Идет Иван-дурак по лесу. Захотел пить — видит озеро. Естественно, спустился. Видит, на пляжике у самой воды загорает Змей Горыныч. Лежит, су*а такая, лошадиную ногу догрызает, дымом пыхкает…

— Ах, ёпть! — кричит Иван-дурак, выхватывает меч-кладенец и начинает рубить Змею головы.

А змей — что твоя Лернейская гидра: одну голову мечом долой — на её месте две выросло.

В общем, уже вечер, Иван-дурак замахался рубить, перед ним вместо трехглавого змея уже стоглавое чудище…

— Погоди, Иван… — гудит чудище. — Погоди! Ты зачем вообще к озеру пришёл?

— Водицы испить, — говорит Иван-дурак, утирая взмокший лоб.

— И что? — спрашивает чудище с нескрываемым интересом. — Я тебе пить не давал?

Главная «2007 «О НАЦИОНАЛЬНОЙ ЗАВИСТИ ВЕЛИКОРОССОВ
О НАЦИОНАЛЬНОЙ ЗАВИСТИ ВЕЛИКОРОССОВ
25−03−2007 № 520, 25 марта 2007 г.
Николай Вольский
Одной из существенных особенностей «русского национального характера» считается его подверженность такому общечеловеческому пороку как зависть.

Многие считают, что зависть к чужому богатству была важным мотивом, определявшим поведение среднего русского обывателя в революции, гражданской войне, коллективизации, и что именно этой национальной чертой во многом объясняется успешность большевистской агитации, разжигавшей классовую вражду.


Среди самих русских популярен анекдот о «русском мужике», который на предложение Бога дать ему всё, чего он только пожелает, но с условием, что соседу будет дано вдвое больше, ответил: «Выбей мне, Боже, один глаз».



Ясно, что такое мнение, существующее, по крайней мере, в течение многих десятилетий, на чём-то основано, что-то в реальности ему соответствует, раз русские люди считают подобные анекдоты метким описанием черты характера, свойственной русскому народу. Сразу нужно отметить, что слово «народ» употребляется в таких суждениях скорее в узком, чем в широком смысле, то есть имеется в виду не столько народ, как нация, объединяющая всех русских, сколько народ, как низшие слои населения («простонародье», «мужики»). Можно сказать, что особенная завистливость приписывается самому многочисленному и, в то же время, самому инертному классу, тому глубинному слою нации, который наименее подвержен каким-либо внешним влияниям и более других устойчив к переменам в поведении и психологии.

Не образованные классы заражают свой народ пороком зависти, а напротив: потому что завистлив «русский мужик» (самый распространённый вплоть до середины двадцатого века тип «русского человека»), склонность к обусловленным завистью психологическим реакциям становится типичной для всего общества. Повышенная завистливость среднего русского человека (к какому бы классу он не принадлежал) имеет свои истоки в завистливости мужика. Тогда нужно признать, что завистливость является не болезнью сегодняшней эпохи, а древней и глубоко укоренённой чертой нашего национального характера.

По-видимому, сравнивая поведение своих соплеменников с поведением представителей других наций, мыслящие русские люди пришли к выводу, что «наш русский мужик» в среднем более завистлив, чем другие доступные наблюдению «мужики». Правда, с развитием общества, с переходом мужиков в иные — более высокие — общественные разряды эта черта несколько ослабевает, однако она всё ещё оказывает сильное влияние на психологический склад и поведение всего нашего общества.