Ты новорожденный? Ты за свои годы не приобрёл друзей, знакомых? Которые бы тебе посоветовали, куда прийти? Ну открой дверь дома — у тебя под ногами земля. На ней можно выращивать очень многое. Но тебе же лень.
вологодская область по сравнению с этой - дырой … — московская область как минимум разруха — серостью… разбитые дороги обнищалые бедные дома… обнищалое провинциальное население — с виду красивый в прошлом, но очень облезлый в настоящем вокзал с виду — хозяина в городе нет ужасный убитый уральский городишко было стойкое ощущение что я попал в какой то - кисель времени что ли. — колапс времени и людей помноженный на безысходность
как в армии говорят. — это не попа — это дырка в попе
> Ну открой дверь дома — у тебя под ногами земля. На ней можно выращивать очень многое. Но тебе же лень. quoted1
вы живете в разных вселенных)))
если на завтра - все население кунгура вымрет — про этот город никто и не вспомнит)))
и где-то там через тысячу лет,
1930 год, конец лета. Где-то там, где сходятся границы Киргизии, Казахстана и китайской провинции Кашгар. Предгорья. Они не заблудились и не сбились с пути. Они попросту представления не имели, куда их занесло, а это совсем другое. Курбаши Джантай, уходя от висевшей на хвосте погони, петлял, как бог на душу положит, ничего толком не продумывая, кидаясь и метаясь, лишь бы оторваться — а мангруппа. упрямо шла почти по пятам, то теряя след, то вновь находя. Сейчас они как раз потеряли след — и нужно было угадать нюхом, чутьем, наитием, куда старый лис может дернуть… Все осложнялось тем, что места вокруг были насквозь незнакомые, даже проводник приуныл, удрученно ворча: мол, края глухие и совершенно необитаемые, никто их толком не знает, летних пастбищ тут нет, а значит, пастухи со стадами сюда не заходят, дичь не водится, так что и охотников не бывает. Пустые земли, бесполезные: сухая каменистая земля почти без травы, редкие деревца арчи, неотличимые друг от друга ущелья, осыпи, холодные ручейки… Одиннадцать человек с двумя ручными пулеметами, на приуставших, но вовсе не загнанных лошадях — командир эскадрона, товарищ Аршак из республиканского ГПУ, проводник и восемь бойцов. Не армия, конечно, но у Джантая людей было еще меньше, с полдюжины — его крепко потрепали в долине, расчесали тремя станкачами из засады, так, что уцелевшие кучками прорвались сквозь оцепление, и по следу пошли мангруппы… Народ был видавший виды, ни единого новичка, так что особых оснований для уныния не имелось. Не первый раз гоняли басмачей по горной глуши, и в дикие, незнакомые места забирались не впервые. К тому же они прекрасно понимали, что Джантай точно так же не знает этих мест, петляет наугад, прет наобум, а это дает погоне неплохие шансы. С чего же тут унывать? В общем, они двигались по наитию, наугад, со всеми предосторожностями опытных охотников на двуногую дичь, способную в любой миг устроить засаду и огрызнуться из английских винтовок. Они примерно знали (компас как-никак имелся), в какой стороне остались населенные места, в каком направлении — кашгарская граница, куда Джантай, теперь это совершенно ясно, и нацелился. До границы, насколько можно судить, было еще далековато — а впрочем, при нужде можно было ее и нарушить самую малость, углубиться немножечко на сопредельную территорию. Не особенно и великая держава — Кашгар. Всего-то навсего одна из провинций, на которые Китай фактически распался давненько тому. Утрутся и перетерпят, если что. Бывали прецеденты… Город они увидели совершенно неожиданно. Как это порой случается в горах, за узким проходом меж отвесными скальными стенами вдруг широко распахнулась долина, обширная, хоть кавалерийские парады устраивай. И там, правее и ниже, стоял самый настоящий город. Не какой-то убогий кишлак, не райцентр — именно город, в длину и ширину не менее парочки верст Всадники остановились без команды. Пулеметчики подняли «Льюисы». Стояла совершеннейшая тишина, только лошади порой шумно мотали головами, и звенели железки уздечек. До города было совсем близко, с полверсты, и без бинокля можно рассмотреть, что возле него — ни малейшего шевеления. Ни единой живой души в поле зрения. Сначала командир подумал, что в расчетах он все же немного сбился, и они уже в Кашгаре. Но эту мысль пришлось с ходу отбросить. Во-первых, он служил в этих краях четвертый год и моментально вспомнил, что в прилегающих кашгарских районах таких больших городов нет. Во-вторых… Во-вторых, он наконец поднял к глазам бинокль и рассмотрел все, как следует. Это был совсем другой город. Не походивший ни на кашгарские, ни на китайские, ни на Бухару или Самарканд. Он был обнесен стеной с башнями, как на картинках из гимназического учебника истории — только не походили ни стены, ни башни на европейские крепости. Что-то совсем другое. Они ни на что знакомое не походили: стены из длинных каменных блоков, по-настоящему огромных, башни вроде усеченных высоких конусов, с закругленными сверху зубцами. Кое-где зубцы осыпались, две башни слева полуразрушены, а рядом с аркообразным проемом городских ворот стена обрушилась почти до земли — и в проеме виднелись каменные дома, опять-таки ни на что знакомое не похожие. Одни были выше, другие ниже, кое-где можно рассмотреть колонны, балконы и лестницы. Над крышами-конусами (вроде бы черепичными) кое-где высоко поднимались квадратные башни. А по обе стороны ворот (в проеме не было ни створок, ни решетки) стояли статуи — темные, почти черные, из какого-то камня. Массивные, могучие быки, высотой, если прикинуть, в два, а то и более человеческих роста, грозно наклонившие головы с рогами-полумесяцами. Им не причудилось, не бывает так, чтобы одно и то же чудилось сразу всем. Чем дольше командир смотрел, тем больше утверждался в первоначальном мнении, что город очень, очень старый и давно заброшенный. Почему-то в голове крутилось словечко «невероятно». Невероятно старый и невероятно давно заброшенный. Такое у командира было впечатление, а почему, он и сам не знал. Так уж таинственный город выглядел… Перед воротами растет не только трава, но и взрослая арча, даже на стене укоренилось невысокое корявое деревце (должно быть, ветром занесло семечко в расселину), черепичные крыши зияют многочисленными провалами — и ясно, что тут поработала природа, а не человеческие руки. Людей здесь не было давным-давно, город понемногу рассыпался и ветшал, хотя, без сомнения, был когда-то построен очень прочно, чтобы жить в нем долго и укрываться от врагов надежно. Враги у горожан, несомненно, имелись — иначе к чему было громоздить такие вот стены из неподъемных блоков? Стена в том месте разрушена землетрясением, не иначе — люди просто-напросто не взяли бы на себя такой труд… Никто так и не произнес ни слова, а вот командир молчать более не мог, потому что командир именно он, и ему приходилось то и дело принимать решения, не показывать слабины, ничего не пускать на самотек. Над отрядом должна была постоянно витать его воля, словно отмененный революцией дух святой… Он обязан был думать и рассуждать за всех, и уж ни в коем случае не выдавать перед бойцами растерянности. Он поступил немудрено — махнул плеткой, подзывая проводника Дильдаша, а когда тот подъехал, спросил сухо, насквозь деловито: — Это откуда здесь? Проводник — надежный и проверенный, из батраков, с заслугами перед революцией и Красной армией — мялся. Помалкивал. Даже не пытался по своему всегдашнему обыкновению объявить загадочный полуразрушенный город «плохим местом», «яман». А меж тем у него было множество известных ему одному «яманов». В одном, дескать, никак нельзя оставаться на ночлег — иначе ночью припрется горный дух с железным лицом и вывернутыми назад ступнями, передушит всех, как цыплят. В другом вот уже лет пятьдесят бродит с самыми недобрыми к путникам намерениями душа зарезанного разбойниками купца. В третьем давным-давно закопали проклятый клад, и лучше там не задерживаться без особой нужды, проезжать побыстрее. И так далее — дэвы в развалинах заброшенного кишлака, огромные, с кошку, пауки-кровососы, девушки-оборотни… Сейчас, однако, проводник угрюмо молчал, почесывая в затылке обеими пятернями сразу. Потом пожал плечами: — Знать не знаю… В жизни не слышал ни про какой город. Посмотри, он совсем старый… Сам по себе помаленьку рассыпается. Если бы тут жили, про них обязательно бы знали старики. Или охотники. Старики и охотники все знают. А про такое никто ничего не знает… Люди отсюда очень давно ушли… или очень давно умерли. Так давно, что и памяти не осталось. Давно… — Ерунда! — крикнул подъехавший к ним товарищ Аршак. — Не должно тут быть никакого города! Потому что здесь никогда не было ни единого государства. А большой город никогда не бывает сам по себе, понимаешь? Большой город означает — государство. Я помню, чему меня учили… По науке, здесь никаким городам не полагается быть. Государства здесь не было. Одни дикие горы… Он был армянин, вспыльчивый и горячий. Кто-то говорил командиру, что товарищ Аршак в свое время и в самом деле был студентом в Петербурге, в каком-то крайне удачном заведении, пока его не сорвала с места революция. Сам командир, откровенно говоря, закончил лишь реальное училище и унтер-офицерские курсы. Однако реальное от гимназии отличалось лишь тем, что в реальном не преподавали древних языков, а вот историю учили по тем же учебникам, что и в гимназии. Он и сам понимал, что большие города — признак государства. И помнил с грехом пополам, что никаких государств тут и в самом деле не было. Однако данный город был чертовски убедителен. И командир, ткнув плеткой в ту сторону, проворчал: — Наука наукой… Это что, мираж? — Вряд ли, — вынужден был признать товарищ Аршак. — На мираж ничуть не похоже. Но все равно, по науке не положено… — А что, наука знает все на свете? — пожал плечами командир. — На худой конец, ради пущей надежности, можно проверить… Он тряхнул плечом, ловко уронив карабин прямо себе в руки, приложился, уверенно выпустил три пули. Покосился на товарища Аршака. Тот с удрученным видом поцокал языком. Как и все остальные, он прекрасно видел — пули выбивали крошку из каменного быка, того, что справа. — Командир! — прямо-таки взвыл проводник. — Ну зачем? А вдруг это плохое место? В таких местах как раз и поселяются те, которые… — Ох, да хватит! — в сердцах сказал командир. — Снова не начинай… И без твоих яманов тошно. А кто-то из бойцов протянул мечтательно: — Говорят умные люди, что в таких вот местах кладов навалом… Вот эта реплика командиру не понравилась вовсе уж категорически. Он хорошо знал своих людей — надежные были ребята — и вовсе не боялся, что дисциплина в одночасье рухнет, и красные конники, пренебрегши присягой, полезут искать клады. Просто-напросто такие вот реплики настраивают личный состав на отвлеченный лад, меж тем погоня силами мангруппы — дело серьезное и не терпящее отклонений от маршрута даже в мыслях… А потому он непререкаемым тоном распорядился: — За мной, рысью марш! И первым направил коня к выходу из ущелья, явственно видневшемуся впереди. Остальные, конечно же, двинулись следом, больше не оглядываясь на таинственный город. …Джантая они так и не догнали, ускользнул, старый черт. Их, конечно, ругали, но подобное случалось в этих краях не впервые, и все обошлось, дальше ругани не продвинувшись. Возвращались они другой дорогой и города больше не видели. Командир о нем все же упомянул в рапорте — мимоходом, одной фразой. Несомненно, то же сделал по своей линии и товарищ Аршак. Этим дело и кончилось. Снедаемых научным любопытством ученых поблизости не обреталось, а специально писать в Академию наук никто не стал бы, хватало своих, более приземленных и насущных забот. Товарищ Аршак, правда, грозился потом, что, когда будет в Ленинграде, непременно зайдет к какому-то профессору и расскажет о загадочной находке, но вряд ли у него выдалось время. На фоне того, что творилось в стране, чекист не нашел бы времени ходить по профессорам. А в тридцать шестом, долетали слухи, товарищ Аршак оказался прикосновенным к правотроцкистскому блоку — и как сквозь землю провалился. А вот командиру повезло — он уцелел в бурные годы, не выйдя в большие чины, служил не лучше и не хуже многих, отшагал Отечественную, в отставку ушел полковником в пятьдесят пятом. Эту историю он рассказал племяннику во времена оттепели, а племянник в начале восьмидесятых рассказал мне. Если этот загадочный город существует на самом деле, он так и стоит в той горной долине — циклопические стены, башни, каменные быки у ворот. Вот эти быки, кстати, служат стопроцентным доказательством того, что город этот — не мусульманский. Ислам, как многие, должно быть, знают, запрещает изображать живые существа. Вот с древнеиранской мифологической традицией бык как раз связан теснейшим манером и служит образом лунного божества, — каковым был и в Средней Азии две-три тысячи лет назад. Вот только неизвестный «товарищ Аршак» был кругом прав: современная историческая наука ничего не знает о каких бы то ни было древних государствах в тех местах. Ну, а всякого, кто рискнет заикнуться, что современная историческая наука, деликатно выражаясь, не всеобъемлюща, моментально зачислят в презренные атлантологи, рехнувшиеся морозианцы и выкормыши академика Фоменко. Поэтому поставим точку. Если город существует, он так и стоит в той долине. Но никто не знает, где эта долина
а мне - кажется — просто такие города. — уже никому ненужны. — из них выжимают последние соки… — уж не знаю почему
может — наверху знают прогноз погоды. — и через полгода через этот город пройдет смерч… — может упадет метеорит. — может китайцы захватят. — может там будет новый вулкан
потому что — отношение властей к таким городам именно такое… — надо успеть хоть что-то отжать - до аппокалипсиса
кот котович (виктор4321) писал (а) в ответ на сообщение:
> там всё вахту предлагают. а меня на вахту не возьмут. у меня гипертония. quoted1
Не все вахту. Да и после 50-ти у всех гипертония. У меня 140 - считай пониженное, к вечеру стабильно под 170 — 180. Выпил 150 — 300, и в норме, к утру опять рабочие 140, и снова в бой. Я понимаю, к 50-ти уже тяжело решаться на крупные перемены, но вспомни про войну. Там силы прибывали, про гипертонию никто и не вспоминал. Можно и к нам в Нижний податься. Работы на стройках до страсти. И опять же — романтика.
> . У меня 140 — считай пониженное, к вечеру стабильно под 170 — 180. Выпил 150 — 300, и в норме, к утру опять рабочие 140, и снова в бой. > Я понимаю, к 50-ти уже тяжело решаться на крупные перемены, но вспомни про войну. Там силы прибывали, про гипертонию никто и не вспоминал. Можно и к нам в Нижний податься. Работы на стройках до страсти. И опять же — романтика. quoted1
> кот котович (виктор4321) писал (а) в ответ на сообщение:
>> там всё вахту предлагают. а меня на вахту не возьмут. у меня гипертония. quoted2
> Не все вахту. Да и после 50-ти у всех гипертония. У меня 140 — считай пониженное, к вечеру стабильно под 170 — 180. Выпил 150 — 300, и в норме, к утру опять рабочие 140, и снова в бой. > Я понимаю, к 50-ти уже тяжело решаться на крупные перемены, но вспомни про войну. Там силы прибывали, про гипертонию никто и не вспоминал. Можно и к нам в Нижний податься. Работы на стройках до страсти. И опять же — романтика. quoted1
А где в Нижнем работа на стройках? У меня много мужиков знакомых в деревнях. Они на стройках работали в москве, а теперь вот сидят без дела.