшебной палочки, превратился в миллиардера. Вся Москва была в его кармане и стала его карманом. Можно ли было кусать руку дающую? А кусать самого себя за руку, которая по локоть погрузилась в злато? И мэр «гуманно» отключает парламенту страны, в котором находятся тысячи людей, связь, свет, воду и тепло. Лысый колобок самодовольно хихикает с экранов: «Они утонут в собственных фекалиях…»
Три кольца оцепления. Два милицейских, третье, внутреннее, по периметру «Белого дома», — Внутренних войск. От мэра Москвы — непрерывная цепь водовозок, самосвалов, автобусов вдоль примыкающих улиц. Стальная стена «изоляции». Лужков инициативен и энергичен!
Вместе с Эдуардом Лимоновым мы пробираемся вдоль первой линии оцепления, пытаясь найти хоть малейшую прореху в милицейском кордоне. Нам нужно в «Белый дом». Лимонова ждут депутаты, меня — в штабе у Ачалова. На груди целлофановый пакет, в котором большой конверт с какими-то документами. Его я получил в штабе Московского военного округа с указанием «передать лично в руки и только лично в руки!» Ачалову. Ещё со мной небольшая спортивная сумка. В ней пару батонов хлеба, ярко-малиновая «салями», купленная в каком-то ларьке у метро и печенье. В штабе, как и везде в блокированном Верховном совете, со съестным трудно. Это в августе 1991-го сюда грузовиками свозили продовольствие и кормили «защитников» от пуза. Теперь нагло и цинично морят голодом. В качестве лекарства от простуды туда же, в штаб, я прихватил купленную там же в ларьке пузатую бутылку «Tuzemský Rum» — какого-то иностранного пойла сорокаградусной крепости.
На больших улицах пройти — без вариантов. Мертвенный свет фонарей заливает пространство. При любом приближении к «периметру» на встречу тут же угрожающе бычатся мокрые фуражки и недвусмысленно «эрегируют» в руках дубинки…
Сворачиваем на Заморёнова. Тут милиция перекрывает только проходы между домами. Жителей пропускают. «По нахалке» косим под местных и проходим. Добираемся до Нововаганьковского переулка. Сходу перемахиваем через какой-то заборчик, оказываемся в густо заросшем кустами закоулке, превращённом местными жителями в свалку. И прямо перед нами в, сочащейся дождём темноте, мрачный пунктир оцепления — через каждые два-три метра столб человека в милицейской форме. Стук капель по плащ-накидкам. Кислая вонь промокших шинелей, едкий дым дешёвого курева, простуженный кашель. Мы мгновенно падаем на землю под куст, не обращая внимания на воду под ногами и несколько минут напряжённо вслушиваемся. Нас не заметили. До «Белого дома» отсюда всего минут пять пешком, но не сейчас… Ситуация патовая — оцепление в пяти шагах. Назад дороги нет. Вперёд не пройти. Слева кирпичная стена какого-то дома, утягивающаяся в темноту. Шёпотом договариваемся я ползу на разведку искать путь, Лимон прячется здесь до моего возвращения.
Минут сорок я со скоростью черепахи просачиваюсь от куста к кусту в поисках прохода. Иногда милиционеры оцепления так близко, что я могу вытянуть руку и коснуться милицейского сапога. Меня спасает дождь, глушащий все звуки. Я слушаю их разговоры. Они злы на всех. На начальство, которое не обеспечило их непромокаемыми плащами и пунктами обогрева. На власть, которая их сюда выгнала, на «белодомовцев», из-за которых им нет покоя. На местных жителей, которым вечно приспичивает то заболеть и нужно организовывать проезд «скорой», то нужно куда-то по делам. Рассуждают о премиях за эту работу. Прикидывают. Я только ёжусь под дождём у их ног — если поймают, то мне несладко придётся. Эти на мне злобу сорвут по полной…
На часах уже далеко за полночь. И тут вдруг оцепление начинают сворачивать. Этих милиционеров отводят на отдых, им на смену прибыла свежая смена. Но смена не торопится вылезать под дождь и возникает счастливая пауза. Я прыжками, буквально за минуту оказываюсь там, где оставил Лимона и пытаюсь его разглядеть на земле. Тщетно! Неужели поймали? Махнув рукой на всю конспирацию и негромко зову его: «Эд!!!»
Неожиданно откуда из темноты я слышу знакомый голос: «Я здесь!» и через пару мгновений из темноты появляется знакомый силуэт. Оказывается, он, чтобы не попасть под, топчущихся у кустов милиционеров, отполз назад и спрятался в остове брошенной тут кем-то машины…
Мы стремительно пробегаем мимо каких-то домой, перемахиваем через какой-то переулок и почти вбегаем в колодец огромного сталинского дома, по соседству с «Белым домом». До него рукой подать, но это уже невозможная задача. Он окружен турникетом, вдоль которого маячит цепь людей в военной форме. «ВэВэ» — внутренние войска…
Нас замечают, и в нашу сторону направляется несколько солдат, но мы, не дожидаясь их подхода, бежим вдоль двора и, скрывшись из глаз, прячемся в одном из подъездов. Есть надежда, что они не станут искать нас в этом огромном пространстве. Но, на всякий случай, мы поднимаемся на самый верхний этаж, там, где вход на чердак. И там замираем. Медленно тянутся минуты. Тишина. Нас никто не ищет. Только сейчас мы замечаем, что промокли насквозь — под каждым натекла целая лужа, и дико замерзли. Нас просто колотит от холода.
Понятно, что до утра нам отсюда не выйти. На полу лежит картонная упаковка от телевизора и какие-то старые газеты. Мы садимся на картон, набиваем газеты в штаны — для сушки и обогрева — старый метод европейских клошаров. Помогает это слабо. И тогда я достаю из сумки бутылку «Tuzemský Rum». Мы пьём его — оказывается, это чешский ром — Лимон его хорошо знает и даже похвалил. Закусываем колбасой и влажным хлебом. Беречь еду уже не имеет смысла — нам не прорваться сегодня. Постепенно дрожь проходит, мы медленно отогреваемся. И до самого утра мы разговариваем, сидя на картоне и привалившись спинами к стене. Я вспоминаю свои войны, Лимон рассказывает о храбром полковнике Бобе Динаре, с которым он знаком. Для меня Боб Динар — такая же легенда, как Лоуренс Аравийский, я читал о нём в журнале «Вокруг света». Лимон вспоминает поездку к сербам под Вуковар. Говорим и о происходящем. Буднично, словно обсуждаем меню, соглашаемся, что при таком жёстком противостоянии большой крови уже не избежать, и обсуждаем варианты будущей бойни. Их немного, и ни один из них не сулит нам ничего хорошего. Армия пассивна и заперлась в казармах, не желая ни во что вмешиваться. А вот еринская милиция наоборот — готова рвать всех, не считаясь ни с конституцией, ни с законами. Им пообещали звания, квартиры, премии… Под утро, словно подтверждая наши слова, неподалёку громко щёлкает выстрел. Уже днём мы узнаём, что какой-то милиционер из оцепления тяжело ранил пытавшуюся пробежать между домами к метро женщину…
…Иногда мне начинает казаться, что это было не со мной. Словно не я, а кто-то другой под проливным дождем ползком пробирался через какую-то стройку, мимо хмурого, мокрого, шуршащего плащ-накидками милицейского оцепления к черной, без огонька громаде здания Верховного Совета. Кто-то другой, не я, торопливо обходил этажи и холлы «Белого дома», проверяя посты и караулы. Словно не я, а кто-то другой, выбравшись по подземным лабиринтам в город, встречался в парке с полковником ФСБ, передававшим нам планы Кремля, сидел в кафе с генералом-генштабистом, показывавшим секретные приказы и директивы Минобороны, стоял в сквере за зданием МВД с двумя милицейскими полковниками, рассказывавшими мне о настроениях среди милиционеров и местах дислокации их частей вокруг «Белого дома». Словно не я, а кто-то другой, лежал с простреленной ногой на мокром ковре в подъездном холле, обожженный газом, истекающий кровью.
Октябрь 93-го навечно вошел в нашу историю. Своим подвигом, своей пронзительной, святой и безнадёжной попыткой остановить сползание страны к мрачной бездне развала и самоуничтожения. Тогда, в октябре 93-го, патриоты пытались не допустить грядущих войн на Кавказе, грядущих дефолтов, грядущего разрушения Сербии, новогодней бойни в Грозном, затопления «Мира» и еще очень многого, что принес России за годы своего страшного правления Ельцин. Эта попытка была утоплена в русской крови, но она не была напрасна. Она разбудила Россию, и уже никогда с тех пор не спал спокойно Кремль, содрогаясь и корчась от невидимых миру ударов, потрясающих его до основания.
Октябрь 93-го вошел в историю потому, что это был подвиг русского ДУХА, когда возмущенные произволом, унижением, воровским беспределом мерзкой ельцинской власти тысячи русских людей, практически без оружия, в полном окружении и изоляции стоически защищали свое право жить свободными людьми на своей земле. Защищали и пролили свою кровь во имя этого. Сотни россиян отдали свои жизни, защищая «Белый дом», больше двух тысяч получили ранения и увечья. Но горячая кровь патриотов не впиталась бесследно в мерзлую осеннюю землю. Она ОСВЯТИЛА этот день, омыла и искупила тяжкие грехи наши перед Родиной, в святости и ценности которой мы лукаво сомневались все смутные годы.
08:06 04.10.2018
«Стреляли из посольства США!»
22 сентября 1993 года, то есть уже на следующий день после издания указа 1400, конгрессмен от штата Мэриленд Стени Хойер выступил с показательной речью в Палате представителей. Признавая, что указ о роспуске российского парламента был «технически…незаконным», Хойер утверждал, что Ельцин «действовал, следуя духу демократии, нарушая букву закона». Однако «основная причина продолжающейся западной поддержки Ельцина» в его противостоянии с законодательной властью, согласно конгрессмену, заключалась даже не в якобы демократическом характере ельцинского режима, но в том, что «Ельцин является откровенно проамериканским, прозападным, прорыночным» политиком, тогда как Верховный Совет «обвиняет Запад в стремлении подорвать и ослабить Россию» и «выступает против ельцинской программы приватизации».
Александр Домрин
Да! Американские военнослужащие были на крыше посольства США в Москве!
Приписываемая Сократу фраза о том, что «всё тайное рано или поздно становится явным», никогда в полной мере не была исторически оправданной. Оглядываясь назад даже не на последние пару сотен лет, а хотя бы на последние десятилетия, очевидно, что не всё тайное становится явным и не всегда. Мы вряд ли когда-нибудь узнаем тайну полёта Рудольфа Гесса, загадку убийства Джона Кеннеди или то, как, в действительности, было организовано «нападение на Америку» 11 сентября 2001-го.
Когда мы читаем о тайнах в межгосударственных отношениях, это так же, как правило, касается дней давно минувших. Однако кровавые события в Москве 1993-го года и роль США в конституционном перевороте в России остаются столь же н#####следованными
Согласно официальным данным, в кровавых событиях октября 1993 г. года пострадали два гражданина США. 26-летний американский юрист Терри Майкл Дункан был убит в Останкино примерно в 21 час 3 октября при оказании помощи раненым. Друзья говорят о нем: «Он всегда был таким, и политика тут ни при чем. Просто гибли люди». Последний, кому Терри Дункан пытался помочь выбраться из-под огня, был раненый фотокорреспондент «Нью-Йорк таймс» Пол Отто. Еще одна гражданка США Джулия Брукс получила ранения в живот и бедро. (Признана потерпевшей по уголовному делу № 18/123669−93 о массовых беспорядках в г. Москве 3−4 октября 1993 года).
Но что делать с многочисленными свидетельствами очевидцев о стрельбе со стороны посольства США? Что, в частности, делать с этим заявлением, сделанным в ходе заседания специальной комиссии Госдумы 8 сентября 1998 года, генерала Виктора Сорокина, занимавшего в октябре 1993-го должность заместителя командующего Воздушно-десантных войск, подразделения которых участвовали в расстреле парламента России: «Где-то около 8 часов подразделения выдвинулись к стенам Белого дома… Во время выдвижения подразделения в полку погибло 5 человек и 18 были ранены. Расстреливали сзади. Я сам это наблюдал. Стрельба велась со здания американского посольства… Все погибшие и раненые были расстреляны сзади…»
И вот мы видим опубликованные в 2013 году на частном сайте американской «Ассоциации дипломатической учебы и тренинга» воспоминания сотрудника политического отдела посольства США в Москве (1991−94 гг.) Уэйна Мерри о пулевом ранении в шею морского пехотинца, капрала Белла 4-го октября 1993-го. Что делал капрал Белл на крыше американского посольства во время штурма Дома Советов? Был ли он там один или с другими морпехами? Что именно они там делали: голубей в московское небо запускали? Получил ли Белл пулю в шею в перестрелке — в ответ на обстрел Дома Советов и российских военнослужащих? Почему ранение капрала Белла не было официально зафиксировано, как гибель Дункана и ранение Брукс, и сохранялось в тайне 20 лет? Ни на эти, ни на многие другие вопросы дипломат Мерри, по понятным причинам, не отвечает…
«Мы поддерживаем демократию и реформы, и Ельцин — лидер движения реформ».
(Брифинг в Белом доме 21.03.1993 г.)
«Окаянные дни» осени 1993 года застали меня в Америке. В осеннем семестре 1993-го я был Фулбрайтовским стипендиатом и занимался исследованиями в Гарвардской школе права, выступал с лекциями в нескольких других университетах, готовился к преподаванию в Корнелльском университете весной 1994-го. Многие из использованных мной в этой статье материалов были собраны в то время.
Представляется весьма символичным, что президент РФ Б.Н. Ельцин предпринял первую открытую попытку государственного переворота ровно через два месяца после инаугурации и вступления в должность Билла Клинтона — 20 марта 1993 года. Появление Ельцина на российском телевидении (также ретранслированное на американском канале CNN) с указом об «особом порядке управления страной» (ОПУС), предполагавшим роспуск Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, спичрайтер президента Клинтона Джордж Стефанопулос (1993−1996) называет в своих мемуарах «первым реальным кризисом» для новой американской администрации.
Перед Клинтоном и его командой стояла дилемма, от решения которой во многом зависело дальнейшее развитие не только российско-американских отношений, но и сугубо внутренних событий в России. Возобладала следующая точка зрения. По словам Стефанопулоса, «может быть, Ельцин действовал вне рамок новой конституции [Стефанопулос ошибается: до принятия „новой“ конституции в России оставалось еще 9 месяцев. — А.Д.], но казалось, что он делает это во имя демократических реформ». Приятель Клинтона по стажировке в Оксфорде в 1969—1970 гг. Строуб Тэлботт, «настоял» на том, что «Ельцин был единственной лошадью реформаторских сил» в России.
Результатом совещания стала следующая уродливая формула, официально озвученная Стефанопулосом на брифинге 21 марта 1993 года: «Мы поддерживаем демократию и реформы, и Ельцин — лидер движения реформ». Иными словами, нет бога, кроме «движения реформ», и Ельцин — пророк его. Тем самым администрация США полностью солидаризировалась с Ельциным и дала ему санкцию на государственный переворот. Не получилось в марте — получится через полгода.
«Противостояние в Москве: США поддерживают действия российского лидера по преодолению кризиса»
(Нью-Йорк таймс, 22.09.1993 г.)
Переворот 1993-го года и расстрел Верховного Совета РФ широко освещались американскими СМИ. В период с 22 сентября по 5 октября только в газете «Нью-Йорк таймс» вышли порядка полусотни статей и материалов, объемом от 600 до 2500 слов каждый.
Примерно столько же публикаций были посвящены событиям в России во всех других ведущих печатных СМИ. Так, если 22 сентября газета американских деловых кругов «Уолл-стрит джорнал» напечатала всего одну статью о происходящем в Москве, то на следующий день их было уже шесть.
Уже первая вышедшая 22 сентября 1993 года статья в «Нью-Йорк таймс» (из шести, опубликованных в этой газете в тот день, включая передовицу) «Противостояние в Москве: США поддерживают действия российского лидера по преодолению кризиса» содержит деталь, не совпадающую со сформулированной впоследствии (и, в частности, отраженной в мемуарах Строуба Тэлботта) официальной картиной событий. По сообщению репортера газеты Элейн Сциолино, ссылающейся на заявление тогдашнего государственного секретаря США Уоррена Кристофера, об указе No.1400 в Белом доме узнали не из новостей, а «за час до» ельцинского выступления по телевидению 21 сентября 1993 года.
Сам Билл Клинтон пишет в своих мемуарах, что наблюдал речь Ельцина о введении ОПУСа по одному из телевизоров, установленных в Овальном кабинете Белого дома. По другому в это же время транслировалась игра в баскетбол между университетскими командами из Нью-Йорка и Арканзаса, родного штата Клинтона. «В обоих случаях, — пишет экс-президент, — были команды, за которые я болел». Очень образное сравнение…
Реформы Ельцина являются «инвестицией в национальную безопасность США».
(Госсекретарь США Уоррен Кристофер 22.09.1993 г.)
22 сентября президент США и «другие официальные представители Белого дома» обратились к европейским лидерам с призывом сделать аналогичные заявления в поддержку Ельцина. Клинтон лично связался с канцлером ФРГ Гельмутом Колем, чтобы пересказать ему содержание разговора с Ельциным.
По словам Клинтона, он «почти со вздохом облегчения» воспринял обещание Ельцина провести в декабре новые «свободные и справедливые» выборы «во имя демократии» и «обеспечить этой осенью мир, стабильность и открытый политический процесс». Отказываясь признавать издание указа No.1400 конституционным переворотом, Клинтон заявил, что, напротив, действия Ельцина «подчеркивают сложность процесса реформ, которые он проводит», и сами вызваны «конституционным кризисом, который достиг критической остроты и парализовал политический процесс» в России. Ельцин в глазах Клинтона и членов его администрации представал «лучшей надеждой на демократию» в России, «своего рода российским Шарлем де Голлем, прибегающим к авторитарным полномочиям для спасения страны из хаоса».
Клинтону вторили его коллеги по партии. Лидер демократов в сенате, избранный в ноябре 2008-го вице-президентом США, Джозеф Байден со всей ковбойской прямолинейностью назвал президента России «единственной лошадью, на которой [нам] можно ехать».
21 сентября 1993-го анонимный источник сделал исключительно любопытное признание, фактически являющееся ответом на вопрос, знала ли администрация США о готовящемся конституционном перевороте в России. По его словам, еще 13 сентября, то есть за 8 дней до обнародования Ельциным пресловутого указа No.1400, находившийся в Вашингтоне при подписании израильско-палестинского мирного соглашения «дорогой Андрей» Козырев отозвал в сторону своего американского визави госсекретаря Уоррена Кристофера и предупредил его о «драматических событиях», которые должны были «скоро» произойти. «Ясно», что «Козырев старался дать госсекретарю сигнал», писала «Нью-Йорк таймс».
«Уолл-стрит джорнал» сделал важное уточнение: Козырев не только информировал американцев о планах президента РФ, но и призвал правительство США оказать ему необходимую поддержку. Доверительное сообщение Козырева было, несомненно, доведено до Клинтона, и санкция была получена.
«Удержание Ельциным России на прозападном курсе» является «императивом… для наших собственных интересов».
(Из выступления в Палате представителей конгрессмена Стени Хойера 22.09.1993 г.)
Конституционный переворот в России был горячо поддержан не только президентом США, но подавляющим большинством голосов в обеих палатах Конгресса.
22 сентября 1993 года, то есть уже на следующий день после издания указа No.1400, конгрессмен от штата Мэриленд Стени Хойер занимавший в то время четвертое по значимости положение среди конгрессменов-демократов, выступил с показательной речью в Палате представителей. Признавая, что указ о роспуске российского парламента был «технически… незаконным», Хойер утверждал, что Ельцин «действовал, следуя духу демократии, нарушая букву закона». Однако «основная причина продолжающейся западной поддержки Ельцина» в его противостоянии с законодательной властью, согласно конгрессмену, заключалась даже не в якобы демократическом характере ельцинского режима, но в том, что «Ельцин является откровенно проамериканским, прозападным, прорыночным» политиком, тогда как Верховный Совет «обвиняет Запад в стремлении подорвать и ослабить Россию» и «выступает против ельцинской программы приватизации». Таким образом, резюмировал Хойер, «проведение необходимых реформ» правительством Ельцина и «удержание им России на прозападном курсе» является «императивом… для наших собственных интересов» [выделено мной. — А.Д.].
Конгрессмен-демократ от Калифорнии и один из главных русофобов на Капитолийском холме Том Лантос заявил о своем желании «пожелать удачи Борису Ельцину». Почему? Потому что «первый за 1000 лет русской истории демократически избранный президент сейчас ведет борьбу против сил тьмы, зла и тоталитаризма, стремящихся повернуть вспять часы истории».
Обстоятельства принятия пакета «помощи» Ельцину дают достаточные основания усомниться в искренности заверений высокопоставленных должностных лиц США о том, что после окончания «холодной войны» приоритетные цели американской внешней политики включали «поддержку России в трансформации ее политических, экономических и социальных институтов» [выделено мной. — А.Д.], если только «трансформация» в данном случае не означает разложение и разрушение. Кто мог всерьез воспринимать характеристику российско-американских отношений (в частности, отраженную в подписанной 14 января 1994 года Клинтоном и Ельциным Московской декларации) как «новую стадию зрелого стратегического партнерства, основанного на равенстве, взаимной выгоде и признании национальных интересов друг друга»? В действительности в 1990-е годы основополагающим принципом внешней политики США являлась не поддержка России как таковой, а помощь «реформам» в России, являющимся, по оценке американского Главного контрольно-финансового управления США, «критическими для целей США» [выделено мной. — А.Д.], не содействие демократизации России и ее движению к правовому государству, а конкретно «помощь российским реформаторам», что отнюдь не одно и то же.
Американский канал СNN именно так определил цель визита в Москву Клинтона 12−15 января 1994-го: «Продемонстрировать поддержку Ельцину и реформаторам, перенесшим потрясение в результате победы ультра-националистов и коммунистов на декабрьских выборах в парламент».
Визит президента одного государства для поддержки группы лиц в другой стране (даже когда эта группа находится у власти) утрачивает характер «государственного» визита, приобретает характер сговора и является вмешательством во внутренние дела такой страны.
«Коммунистические фашисты, маскирующиеся под парламентариев».
(«Бостон глоб» о Верховном Совете РФ 06.10.1993 г.)
Уже первая статья в «Нью-Йорк таймс» задала тон отношения США к законодательной ветви власти в России. Верховный Совет и Съезд народных депутатов именовались не иначе как «парламент советского периода» [читай: «коммунистического» периода; для американцев эти слова — синонимы. А.Д.], «избранный по избирательным правилам Коммунистической партии и в целом враждебный реформам г-на Ельцина». Во второй статье (Сержа Шмеманна в этом же номере газеты) российский парламент уже именовался «консервативной, в основном состоящей из коммунистов легислатурой, перешедшей от политической борьбы к тотальной битве за судьбу России».
В целом, в освещении событий в России американские СМИ то ли сознательно, то ли не от общего невежества допускали немало фактических ошибок. Так, всё тот же Серж Шмеманн во второй статье в «New York Times» от 22 сентября отнес избрание Ельцина первым «демократически избранным» президентом РФ к 1990-м году (вместо 1991-го), а выборы российского парламента к 1989-му, или «эре Михаила С. Горбачева, когда Коммунистическая партия всё еще была верховным правителем». По словам Шмеманна, избирательные «правила, установленные партией, гарантировали избрание многих коммунистов и крайних националистов, которые при каждом удобном случае блокировали законодательство г-на Ельцина». То есть в 1990-м году, когда якобы состоялись выборы президента Ельцина, по утверждению Шмеманна, в России уже можно было провести «демократические» выборы? Действительно, можно было! Так ведь именно тогда и состоялись выборы народных депутатов России — в марте 1990-го! А за год до них избирались депутаты Союза… Как гласит американская поговорка, Шмеманн сам себе «выстрелил в ногу».
«Парламент был избран до крушения СССР», обличительно вторит Шмеманну корреспондент «Уолл-стрит джорнал». Да, до крушения. А президент — в июне 1991-го — нет?
В некоторых региональных выпусках газеты от 22 сентября численность Верховного Совета РФ была дана как 25 (!) депутатов. Опечатка или еще одна попытка создать у наивных читателей впечатление, что стоит этих 25 злодеев отстранить от власти и «прогрессивные» ельцинские реформы и дальше пойдут своим чередом?
А 11 октября 1993 г. редакционная статья в газете «Бостон геральд» назвала Верховный Совет России «антидемократическим бастионом старого режима», созданным Горбачевым [???] и «избранным в результате сфальсифицированных [или „подтасованных“, rigged. — А.Д.] выборов».
Согласованная позиция американских СМИ и подавляющего большинства советологов в тот период выполняла роль идеологического обеспечения конституционного переворота и последующего расстрела представительной власти в России.
Первый демократически избранный российский парламент назывался не иначе, как «антидемократической, антизападной, антирыночной, антисемитской» «красно-коричневой коалицией» (CRS Report for Congress, 93−884 F, 06.10.1993), «националистически-коммунистическим блоком» (The Boston Globe, 23.09.1993), «националистической, крипто-советской оппозицией» (The New York Times, 24.10.1993), «бандой коммунистических аппаратчиков» (The New York Times, 30.09.1993), «бандой коммунистов и фашистов» (The Boston Globe, 30.09.1993) и даже «коммунистическими фашистами [именно так: „коммунистическими фашистами“. — А.Д.], маскирующимися под парламентариев» (The Boston Globe, 06.10.1993).
Прежняя Конституция России характеризовалась как «фарсовый документ» (Portland Press Herald, 06.12.1993) и как «фундаментальная проблема России до декабря 1993 года» (Foreign Affairs, No. 5, 1994). Защитники Конституции соответственно объявлялись «странным альянсом старых коммунистов, националистов, монархистов и антисемитов» (The Spectator, No. 8622, 09.10.1993).
Само же противостояние между режимом Ельцина и его оппонентами подавалось не иначе, как конфликт между «демократией» и «демонами», как гласил заголовок редакционной статьи, вышедшей в «Бостон глоуб» в день парламентских выборов в России 12 декабря 1993 года.
Вспоминается такой случай. На излете своей дипломатической карьеры в конце второго президентского срока Клинтона и, видимо, не веря в победу на президентских выборах 2000 года демократа Гора, «Стробович» объехал ведущие академические центры США в поисках места для мягкой посадки после ухода в отставку. В феврале 2000-го Тэлботт был с помпой принят на юридическом факультете Нью-Йоркского университета, где я в то время преподавал. Представленный Тэлботту деканом Школы права (ныне — президентом всего университета) Джоном Секстоном, как первый за историю факультета приглашенный профессор права из России, я не мог не доставить себе такого удовольствия и не обратить внимание заместителя госсекретаря на то, что в 1990—1993 гг. работал ведущим, а затем главным специалистом Комитета по международным делам Верховного Совета России. «Если Вы полагаете, что первый российский парламент действительно был „бандой коммунистов и фашистов“, то я из их числа». «Я никогда не говорил о фашистах в Верховном Совете», холодно произнес Тэлботт и демонстративно отвернулся, давая всем своим видом понять декану факультета, что его выбор русского приглашенного профессора был не самым удачным.
Признаюсь, первое, что я сделал после выхода мемуаров Тэлботта — открыл страницы, посвященные Верховному Совету. И что мы видим? Многочисленные упоминания «красных» и «коричневых» в Верховном Совете, блокировавших в начале 1990-х ельцинские «реформы» по рецептам американских советников и МВФ. Как же так, г-н Тэлботт? Что «фашисты», что «коричневые» — разницы никакой! Даже Клинтон в своих мемуарах такого не позволяет и в худшем случае называет оппонентов Ельцина (почему-то в «Думе, парламенте России») «реакционными элементами» или «старыми коммунистами и прочими реакционерами». (А преподавать в Нью-Йоркском университете меня, кстати, больше не приглашали).
Осенью 1993-го Госдепартамент рассматривал возможность военного контингента США для поддержки Ельцина.
(Из книги помощника экс-президента Никсона «Никсон зимой»).
В книге «Никсон зимой» помощник экс-президента Никсона в последние годы его жизни Моника Кроули раскрывает не известную не только российскому читателю, но и большинству западных наблюдателей деталь. В дни противостояния между президентом и Верховным Советом РФ Ричард Никсон был приглашен в Государственный департамент США для участия в обсуждении вариантов официальной реакции Вашингтона и вернулся с этого обсуждения абсолютно подавленным, поскольку один из вариантов предполагал… направление в Москву военного контингента США для поддержки Ельцина.
Никсон выступил категорически против такой идеи. «О чем думают эти засранцы (assholes) из госдепа? — вспоминает Кроули эмоциональные слова Никсона. — Нельзя направлять войска в Россию… Когда мы это сделали для борьбы с большевиками [имеется в виду участие США в интервенции „союзников“ 1918 года и высадка американских войск во Владивостоке и Архангельске — А.Д.], это обернулось катастрофой. Кроме того, мы просто не можем вмешиваться в их внутренние дела, тем более, военными средствами. О, Господи!»
Никсон не впервые столь нелицеприятно высказывался в адрес американской дипломатии на российском направлении периода президентства Клинтона. «Эти ребята просто шизанутые (nuts). Они не понимают, что, поощряя авторитарные наклонности Ельцина, они играют с огнем», вспоминает Дм. Саймс реакцию Никсона на выступление Тэлботта в Комитете по ассигнованиями Палаты представителей 19 апреля 1993 г. в поддержку финансовой помощи «реформаторам» в России. Триумфально поддержав «президента Ельцина, бросившего перчатку парламенту», якобы «контролировавшемуся реакционерами», Тэлботт готовил почву как для роспуска Ельциным законодательной власти в России, так и для поддержки такого роспуска в Вашингтоне.
Эпизод из книги Кроули, во-первых, лишний раз подчеркивает, сколь высоки были ставки Вашингтона в дни кризиса и, во-вторых, заставляет по-новому взглянуть на многочисленные свидетельства очевидцев об участии в московской бойне снайперов третьей стороны. Может быть, «засранцы из госдепа» хотя бы частично всё же реализовали свой план?
Список выступлений в поддержку конституционного переворота в России, прозвучавших в те поистине «окаянные дни» сентября-октября 1993 года в стенах Конгресса и Белого дома, можно было бы продолжить. Но для нас в данном случае важен сам факт откровенных признаний руководства США не просто допустимости, но целесообразности использования американской «помощи» как инструмента вмешательства во внутренние дела России. Той самой «помощи», которая с отстранением от власти в 2000-е годы значительной части ельцинских реформаторов была перенесена на спонсирование «шакалящей у иностранных посольств» оппозиции и «агентов перемен», как откровенно называют часть российских «неправительственных организаций» в Вашингтоне.
Американская поддержка таких антидемократических и антиконституционных действий российского президента как расстрел федерального парламента, роспуск законодательных органов власти в регионах и на местах, приостановление (на полтора года) работы Конституционного суда РФ (что, по мнению сенатора Пелла, видимо, и являлось «консолидацией демократических реформ в России») со всей очевидностью продемонстрировала, что, несмотря на официальные заверения администрации США в ее заинтересованности видеть Россию своим процветающим, уважаемым и демократическим «партнером», «вашингтонский обком» был вполне удовлетворен превращением России в государство-клиента, контролируемое коррумпированным авторитарным лидером.
08:08 04.10.2018
Ватман (Ватман) писал (а) в ответ на :
> Америка далеко, не было армии США в Москве. Зато у Ельцина был Грачев с армией, а у Хасбулатова нет, Руцкой вообще мышей не ловил.
Я тоже все-таки согласен больше с этой версией. Как говорится кто денег больше силовикам дал, на ту сторону они и перешли. У Руцкого конечно тогда не было много денег.
12:33 04.10.2018
1993 год — удар по русским 25-летию расстрела Верховного Совета
Андрей Фефелов
Почему я возвращаюсь к тебе снова и снова? Достопамятный, трагический, поворотный в моей судьбе — 1993 год…
Потому ли, что в роковую ночь возле «Останкино», лежа на асфальте, слыша вокруг грохот, стоны и проклятия, наблюдая над собой прошитое трассерами бездонное черное пространство, я впервые подумал о своем предназначении, о том, зачем я нужен Богу…
Помню дни и ночи осады Дома Советов. Ночные дежурства, отдельные лица, подсвеченные пламенем костра, хрупкие баррикады, транспаранты, песни. Помню ясно день расстрела, особенно четко — вечерние часы. Туманные синие сумерки, в которых мерцал и чадил грандиозный факел расстрелянного дворца. С обугленных стен то и дело срывались куски огненной материи — то ли пылающие фрагменты отделки фасада, то ли люди-факелы, несдавшиеся защитники цитадели. Тогда в густом вечернем воздухе плыл над Москвой гул неутихающей канонады, ткался зловещий пейзаж, похожий на ад Иеронима Босха. Но дело не только в моих личных переживаниях и воспоминаниях.
Ведь вся современная политическая, экономическая, культурная и общественная жизнь России несёт на себе кровавый отсвет Октября 93-го года. Сама конструкция, система власти сложилась в те дни и месяцы. В 93-м появилась Государственная дума в образе холодильника, набитого замороженными тушками политических представительств. Сложился противоестественный, но удивительно устойчивый союз патриотов-силовиков и космополитов-олигархов.
Но если не вдаваться в детали и описать ситуацию крупными, грубыми мазками, то смысл переворота 1993-го года очень прост: русских отжали от власти и от собственности. Причем под «русскими» следует понимать не экзотический балет карликовых националистических группировок, но широкие народные слои. Речь идет о Большинстве! О русских советских людях, восставших против «реформ смерти».
В начале 90-х оживление русского фактора, бурление и роение депутатов Верховного Совета России, наивная национальная риторика многих народных избранников представляли для прорабов и архитекторов перестройки определенную опасность. Не для того ломали СССР и вводили в приказном порядке «рынок», чтобы проснувшиеся русские силы с ходу завладели бы красным наследством. Опасность того, что инициатива будет перехвачена, что общество будет построено по иному чертежу, — эта опасность была нейтрализована в 1993 году. Надо было устроить показательную экзекуцию, демонстративную выволочку. Великий народ загасили тогда из крупнокалиберных пулеметов, выбросили на время из истории, загнали под плинтус.
Это, кстати, проговаривалось вслух. Пробегало среди истерических реляций бесноватой так называемой «интеллигенции», призывавшей «открыть огонь по агрессивно-непослушному большинству».
От того, быть может, пушки били по Дворцу до глубокой ночи, и опустевшее здание, ставшее на тот момент символом русского сопротивления, уничтожалось демонстративно, символически, ритуально.
Таков был кровавый закат 4 октября.
То, что началось далее, — знают почти все. Началась передача основных государственных активов в руки непонятных лиц с двойным гражданством и с тройным дном. Опять же, если называть вещи своими именами, — территория России, её инфраструктура были отданы на откуп этническим мафиям, этим меньшинствам из меньшинств. Социальная катастрофа состояла в том, что русское большинство было выброшено на обочину жизни. Именно таков итог 93-го года.
Верхние этажи экономической и политической иерархии захватил олигархический Сион. На нижних уселось 69 азербайджанских семейств, оседлавших систему снабжения продуктами питания. После 1993 года сложился уклад, подобный апартеиду, только вместо негров под пресс дискриминации попало русское большинство. Механизм подавления народа был включен на полную мощность. В дело пошли водка, наркотики, синтетическая еда, юмористы.
А потом был 1996-й год. Десятки миллионов сфальсифицированных бюллетеней, чудовищная фикция, мыльный пузырь президентских выборов. Тогда бесноватый экспонат будущих Ельцин-центров плясал с шалавами на подиуме, а все государственные и прочие СМИ ему умильно аплодировали. Тогда на голову России натянули кожаный мешок.
И после всего этого нынешняя либеральная оппозиция, негодуя, раздувает свои жабры, бушует, пузырится, возмущается, топочет копытцами: «Ах, фальсификации! Ой, подтасовки!»… После расстрела парламента из пушек, после залитой кровью Москвы, после кампании «Голосуй, или проиграешь!», кто-то смеет обижаться на не кристально честную «Единую Россию»?!
Идите же и пожинайте дело рук своих!
Многие кумиры сегодняшней либеральной общественности лично замешаны в массовых убийствах Октября 93-го года, играя роль подстрекателей и вдохновителей государственного террора против русских.
Где памятник незаконным массовым политическим репрессиям 1993 года? Памятника нет. Значит, так и будем вести двойную историческую бухгалтерию?
Сейчас модно утверждать, что в 90-е годы была свобода. Видимо, эта свобода — есть свобода грабить, крошить, подавлять и убивать русских.
Будь она проклята — эта ваша свобода!
Двуличный Запад — этот коллективный Тартюф, — активно поддержал Ельцина. Мировая пресса хвалила его за твердость и принципиальность. Расстрел парламента подавался как нечто неизбежное и закономерное. Никто не объявил Ельцина диктатором, никто не вступился за права человека.
Каждый год, всегда, неизменно 4 октября встречаемся у «Креста на Пресне». Нас здесь тысячи.
25 лет назад пулеметные очереди косили и белых, и красных, и сторонников, слышь, парламентаризма. А сейчас здесь тихо. Музей под открытым небом. Ветер, стенды, глаза смотрят с фотографий.
Тихие речи, высокие псалмы — совсем не слышны. Только воздух осенний струится и шепчет. Молится об опавших листьях, о павших в ризах, о светлых лицах. И горько и сладко, и больно и радостно. Ведь это наше торжество, наша тризна.
Снова пойду к Кресту. Снова увижу убитого мальчика у ограды стадиона. Он поднимет свою русую голову и встанет на ноги. И пойдет над нашими седеющими головами, выше шпиля высотного здания, через осенние тучи и тихие звезды. Направляясь к Богу, помашет нам рукой на прощание.
12:40 04.10.2018
Foltando (Foltando) писал (а) в ответ на :
> Ватман (Ватман) писал (а) в ответ на сообщение:
>> Америка далеко, не было армии США в Москве. Зато у Ельцина был Грачев с армией, а у Хасбулатова нет, Руцкой вообще мышей не ловил.
> > Я тоже все-таки согласен больше с этой версией. Как говорится кто денег больше силовикам дал, на ту сторону они и перешли. У Руцкого конечно тогда не было много денег.
Общественная поддержка все решила. Народ большей частью за Ельцина был…
> Foltando (Foltando) писал (а) в ответ на сообщение:
>> Ватман (Ватман) писал (а) в ответ на сообщение:
>>> Америка далеко, не было армии США в Москве. Зато у Ельцина был Грачев с армией, а у Хасбулатова нет, Руцкой вообще мышей не ловил.
>>
>> Я тоже все-таки согласен больше с этой версией. Как говорится кто денег больше силовикам дал, на ту сторону они и перешли. У Руцкого конечно тогда не было много денег.
> > Общественная поддержка все решила. > Народ большей частью за Ельцина был…
Возможно, и даже скорее всего. Но вот, что интересно. Постоянно крутится мысль. Если Горбачев был проамериканский и развалил СССР. То как можно было перехватить инициативу, учитывая, что амерскими и иже с ними агентами кишело вокруг? Допустим возглавить 5 колонну изнутри, играть вдолгую. Потом поставить своего и набрать силенок. И только затем… Вот только одно смущает — я был против и Миши, и Бори Канешно это все из оперы конспирологии. Но ведь и тема глобальная — передел мира, не меньше.
>> Общественная поддержка все решила. >> Народ большей частью за Ельцина был…
>Возможно, и даже скорее всего. > Но вот, что интересно. Постоянно крутится мысль. > Если Горбачев был проамериканский и развалил СССР. То как можно было перехватить инициативу, учитывая, что амерскими и иже с ними агентами кишело вокруг?
> Допустим возглавить 5 колонну изнутри, играть вдолгую. Потом поставить своего и набрать силенок. И только затем… > Вот только одно смущает — я был против и Миши, и Бори > Канешно это все из оперы конспирологии. Но ведь и тема глобальная — передел мира, не меньше.
Про Горбачева и Ельцина одна брехня сейчас кругом. Не были они проамериканскими в том смысле, что развалить все хотели. Просто дали обществу свободу.
Общество и развалило все сразу. Каждый разбежался по своим национальным квартирам, как тогда говорили…
15:07 04.10.2018
кровавый ельцин совершил гос переворот
фактически все его действия после расстрела нелегитимны
15:09 04.10.2018
Вася (29876) (Вася970) писал (а) в ответ на :
> Про Горбачева и Ельцина одна брехня сейчас кругом.
вот ты и прокололся, либерал ты наш
любишь беню ельцина? любишь то что он и его банда ограбила россию?
15:11 04.10.2018
Vin Diesel (45070) писал (а) в ответ на :
> кровавый ельцин совершил гос переворот > > фактически все его действия после расстрела нелегитимны
Он агент Клинтона. Надо санкции на США вводить всем миром за вмешательство в страну.
15:13 04.10.2018
когератор (когератор) писал (а) в ответ на :
> Название темы не правильное. Верховный совет не расстреляли. >
браво, когератор! Верховный Совет «цветами» закидали!
15:16 04.10.2018
Вопрос тем, кто проклинает Ельцина: А почему бы не вспомнить, что было первично?.. А первичной была попытка захвата Останкино боевиками Руцкого-Хасбулатова. И это было ни что иное, как попытка переворота.
15:18 04.10.2018
Когда я смотрел видео ГКЧП, я думал, что все наладится. Но москвичи как всегда подвели. Через какое то время русские в Республиках просто стали никому не нужными. Это позор. Едешь в Россию, а там плакаты-понаехали тут!
15:23 04.10.2018
lovinp, москвичам пофиг было, они еду добывали. Ну я с балкона наблюдал эту байду. Улица Башиловка, ребенка фиг на улицу выпустишь. Спасибо ельцину
16:02 04.10.2018
Игорь29 (Игорь29) писал (а) в ответ на :
> lovinp, москвичам пофиг было, они еду добывали. Ну я с балкона наблюдал эту байду. Улица Башиловка, ребенка фиг на улицу выпустишь. Спасибо ельцину >
Поэтому и и не любят. Хотя они интересные ребята. Я приехал в Москву в унтах. У нас было -46 с чем-то…я подумал, что немцы мерзнут так же во время ВОВ. Приехал… кругом лужи, соль… москвичи бегают и говорят мне, раздевшемуся до майки и говоря… молодой человек, вы бы застегнулись, на улице холодно… Нет, москвичи не глупые, они навязчивые и высокомерные. Еду обратно, матерю Москву и москвич едет со мной. Говорит… ну ты нашел как в Москву ехать в унтах… а сам едет в туфлях. Сказал ему, что поговорим за Уралом….поговорили и он понял.
