Дальше я упомяну еще 2 момента. Человек не просто беспомощно терпеливый, что мы видим по многим данным и в реальной жизни, которую вы сами можете оценивать. Человек наш лукавый, он думает, что он стерпит, и его не тронут. Что кого-то разорят, а его — нет. Что он послушается и стерпит повышение цен, но сумеет получить зарплату, с которой налогов не заплатит, и покроет это повышение. Эта черта является одной из самых прочных. Когда мы спрашиваем людей, приходилось ли вам поступать вопреки тому, что совесть велит, в разные времена процентов 15 говорят, что никогда, а все остальные говорят — «да». Часть людей говорит «так всегда приходилось жить», часть говорит «ради трудового коллектива, ради семьи, а то и просто страха, приходилось и приходится». Когда мы спрашиваем людей, а можно ли в армию не ходить и детей туда не отдавать, больше половины отвечает — «можно». Можно ли без билета в трамвае ездить? 60% отвечает «почему бы и нет». Правда, когда мы спрашиваем, а как с налогами быть, вылезает такая штука: если налоги не платит хозяин — плохо, олигарх — еще хуже, он ведь нас ограбил. А если я не плачу — это хорошо. На том стояла и стоит, и поэтому не может сдвинуться, наша земля. По-моему, это одна из глубочайших основ всеобщей коррумпированности общества, слева направо и сверху донизу. И отсюда всякие трудности.

Нуреев: Юрий Александрович, правильно ли я понял, что один из самых главных тезисов, который, собственно, из названия вашей книги и исследования происходит: что название страны новое, тенденции новые, а человек советский. Т. е. можно специального разделения в этом разговоре не делать между двумя эпохами, так как мы все равно говорим об одном и том же феномене?

Левада: Немножко осторожнее я бы говорил «новая страна». Название новое. Страна без человека не бывает. Если люди остаются старыми, если социальные институты остаются старыми, если привычки элиты и массы остаются в большой степени старыми, то с оговорками можно говорить о том, новая или не новая страна. Куда человек может убежать из этих рамок?

Из-за своего инфантилизма, как это ни странно, советский человек приспосабливается к чему угодно. Если мы посмотрим романы конца 1970-х годов, прежде всего тексты Юрия Трифонова, то увидим советского человека во всей его неприглядной красе. Он образованный, неглупый, вроде бы и неплохой, но при этом готовый на любую подлость, способный в фигуральном смысле перегрызть горло ближнему своему ради чего угодно — ради квартиры, должности, прибавки к жалованию и так далее.

- Гендиректор ВЦИОМа Валерий Федоров говорил в интервью нам, что образ маленького европейского государства, где все хорошо, россиян не устраивает, а идеал — это сильная страна, от которой многое зависит. Вы согласны с тем, что у россиян такой образ?

- Представления меняются во времени. После распада СССР большинство считало, что пусть лучше мы будем не самым сильным государством, лишь бы в нем можно было безопасно жить и был бы высокий уровень жизни. И такого рода мнения держались все кризисное время, вплоть до 2006 г. В 2008 г. во время войны с Грузией произошел первый всплеск имперских патриотических настроений, резко подскочили показатели национальной гордости и самоуважения. Начавшийся уже в 2008 г. кризис сбил эти настроения, люди снова захотели жить в «маленькой комфортной и обеспеченной стране». А с присвоением Крыма и поднятой коллективной имперской спесью это вернулось.

- То есть от очередного приступа «имперской спеси» может спасти кризис?

- Рано или поздно он произойдет. Сама система, которая становится все более примитивной по своей структуре и неэффективной в смысле управления, блокирует источники развития и тем самым создает условия для предстоящего кризиса. Признак ее дефектности — она не имеет встроенных механизмов воспроизводства, т. е. легитимных источников передачи власти.

Здесь последний штрих к картинке, которую я пытаюсь нарисовать: средний наш человек за последние 15 лет, если исключить тех, которые успели только что родиться, кое-что видел. Он видел разные способы жизни и вынес, что лучше жить спокойнее, что лучше остаться не деятельным, а смотрящим. Все то, о чем думают и спорят на уважаемом сайте «Полит.ру» и других интересных источниках, для массового человека — предмет зрительского интереса. Зрительская политика, зрительская демократия, зрительские перемены. В далеком 89-м году для людей не было более интересного зрелища, чем смотреть за съездом народных депутатов. С тех пор такого зрелища нет, но можно смотреть сериалы или что-нибудь другое. Смотреть за чехардой в правительстве, которая происходит вот уже несколько недель, мало кому интересно, кроме тех, кого это касается лично. Но не больше, чем смотреть. Никакого участия людей в делах общества и страны как не было, так и нет. Причем люди считают, что лет 5−10 назад они как будто участвовали в чем-то больше. По крайней мере, были местные инициативы, хоть какие-то: хоть дворовые, хоть экологические. Сейчас такое впечатление, что все это сильно угасло. Человек остался скучающим зрителем того, что происходит, в том числе того, что ему угрожает. И это наиболее печальная часть итога исследований.