Впервые вошёл в употребление в начале XX века, в либеральной и революционной среде; скажем, З. Н. Гиппиус в Первую мировую яростно протестовала против «русского шовинизма», например, против переименования Петербурга в Петроград. С приходом большевиков к власти термин вошёл в обиход и стал одним из самых негативно окрашенных идеологических клише; великодержавный шовинизм был противопоставлен интернационализму. Ленин, критикуя сталинский план автономизации, писал о будущем центральном правительстве СССР, в котором «ничтожный процент советских и советизированных рабочих будет тонуть в море великорусской шовинистической швали». Ленин провозгласил лозунг: «Великодержавному шовинизму — бой!». Зиновьев призывал «подсекать головку нашего русского шовинизма», «каленым железом прижечь всюду, где есть хотя бы намек на великодержавный шовинизм…». Бухарин разъяснял соотечественникам: «Мы, в качестве бывшей великодержавной нации должны поставить себя в неравное положение в смысле еще больших уступок национальным течениям» и требовал поставить русских «в положение более низкое по сравнению с другими». Нарком земледелия Яковлев сетовал, что «через аппарат проникает подлый великодержавный русский шовинизм». Во всех речах Сталина по национальному вопросу на съездах партии с X по XVI он объявлялся главной опасностью для государства. Сталин провозгласил: «Решительная борьба с пережитками великорусского шовинизма является первой очередной задачей нашей партии».