> > > > Прошу прощения - но подпись под фотографией гласит:
> Former whaler "Jan Wellem" (left) ran aground after Battles of Narvik April 10–13, 1940 Narvik. Later it was salvaged > Вопрос: какое отношение имеет изображённый на фото Нарвик - к свежеиспечённому мифу о "Базе Норд"? >
хлопец в раж вошёл, ему не до этого...
23:12 21.10.2015
Владимир (Svetlov) писал(а) в ответ на :
> Игорь ЛОСЕВ,
Игорь Лосев, кстати, коренной севастополец.
Игорь Лосев (о времени и о себе)
Я родился в 1955 г. в городе Севастополе, моя мама под Ялтой, дед, прадед и прабабушка, также в Севастополе. Принадлежу к 2% коренных севастопольцев, то есть тех, кто жил в городе до 1944 г. и их потомков. Имею замечательную крымскую родословную именно благодаря моим предкам: это выходцы из Катеринославщини – Зинченки, которых в начале ХІХ ст. российский помещик привез в свое имение под Ялтой, и Кириченки – полтавско-запорожского происхождения.
Бабушка родилась в селе Большая Михайловка недалеко от Гуляй-поля и лично видела Нестора Ивановича Махно. Мой севастопольский дед Петр Лихачев принимал участие в обороне Севастополя и был награжден орденом Красной Звезды, а ялтинский дед Константин Зинченко воевал в ялтинском партизанском отряде, был награжден орденом Отечественной войны (еще тогда, когда его «за песок» и к юбилеям не давали). Моего прадеда Михаила Лихачева в 1921 году замордовали большевики в городской тюрьме Севастополя. Поэтому дед Петр ненавидел коммунистов и называл их «красняками», упрямо отказываясь вступать «в ряды», невзирая на многочисленные предложения. Дед был фанатом киевского «Динамо», очень любил петь украинские песни. Так что по остроумной классификации историка Ореста Субтельного, наша севастопольская семья принадлежит к «украиноспиваючему населенню». Возможно, эта его склонность к украинскому мелосу объяснялась тем, что фамилия его мамы была Доценко. Дед еще мальчиком видел ужасы красного террора в Севастополе и рассказывал мне о том, что запомнил на всю жизнь. Мой отец Василь Лосев – уроженец Тамбовской области России, попал в наш городув 1944 г., когда 16-летнего парня мобилизировали на Черноморский флот. Хотя он искренне считал себя россиянином и славянином, но в результате собственных исследований, я пришел к выводу, что скорее всего мои предки с этой стороны принадлежали к так называемой тамбовской мордве, самой западной части народа ерьзя, фіно-угорського этноса, родственного с финнами, эстонцами, удмуртами, и так далее.
Конечно, они уже были полностью обрусевшими, но никуда не делись специфические черты антропотипа, которые замечаю также у себя. Выучив язык своих украинских предков, надеюсь когда-то выучить ерьзянску, ведь в настоящее время, к сожалению, знаю ерьзянской лишь одну фразу, боевой клич ерьзянских племен: «Ерьзянь Мастор!» — «Страна Ерьзянь!». Что касается моей личной этнической самоидентификации, считаю себя украинцем, надеюсь, что ненаихудшим украинцем в Украине. Последний толчок к именно такой идентификации дали мне некоторые земляки в Севастополе, которые собираются на антиукраинские митинги. Когда вижу эти искаженные яростью лица, эти белые от ненависти глаза, слышу эти грязные матерные слова и весь тот бред, что они выливают на Украину, никаких сомнений относительно собственной национальной принадлежности не чувствую. Ну не могу я быть вместе с такими людьми, не могу. Вот недавно на украинском митинге против памятника Екатерине ІІ в Севастополе подошли несколько женщин постбальзаковского возраста из российского общества. И что же? Может, были цивилизованые выражения своего несогласия с нами? Нет. Сплошной мат и демонстрация непристойных жестов как у мальчиков в период ранней сексуальности.
