Совсем недавно не только советские записные атеисты, но и представители западной науки отрицали реальное существование Иисуса Христа. Сила их влияния коренилась в отсутствии надежных источников о человеке, крестившемся в 15-й год правления римского императора Тиверия (28-29 годы нашей эры) у другой исторической личности — пустынника Иоанна. За минувшее столетие изучение значительно продвинулось, но вопросы остаются. В светском издании, Британской энциклопедии, Иисусу Христу посвящено 20 тысяч слов, больше, чем Аристотелю, Александру Македонскому, Цицерону и Наполеону. Для христиан Иисус — Сын Божий, второе лицо Святой Троицы, эсхатологическая фигура, царственный правитель "не от мира сего". В истории было множество религиозных деятелей, притязавших на подобный титул, на выполнение аналогичных функций и на посмертное к себе отношение, но ни один из них не достиг у своих адептов такой полноты выражения в качестве Господа Бога. Он был равен Богу, но принял "образ раба", сделавшись человеком, "уничижил Себя Самого" до смерти крестной и заслужил тем самым вселенское поклонение, которое пристало лишь Богу. Легенды и мифы рассказывали об Исиде, Заратуштре, пророке Мани, но их последователи канули в Лету, а Иисус Христос востребован с IV века, с момента принятия христианства в качестве государственной религии Римской империи. Само принятое ныне летосчисление называется "христианской эрой". Историческое существование Иисуса отрицалось на том основании, что ни один автор-язычник I — начала II столетия не упомянул о таком человеке, в качестве независимого подтверждения изложенного в канонических Евангелиях. Античные писатели, скупо написавшие о Христе, как Иосиф Флавий, Тацит и Плиний Младший, которых цитировали христианские апологеты, не принимались всерьез представителями "мифологической школы". Они уверенно полагали, что это позднейшие вставки, сделанные монахами в средневековых скрипториях, после утверждения христианства по всей Европе. Удивительное дело, реальный Иисус и его ученики разговаривали на арамейском языке — разговорном языке жителей Палестины и Ближнего Востока, следы которого сохранились в Евангелиях, написанных на греческом. При этом произошел не просто перевод с одного языка на другой. Грекоязычные последователи учения Христа усвоили предания, возникшие на другой исторической почве, в другом культурном пространстве. До наших дней просто не дошло ни единого документа на родном языке основателя христианства. Мы исповедуем эллинизированное христианство павликианского толка. Мировое значение христианству придал апостол Павел, выведший его из уголка сугубо еврейского мирка. Иудео-христиане с их враждебным отношением к павлинистам, которые, по их мнению, исказили учение Христа, исчезли, как позднее исчезнут ариане и прочие более поздние секты. Римско-еврейский историк I века Иосиф Флавий, писавший на древнегреческом языке, оставил короткое свидетельство о существовании проповедника Иисуса. Позднее к упоминанию об Иисусе стали относиться настороженно. Как мог ортодоксальный иудей Йосеф бен Матитьягу (подлинное имя скроенной на римский лад переделки — Иосиф Флавиус) назвать Иисуса Христом — Мессией?! Позднейшей вставкой объявили и отрывок из "Анналов" римского историка конца I — начала II века Корнелия Тацита, в котором говорилось о Христе, казненном при иудейском прокураторе Понтии Пилате. Возможно, Тацит пользовался христианскими источниками. Во-первых, он называет Иисуса Мессией (Христом), чего не сделали бы иудеи. Во-вторых, недавно в Кесарии Палестинской была обнаружена посвятительная надпись, где Пилат называется префектом, а не прокуратором, как у Тацита. При наличии архивных материалов, историк, вероятно, точно бы назвал его должность. И последнее, указание на Христа у Тацита очень напоминает новозаветную фразеологию и христианский символ веры, принятый Никейским собором в 325 году: "Верую… в Господа Иисуса Христа… распятого за нас при Понтии Пилате…" Но и в Евангелиях, и у Флавия Пилат везде назван правителем. Прокураторами были римские чиновники, заведовавшие финансовыми поступлениями в императорскую казну. Задним числом эту должность приписали Пилату. Похоже, если это и вставка, то она принадлежала римлянину, знакомому с императорской политикой в провинциях. В результате несколько поколений историков выдало на гора не одну гипотезу о доказательствах мифического происхождения Христа. В нем видели то солярное (солнечное) божество, то отголосок античных и восточных мифов, то древнееврейского бога. Евангелия или Благая Весть написаны дабы укрепить веру, а не дать историческое жизнеописание Иисуса, составленное по всем правилам современной историографии. И тогда исследователи стали обращать внимание на те эпизоды, где евангельский рассказ не служит теологическим целям. Где проступают черты реальной личности, но при этом снижен образ божества. Например, когда уставший Иисус засыпает на корме лодки, будучи в толпе, не знает, кто к нему прикоснулся, и оглядывается, издает вопль отчаяния на кресте. Реальный Иисус, предположили ученые, вполне мог происходить из северопалестинской области Галилеи, поскольку выходцы оттуда презирались жителями Иерусалима как полуязычники (Матфей 4:15; Иоанн 1:46). Видимо, ученики хорошо усвоили манеру говорить своего учителя, для речи которого было свойственно повторение как отдельных слов, так и обращения к человеку: "Истинно, истинно говорю вам", "Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом", "Симон! Симон! се сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу". К апокрифической литературе отношение, с одной стороны, было пренебрежительное. Причем высказывали его как церковные авторы, вроде отца Александра Меня, так и столпы науки, в лице биографа Иисуса Эрнеста Ренана. Зато для других в них целый кладезь всяческих спекуляций на тему реального Христа. Один из таких исследователей, земляк Ренана, академик Робер Амбелен, написавший труд "Иисус, или Смертельная тайна тамплиеров". С многочисленными натяжками, которые не укрылись от русского переводчика его книги, автор разбирает евангельский рассказ от начала до конца. Лейтмотив — все было не так, не тогда и не с теми. Светскую версию "Разгадки происхождения христианства" выдал современный американский историк Джоэл Кармайкл. По его мнению, Иисус римлянами "был казнен как царь иудейский, то есть как соперник в борьбе за власть". Кармайкл отрицает какие-нибудь "религиозные материи". Этот автор далеко не первый и, наверное, не последний, взыскующий не града, а мирского скандала. Как бы подытоживая все версии разноголосицы, Папа Бенедикт XVI (Йозеф Ратцингер) в предисловии к своей книге "Иисус из Назарета" пишет: "Попытки реконструировать образ Иисуса на основании относимых к разным традициям евангельских текстов и их возможных источников привели к множественности вариантов прочтения образа Иисуса, причем сами варианты представали порой как прямо противоположные версии: от пламенного революционера, провозвестника антиримской идеи, выступающего за свержение господствующей власти и терпящего в конечном счете крах, до кроткого моралиста, который все приемлет и со всем смиряется, но который по непонятным причинам все же становится жертвой и погибает". Основной посыл понтифика он находит в труде одного из самых значительных католических экзегетов второй половины ХХ века, писавших на немецком языке, — в книге Рудольфа Шнакенбурга "Личность Иисуса Христа в зеркале четырех Евангелий": "Без внутренней, коренной связи с Богом личность Иисуса остается лишь схемой, нереальной и необъяснимой". Тайна Иисуса Христа сокрыта в его словах "Сын Человеческий". Словосочетание "бар-наша" (bar nasha`) в древнееврейском и арамейском языках означает прежде всего "человек". Но в отрыве от Всевышнего Иисуса нельзя понять — ни исторического, ни евангельского.
22:13 12.01.2012
Antimment писал(а) в ответ на :
> Юденич писал(а) в ответ на сообщение:
>> Ума лишённый вновь по себе судит......
>Да нет-батенька-это Вы признавались в том,что у Вас конфиденц с Ним
Да, но это не значит, что прав ты, несчастный......
22:20 12.01.2012
CRUSADER писал(а) в ответ на :
> Юденич писал(а)
>> Причём тут рави, стеснительный мулла.... >
> > Да пейсы твои пархатый из монитора торчат.>
Ты ты обкуренный....торчишь, однако....
23:11 12.01.2012
Bravo
Че мессия, разбежалась от тебя паства? Не остахренело еще ананизмом заниматься?
> > Че мессия, разбежалась от тебя паства? > Не остахренело еще ананизмом заниматься?
православие - это дремучая религия, основанная на лживом пустословии......прав браво, ибо от этого невежества надобно избавляться......так оно и будет, поскольку пришло время.....
23:38 12.01.2012
Юденич писал(а) в ответ на :
> CRUSADER писал(а) в ответ на сообщение:
>> Bravo >> Че мессия, разбежалась от тебя паства? >> Не остахренело еще ананизмом заниматься?
>православие - это дремучая религия, основанная на лживом пустословии......прав браво, ибо от этого невежества надобно избавляться......так оно и будет, поскольку пришло время.....
да заблудшие они все...причем наглухо...
00:34 13.01.2012
Прот. А. Мень проделал огромную работу, сгладив противоречия в евангелиях и связно выстроив по евангельским текстам весь жизненный путь Иисуса Христа. Структура текстов при этом принята Менем без возражений и сомнений в их исторической достоверности, с христианской прямолинейностью. Авторитет Нового завета соблюден до буквы. Как и у Мережковского, но проще, доступнее. Стиль повествования мягко-нравоучительный, собственно и цель книги — разъяснить достаточно грамотному современнику, решившему обратиться к Христу, пример его жизни, суть его учения и жизненного подвига. Цель достигнута безусловно. Мень нанес, наверное, последний удар по атеистической эквилибристике в историографии Христа по поводу подлинности его существования (увы, не угодил Мень православным иерархам своими прогрессивными взглядами на общую картину мироздания). Дополнительно представлен высокопрофессиональный критический обзор претензий к текстам евангелий нехристианских исследователей для более подготовленных читателей. Здесь, конечно, возможны инакомнения, разноубежденность.
00:35 13.01.2012
Парадоксальна тысячелетняя символика христианской церкви. Мень пишет о кресте: «Отныне это орудие казни станет символом Искупления, символом жертвенной любви Бога к падшему человечеству». Чего это оно, человечество, падшее, собственно? Человек прогрессировал тысячелетия и прогрессирует. Мы обоснованно называем нравы и народы времен Христа жестокими, Иисус же считал свое время благонравным, но жестокосердным более древний народ иудейский [Мф, 31–32; 3–8]. Уже здесь очевидна поступь прогресса человека, снижение жестокости и возрастание милосердия. Нет смысла перечислять пути и достижения прогресса, и не будем бряцать диалектическими терминами. Даже лик церкви спрогрессировал, изменился в последнее столетие. Так что все христианские объяснения этого символа являют хорошую мину при плохой игре. Что ей ни пой, дыба — она и в Иудее дыба, и в России — страшный символ бесчеловечности, даже нечеловечности, уродливое достижение душегубов-садистов всех времен и народов. Хорош символ любви, даже сочетать эти слова страшно, морозит душу. И действительно, особенно во времена крестовых походов, этот символ сеял и наводил панику и ужас и на своих, и на чужих. Косидовский упоминает, что даже крестное знамение не сразу прижилось, с отвращением люди осеняли себя крестом, да оно и понятно: человеку тех времен поклоняться страшному орудию смерти было все равно, что человеку современному поклоняться гильотине или электрическому стулу (на миг представим эти предметы на куполах церквей).. Кстати, Писание никак не регламентирует эту культовую жестикуляцию. И даже напротив, христиане этим жестом как бы имитируют сораспятие, подобясь Христу, в то время как апостол Петр, именно во избежание кощунства подобия, повелел своим казнителям распять его вниз головой. Веками позже очень символичным стал крест на спине осужденного инквизицией. Несменная нашивка в виде холщевого шафранного цвета креста на верхнюю одежду провинившегося, но уцелевшего еретика (в таковые легко попадали и невинные люди) являлась его пожизненной укоризной. Носитель этого символа был вынужден смиренно терпеть постоянные издевки обывателей, наказание было достаточно изощренным.
00:36 13.01.2012
Можно печально подытожить, что церковь на все сто процентов оправдала свой дикий символ в столетия крестовых походов и разгула инквизиции. Никакая другая религия так не отличилась. Сравнимо разве что с политическими режимами, которые и поныне запрещают в своих владениях мировую литературу, достижения мировой культуры. Объяснения неудачного символа представляют собой, как и вся догматика, набор высоких слов при полном несоответствии их с объектом. Показательный пример тысячелетней бессмыслицы («честный крест», «животворящий крест», «царей держава» и т. п.). Крест как символ, по материалам многочисленных исследований, отмечается в исторической религиозной практике многих живых и исчезнувших этносов, но вне связи с насилием. Похоже, привлекала лаконичность формы. В христианском же применении мы видим совсем противоположное — крест нелепо усложняется. Особенно в православии (православной ставрографией поименовано 36 форм креста). Каждому концу креста измышлено некое теологическое значение. Присвоен глубоко научный религиозный смысл каждой дополнительной перекладине его, излучине, а их бытует более трех десятков. Можно измыслить еще целую систему размеров, пропорций и символического их значения. Человек устремленный горазд. За всеми этими «архитектурными излишествами» уже и трудно уловить суть конструкции. Но на каждое мудрствование достаточно простоты: суть невзрачна и пугающе откровенна — дыба. Уж не лучше ли вернуться к изначальной древнейшей сути креста? Уловил же человек первозданный (даже язычником его не назовешь) его лаконическую красоту. Конечно, это было одним из озарений Homo sapiens — момент положения одной линии поперек другой. Проблеск мысли. Несколько в иной задумчивости чертил линии на земле Иисус при суде прелюбодеицы. Много позже Ильф и Петров под этот мыслительный графический процесс приспособили Паниковского. Прямо эстафета. Однако всерьез очевиден воплощенный в этом символе некий момент истины, идеал. В этом идеале можно увидеть и гениальную мысль, и простоту совершенства, и созидательное человеческое начало.
00:36 13.01.2012
Наверное, можно было подыскать иной символ к этическим нормам христианства тому же современнику Меню или хотя бы наполнить его иным, более подходящим смыслом: пытался же Иисус подправить тысячелетние нормы Моисеева Закона! К тому же объединение церквей не за горами: каких-нибудь два-три века (для религии — пустяк) — и понадобится символ объединенной веры. Иудаизм и христианство уже двинулись друг к другу. Сейчас только кликни — великие дизайнеры предложат многие и многие варианты символа. А то и вообще пора учинить символ силы и возвышенности Человеческого Духа, как предел устремлений человека, веры в себя. Раз уж надо именно веровать. Вера в себя — наилучшая из религий, подтверждают продвинутые люди. И здесь мы не отрываемся от Писания: именно веру в себя настойчиво внушал Иисус своим ученикам-апостолам (выше об этом говорилось). А распятие пусть останется знаком древнего мракобесия официальной Иудеи, хоть и составившим счастье новой веры. Пост-таки скриптум: велики, однако, опасения, что мы навеки останемся при этом красном словце.
00:37 13.01.2012
Значение вольной или невольной смерти Иисуса для судеб человечества прекрасно раскрыл Ренан. Без религиеобразного богословского камлания, светским возвышенным словом и слогом вольный или невольный подвиг Христа представлен читателю исчерпывающе. Заключительный раздел исследования Ренана — глава «Существенные черты дела Иисуса» — являет собой вдохновенный гимн Иисусу Христу. Раздел включает более 3000 слов, и слово «жертва» не используется ни разу. Тем не менее смысл дела всей жизни Иисуса раскрывается полностью. «Беззаветно преданный своей идее, он сумел все подчинить ей до такой степени, что вселенная не существовала для него. Этими усилиями героической воли он и завоевал небо», — ясно и мощно пишет о Христе Ренан. Никакой схоластики. И еще более конкретно: «…для тех, кто работает для будущего, смерть является желанной». Вполне можно и это представить, хотя и трудно приступать с европейской логикой к палестинским событиям и к поведению палестинских исторических героев. Фанатизм в тех краях даже сегодня, спустя два тысячелетия, силен.
Заметим, что, останься Иисус жив, христианство все равно пробилось бы в жизнь, но, наверное, в ином виде.
00:38 13.01.2012
Очень реалистично, правдоподобно описал смертоубийство Иисуса о. Мень. Он без прикрас предположил обычные мучения живого человека на кресте, агонию конца без каких-либо чудес. Никто Христу не помог ни словом, ни делом. Ни ангелы, ни Бог-Отец, к которому он воззвал перед кончиной, ни люди. Тоскливо быть покинуту всеми в такие часы. Но в моральном плане тех времен ничего иного ожидать от ближних и не следовало, (с позиций светской современности ученики стали предателями, иудами). Далее, описывая душевное состояние разбежавшихся учеников, Мень также реалистичен: «Это было крушение окончательное, непоправимое. Рухнули надежды и ослепительные мечты. Никогда еще люди не испытывали более тяжкого разочарования». Обычная по тем временам смерть, совсем не выглядевшая как жертва или жертвоприношение. Точнее, обычный разгон смуты по-римски, устранение потенциального зачинщика. И естественное, подавленное состояние близких людей. Никто в тот момент, сияя лицом, вдохновенно не вскричал: «Иисус пожертвовал собой! Мы свободны от грехов!» Никому это не пришло в голову: ни друзьям, ни врагам, ни равнодушной, даже злорадной городской толпе. А ведь жертва видна сразу. Именно по свежим впечатлениям. Тому немало исторических примеров. С годами эти впечатления могли лишь сглаживаться, бледнеть. А в нашем случае все произошло ровно наоборот. Грубое, унизительное убийство Иисуса усилиями заинтересованных людей со временем было осмыслено, представлено как спланированная жертва. И с годами, по ходу успеха, распалялись религиозные чувства и религиозные мотивировки, переиначивалась насильственная смерть, преображалась в искупительную жертву. Очень много придумано в этом плане. В послании Павла к галатам формула жертвы такова: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою» (3: 13). Многое можно вообразить, отыскивая смысл уже в этом изречении. Или в первом послании Петра: «Он грехи наши сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (2: 24). Очень поэтично написано. Проще и конкретнее у Иоанна в первом его послании: «…кровь Иисуса Христа, Сына Его [Бога-отца], очищает нас от всякого греха» (1: 7). Слишком легковесно такое очищение совести за чужой счет. Иисус представлен как некая дармовая индульгенция, квота на грех. Говоря проще — разрешение на преступления перед совестью и людьми. Обман, предательство — все возможно. Грех списан, дорога в Царство небесное обеспечена искуплением Христовым — таков прямой смысл вышеприведенных сентенций. Так же в послании Павла к римлянам: «…получая оправдание даром, по благодати Его [Бога], искуплением во Христе Иисусе, которого Бог предложил в жертву умилостивления в крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса» (3: 24). Путано, на манер шаманского бормотанья, но, главное, — это утверждение, что Бог-отец предложил в жертву своего сына. Кому? Себе? Людям? Людям-евреям или людям-римлянам? Во всех случаях несуразица. И это всего лишь истоки, новозаветные истоки тех причудливых словесных рек, которые потекли, пополняясь, через века.
00:39 13.01.2012
Идея развита, раскручена демагогично и мощно в некотором отстранении от здравого смысла. Что есть жертва? И в религиях, и в светской, мирской логике состоялось очень четкое понятие жертвы, жертвоприношения. Это религиозный обряд умилостивительного, благодарственного, благотворительного или (и) искупительного характера. Понятие жертвы четкое, но обширное. Это и человеческая жизнь, и части человеческого тела, и заклание животных, и приношения продуктов земледелия, и девственность, и деньги, и т. д. Все, что мыслится, связывается с жертвой, можно разобрать по порядку. Итак, первое.
Жертва приносится всегда адресно. Непосредственно избранному богу, божеству, духу и т. д. Или во имя каких-то начинаний, идей, того же счастья человечества.
Второе.
Жертва целенаправленна. Оговаривается, обозначается причина подношения, излагаются просьбы, мольбы, ожидания благ или искупления моральных просчетов — грехов. Отметим, что если божество надежд не оправдало, в частном случае его могли и отстегать те же просители. Конкретно у иудеев существовали жертвы очистительные, искупительные, жертвы всесожжения, сиропитательные и благодарственные.
Третье.
Жертва приносится одним или несколькими лицами — жрецами или коллективно, семьей, племенем, народом.
Четвертое.
Жертва приносится преимущественно в специальный, определенный день или время. Как правило, это праздник избранного божества; иногда избирается для жертвы конкретная ситуация, состояние души.
00:40 13.01.2012
Яркий пример жертвоприношения прописан в Ветхом завете, это легенда из жизни патриарха Авраама. Во испытание веры Авраама бог Яхве требует от него исключительной жертвы — всесожжения собственного сына Исаака (в принципе, конечно, нонсенс, чтобы не сказать конфуз, поскольку человеческие жертвы иудаизм не признает и горделиво в них не сознается). Авраам беспрекословно подчиняется. В последнее мгновение, когда Авраам заносит нож над сыном, ангел, посланный Яхве, останавливает жертвоприношение. Яхве вознаграждает Авраама за веру благословениями. Здесь все четко взаимосвязано — и жертвоприноситель, и жертвополучатель, и жертва, и мотивировка, и вознаграждение
00:43 13.01.2012
Жертвенную ситуацию с Иисусом можно проанализировать по тем же вышеприведенным пунктам. Если Христос — это жертвенный агнец, как любят выражаться богословы-златоусты, то кто кому принес его в жертву? Допустим, жертвующая сторона — человеки, люди. Отловив Христа, люди принесли его в жертву. Кому? Его же отцу — Богу? С наглыми просьбами отпустить им за это все их грехи прямо с первородного? Бред (помимо того, что человеческие жертвы запрещены иудейской верой, как уже сказано). А если не Богу, то кому? Кто еще может отпустить грехи в таком количестве? А ведь считают и пишут — отпустил. Теперь напротив. По мудреватым богословским утверждениям (изначальные приведены выше), Бог-отец принес сына, предвечного Иисуса, в жертву. Сразу нелепо, чтобы Бог сам что-то кому-то жертвовал, тем паче сына своего, в силу предвечности вообще не подпадающего ни под какие определения жертвы. И тем более грозный Саваоф, из-под юрисдикции которого Иисус не выходил. И кому? Людям? И для чего? Отдал сына людям, а после того, как они его растерзали, милостиво отпустил им все их грехи и даже впрок, это Саваоф-то! Не удержимся здесь, напомним о его характере: во время оно Саваоф, вознегодовав, потопил все человечество, кроме семьи Ноя; испепелил два города людей — Содом и Гоморру; истребил 14 700 евреев, возроптавших против Моисея в пустыне; убил 50 070 горожан Вефсамиса, неосторожно заглянувших в его, Господа, ковчег. Более чем убедительные контрафакты. И вообще, как это — не люди жертвуют Богу, а Бог людям, все навыворот, съязвил бы нормальный атеист. Так может, Иисус сам пожертвовал себя? Кому же? Богу-отцу? Нелепость, и тем не менее: «кровь Христа, который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистив совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному» [к евреям, 15]. Здесь явствует, что Сын принёс себя в жертву Отцу в противовес приведенному выше посланию к римлянам (3: 24). Ныне в этом направлении следуют рассуждения, по сложности ничуть не слабее анализов теоретической физики (человек думающий — он и в религии на высоте). В частности: какую природу принял Христос? «Обожение носило во Христе динамичный и синергийный характер. В момент зачатия никакого содействия со стороны человеческой природы еще не было — Христу требовалось возрасти по человечеству, пройти все искушения, чтобы тот дар обожения, который был Ему изначально присущ по ипостаси, был внутренне усвоен по человеческой природе» (из православной полемики) или: «Конечно, естественные наши страсти были во Христе и сообразно естеству, и превыше естества. Ибо сообразно с естеством они возбуждались в Нем, когда Он попускал плоти терпеть свойственное ей, а превыше естества потому, что естественное во Христе не предваряло Его хотения. В самом деле, в Нем ничего не усматривается вынужденного, но все — добровольное. Ибо по собственной воле Он алкал, по собственной воле жаждал, добровольно боялся, добровольно умер» (Преп. Иоанн Дамаскин) и проч., и проч. Люди, сойдясь на форуме, или собором, или келейно решают каким быть Иисусу, Богу (делимым или неделимым, телесным или нетелесным, принявшим или не принявшим Адамов грех и т. д.) но: «Делаемые руками человеческими, не суть боги» [Деян., 26]. Это называется создавать себе кумира по своему хотению. Не лучше дикаря, выстругивающего божка на свой вкус — одноглазым, двух или трех и далее торжественно его демонстрирующего (ничуть не следует, что эта реальная аналогия не может быть легко опровергнута человеком верующим в изощренности его ума, настроенного на абсолют). Для полноты картины людского самоуправства в определении божьих подобий и проявлений приведем высказывание митрополита Макария: «Вся тайна нашего Искупления смертью Иисуса Христа состоит в том, что Он взамен нас уплатил своею кровию долг Правде Божией за наши грехи». Удержу в самовольстве нет, всяк мыслитель при сане или узкий специалист-теолог считает себя вправе накинуть на смерть Иисуса собственное и всеобщее искупление и спасение.
31–32; 
3–8]. Уже здесь очевидна поступь прогресса человека, снижение жестокости и возрастание милосердия. Нет смысла перечислять пути и достижения прогресса, и не будем бряцать диалектическими терминами. Даже лик церкви спрогрессировал, изменился в последнее столетие. Так что все христианские объяснения этого символа являют хорошую мину при плохой игре. Что ей ни пой, дыба — она и в Иудее дыба, и в России — страшный символ бесчеловечности, даже нечеловечности, уродливое достижение душегубов-садистов всех времен и народов. Хорош символ любви, даже сочетать эти слова страшно, морозит душу. И действительно, особенно во времена крестовых походов, этот символ сеял и наводил панику и ужас и на своих, и на чужих. Косидовский упоминает, что даже крестное знамение не сразу прижилось, с отвращением люди осеняли себя крестом, да оно и понятно: человеку тех времен поклоняться страшному орудию смерти было все равно, что человеку современному поклоняться гильотине или электрическому стулу (на миг представим эти предметы на куполах церквей).. Кстати, Писание никак не регламентирует эту культовую жестикуляцию. И даже напротив, христиане этим жестом как бы имитируют сораспятие, подобясь Христу, в то время как апостол Петр, именно во избежание кощунства подобия, повелел своим казнителям распять его вниз головой. Веками позже очень символичным стал крест на спине осужденного инквизицией. Несменная нашивка в виде холщевого шафранного цвета креста на верхнюю одежду провинившегося, но уцелевшего еретика (в таковые легко попадали и невинные люди) являлась его пожизненной укоризной. Носитель этого символа был вынужден смиренно терпеть постоянные издевки обывателей, наказание было достаточно изощренным.
15]. Здесь явствует, что Сын принёс себя в жертву Отцу в противовес приведенному выше посланию к римлянам (3: 24). Ныне в этом направлении следуют рассуждения, по сложности ничуть не слабее анализов теоретической физики (человек думающий — он и в религии на высоте). В частности: какую природу принял Христос? «Обожение носило во Христе динамичный и синергийный характер. В момент зачатия никакого содействия со стороны человеческой природы еще не было — Христу требовалось возрасти по человечеству, пройти все искушения, чтобы тот дар обожения, который был Ему изначально присущ по ипостаси, был внутренне усвоен по человеческой природе» (из православной полемики) или: «Конечно, естественные наши страсти были во Христе и сообразно естеству, и превыше естества. Ибо сообразно с естеством они возбуждались в Нем, когда Он попускал плоти терпеть свойственное ей, а превыше естества потому, что естественное во Христе не предваряло Его хотения. В самом деле, в Нем ничего не усматривается вынужденного, но все — добровольное. Ибо по собственной воле Он алкал, по собственной воле жаждал, добровольно боялся, добровольно умер» (Преп. Иоанн Дамаскин) и проч., и проч. Люди, сойдясь на форуме, или собором, или келейно решают каким быть Иисусу, Богу (делимым или неделимым, телесным или нетелесным, принявшим или не принявшим Адамов грех и т. д.) но: «Делаемые руками человеческими, не суть боги» [Деян., 