>>
>
>
> Пилсудская Польша: преступления против человечности
>
> Пилсудская Польша: преступления против человечности1. Массовое уничтожение русских военнопленных в лагерях смерти в 20-е годы. (статья Владислава Шведа, Сергея Стрыгина «Предтеча Освенцима»)
> В Польше тема Катыни является священной. В каждом уважающем себя польском городе имеется улица «Жертв Катыни», гимназия «имени Героев Катыни», свой, местный, «Катынский крест». Ситуация для рядового поляка, как в популярном стихотворении советских времён: «…он с именем этим ложится, он с именем этим встаёт». Особый упор в пропаганде катынской темы польские политики и историки делают на беззаконный и безжалостный расстрел польских офицеров и полицейских весной 1940 г. по решению высших советских властей.
> При этом польская сторона, несмотря на бесспорные факты бесчеловечного отношения к пленным красноармейцам в 1919—1922 гг., не признает своей ответственности за их гибель в польском плену и категорически отвергает любые обвинения по этому поводу в свой адрес.
> Особое возмущение поляков вызывают попытки провести параллели между нацистскими концентрационными лагерями и польскими лагерями для военнопленных. Однако, основания для подобных сравнений есть.
> Польские историки также постоянно апеллируют к официальным документам, принятым польскими властями в 1919—1921 гг. Эти документы, казалось бы, должны были обеспечить относительно нормальные условия содержания красноармейцев в польских лагерях для военнопленных. Наказание пленных поркой здесь также официально было строго запрещено. Однако реальная ситуация, как и в Освенциме, была иной.
> В лагере Стшалково: «Началось с назначения 50 ударов розгой из колючей проволоки… Более десяти пленных умерли от заражения крови».
> "Ежедневно арестованных выгоняют на улицу и вместо прогулок, гоняют бегом, приказывая падать в грязь… Если пленный отказывается падать или, упав не может подняться обессиленный его избивают ударами прикладов".
> В лагере Вадовицы: «Длинные прутья всегда лежали наготове… при мне засекли двух солдат, пойманных в соседней деревне… Подозрительных зачастую переводили в особый барак-штрафной барак, оттуда уже не выходил почти никто».
> В лагерях Брест-Литовска: «Сами бараки переполнены, среди „здоровых“ полно больных. …Среди тех 1.400 пленных здоровых просто нет. Прикрытые тряпьем, они жмутся друг к другу, согреваясь взаимно».
> В лагере Домбе: «Большинство без обуви — совсем босые… Кроватей и нар почти нет… Ни соломы, ни сена нет вообще. Спят на земле или досках. Одеял очень мало».
> В качестве своеобразной «индульгенции» в вопросе массовой гибели пленных красноармейцев на территории Польши, польские историки пытаются представить российско-польский сборник документов и материалов «Красноармейцы в польском плену в 1919 — 1922 гг.». Утверждается, что: «Достигнутое согласие исследователей (российских и польских составителей сборника. — Прим. авт.) в отношении количества умерших в польском плену красноармейцев… закрывает возможность политических спекуляций на теме, проблема переходит в разряд чисто исторических…» (А.Памятных. «Новая Польша», № 10, 2005).
> Изучение документов сборника «Красноармейцы в польском плену в 1919 — 1922 гг.» раскрывает картину такого дикого варварства польской стороны по отношению к пленным красноармейцам, что о переходе этой проблемы в «разряд чисто исторических» не может быть и речи!
> К подобному выводу неизбежно придет любой непредвзятый исследователь, взявший на себя труд внимательно «проштудировать» 912-страничный сборник документов. Более того, размещенные в сборнике документы неопровержимо свидетельствуют о том, что в отношении военнопленных советских красноармейцев, прежде всего, этнических русских и евреев, польские власти проводили политику истребления голодом и холодом, розгой и пулей. Подобные действия Нюрнбергский трибунал в 1946 г. квалифицировал, как «Военные преступления. Убийства и жестокое обращение с военнопленными». Явно выраженная национальная направленность такой преступной политики вынуждает ставить вопрос о наличии в действиях польских властей признаков геноцида.
> Также с большой степенью уверенности можно сделать вывод о том, что предопределенность гибели пленных красноармейцев в польских лагерях обуславливалась общим антироссийским настроем польского общества — чем больше подохнет большевиков, тем лучше. Большинство политиков и военных руководителей Польши того времени разделяли эти настроения. Доказательств этому более чем достаточно. Приведем лишь несколько из них.
> Наиболее ярко тогдашние антироссийские настроения, царившие в польском обществе, сформулировал заместитель министра внутренних дел Польши Юзеф Бек: «Что касается России, то я не нахожу достаточно эпитетов, чтобы охарактеризовать ненависть, которую у нас испытывают по отношению к ней» (В.Сиполс. «Тайны дипломатические», с. 35).
> Не понаслышке знал об этих настроениях и командующий Добровольческой армией Антон Иванович Деникин, по происхождению наполовину поляк, родившийся и проведший юные годы в Польше. Вот что он пишет в своих воспоминаниях о жестоком и диком прессе полонизации, придавившим русские земли, отошедшие к Польше по Рижскому договору 1921 года: «Поляки начали искоренять в них всякие признаки русской культуры и гражданственности, упразднили вовсе русскую школу и особенно ополчились на русскую церковь. Мало того, началось закрытие и разрушение православных храмов» (А. Деникин. «Путь русского офицера», с. 14).
> Всего же в Польше в то время было разрушено 114 православных церквей, в том числе, был взорван уникальный по своей культурной значимости варшавский кафедральный собор святого Александра Невского, имевший в своем собрании более десяти тысяч произведений и предметов мировой художественной ценности. Оправдывая это варварское деяние, газета «Голос Варшавски» писала, что «уничтожив храм, тем самым мы доказали свое превосходство над Россией, свою победу над нею».
> Отношение польской стороны к пленным красноармейцам предельно ясно выразил комендант лагеря в Брест-Литовске, который прибывшим осенью 1920 г. военнопленным откровенно заявил: «Вы, большевики, хотели отобрать наши земли у нас, — хорошо, я дам вам землю. Убивать вас я не имею права, но я буду так кормить, что вы сами подохнете» («Красноармейцы в польском плену…», с. 175).
> Рассуждения о том, что у молодого польского государства не было материальных возможностей обеспечить сносные условия существования пленных красноармейцев, не вполне обоснованны. Затраты на то, чтобы пленные в лагерях спали не на голых нарах или на земляном полу, а на соломе, были ничтожными. Но это требовало не только политической воли и желания, но, прежде всего, отношения к русским военнопленным и евреям, как к людям. Этого не было.
> Применение выражения «русские военнопленные и евреи» не случайно. Надо иметь в виду, что размещение пленных в польских лагерях осуществлялось, в основном, по национальному признаку. При этом в самом тяжелом положении оказывались «большевистские пленные русские (после отделения большевистского элемента)… и евреи» («Красноармейцы…», с.280−282).
> Характерно, что о схожем унижительном и жестоком отношении поляков к союзникам — русским белогвардейцам, интернированным в лагерях на польской территории, писал в своем письме от 21 декабря 1920 г. главе польского государства Юзефу Пилсудскому непримиримый борец с большевизмом Борис Савинков («Красноармейцы…», с. 458).
> Русских большевистских пленных и евреев польские власти фактически не считали за людей. Иначе трудно объяснить тот факт, что в самом большом польском лагере военнопленных в Стшалково за три года не смогли решить вопрос об отправлении военнопленными естественных потребностей в ночное время. В бараках туалеты отсутствовали, а лагерная администрация под страхом расстрела запрещала выходить после 6 часов вечера из бараков. Поэтому пленные «принуждены были отправлять естественные потребности в котелки, из которых потом приходилось есть» («Красноармейцы…», с. 696).
> В докладе Российско-Украинской делегации отмечалось, что: «Содержа пленных в нижнем белье, поляки обращались с ними не как с людьми равной расы, а как с рабами. Избиения в/пленных практиковалось на каждом шагу…» («Красноармейцы…», с. 704). Лазарь Гиндин в беседе с внуком в 1972 г. вспоминает, что с него сразу же после взятия в плен: «…сняли сапоги и одежду, дали вместо них отрепья. По одному вызывали на допрос. Потом повели босиком через деревню. Подбегали поляки, били пленных, ругались. Конвой им не мешал».
> Из вышеизложенного следует, что основываясь только на материалах сборника «Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.», можно сделать обоснованный вывод о том, что обстоятельства массовой гибели красноармейцев на территории Польши в 1919−22 г. г. могут расцениваться как свидетельство геноцида русских пленных красноармейцев и их умышленного истребления польской стороной.
> 2. Геноцид немецкого населения Бромберга и Шулитце. Сентябрь 1939 года
> К концу августа 1939 года напряжение между Третьем рейхом и Польшей достигли своего апогея. Поляки наотрез отказались от предложений Гитлера о предоставлении Германии так называемого «Данцигского коридора», который бы позволил немцам беспрепятственно попадать с территории рейха в Восточную Пруссию. Восточная Пруссия была оторвана от Германии по решению союзников в 1919 году. Территории Западной Пруссии были переданы новообразованному польскому государству. На этих территориях проживало большое немецкое население.
> Полностью неготовая к войне Польша самоуверенно отклонила все советские предложения о военной помощи. Польша была уверена, что ей окажут помощь Англия и Франция.
> По мере приближения конфликта в Польше нарастала антигерманская пропаганда. 3-го сентября 1939 года подразделения польской армии, жандармерии и полиции, а также отдельные гражданские лица произвели массовые убийства мирного немецкого населения городов Быдгощ (бывший германский Бромберг), Шулитце, а также в десятках городов в районе Познани (Позена). Вошедшие в эти города наступающие подразделения вермахта обнаружили, что их улицы покрыты трупами мужчин, женщин, малолетних детей и стариков. Массовые захоронения были найдены также в городских окрестностях.
> Один из свидетелей преступления местный житель Павел Сикорский показал: «В воскресенье, 3-го сентября 1939 года около 6 часов по полудни я шёл к мельнице выключить свет и остановить турбину. По пути я вдруг услышал громкие крики от железнодорожной насыпи. Подойдя ближе, я увидел группу железнодорожников, гражданских лиц и военных, которая окружила каких-то семерых людей в возрасте от 20 до 60 лет и била их прикладами и дубинами, а также колола штыками. Я подбежал ближе и услышал, как они кричат на польском языке: „Убивайте немцев!“ Я видел кровь текущую струями. Испугавшись, я убежал с этого места. Позже я вернулся туда и увидел несколько трупов лежащих возле насыпи. У двух из них глаза были выколоты штыками. Орбиты были пусты и представляли кровавую массу. У троих черепа были размозжены и мозг из них вытек. Трое из убитых были мне известны. Это были: Лейшнитц, мясник Егершоф и герр Шлихт.
> После полудня, между 3 и 4 часами, группа польских солдат с железнодорожниками прибыла на мою мельницу и привела с собой 18 немцев. Они были связаны вместе попарно. Затем они были все расстреляны у меня на глазах. Среди них были 14 летний мальчик, и женщина.
> В понедельник после обеда, когда было сказано, что польские солдаты уже покинули город, два солдата привели на мельницу пожилого мужчину и пожилую женщину. На моих глазах они поставили их к стене. Я подбежал к солдатам, стал на колени перед ними и попросил их на польском языке, чтобы они отпустили этих двух старых человек, которым было примерно 65 лет. Один из солдат оттолкнул меня прикладом и сказал: „Пусть эти проклятые немцы погибают“. После чего двое стариков были расстреляны, а тела их брошены в канаву».
> Убийства немецких мирных жителей поражали своей жестокостью. Среди убитых были грудные и малолетние дети с завязанными назад руками и размноженными черепами, молодые девушки исколотые штыками, старики сожженные заживо. В Бромберге была сожжена протестантская кирха, десятки немецких домов были разрушены и ограблены.
> Часто люди были изуродованы до неузнаваемости, что затрудняло их идентификацию. Было опознано 15 тысяч трупов, но множество тел было не опознано, и по некоторым данным всего было убито около 58 тысяч человек.
> Нацистские власти использовали преступления польской военщины в целях пропаганды и оправдания массовых убийств польского мирного населения. После Второй мировой войны, когда стали известны преступления нацистов в Бабьем Яру, Хатыни, Лидице, Орадуре, Освенциме и Майданеке, о «Кровавом Воскресенье Бромберга» забыли. В СССР «братскую» советскую Польшу критиковать было нельзя, а сегодня после внедрения в умы человечества мифа о «Катыни» кидать камень в огород «несчастной жертвы» нацизма и большевизма, какой представляют Польшу на Западе, просто считается не прилично.
> Но мы не в праве забывать об этом величайшем преступлении польского государства против мирного немецкого населения, преступлении, которое и по своим масштабам, и по своему характеру ничуть не уступает иным злодеяниям Второй мировой войны.
> Сами власти Польши тактично молчат об этом чудовищном преступлении их предшественников, как крайне не любят они вспоминать и о других их преступлениях, например, массовых убийствах евреев во время и после Второй мировой войны.
> 2. Массовые убийства евреев во время Второй Мировой войны
> В первых днях германской агрессии против Советского Союза, 10 июля 1941 года толпа поляков, вооружённых палками, дубинами, камнями и топорами, напала на еврейское население деревни Едвабне. Причём сразу же было зверски убито несколько десятков человек. Остальных, оставшихся в живых, загнали в овин и заживо сожгли. По официальной версии было убито 1.500 человек, но многие польские историки признают только 350. Кстати, признавать, что это преступление было совершено поляками, польское правительство стало лишь недавно, а до этого бытовала версия, что все это совершили немцы.
> После разгрома Польши и до 22 июня 1941 года Едвабне находилась на советской территории. После германского нападения на СССР Едвабне оказалась на территории занятой немецкими войсками.
> В апреле 1945 г. житель Едвабне Шмуль Васерштейн дал показания Еврейской исторической комиссии в Белостоке. В Едвабне, по его сообщению, до войны жили 1600 евреев. Немцы вошли в местечко вечером 23 июня 1941 года. А уже 25-го начались погромы, инициаторами которых стали местные жители. Васерштейн приводит имена конкретных людей (он называет их бандитами), врывавшихся в еврейские дома. Одних убивали камнями, других — ножами, выкалывали глаза, отрезали языки. Две молодые еврейки под хохот убийц утопили своих маленьких детей в пруду и сами утопились, чтобы только избежать мучений. 10 июля в местечко прибыли несколько гестаповцев. На совещании с представителями местного самоуправления они поинтересовались, как те собираются поступить с евреями. Ответ был простой: уничтожить.
> На предложение немцев оставить в живых хотя бы одну семью, в которой есть хорошие ремесленники, было заявлено, что в местечке достаточно своих специалистов-поляков. Было решено согнать всех евреев в овин на окраине и сжечь. Вооруженные топорами, вилами, палками с набитыми гвоздями, поляки выгоняли евреев на улицу. Группе самых молодых и здоровых велели выкопать поставленный после прихода Красной армии памятник Ленину, под советские песни отнести его на еврейское кладбище и сбросить в ров, в котором всех их забили насмерть. Убийцы заставляли выкапывать ямы, бросать туда тела убитых ранее, а затем казнили тех, кто делал эту работу. Наконец выстроили колонну, во главе поставили 90-летнего раввина и под красным флагом погнали к овину. Чтобы заглушить крики истязаемых, играли на разных музыкальных инструментах. Овин облили бензином и подожгли. Когда пожар утих, у обожженных трупов выбивали золотые зубы. Одновременно начался грабеж в опустевших еврейских домах.
> Убийства евреев продолжались и после окончания Второй Мировой войны. В докладной записке польских властей начала 1946 года говорилось, что с ноября 1944 года по декабрь 1945 года был убит по доступным сведениям 351 еврей. Большинство убийств произошли в Келецком и Люблинском воеводствах, жертвами были вернувшиеся из концлагерей или бывшие партизаны.