«Скрепы» лейберальной России

сульт
сульт

Сообщений: 5999

20:18 30.05.2017

22 сентября 1993 года, то есть уже на следующий день после издания указа No.1400, конгрессмен от штата Мэриленд Стени Хойер занимавший в то время четвертое по значимости положение среди конгрессменов-демократов, выступил с показательной речью в Палате представителей. Признавая, что указ о роспуске российского парламента был «технически… незаконным», Хойер утверждал, что Ельцин «действовал, следуя духу демократии, нарушая букву закона». Однако «основная причина продолжающейся западной поддержки Ельцина» в его противостоянии с законодательной властью, согласно конгрессмену, заключалась даже не в якобы демократическом характере ельцинского режима, но в том, что «Ельцин является откровенно проамериканским, прозападным, прорыночным» политиком, тогда как Верховный Совет «обвиняет Запад в стремлении подорвать и ослабить Россию» и «выступает против ельцинской программы приватизации». Таким образом, резюмировал Хойер, «проведение необходимых реформ» правительством Ельцина и «удержание им России на прозападном курсе» является «императивом… для наших собственных интересов» [выделено мной. — А.Д.].

Конгрессмен-демократ от Калифорнии и один из главных русофобов на Капитолийском холме Том Лантос заявил о своем желании «пожелать удачи Борису Ельцину». Почему? Потому что «первый за 1000 лет русской истории демократически избранный президент сейчас ведет борьбу против сил тьмы, зла и тоталитаризма, стремящихся повернуть вспять часы истории». (В 2001 г. Лантос станет инициатором принятия закона «О демократии в России», согласно которому правительство США будет — в нарушение российского законодательства! — финансировать «оппозиционеров» в нашей стране в размере 50 млн. долларов в год).

26 октября 1993 г. конгрессмен-республиканец от штата Нью-Йорк Джеральд Соломон направил официальное обращение президенту Клинтону, в котором прогнозировал, что предстоящие выборы в России «приведут к образованию первого действительно представительного парламента в истории России», который «почти наверняка» будет «значительно более демократическим и дружественным по отношению к Западу, чем только что распущенный Верховный Совет». Далее следовал призыв объявить предстоящие выборы в России одним из «основных приоритетов внешней политики США» и предоставить «как можно больше помощи демократическим кандидатам в России». Один из прогнозов конгрессмена все же сбылся: в декабре 1993 года в России был-таки избран «действительно представительный парламент», но без большинства столь любезных Соломонову сердцу «реформаторов».

Обстоятельства принятия пакета «помощи» Ельцину дают достаточные основания усомниться в искренности заверений высокопоставленных должностных лиц США о том, что после окончания «холодной войны» приоритетные цели американской внешней политики включали «поддержку России в трансформации ее политических, экономических и социальных институтов» [выделено мной. — А.Д.], если только «трансформация» в данном случае не означает разложение и разрушение. В действительности в 1990-е годы основополагающим принципом внешней политики США являлась не поддержка России как таковой, а помощь «реформам» в России, являющимся, по оценке американского Главного контрольно-финансового управления США, «критическими для целей США» [выделено мной. — А.Д.], не содействие демократизации России и ее движению к правовому государству, а конкретно «помощь российским реформаторам», что отнюдь не одно и то же.

Американский канал СNN именно так определил цель визита в Москву Клинтона 12−15 января 1994-го: «Продемонстрировать поддержку Ельцину и реформаторам, перенесшим потрясение в результате победы ультра-националистов и коммунистов на декабрьских выборах в парламент».

Визит президента одного государства для поддержки группы лиц в другой стране (даже когда эта группа находится у власти) утрачивает характер «государственного» визита, приобретает характер сговора и является вмешательством во внутренние дела такой страны.

К слову о «некомпетентности» или — цитируя указ No.1400 — «неудовлетворяющем парламентским стандартам качестве работы Верховного Совета и Съезда народных депутатов РФ». (Так по-русски не говорят: «неудовлетворяющее стандартам… качество». Словно плохой перевод с иностранного источника). Качество работы парламента и его аппарата не отвечали «парламентским стандартам»? Бывало и такое… Особенно в первый год-полтора после выборов. Но разве не Ельцин был тогда спикером? А что, он сам — в должности лидера законодательной, а позже исполнительной власти в стране — вместе со своим окружением больше отвечал «стандартам» и был более компетентен?

Характерен эпизод первой встречи Ельцина с Никсоном в марте 1991-го, рассказанный много лет спустя Дм. Саймсом. Предложив высокому гостю выпить (Никсон отказался), Ельцин огорошил его утверждением о том, что у них много общего, поскольку дед Никсона занимался бизнесом… в Екатеринбурге и мог знать деда Ельцина. «Может быть, мы даже родственники», радостно продолжил российский президент. Когда Симис отвел в сторону присутствовавшего при встрече заместетиля министра иностранных дел России Андрея Федорова и поинтересовался источником столь странной информации Ельцина, всё, что мог ответить обескураженный замминистра: «Убей меня, если я знаю!». Но ведь кто-то же из «компетентного» окружения Ельцина внушил ему этот бред!

В конечном итоге, разве из-за неэффективности и пресловутого «неудовлетворяющего парламентским стандартам качества работы» была распущена и расстреляна законодательная власть в стране или из-за того, что сильный и независимый парламент был последней преградой на пути ельцинской клептократии и фундаменталистов-рыночников?

ЧАСТЬ 2.

Уже первая статья в «Нью-Йорк таймс» задала тон отношения США к законодательной ветви власти в России. Верховный Совет и Съезд народных депутатов именовались не иначе как «парламент советского периода» [читай: «коммунистического» периода; для американцев эти слова — синонимы. А.Д.], «избранный по избирательным правилам Коммунистической партии и в целом враждебный реформам г-на Ельцина».

Еще более однозначные характеристики были даны в тот же день в самой первой редакционной («установочной») статье в «New York Times» с характерным заголовком: «Переворот, осуществленный демократом». Да, у Ельцина не было «конституционных полномочий» распускать парламент, говорится в первом абзаце статьи. Но это не страшно! Ведь этот «откровенный переворот», по мнению редакции газеты, «может содействовать консолидации демократии в России, экономическим реформам» и — почему-то — «более уважительным отношениям с бывшими советскими республиками». А потому «президент Клинтон был прав, быстро предоставив [Ельцину. — А.Д.] американскую поддержку».

По утверждению газеты, президентская избирательная кампания 1991 года «представляла собой более полный демократический выбор, чем парламентские выборы 1990 года, на которых многие поддержанные Кремлем кандидаты баллотировались без оппонентов». В принципе само сравнение президентских и парламентских выборов (не только в России, но и где бы то ни было) с точки зрения их «демократичности» весьма спорно. А утверждение о безальтернативных выборах для «поддержанных Кремлем», т. е. горбачевским руководством СССР, кандидатов просто не соответствовало действительности.

В целом, в освещении событий в России американские СМИ то ли сознательно, то ли не от общего невежества допускали немало фактических ошибок. Так, Серж Шмеманн в статье в «New York Times» от 22 сентября отнес избрание Ельцина первым «демократически избранным» президентом РФ к 1990-м году (вместо 1991-го), а выборы российского парламента к 1989-му, или «эре Михаила С. Горбачева, когда Коммунистическая партия всё еще была верховным правителем». По словам Шмеманна, избирательные «правила, установленные партией, гарантировали избрание многих коммунистов и крайних националистов, которые при каждом удобном случае блокировали законодательство г-на Ельцина». То есть в 1990-м году, когда якобы состоялись выборы президента Ельцина, по утверждению Шмеманна, в России уже можно было провести «демократические» выборы? Действительно, можно было! Так ведь именно тогда и состоялись выборы народных депутатов России — в марте 1990-го! А за год до них избирались депутаты Союза… Как гласит американская поговорка, Шмеманн сам себе «выстрелил в ногу».

«Парламент был избран до крушения СССР», обличительно вторит Шмеманну корреспондент «Уолл-стрит джорнал». Да, до крушения. А президент — в июне 1991-го — нет?

И с «крайними националистами» Шмеманн погорячился. Патриотическая оппозиция как розово-коммунистическому режиму Горбачева, так и радикальным либералам-западникам сахаровского розлива в 1990-м году потерпела поражение. В депутаты России не были избраны ни Вадим Кожинов, ни Илья Глазунов, ни многие другие представители «русской партии».

В некоторых региональных выпусках газеты от 22 сентября численность Верховного Совета РФ была дана как 25 (!) депутатов. Опечатка или еще одна попытка создать у наивных читателей впечатление, что стоит этих 25 злодеев отстранить от власти и «прогрессивные» ельцинские реформы и дальше пойдут своим чередом?

Столь же неверно утверждение о том, что «буквально каждый опрос общественного мнения в период после апреля» 1993 года свидетельствовал о «почти полной утрате» парламентом и антиельцинской оппозиции «народной поддержки». По мнению американского политолога Арчи Брауна, одной из причин, «подтолкнувших» Ельцина к «принуждению» в борьбе с парламентом, явилась именно недостаточная поддержка со стороны населения, о чем убедительно свидетельствовали результаты опросов.

Очевиден общий «пережим» американских печатных СМИ в освящении событий в России, не достойный серьезных изданий. Депутаты внеочередного Съезда народных депутатов не просто аплодировали избранию А. Руцкого и.о. президента России, а «дико» аплодировали. Как еще можно было охарактеризовать Руцкого (и напугать американских читателей), кроме того, что он «герой афганской войны» и «открытый сторонник восстановления Советского Союза»? Кто еще мог прийти к зданию Верховного Совета на Краснопресненской набережной сразу после телевыступления Ельцина, кроме «нескольких сотен яростных твердолобых коммунистов»? «Несколько тысяч» — поправляет Шмеманна не только «Уолл-стрит джорнал» (22.09.1993), но и коллега Шмеманна Эрлангер, но тут же утверждает, что «несколько тысяч протестующих» состояли «в основном из коммунистов». Он что у них партбилеты проверял? Общеизвестно, что среди защитников Верховного Совета были представители всех социальных групп и слоев населения. У стен Белого дома стоял лидер «Гражданской обороны» Егор Летов.

Какого еще решения можно было ожидать от Конституционного суда РФ, если его председатель «давно был откровенно враждебен г-ну Ельцину»? Спикер парламента и лидер антиельцинской оппозиции Руслан Хасбулатов — лукавый, хитрый, скользкий, не заслуживающий доверия тип (Шмеманн). Действия Ельцина по разгону законодательной ветви власти «с правовой точки зрения сомнительные»? Да — говорит Шмеманн. Но… ничего страшного! Ведь «российская конституция основывается на советской коммунистической конституции брежневской эры». Конгрессмен Соломон пошел еще дальше и назвал конституцию РФ 1978 года «изначально разработанной Иосифом Сталиным». О том, что российским парламентом в период 1990−93 гг. было принято порядка 400 конституционных поправок, сделавших текст основного закона не имеющим почти ничего общего с оригиналом, читателям газеты и коллегам-конгрессменам сообщать было излишне.

По словам «Уолл-стрит джорнал», «г-н Хасбулатов часто чинил препятствия рыночным реформам администрации [Ельцина] и недавно призвал к восстановлению Советского Союза. Парламент был избран до крушения СССР и переполнен консерваторами, враждебно относящимися к реформам, разрушающими коммунистическую систему». Одна полуправда нанизана на другую. Это кто «часто чинил препятствия рыночным реформам»? Доктор наук, экономист Хасбулатов, статью которого о необходимости активизации рыночных реформ в 1988 году испугался печатать в журнале «Коммунист» Егор Гайдар, и которого даже гайдаровский пособник Андерс Ослунд в 1991 году характеризовал как «радикального экономиста»?

А вот просто перлы двойного стандарта, столь характерного для американской советологии.

Ричард Пайпс из Гарварда в октябре 1993 года писал, что мы, русские, как попугаи повторяем «западные слова, которые имеют очень слабое отношение к [российской] действительности». «Такие понятия как ‘парламент', ‘конституция', ‘суд' могут звучать похоже, но в России институты, называемые данными терминами, практически неузнаваемы для привыкших к Западной демократии». Ну, а потому, что волноваться, если Ельцин расстрелял парламент, растоптал конституцию, прервал (почти на полтора года) работу Конституционного суда. Все «о'кей»!

С Пайпсом (Пипишем) все понятно. Его имя давно стало нарицательным не только для многих российских, но и американских ученых. Впрочем, не будем уподобляться американцам и демонизировать оппонентов, ведь народных депутатов страны называли «защитниками Конституции — той, сталинско-брежневского покроя» не только заокеанские русофобы, но и отечественный пропагандист Отто Лацис.

Согласованная позиция американских СМИ и подавляющего большинства советологов в тот период выполняла роль идеологического обеспечения конституционного переворота и последующего расстрела представительной власти в России.

Первый демократически избранный российский парламент назывался не иначе, как «антидемократической, антизападной, антирыночной, антисемитской» «красно-коричневой коалицией» (CRS Report for Congress, 93−884 F, 06.10.1993), «националистически-коммунистическим блоком» (The Boston Globe, 23.09.1993), «националистической, крипто-советской оппозицией» (The New York Times, 24.10.1993), «бандой коммунистических аппаратчиков» (The New York Times, 30.09.1993), «бандой коммунистов и фашистов» (The Boston Globe, 30.09.1993) и даже «коммунистическими фашистами [именно так: „коммунистическими фашистами“. — А.Д.], маскирующимися под парламентариев» (The Boston Globe, 06.10.1993).

Прежняя Конституция России характеризовалась как «фарсовый документ» (Portland Press Herald, 06.12.1993) и как «фундаментальная проблема России до декабря 1993 года» (Foreign Affairs, No. 5, 1994). Защитники Конституции соответственно объявлялись «странным альянсом старых коммунистов, националистов, монархистов и антисемитов» (The Spectator, No. 8622, 09.10.1993). Само же противостояние между режимом Ельцина и его оппонентами подавалось не иначе, как конфликт между «демократией» и «демонами», как гласил заголовок редакционной статьи, вышедшей в «Бостон глоуб» в день парламентских выборов в России 12 декабря 1993 года.

«Окаянные дни» осени 1993 года застали меня в Америке. В осеннем семестре 1993-го я был Фулбрайтовским стипендиатом и занимался исследованиями в Гарвардской школе права, выступал с лекциями в Гарварде и нескольких других университетах, готовился к преподаванию в Корнелльском университете весной 1994-го. Тогда же я избавился от последних иллюзий в отношении независимости и объективности средств массовой информации США и адекватности и непредвзятости большинства американских советологов, русистов.

Число экспертов, выступивших с критикой антиконституционных действий исполнительной власти России и поддержки (если не поощрения) Ельцина со стороны правительства США, было минимально. «Это был позорный эпизод в истории академического россиеведия» в США, — пишет Стивен Коэн в книге «Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России». — Американские «ученые сумели подвести историческую и юридическую базу под главную лже-идею американского крестового похода — о переходе России от коммунизма к капитализму и демократии американского типа. Эта идея „перехода“ не только придала осмысленность американской политике, но и обеспечила прессу — материалом для публикаций, а ученых — новой парадигмой для исследований, грантов и, в конечном счете, для своей карьеры».

В ответ на резкие вопросы автора этих строк о гробовом молчании честных — ведь есть и такие — американских ученых, юристов, политологов в сентябре-октябре 1993 г. директор Кеннановского института перспективных российских исследований, одного из ведущих центров советологии в США оправдывался в своем письме: «Некоторые из нас кричали, но никто не слушал. После определенного момента, когда становится ясно, что напряжение голосовых связок не производит никакого эффекта, какой смысл в крике? Это не только позорный период в истории твоей страны, это позорный период в истории нашей страны. Мы в той же степени заражены идеологией, как и старая советская система. Более того, мы такие же мастера сознательного отрицания действительности, как и старая советская система. Я не могу тебе сказать, сколько раз меня отказывались слушать как человека, отстаивающего уникальность России, и неужели я не понимаю, что „Россия — это как Аргентина“. Я был в Аргентине и думаю, что я мог заметить разницу…»

При всех упреках в адрес американских «экспертов» и комментаторов, отправной точкой суждений которых является «презумпция виновности» России, заложенная в самом «генетическом коде» России или в ее истории, и что «Америка должна воспользоваться предоставленным ей шансом «изменить традиционную схему русской истории», справедливости ради следует признать, что некоторые российские политики и газетчики ни в 1993-м, ни в последующие годы ничем не уступали западным русофобам.

Особенно уродливыми видятся заявления некоторых отечественных обозревателей в американских публикациях тех дней.

Так, вскоре после памятных декабрьских выборов 1993 года, в ходе которых, согласно истеричному восклицанию Юрия Карякина на праздновании незабываемого «нового политического года», неблагодарная Россия «одурела», и 85 процентов принявших участие в голосовании отвергли «партию власти» гайдаровско-бурбулисовского типа, Юрий Афанасьев опубликовал статью в журнале «Форин аффеарс», в которой заявил, что «поддержка коммунистических и фашистских блоков» объясняется «самой природой [или «сокровенной сутью"] русского народа».

Где же логика? Отчего «коммуно-фашистская природа» русского народа не помешала Афанасьеву быть дважды избранным в народные депутаты СССР и России? Но когда те же самые избиратели узнали истинную цену и ему и его обещаниям — говорю это, как голосовавший за Афанасьева в нашем подмосковном избирательном округе в 1989-м — и утратили доверие как к нему лично, так и к большинству его соратников, докатившихся до политического беспредела или откровенной уголовщины, и на сей раз проголосовали за его оппонентов, Афанасьев начал называть нас «прирожденными фашистами»!

Группа авторитетных американских ученых в своей книге «Президентские выборы в России 1996 года» признала очевидный факт: американцы «всегда» видели Россию «глазами радикальных московских интеллектуалов». Это правда. Америка и Запад в целом видят нас и нашу страну глазами людей, отношение которых к России строится на причудливом сочетании невежества, непонимания, безразличия, презрения, ненависти, стыда и страха (с примесью — хотя и реже — чувства вины). Классический диагноз, поставленный этому типу советской интеллигенции Солженицыным еще в 1974 году в сборнике «Из-под глыб» («образованщина»), нисколько не утратил своей актуальности.

В чем «Нью-Йорк таймс» была права, так это в своем прогнозе, что «рано или поздно г-н Ельцин может… призвать вооруженные силы устранить своих политических противников».

Словно по злой иронии, одной из жертв кровавой бойни в Москве стал гражданин США, 26-летний американский юрист Терри Майкл Дункан. Убит он был в Останкино примерно в 21 час 3 октября при оказании помощи раненым. Друзья говорят о нем: «Он всегда был таким, и политика тут не при чем. Просто гибли люди». Последний, кому Терри пытался помочь выбраться из-под огня, был раненый фотокорреспондент «Нью-Йорк таймс» Пол Отто.

Поразительно! После взрыва в берлинской дискотеке «La Belle» в апреле 1986-го, любимом месте отдыха американских военных, при котором погибли три человека, включая двух американцев, Рейган отдал приказ бомбить Триполи.

Столкновение морских пехотинцев США с силами правопорядка в Панама-Сити, при котором один американец был убит, второй ранен, третий арестован и избит, а его жена «грубо допрошена», стало достаточным основанием для того, чтобы Буш-старший сослался на ст. 51 Устава ООН (о праве наций на самооборону) и оккупировал Панаму под предлогом защиты находящихся на ее территории 35 тысяч граждан США.

Можно легко представить, какова была бы реакция Вашингтона, если бы американские, а не российские миротворцы были расстреляны грузинами 8 августа 2008 года! Не повторил ли бы тогда Мишико Саакашвили судьбу панамского лидера Мануэла Норьеги, получившего 40-летний тюремный срок, позже уменьшенный до 30 лет великодушными американцами? А тут снайпер из останкинского телецентра убивает молодого американца, по некоторым данным, спасшего из-под обстрела до двенадцати раненых, и в Вашингтоне… полная тишина!

Как пишет итальянский исследователь Антонио Рубби, с Запада «даже для приличия» не раздалось «ни слова сожаления о жертвах, ни тени сомнения насчет зверской расправы, устроенной Кремлем, лишь бы раздавить сопротивление российского парламента. Установочная аргументация, которой воспользовался Запад для оправдания кровопролития, держится на мистификации и извращении реальных процессов, имевших место в посткоммунистической России».

В книге «Никсон зимой» помощник экс-президента Никсона в последние годы его жизни Моника Кроули раскрывает не известную не только российскому читателю, но и большинству западных наблюдателей деталь. В дни противостояния между президентом и Верховным Советом РФ Ричард Никсон был приглашен в Государственный департамент США для участия в обсуждении вариантов официальной реакции Вашингтона и вернулся с этого обсуждения абсолютно подавленным, поскольку один из вариантов предполагал… направление в Москву военного контингента США для поддержки Ельцина.

«О чем думают эти засранцы (assholes) из госдепа? — вспоминает Кроули эмоциональные слова Никсона. — Нельзя направлять войска в Россию… Когда мы это сделали для борьбы с большевиками [имеется в виду участие США в интервенции „союзников“ 1918 года и высадка американских войск во Владивостоке и Архангельске — А.Д.], это обернулось катастрофой. Кроме того, мы просто не можем вмешиваться в их внутренние дела, тем более, военными средствами. О, Господи!»

Никсон не впервые столь нелицеприятно высказывался в адрес американской дипломатии на российском направлении периода президентства Клинтона. «Эти ребята просто шизанутые (nuts). Они не понимают, что, поощряя авторитарные наклонности Ельцина, они играют с огнем», вспоминает Дм. Саймс реакцию Никсона на выступление Тэлботта в Комитете по ассигнованиями Палаты представителей 19 апреля 1993 г. в поддержку финансовой помощи «реформаторам» в России. Триумфально поддержав «президента Ельцина, бросившего перчатку парламенту», якобы «контролировавшемуся реакционерами», Тэлботт готовил почву как для роспуска Ельциным законодательной власти в России, так и для поддержки такого роспуска в Вашингтоне.

Эпизод из книги Кроули, во-первых, лишний раз подчеркивает, сколь высоки были ставки Вашингтона в дни кризиса и, во-вторых, заставляет по-новому взглянуть на многочисленные свидетельства очевидцев об участии в московской бойне снайперов третьей стороны. Может быть, «засранцы из госдепа» хотя бы частично всё же реализовали свой план?

4 октября 1993-го «Нью-Йорк таймс» удовлетворенно констатировала: «Официальные лица администрации Клинтона благословили г-на Ельцина на роспуск парламента, и до сих пор они рассматривают действия президента России [по расстрелу парламента] как лучшую гарантию демократии».

Для нас важен сам факт откровенных признаний руководства США не просто допустимости, но целесообразности использования американской «помощи» как инструмента вмешательства во внутренние дела России. Той самой «помощи», которая с отстранением от власти в 2000-е годы значительной части ельцинских «реформаторов» была перенесена — вспомним закон США «О демократии в России» — на спонсирование «шакалящей у иностранных посольств» оппозиции и «агентов перемен», как откровенно называют часть российских «неправительственных организаций» в Вашингтоне.

Трудно не согласиться с выводом Стивена Коэна: «Деятельность всех, за небольшим исключением, американских специалистов по России в 1990-е гг. можно расценить как преступную». Вопрос в другом: как расценивать деятельность тех российских политиков и власть предержащих, на которых работали эти «американские специалисты»